С помощью Песни Мэйсен прощупал ткань. Нити не были разорваны, но там, где вонзился нож, полотно вуали было растянуто, словно на рубашке, зацепившейся за куст ежевики. Медленно, осторожно Мэйсен вплел вытянутые нити Песни на место и разгладил ткань. Когда он отошел от вуали, танцующий свет пропал.
Олень дрожал у его ног. Дыхание зверя стало спокойней, но глаза оставались открытыми и все так же смотрели на берег. Мэйсен распутал сеть и сплел из нее повод. Олень вскочил и рванулся прочь, но лишь для того, чтобы осесть на задние ноги, взрыв копытами гравий.
– Тише, мой принц. – Мэйсен поднял руку и погладил морду и наставленные на него рога. – Я понимаю, понимаю, – утешал он. – Ты не хочешь тут находиться. Ты напуган, одинок и не можешь найти дорогу назад. Ты не можешь почуять врата с этой стороны, правда? Не с такого большого расстояния.
Олень фыркнул, с его нижней челюсти сорвалась слюна. Шкура животного подергивалась. Зверю не терпелось сбежать. Все так же удерживая повод сильно натянутым, Мэйсен начал мурлыкать Песнь – только мелодия, без слов. Она потекла извивами среди деревьев, словно живое существо, которым в некотором роде и являлась. Ее ритм не принадлежал ни к одному музыкальному жанру. Он больше напоминал водный поток или кружение листьев на ветру, постоянно менялся, никогда не повторяясь и при этом оставаясь одинаковым. Чтобы овладеть необходимыми дыхательными техниками, у Мэйсена ушли годы, а в королевстве, откуда была родом эта Песнь, такие сложные мелодии были колыбельными, которые матери могли бы мурлыкать над детской кроваткой.
Уши оленя встали торчком, задрожали, ловя новые звуки. Иссиня-черные глаза уставились на Мэйсена. Тело зверя под рукой хранителя расслабилось.
– Вот так, уже лучше. Давай-ка отправим тебя домой, мой принц. Королева соскучилась по тебе.
Мэйсен шагнул на торчащий из воды камень, слегка удлинив повод. Олень одним прыжком перескочил через полосу воды на берег и обернулся, словно спрашивая, почему человек так долго возится. Мэйсен рассмеялся и прыгнул на берег. Так, бок о бок, они побежали в лес.
Врата были недалеко. В кармане зашевелился гвоздь, и внимание Мэйсена привлек порог. В этой местности было несколько врат, он давным-давно отметил их на карте. Эти врата находились выше всех, на отроге Пестрых гор. И до сих пор Мэйсен не видел смысла их закрывать. В низинах земля была плодородной и хорошо орошалась, но мало кто селился в этом регионе. Разрушенные фермы тех, кто пытался это сделать, так и остались на нижних равнинах.
Слишком много призраков. Привидения мертвого королевства, древние битвы, – все это истощило землю, словно костер. Предательство и отчаянье висели в воздухе, мешали поселенцам спать, оседали сединой в волосах, и рано или поздно человек грузил свои вещи на телегу и оставлял поля дикой природе – поля, которые были плодородными благодаря столетиями проливавшейся крови.
Сначала, если верить легендам, Слейн, потом город-штат Милантор, пытались присвоить себе все северные равнины. Сейчас сотни башен зияли пустыми глазницами окон. А потом с востока и запада сюда пришла армия Гвалча… В Рианнен Кат рыцарям наконец удалось их разбить, после чего отступающую окровавленную армию гнали до самого перешейка Свистунов. Ночной воздух загустел от их теней.
Мэйсен взобрался на крутой склон, цепляясь за выступающие корни и свисающие ветви. Он завидовал хрупкому оленю, чьи изящные копыта могли опираться на камни, на которых его неуклюжие сапоги ни за что бы не уместились. Усталая улыбка скользнула по лицу хранителя.
– Будьте снисходительны к старику, мой принц!
Олень фыркнул. Ну и кто теперь добыча, кто охотник?
На вершине склона тонкие сосны уже не росли, оставив поляну совершенно голой. Слева горы продолжали вздыматься до высоких пиков и Фьордана за ними, белые вершины терялись в облаках, а подножия – в море. Справа горный хребет оседал обратно в лес и терялся из виду у дальних равнин. Ветер, пронзительный из-за приближающихся снегопадов, донес грохот падающей воды.
