Убрав со лба девушки выбившуюся прядку, Айла смотрела на неё чуть прищурившись, как довольная кошка. И ничего – совсем ничего – в ней не откликалось на понимание, что перед ней лежит её дочь, которую она бросила из-за нелепых обстоятельств много лет назад. Ребёнок, которого она выносила и родила, плоть от плоти, кровь от крови.
Даже ей самой теперь казалось немного странным чувство, что перед ней лежит совершенно чужая девушка. Возможно, потому, что она так неряшлива на вид, не изысканна и не обладает броской красотой, а может и просто потому, что в данной ситуации так легче и проще. Всегда есть люди, абсолютно покорные обстоятельствам, для которых самое главное выйти самим сухими из воды. Всегда.
Пульс дробью отдавался в висках, а по телу пробежала неприятная дрожь от чувства, среднего между раздражением и отвращением. Может, так сказался опыт, но Кармина с детства ненавидела, когда кто-то посторонний нарушает её личное пространство.
– Проснулась? – Заметив, что девушка нехотя открыла глаза, Айла выдавила из себя мягкую улыбку. – Как ты себя чувствуешь?
– Вы кто? – Чуть хрипловатым голосом, будто со сна, осторожно поинтересовалась та. – Что за место? Какого чёрта тут происходит вообще?
– Поосторожнее, пожалуйста, в выражениях, – герцогиня укоризненно нахмурилась, – Леди и моей дочери не пристало.
Мгновение Кармина молчала, с видом человека, которого заставили съесть лимон с горчицей.
– Что, простите? – чуть закашлявшись, усмехнулась она, приподнявшись на локтях, глядя на собеседницу снизу вверх, – Вы с какого дурдома сбежали, тётя?
Поджатые губы и глаза-щёлочки делали герцогиню похожей на змею.
– Безусловно, ты не веришь, – кивнула своим мыслям она, – Так же, как и не поверишь в то, что ты в другом мире.
Секунду девушка непонимающе смотрела на собеседницу, а затем, запрокинув голову, заливисто расхохоталась. Но была в этом смехе нервозная нотка, дающая понять, что не так уж она уверена в своих словах.
Уже ни в чём не уверена.
– Что?.. – отсмеявшись, с иронией переспросила она, – Вы себя слышите вообще, женщина? Не смешите мои подковы… Вырядились ещё так… что за дурацкий розыгрыш? Кому так жить надоело?
"Подковы?.." – герцогиня решила всё же позже подумать о дефектах магического переводчика и иномирских нравах. Прохладно улыбнувшись, в ответ лишь протянула руку ладонью вверх, медленно, словно смакуя момент:
– Кажется, в твоём мире нет магии… Что ж, тогда, наверное, это будет лучшим доказательством.
…а в следующий момент на её ладони вспыхнул огонь. Совсем близко к лицу Кармины, настолько, что она чувствовала его жар.
Усмешка медленно стёрлась с лица неверием и огромным испугом, на грани с паникой. Девушка с выпученными глазами резко отшатнулась назад, путаясь в шёлковом одеяле. Дыхание, сердце, само время – замерли, будто сосредоточившись вокруг этого огня на ладони. А в голове билась лишь одна мысль: "не может быть… это фокус, ловкий трюк… не бывает так!!!"
И всё же она видела доказательство обратного прямо перед глазами. А глазам, как известно, верят.
– Я не хочу слишком резко… шокировать тебя, – вкрадчиво произнесла она, осторожно добавив: – потому что ты дорога мне. Я всё объясню, поверь… знаю, после стольких лет это будет выглядеть жалко, но всё же. Отдохни. Оправься немного. Тебе сейчас принесут поесть. А потом мы поговорим…
Снова мягко улыбнувшись, герцогиня встала, и, не оборачиваясь на застывшую девушку, почти бегом вышла прочь. На душе повис какой-то камень, но всё же, как ей показалось, всё шло именно так, как надо. Ведь именно этого она хотела.
Этого, правда?..
* * *
Мейхон, королевство Кайнур.
Астарта
Я не верила, что вижу её. Снова. Тем более здесь.
Мудрые миндалевидные глаза Танильдиз сейчас казались пустыми и грустными, губы сломала горькая ухмылка, а едва заметные морщинки будто стали глубже за секунду.
– Знаю, ты не ожидала меня здесь увидеть, – произнесла она, разрывая молчание, – Как, впрочем, и я тебя. Каким ветром могло занести сюда девушку из хорошей семьи?
– Я надеялась найти какую-нибудь работу, – понуро опустила голову, будто стыдясь чего-то, – подавальщицы или посудомойки…
С губ наставницы сорвался ехидный смешок, прерывая мою и без того тихую речь.
– Работа тут, может быть, есть, – как-то невесело улыбнулась она, – Вот только тебе бы она не понравилась.
