– Ох. – Вот это жаль. Потому что я представила себе, как я перемещаюсь в пору моей начальной школы, а именно в тот день, когда мальчишка по имени Грегори Форбс обозвал меня на школьном дворе "уродливой жабой" и четырежды пнул в голень. Я бы появилась там как Супервумен – и Грегори Форбс никогда бы больше не ударил ни одной маленькой девочки, я была в этом уверена.
– Снова твоя очередь, – сказал мистер Джордж.
– В том месте, где Шарлотта исчезла бы, я должна была нарисовать мелом крест. Зачем это надо?
Мистер Джордж отмахнулся.
– Забудь эту чушь. Твоя тётя Гленда настаивала на том, что мы должны за этим местом наблюдать. Нам надо было послать туда Гидеона, а стражи ожидали бы Шарлотту и защищали её, пока она не вернётся обратно.
– Да, но ведь неизвестно, в какое время она переместится. Стражи могут сторожить это место десятилетиями!
– Вот именно, – вздохнул мистер Джордж. – Именно так. Теперь снова моя очередь. Ты помнишь своего дедушку?
– Конечно. Мне было десять лет, когда он умер. Он был совсем другой, чем леди Ариста, весёлый и совершенно не строгий. Он всё время рассказывал моему брату и мне страшные сказки. Вы его тоже знали?
– О да! Он был мой учитель и мой лучший друг. – Мистер Джордж задумчиво смотрел на огонь.
– Кто этот маленький мальчик? – спросила я.
– Какой маленький мальчик?
– Маленький мальчик, который цеплялся за пиджак доктора Уайта.
– Как? – Мистер Джордж отвёл взгляд от камина и недоумённо уставился на меня.
Ну в самом деле! Куда уж яснее?
– Маленький светловолосый мальчик, примерно семи лет. Он стоял рядом с доктором Уайтом, – сказала я подчёркнуто медленно.
– Но там не было никакого мальчика! – ответил мистер Джордж. – Ты смеёшься надо мной?
– Нет, – проговорила я. Я поняла, что именно я видела, и разозлилась на себя за то, что не сразу догадалась.
– Маленький светловолосый мальчик, говоришь ты? Семи лет?
– Забудьте. – Я сделала вид, что горячо интересуюсь книгами на полке за моей спиной.
Мистер Джордж замолчал, но я затылком чувствовала его взгляд.
– Сейчас мой черёд, – сказал он наконец.
– Это глупая игра. Может быть, сыграем в шахматы? – На столе лежала шахматная доска. Но мистер Джордж не дал себя отвлечь.
– Ты иногда видишь вещи, которых не видят другие?
– Маленькие мальчики – это не вещи, – сказала я. – Но… да, я иногда вижу вещи, которых не видят другие. – Я и сама не знала, почему я ему доверилась.
По какой-то непонятной причине мои слова его обрадовали.
– Удивительно, действительно удивительно! С какого времени у тебя этот дар?
– У меня он был всегда.
– Очаровательно! – Мистер Джордж огляделся. – Скажи мне, кто здесь находится помимо нас?
– Мы здесь одни. – Я почти засмеялась, увидев разочарованное лицо мистера Джорджа.
– Ох, а я мог поклясться, что в этих стенах кишмя кишит призраками. Особенно в этой комнате. – Он выпил глоток чая. – Может быть, ты хочешь кексов? С апельсиновой начинкой?
– Да, с удовольствием. – Не знаю, может быть, из-за того, что он упомянул кексы, но в животе у меня опять возникло неприятное ощущение. Я затаила дыхание.
Мистер Джордж поднялся и принялся рыться в шкафу. Карусель у меня в животе усилилась. Мистер Джордж изумится, если он обернётся и увидит, что я исчезла. Может быть, лучше его предупредить. Вдруг у него слабое сердце.
– Мистер Джордж?
– Сейчас твоя очередь, Гвендолин. – Он любовно разложил кексы на тарелке, почти как мистер Бернард. – И я уверен, что знаю ответ на твой следующий вопрос.
Я прислушалась к себе. Головокружение немного отступило. Окей, ложная тревога.
– Предположим, что я перемещусь в то время, когда этого здания не было. Тогда я окажусь под землёй и задохнусь?