Олень рядом с Мэйсеном подался вперед, повод четко выделился на его шерсти.
– Вот здесь ты и прошел, да? – спросил Мэйсен.
И чуть удлинил повод, после чего зверь тут же подался вперед, не сводя глаз с невидимого водопада.
Нужно запечатать врата за зверем. Нельзя рисковать, ведь олень может вспомнить этот мир и вернуться, когда снова начнется охота. Нельзя позволять ему возвращаться по собственной воле. Баланс будет нарушен, если из этого мира на ту сторону, в Сокрытое Королевство, не отправится нечто равноценное, но и этот способ в лучшем случае рискован. Маленькие вещи, инертные объекты вроде камней или веток могли без вреда перемещаться через границу, но большое животное – это совершенно другое дело.
К тому же олень был созданием силы. Его присутствие давило на мир, как на Мэйсена давил бы вес камней в карманах. Стоило посмотреть на него сквозь Песнь, и становилось ясно, что олень соткан из бело-синего света, холодной и беспокойной музыки, словно застывшая река энергии, которая искажала все вокруг себя. Оленю было не место здесь, он никогда не смог бы слиться с этим миром.
Мэйсен подошел к обрыву и посмотрел вниз, на ревущую реку. Насколько он знал, названия у речушки не было. Если оно и существовало когда-то, то давно рассыпалось в пыль вместе с картографом, который обозначил его на карте. Серо-белая вода бурлила в узком русле, каменные берега блестели ледяной коркой.
Своеобразная дорожка – камень, который раскололся на несколько узких ступеней, вела к обрыву высотой примерно в сотню ярдов. Там река обрывалась, пенной гривой вилась по ветру, который рассыпал поток дождем задолго до того, как вода касалась земли.
Скорее всего, это водопад Охотника. В Сокрытом Королевстве водопады встречаются редко и спрятаны от дневного мира. Обычно есть только эхо, искаженное временем и пространством до едва различимого, неузнаваемого шума. Леса там были старше, или моложе, или просто слегка отличались в мелочах, приятных для их обитателей. Реки меняли свое русло или становились озерами, иногда даже пересыхали. Время от времени встречались точки слаженности, места вроде этого, где два королевства пересекались, и тогда возникали врата.
Мэйсен внимательно смотрел под ноги, олень следовал за ним. Чтобы найти врата, нужно было подойти ближе к водопаду. Это был единственный путь, а влажный лед не прощал ошибок. Что ж, они будут не спеша поторапливаться. Выверяя каждый шаг, Мэйсен спустился в ущелье.
Шум реки заполнил уши, усиливаясь эхом от скалистых стен. Ледяные капли жалили лицо и оседали на одежде. За спиной взволнованно фыркал олень, и Мэйсен рискнул оглянуться через плечо. Брызги воды превратили рога животного в жидкое серебро, осели на его шкуре, словно речной жемчуг. От великолепия этого зрелища у Мэйсена заболело сердце, но красота волшебных созданий была угрожающей. Он снова повернулся к оленю спиной, сжал зубы и двинулся дальше.
Порог здесь ощущался сильнее. Олень тоже что-то почуял. Он натягивал повод и рвался вперед, серебристые копыта звенели по камням. Зверь нетерпеливо фыркал от желания сбежать. Он учуял аромат дома, неразличимый для Мэйсена из-за запаха воды, влажных скал и сосен.
Они были уже почти над водопадом, ветер свивался вокруг, напоминая о том, что обрыв совсем рядом. Мэйсен выудил из кармана кованый гвоздь на веревке и подвесил его перед собой. Гвоздь завертелся и четко указал на водопад. Они пришли в нужное место. Над обрывом были врата, все еще открытые врата в Сокрытое Королевство.
Мэйсен сунул гвоздь обратно в карман, и тот немедленно прижался к ткани. Затем хранитель потянулся мысленно к петле на оленьей шее и распустил затянутую Песнь.
– Пора домой, – сказал Мэйсен.