Столь недвусмысленным тоном были произнесены эти слова, что я даже не стала спрашивать "Почему?" – только покраснела ещё больше.
– Расскажи мне, что случилось, – покровительственно-материнским тоном сказала она, и улыбка смягчилась, отчего мне на душе стало немного легче, – Возможно, я помогу. По мере сил.
– Здесь?.. – обвела пустую улицу взглядом.
– Здесь что-то не так? – слегка изогнула бровь, – Навряд ли кому-то нужно подслушивать наш разговор.
Признав логичность её слов, торопливо и немного сбивчиво рассказала о последних событиях в жизни нашей семьи. Всё-таки, я всегда доверяла Танильдиз, и рада встретить её вновь.
Та слушала с загадочной улыбкой, смотря на меня как на нерадивого, но любимого ребёнка, совершившего оплошность, из-за чего вновь стало немного неуютно. Впрочем, кем, как не ребёнком, я была?
– Очень жаль, что так вышло, – поджав губы, сказала наставница, – Знаешь, я отчётливо помню твоих родителей. Они оба были хорошими людьми. Да примет их Свет.
– Спасибо, – я слабо улыбнулась. Упоминание о родителях отзывалось болью, словно по сердцу тупым ножом.
Секунду она задумчиво смотрела на меня, внимательно, прожигая взглядом насквозь, таким проницательным взглядом, что по спине пробежались мурашки.
– Ты нигде не найдёшь работу, кроме продажной девушки, – медленно, словно подбирая слова, произнесла Танильдиз, – Таков уж наш проклятый патриархальный мир. Я могу тебе лишь немного помочь… точнее сказать, направить.
Я навострила уши, чувствуя, как появляется в груди тлеющий уголёк надежды. Нет предела оптимизму…
– Как ты знаешь, каждый год весь мир проводит праздник Четырёх Стихий, – Она поясняла осторожно, даже недоверчиво, опустив голос до полушепота, то и дело поглядывая на меня да вокруг – словно открывала какую-то тайну, – В этот день демонстрируют свои умения девушки, чьему искусству покровительствует та или иная стихия. Помнишь?
Я кивнула. Да, об этом знает каждый ребёнок… вот только видят единицы, имею ввиду из простого народа. Каждый год в день Четырёх Стихий возле священной рощи бога Света и Жизни Аскалона и обязательно ночью, чтобы не обижать его жену, богиню Тьмы и Смерти Мару, устраивается фееричное зрелище. Посвящено оно детям Аскалона и Мары: Дерье, богине всех вод, Азару, богу пламени, Эа, богине земли, и Барту, богу воздуха. Непостоянная и эмоциональная Дерья покровительствует танцу, своенравный и подчас жестокий Азер – боевым искусствам, нежная, всепрощающая и щедрая Эа любит художников, а крылатый и непоседливый весельчак Барт обожает слушать задорные песни. Боги непредсказуемы и капризны, но никогда от нас не отворачивались, и мы платим тем же. Этот праздник проводят все державы мира, но говорят, что в нашем королевстве он самый великолепный. Демонстрируют свои умения девушки, чей дар неподражаем. О них не известно практически ничего и они считаются в народе верховными жрицами, посланницами своих богов-покровителей.
– Знаю, ты думаешь, что эти девушки избраны заранее, отмечены богами, – продолжала Танильдиз, – но это не так. На самом деле, они выбираются людьми.
Я не могла не удивиться, хотя раньше никогда особо не интересовалась этой темой, только в детстве, а уж после всех свалившихся на голову проблем – тем более.
– То есть как? – не поняла я, – И вообще, зачем весь этот разговор?
– Дослушай, – вновь мягко улыбнулась Танильдиз, – Ты ведь знаешь о древнем законе, запрещающим любые женские профессии? Естественно, что многие сочли бы избрание в жрицы лазейкой, но там всё гораздо сложнее, чем может показаться. Предыдущие жрицы, приняв решение уйти, должны найти себе замену, которую примет магия. Сначала каждая девушка должна пройти нечто вроде небольшого испытания – добиться хоть какой-нибудь известности в своём городе, благодаря своим умениям, в обход закону. А ведь он, как ты знаешь, всегда соблюдается неукоснительно, и в случае неудачи бедняжку вполне может ждать тюрьма или по крайней мере всеобщее осуждение. Возможным жрицам-танцовщицам, например, предоставляется маленький передвижной театр, немного денег на костюмы и музыкант. Девушке даётся год, до праздника Четырёх Стихий. За день до него все оставшиеся – а их, уж поверь, всегда остаётся мало – проходят специальный ритуал, проводимый жрицей. Та, которую выберут, будет выступать на празднике. Но жрицей она становится лишь в том случае, если её умения понравятся богу-покровителю и проходит обучение. У неё появляется знак принадлежности, благословение – символ стихии, и девушка получает свободу заниматься любимым делом и получать за это деньги, но осторожно, не привлекая сильно много внимания, и в дар магию своей стихии. Однако после жить с этим становится достаточно трудно.