– Ох! А я думал, что ты спросишь о маленьком светловолосом мальчике. Ну хорошо, итак: исходя из того, что мы знаем, ещё никто не перемещался в прошлое дальше чем на 500 лет. И в хронографе для Рубина, то есть для тебя, самая ранняя дата, которую можно выставить, – это 1560 год. Год рождения первого из путешественников во времени, Ланселота де Вильерса. Мы часто об этом сожалели. Так много интересных лет выпало из исследования… Вот, бери. Это мои любимые кексы.
Я потянулась за кексом, но тарелка исчезла перед моими глазами, а из-под попы исчез диван.
8
Я приземлилась на холодный каменный пол с кексом в руке. Во всяком случае, на ощупь это был кекс – вокруг царила беспросветная тьма, хоть глаз выколи. Я должна была впасть в ступор от страха, но как ни странно, совсем не испугалась. Возможно, меня успокоили слова мистера Джорджа, а может быть, я уже просто к этому привыкла. Откусив кусок кекса (действительно вкусный!), я нащупала фонарик и сняла его с шеи.
Только через пару секунд я нашла на нём кнопку. Луч фонаря осветил книжные полки, камин (к сожалению, погасший и остывший) и висевшую над ним картину. Картина была та же самая – портрет путешественника в белом завитом парике, графа Какого-то-там. Собственно говоря, в комнате не хватало лишь нескольких кресел и маленьких столиков, а также – ну ещё бы! – уютного дивана, на котором я сидела.
Мистер Джордж сказал, что я должна просто дожидаться возвращения обратно. Возможно, я бы так и сделала, если бы диван был здесь. Но ведь не повредит, если я выгляну за дверь!
Я осторожно продвинулась вперёд. Дверь была заперта. Может быть, я бы это проверила и при наличии дивана. Ну и ладно. Хорошо, что мне уже не хотелось в туалет.
В свете фонаря я обследовала комнату. Возможно, где-нибудь найдётся указание на год, в который я попала. Например, календарь на стене или на столе.
Письменный стол был завален бумажными свитками, книгами, распечатанными письмами и шкатулками. Луч света выхватил чернильницу с гусиными перьями. Я взяла в руки лист бумаги. Он оказался плотным и шершавым. Написанное на нём было трудно разобрать из-за обилия завитушек.
"Глубокоуважаемый господин доктор", – значилось там. – "Ваше письмо пришло сегодня, оно было в пути всего лишь девять недель. Можно только удивляться такой скорости, если подумать, какой длинный путь проделало из колоний ваше занимательное донесение".
Это было ужасно смешно. Девять недель на доставку письма! А ведь люди по сей день жалуются на ненадёжность британской почты! Ну что ж, значит, я очутилась во времени, когда письма доставлялись почтовыми голубями. Или улитками.
Я села за стол и прочла ещё пару писем. Довольно скучно. И имена мне ничего не говорили. Затем я принялась за шкатулки. Первая, которую я открыла, была набита печатями с искусно вырезанными штемпелями. Я поискала двенадцатиконечную звезду, но там были только короны, монограммы или просто узоры. Очень красиво. Я нашла также печатный воск всевозможных цветов – даже золотой и серебряный.
Следующая шкатулка была заперта. Возможно, в одном из ящиков найдётся ключ? Этот поиск сокровищ становился всё более увлекательным. Если в шкатулке окажется что-нибудь симпатичное, я прихвачу это с собой. Только для проверки. С кексом ведь получилось. Я принесу Лесли маленький сувенир, это же, наверное, не запрещено?
В ящиках стола я нашла ещё перья и чернильницы, письма, аккуратно вложенные в конверты, связку бумаги для заметок, какой-то кортик или кинжал, ятаган и – ключи.
Много, много ключей разнообразных форм и размеров. Лесли пришла бы в восторг! Возможно, в этой комнате к каждому ключу имелся замок, а за каждым замком пряталась тайна. Или сокровище.
Я испробовала парочку ключей, которые хоть немного смахивали на ключ от шкатулки. Но ни один не подошёл. Жаль. Вероятно, там находились ценные украшения. Может, забрать с собой всю шкатулку целиком? Но она не поместится во внутренний карман моей куртки.