Олень запрокинул голову и заревел. Этот звук был мягче, чем басовитый лосиный рев, не такой резкий, как у красного оленя, и совершенно неземной. Задние ноги оленя напряглись, и он рванулся по крутому склону к водопаду. Прыжок, еще прыжок. Копыта каким-то образом находили опору на обледеневших камнях. А потом олень воспарил над тесниной. Бриллиантовые искры окружили его, когда солнце вынырнуло из-за туч и отразилось в капельках воды на шкуре. И в мгновение ока олень исчез.
– Пусть Богиня дарует тебе быстроту, мой принц, – пробормотал Мэйсен, глядя ему вслед.
Даже столько лет спустя ему странно было смотреть на то, как одно из созданий Королевства бесследно исчезает, проходя через врата. Особенно через те врата, что находились прямо в воздухе. Казалось, пора было бы привыкнуть, но всякий раз волоски на шее Мэйсена становились дыбом.
Он поднялся над краем ущелья и посмотрел вниз, на склон. Влажная одежда липла к телу, мешая двигаться, и Мэйсен понимал, что, пока доберется до лагеря, основательно промерзнет. Запечатывание врат придется отложить до лучших времен. Даже с веревками и крюками до них практически невозможно добраться в одиночку. Куда легче уничтожить камень-перемычку, если, конечно, удастся его найти, хотя уничтожение камня оставит в вуали грубую прореху, которая сама по себе бывает опаснее незащищенных врат и которую придется зашивать в два раза дольше, чем займет правильное запечатывание прохода.
Но пока что все это может подождать. Перед Мэйсеном стояла куда более важная задача. Он скользил и съезжал на подошвах между деревьями. Нужно предупредить орден. Придется двадцать дней скакать галопом вдоль Гринуэя до верхнего рукава Великой реки, где можно будет сесть на корабль. Астолар ближе, но высокие в беспокойстве и поэтому могли закрыть свои границы. Мэйсен не мог позволить себе потратить несколько недель, блуждая между холмов Астолана и не имея возможности найти выход, если уж Белый Двор решит закрыться изнутри. Путешествие обещало быть долгим и трудным.
Нет, только в Гринуэй, а это значит – на юг. Мэйсен был уверен, что сможет найти корабль – проклятие, он наймется на судно простым матросом, ему не привыкать, что угодно, лишь бы добраться до Флота. Раз уж вуаль готова упасть, нельзя терять ни секунды.
5
Магия
Магия, вздымаясь, наполнялась множеством голосов. Она заполнила воздух вокруг Гэра, и время замедлило ход. Мелкие детали стали остро, болезненно отчетливыми. Цветы утесника сияли ярким пламенем на зеленых ветвях. Миллионы пылинок, словно мотыльки, летали в воздухе. Копыта коня поднимались и опускались. Как сквозь густую патоку, каждый звук отдавался в голове Гэра грохотом рушащихся империй.
"О Богиня, помоги мне!" Закат жег глаза. Все, что мог рассмотреть Гэр, было красным – красным, как розы, красным, как кровь, заливавшая копья и рыцарей. Капитан взмахнул рукой, посылая своих людей вперед, шнуры взметнулись, как брызги крови из раскрытой вены.
Альдеран открыл рот, чтобы закричать, но слов не было. Не было звуков, кроме Песни внутри него и звенящего напряжения в руках и ногах.
"Славься, Матерь, полная блага, свет и жизнь нашего мира. Блаженны кроткие, ибо в Тебе обретут силу они. Блаженны милостивые, ибо в Тебе обретут справедливость. Блаженны заблудшие, ибо в Тебе обретут спасение. Аминь".
Гэр развернул коня в обратном направлении, искры брызнули из-под копыт. Конь прижал уши и напрягся – гранитный склон был крутым. Гнедой прыгнул вперед. Гэр чуть не вылетел из седла, но удержался, а конь собрался для второго прыжка.
"Доверься коню". Он должен довериться коню. Довериться коню, довериться коню… "Пресвятая Мать Богиня, я не хочу умирать". Еще прыжок, и Гэр вернулся на дорогу. Пыль взвихрилась из-под копыт. Каждый нерв звенел от ярких ощущений. Магия наполнила все существо Гэра: он был пропитан, переполнен ею, как мех с вином, готовый вот-вот лопнуть. Музыка пела ему. Все, чему его учили, кричало о неправильности происходящего, но сопротивляться было уже поздно, магия захватила его целиком. И нужно было ее использовать, пока она его не проглотила. Он разлетится на кусочки, взорвется молнией, и…
И Песнь стихла. Мир навалился на него тяжестью, от которой перехватило дыхание. Гэр рухнул на гриву коня, втянул в себя воздух и закашлялся от пыли. Он учуял запах пота, услышал звон стремян и топот коней, и, самое странное, песню жаворонка, звонкую, ясную, хотя сам певец был невидим в вышине. Но музыка исчезла. Раньше такого не бывало. Чувствуя головокружение, Гэр сплюнул на дорогу, чтобы прочистить горло, и выпрямился в седле.
Альдеран схватил его за плечо.
– Какого дьявола? – прошипел он.
– Я не хочу умирать, Альдеран. Я не позволю им меня схватить.
Старик подъехал поближе, чтобы посмотреть Гэру в лицо. Кустистые брови сдвинулись к переносице. Пока рыцари перестраивались, он говорил быстро и тихо. Хватка у него была железной.
– Слушай меня. Никто тебя сегодня не схватит, понял? Даю тебе слово. Сиди спокойно, молчи и, ради любви Богини, держи себя в руках. Понял? – Он встряхнул Гэра за плечо. – Гэр, ты понял меня?
Юноша кивнул и снова сплюнул. Музыка исчезла, но ужас все еще сжимал его сердце латной перчаткой. Хватка на плече сменилась похлопыванием.
– Сколько до заката? – спросил Гэр.
– Чуть меньше часа. А граница всего в миле отсюда. У нас достаточно времени.
Рыцари окружили их кольцом, держа копья наготове. Гэр вернул меч в ножны и только после этого понял, как болит его заклейменная рука. Сукровица сочилась из-под повязки, боль пульсировала в ладони. Гэр положил руку на бедро, глядя на то, как капитан снимает шлем и посылает своего коня вперед.
– По приказу элдера Горана я арестую вас, – заявил он. – Бросьте оружие!
Между капитаном и рыцарями вдруг появилось лицо охотника на ведьм. Блеклые глаза скользили от одного пойманного к другому. Черты лица заострились в улыбке, узкий подбородок и мелкие зубы делали его лицо похожим на лисью мордочку.
– Мы арестованы? По какому обвинению? – спросил Альдеран.
– Нарушение границ владений и кража.
– Нарушение границ? – Брови старика удивленно приподнялись. – Это общественная дорога.
– Я не говорю, что вы нарушаете их сейчас, – улыбнулся рыцарь, оскалив зубы. – Вы нарушили границы имений элдера Горана пять миль тому назад.
– Мы съехали с дороги на десять ярдов, чтобы напоить коней! – запротестовал Гэр. – Вы не можете назвать это нарушением!
Рыцарь обвел взглядом свой отряд.
– Мне кажется, что я могу называть это, как хочу.
– А кража, насколько я понимаю, относится к воде, которую наши лошади выпили?
– Конечно, нет. Вода – это щедрость Богини, дарованная людям и тварям.
– Тогда к чему относится обвинение в краже? – резко спросил Альдеран. – Полагаю, вы просветите нас?
Русоволосый капитан снова оскалил зубы.
– Обвинение касается исчезновения маленького предмета из личных апартаментов элдера Горана. Это безделушка, не более, но элдер сентиментален и дорожит ею. Мы обыщем ваши мешки. – Он пожал плечами. – На это уйдет некоторое время.
– А вы не могли бы сказать мне, что это за безделушка? Простите, но я предпочел бы узнать об этом сейчас, прежде чем вы найдете ее в моих седельных сумках, – сказал Альдеран.
Еще один рыцарь высокомерно уставился на них.
– Признаешь свою вину, старик?
– Я? – Альдеран развел руками. – Прости, друг. У меня была длинная и интересная жизнь. Меня обвиняли во многом, но, к сожалению, не в том, о чем вы думаете.
Капитан нахмурился и взмахом руки направил своих людей вперед.
– Обыскать их! Ищите повсюду!