В следующей коробке лежала курительная трубка. Очень красивая, с искусной резьбой, возможно, из слоновой кости, но для Лесли не совсем то. Может, принести ей одну из печатей? Или красивый кинжал? Или какую-нибудь книжку?
Разумеется, я знала, что красть нехорошо, но тут был исключительный случай. Я сочла, что имею право на некоторую компенсацию. Кроме того, мне надо было проверить, можно ли вообще переносить предметы из прошлого в настоящее. Я не испытывала ни малейших угрызений совести, и это было удивительно, поскольку сама я всякий раз возмущалась, когда Лесли в отделе деликатесов "Хэрродса" брала больше одной бесплатной пробы или – как давеча в парке – срывала цветочек с клумбы.
Я только не могла выбрать. Кинжал выглядел наиболее ценным. Если камни в его ручке настоящие, то он точно будет стоить целое состояние. Но зачем Лесли кинжал? Печать ей точно понравится больше. Но какая?..
Мне не пришлось принимать решение, потому что в животе опять возник коловорот. Когда письменный стол начал расплываться перед моими глазами, я ухватила первый попавшийся предмет.
Я мягко приземлилась на ноги. Глаза ослепил яркий свет. Я быстренько опустила ключ, который ухватила в последнюю секунду, в карман к телефону и огляделась. Всё было таким же, как только что, когда мы с мистером Джорджем пили чай. Пламя в камине излучало тепло и уют.
Но мистер Джордж был уже не один. Они с Фальком де Вильерсом и хмурым серым доктором Уайтом (и с маленьким светловолосым мальчиком-призраком) стояли посреди комнаты и тихо разговаривали. Гидеон де Вильерс небрежно прислонился спиной к книжному шкафу. Он первый увидел меня.
– Привет, Венди, – сказал он.
– Гвендолин, – поправила я. Боже мой, ведь это не так трудно запомнить. Я же не называю его Гизбертом.
Остальные трое вздрогнули и, повернувшись, уставились на меня. Доктор Уайт – сощурив глаза и с недоверием, мистер Джордж – с очевидной радостью.
– Почти пятнадцать минут, – сказал он. – С тобой всё в порядке, Гвендолин? Ты хорошо себя чувствуешь?
Я кивнула.
– Тебя кто-нибудь видел?
– Там никого не было. Я не стронулась с места, как вы и сказали. – Я протянула мистеру Джорджу фонарик и кольцо. – Где моя мама?
– Она наверху с остальными, – коротко ответил мистер де Вильерс.
– Я хочу с ней поговорить.
– Не беспокойся, ты с ней поговоришь. Позднее, – сказал мистер Джордж. – Но сначала… ох, я прямо не знаю, с чего начать. – Он просто сиял. Чему это он так радовался?
– Моего племянника, Гидеона, ты уже знаешь, – сказал мистер де Вильерс. – То, что ты сейчас переживаешь, он испытал уже более двух лет назад. Правда, он был лучше подготовлен. Будет сложно нагнать всё то, что ты упустила за последние годы.
– Сложно? Я бы сказал, невозможно, – подал голос доктор Уайт.
– Это вообще не нужно, – высказался Гидеон. – Я сам со всем отлично справлюсь.
– Посмотрим, – сказал мистер де Вильерс.
– Я уверен, что вы недооцениваете девочку, – произнёс мистер Джордж и, повернувшись ко мне, продолжил торжественным, почти патетичным тоном: – Гвендолин Шеферд! Ты являешься частью старинной тайны. И для тебя настало время быть посвящённой в эту тайну. Сначала ты должна узнать…
– Не надо торопиться, – перебил его доктор Уайт. – Может, она и унаследовала ген, но это далеко не означает, что ей можно доверять.
– Или что она вообще понимает, о чём речь, – добавил Гидеон.
Ага. Очевидно, он считал меня несколько ограниченной. Самодовольный осёл.
– Кто знает, какие инструкции она получила от матери, – продолжал доктор Уайт. – И кто знает, от кого та, в свою очередь, получила инструкции. У нас остался один хронограф, мы не можем позволить себе нового промаха. Я просто хочу, чтобы вы об этом помнили.
У мистера Джорджа был такой вид, словно ему дали пощёчину.
– Можно также неоправданно всё усложнить, – пробормотал он.
– Я сейчас забираю её к себе в кабинет, – объявил доктор Уайт. – Не в обиду будь сказано, Томас, но для объяснений ещё найдётся время.
При этих словах меня прошиб холодный пот. Последнее, чего я желала, было отправиться с доктором Франкенштейном в его кабинет.
– Я хочу к маме, – сказала я, наплевав даже на то, что я веду себя как маленький ребёнок.
Гидеон презрительно цокнул языком.
– Ты не должна бояться, Гвендолин, – заверил меня мистер Джордж. – Нам нужно только немного твоей крови, а кроме того, доктор Уайт отвечает теперь за твой иммунитет и здоровье. К сожалению, в прошлом людей постоянно подстерегали многочисленные опасные возбудители, с которыми организм современного человека совершенно не знаком. Всё пройдёт очень быстро.
Понимал ли он, как ужасно это звучит? Нам нужно только немного твоей крови… Всё пройдёт очень быстро – кошмар какой-то!
– Но я… я не хочу оставаться одна с доктором Франкен… Уайтом, – сказала я. Мне было всё равно, считает ли этот человек меня вежливой или нет. Кроме того, он и сам не блистал манерами. А что касается Гидеона – пускай он думает обо мне всё, что хочет!
– Доктор Уайт совершенно не такой бессердечный, как тебе может показаться, – сказал мистер Джордж. – Ты действительно не должна…
– Нет, должна! – пробурчал доктор Уайт.
Я потихоньку впадала в ярость. Что он тут изображает, этот надутый гусь? Пусть сначала купит себе костюм нормального цвета!
– Ах вот как? И что вы будете делать, если я откажусь? – прошипела я и тут же увидела, как его злобные глаза за чёрной оправой очков наливаются кровью.
Классный врач, подумала я. Сам себя не может вылечить.
Прежде чем доктор Уайт успел придумать, что же это он такое со мной сделает (моя фантазия моментально нарисовала парочку неаппетитных деталей), в разговор вмешался мистер де Вильерс.
– Я попрошу прийти миссис Дженкинс, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Пока она не появится, с тобой побудет мистер Джордж.
Я бросила на врача торжествующий взгляд – из тех, которые обычно сопровождаются высунутым языком, – но он меня проигнорировал.
– Через полчаса встречаемся в Драконьем зале, – подытожил мистер де Вильерс.
Я не хотела, но при выходе я ещё раз оглянулась на Гидеона, чтобы посмотреть, заметил ли он моё торжество над доктором Уайтом или нет. Очевидно, не заметил, потому что он пялился на мои ноги. Видимо, сравнивал их с Шарлоттиными.
Вот фигня!.. Её были длиннее и тоньше. И уж точно безо всяких царапин, потому что ей не пришлось сегодня ночью ползать среди всякой рухляди вокруг чучела крокодила!
Кабинет доктора Уайта выглядел как самый обычный врачебный кабинет. И доктор Уайт, надевший поверх костюма белый халат и основательно моющий руки, тоже выглядел как самый обычный врач. Только маленький светловолосый мальчик-призрак рядом с ним нарушал привычность картины.
– Снять куртку, задрать рукав, – сказал доктор Уайт.
Мистер Джордж перевёл:
– Пожалуйста, Гвендолин, будь добра, сними куртку и закатай, пожалуйста, рукав.
Маленький призрак наблюдал за всем этим с большим любопытством. Когда я ему улыбнулась, он быстро спрятался за спину доктора Уайта, но через секунду показался опять.
– Разве ты меня видишь?
Я кивнула.
– Не смотреть! – прорычал доктор Уайт, затягивая мне руку жгутом.
– Я не боюсь крови, – заверила я. – Даже своей собственной.
– Другие меня не видят, – сказал маленький призрак.
– Я знаю, – ответила я. – Меня зовут Гвендолин. А тебя?
– Для тебя по-прежнему доктор Уайт, – сказал доктор Уайт.
– Меня зовут Роберт, – ответил призрак.