Пять рыцарей спешились. Один остался держать поводья, остальные принялись неуклюже рыться в седельных сумках – мешали доспехи. Альдеран смотрел на одного из них, пока тот не поежился и не взглянул на него.
– Чего уставился?
– Я просто думаю, действительно ли это хорошая идея. – Альдеран кивнул на руку рыцаря, по локоть запущенную в запасную одежду. – Никогда ведь не знаешь, что можно найти в карманах колдуна.
Рыцарь оскалился и вернулся к своему занятию. И тут же, вскрикнув, отдернул руку. Снял перчатку и потер пальцы. А миг спустя и остальные три рыцаря сделали то же самое.
Гэр покосился на Альдерана и заметил, что старик укоротил повод.
– Готов? – Альдеран не сводил глаз с капитана, который хрипло орал, пытаясь заставить своих людей продолжить обыск. Остальные рыцари смотрели на него, а не на пленных. Момент был идеальным.
С диким воплем Альдеран пришпорил коня, направив его в просвет слева, между капитаном и его людьми. Гэр отстал только на мгновение. Его гнедой пустился галопом. Альдеран свесился с седла и на скаку хлопнул ладонью по крупам ближайших лошадей, заставив их заржать и затанцевать, добавляя хаоса.
– Остановите их! – заревел капитан. – Во имя Богини, иначе я спущу с вас шкуры на сапоги! Вперед!
Но было слишком поздно. Перед Гэром был свободный путь до самого перекрестка. Он рискнул обернуться через плечо. Рыцари бросились в погоню, без устали подгоняя лошадей, но безнадежно отстали. Гэр склонился к шее гнедого и пришпорил его.
– Тысяча ярдов! – Альдеран показал на горный хребет впереди, туда, где дорога терялась в густых тенях.
На фоне темнеющего неба виднелся приземистый каменный указатель. За ним они будут в безопасности – там заканчивались владения Горана.
Гэр снова дал шпоры коню и мысленно попросил его о последнем усилии.
Они проскакали пятьсот ярдов. Конь устал. Через тысячу ярдов пот и пена покрыли его шкуру. Гнедой хрипел при каждом вздохе, его ноздри широко раздувались, но он бежал, и с каждым мигом спасение было все ближе.
"Еще сотню ярдов, – шептал ему Гэр. – Всего сотню, а теперь даже меньше, всего пятьдесят, хороший мальчик, ну еще немного, давай же, вот он, камень, а вот уже и дорога за ним". Гэр выпрямился и остановил тяжело дышащего коня, а потом пустил его шагом, возвращаясь на несколько ярдов назад к камню. Рыцари сгрудились вокруг капитана, который скрестил руки на луке седла и мрачно смотрел на них.
– Горан не обрадуется, узнав, что его гончие нас упустили, – сказал Альдеран, наклоняясь, чтобы поймать гнедого за уздечку.
Гэр одернул рубашку, прилипшую к вспотевшей спине.
– Их было сорок, Альдеран. Слишком много рыцарей послали, чтобы поймать нас двоих.
– И еще "искатель".
– Охотник на ведьм?
– Во времена инквизиции Церковь называла их "искателями правды". Большинство из тех, кто сегодня зовет себя "охотниками на ведьм", простые ищейки, которые могут разве что шпионить за соседями за шиллинг, но есть и такие, как этот, действительно талантливые самородки.
Рыцари на дороге перестроили свои ряды, готовясь вернуться в Дремен. В нескольких ярдах за ними неприметный человечек верхом на пони все так же смотрел в сторону горной гряды. Жалящая боль в голове Гэра утихла, но не исчезла даже после того, как охотник направил пони следом за удалявшимися рыцарями.
– Я по-прежнему чувствую его у себя в голове. Как он это делает?
– Возможно, он обладает способностью чувствовать, что ты собираешься совершить. – Альдеран пожал плечами. – Я не знаю. Но не думаю, что мы видим его в последний раз. Разве что Горан окажет нам всем услугу и свалится от апоплексического удара – видят святые, жира у него для этого предостаточно.
Гэр изумленно посмотрел на него, удивленный количеством яда в голосе старика.
– Что?
– Скажем так, я слышал несколько историй об элдере Игницио Горане. И если хоть половина из них правда, он недостоин носить красное. Поехали. Нам нужно найти место для отдыха.