– Очень красивое имя, – улыбнулась я.
– Спасибо, – отреагировал доктор Уайт. – А у тебя очень красивые вены. – Я почти не почувствовала укола. Доктор Уайт обстоятельно наполнил моей кровью пробирку, затем достал ещё одну и тоже наполнил.
– Она разговаривает не с тобой, Джейк, – подал голос мистер Джордж.
– Ах нет? А с кем же?
– С Робертом, – ответила я.
Голова доктора Уайта дёрнулась кверху. В первый раз он посмотрел прямо мне в лицо.
– Как?
– Ах ничего, – сказала я.
Доктор Уайт пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное. Мистер Джордж заговорщицки улыбнулся мне.
В дверь постучали. В кабинет вошла миссис Дженкинс – секретарша в крупных очках.
– Ах, вот и вы наконец, – сказал доктор Уайт. – Томас, ты можешь очистить помещение. Сейчас няней побудет миссис Дженкинс. Сядьте вон там на стул. Только не открывайте рта.
– Как всегда, очарователен, – заметила миссис Дженкинс, послушно усаживаясь на указанный стул.
– Мы скоро увидимся, – сказал мне мистер Джордж, держа перед собой пробирку с кровью. – Иду на заправку, – добавил он улыбаясь.
– А где находится этот хронограф? И как он выглядит? – спросила я, когда за мистером Джорджем закрылась дверь. – В него можно забраться вовнутрь?
– Последняя персона, которая расспрашивала меня о хронографе, через два года его украла, – доктор Уайт вытянул иглу из моей руки и прижал ваткой место укола. – Поэтому ты, конечно, понимаешь, что я воздержусь от ответа.
– Хронограф украли?
Маленький мальчик-призрак Роберт энергично закивал головой.
– Твоя очаровательная кузина Люси собственноручно, – произнёс доктор Уайт. – Я прекрасно помню, как она сидела тут в первый раз. Она выглядела такой же безобидной и неопытной, как ты сейчас.
– Люси милая, – сказал Роберт. – Она мне нравится. – Поскольку он был призрак, то ему, наверное, казалось, что последняя встреча с Люси произошла только вчера.
– Люси украла хронограф? Почему же?
– Почём я знаю? Шизоидные нарушения структуры личности, надо полагать, – пробурчал доктор Уайт. – Очевидно, фамильная черта. Эти Монтрозы – сплошь истерички. А у Люси к тому же ещё явные криминальные наклонности.
– Доктор Уайт! – произнесла миссис Дженкинс. – Это совершенная неправда!
– Разве вы не должны держать рот на замке? – ответил доктор Уайт.
– Но если Люси украла хронограф, то как он может быть здесь? – спросила я.
– Да, как? – доктор Уайт снял жгут с моей руки. – Есть ещё один, умная ты головушка. Когда ты последний раз делала прививку от столбняка?
– Не знаю. Значит, есть много хронографов?
– Нет, только эти два, – ответил доктор Уайт. – От оспы ты, очевидно, не привита, – он посмотрел на мою руку. – Какие-нибудь хронические болезни? Аллергия?
– Нет. И от чумы я тоже не привита. И от холеры. И от ветрянки. – Я вспомнила про Джеймса. – А от ветрянки вообще можно привиться? Или от оспы? Один мой друг, я думаю, от этого умер.
– А я не думаю, – ответил доктор Уайт. – Ветрянка – это одна из форм оспы. И от оспы уже давно никто не умирал.
– Мой друг умер уже тоже очень давно.
– А я думала, что ветрянка – это одна из форм кори, – сказала миссис Дженкинс.
– А я думал, что мы договорились, что вы будете молчать, миссис Дженкинс.
Миссис Дженкинс замолчала.
– Почему вы, собственно, так со всеми недружелюбны? – спросила я. – Ой!
– Всего лишь маленький укол, – прокомментировал доктор Уайт.
– Что это было?
– Ты совершенно не захочешь этого знать, можешь мне поверить.
Я вздохнула. Маленький призрак Роберт тоже вздохнул.
– Он всегда такой? – спросила у него я.
– В основном, – ответил он.
– В глубине души он другой, – подала голос миссис Дженкинс.