Похоже на какую-то легенду…
– Почему? – я даже не заметила, как полностью погрузилась в рассказ наставницы.
– Потому что после всего этого жрица становится самым лакомым кусочком на брачном рынке, – хмуро пояснила та, – За ними открывается настоящая охота, потому что дети, рождённые в браке с ней, одарены и благословлены всеми богами. Как правило, они становятся сильнейшими магами своего времени. Но из-за того, что многие богатые лорды насильно женятся на жрицах, применяя всякие изощрённые меры, большинство жриц во все века давали магический Обет Безбрачия и Бесплодия.
– То есть вы хотите сказать, что женщины по доброй воле отказывались от возможности иметь детей? – как-то мне в это не верится.
– Не все, но многие, – кивнула Танильдиз, – Если захочешь попробовать стать жрицей, я тебе дам книгу об их судьбах, и ты поймёшь, уж поверь. Но выбор всё равно остаётся за самой девушкой, никто к этому не принуждает.
Наверное, целую минуту я раздумывала над всем вышесказанным, не зная, что ответить.
– Вы так и не сказали, зачем рассказываете всё это мне.
– Ты была талантливой ученицей, – вздохнула она, – Возможность творить, созидать прекрасное – это дар, Астарта. Дар, которым грех пренебрегать, ведь достаётся он далеко не каждому. Я предлагаю тебе возможность обеспечить себя и сестру, при этом обретя шанс стать независимой в будущем. Но это трудно… очень и очень трудно.
– Пожалуй, я попробую, – не слишком уверенно произнесла я, взвешивая все "за" и "против", – Но… откуда вы всё это знаете? Ведь простые горожане имеют мало представлений об этом. Видеть жриц в день Четырёх Стихий могут только аристократы.
– О, это естественно, – улыбнулась она, – Ведь я – последняя жрица Дерьи, богини вод, и пребываю ею много лет. Но знаешь… устала. Хочется спокойной жизни.
Я едва сдержалась, чтобы не вытаращить глаза от удивления. Моя наставница… жрица?
– Если согласна попробовать, приходи завтра к особняку вдовы Адьяр. – добавила она, уже уходя, – И с сестрёнкой. Придумаем, как пристроить малышку.
– Я её никому не отдам! – ощетинилась, даже не допуская мысли отдать сестру в чужие руки.
– И не собираюсь забирать, – опять улыбнулась она, – Имела ввиду, как ей найти кормилицу. Думаю, за этим дело не станет.
…и ушла, оставив меня наедине со своими мыслями в полной растерянности на этом пустыре, близ шумящего паба…
Трудно сделать выбор…
Если его нет…
Может кто подскажет…
Или даст совет…В жизни – этой сложно…
Всё предугадать…
Потом дни в неволе…
Будешь ты считать…Выбор очень сложный…
Неказист порой…
Ты махнёшь на совесть…
И прощай покой…
Глава 6
"It’s kind of fun to do the impossible".
Уолт Дисней
Гемма, герцогство Ферон
Кармина
Я даже представления не имею, сколько просидела на кровати неподвижно, словно застыв, потеряв счёт времени и даже не моргая.
То, что я увидела… это… Чёрт! Да это невозможно!!!
Нет, не то, чтобы я относилась к убеждённым скептикам, но в магию и прочие мистические заморочки не верила никогда. Даже мысли не допускала, что подобное – не просто шарлатанство, на котором некоторые из моих знакомых зарабатывали, выбивая деньги из суеверных людей. Наверное, большей частью поэтому я к любым поверьям, приметам, фэнтези и прочему относилась со здоровым скептицизмом. Но ещё больше я привыкла верить тому, что вижу.
На самом деле, если призадуматься, увиденному мной только что можно попробовать дать логическое объяснение, вроде, мол, мало ли какие фокусы позволяет выделывать ловкость рук, ну или "волшебство" химии. Но… я чувствовала, что это не так, и точка. Раньше для меня подобное объяснение чему-либо в основном прозвучало бы глупостью, но конкретно в данный момент я быстро осознала бесполезность попыток задушить это чувство здравым смыслом.
Более того, вспомнилось, как на какую-то секунду, когда незнакомка зажгла на ладони огонь, я… чувствовала этот огонёк. Ощущался он отдалённо, приглушённо, как-то отчуждённо, и не принадлежал мне, но я почему-то знала, что стоит мне захотеть – и он обернётся против хозяйки или погаснет. И при этом какой-то частью меня он, этот огонёк почитался ненужным, подлежащим уничтожению, как раковая опухоль… Я словно бы могла и хотела… подавить его?
Что за бред вообще?!
Устало потёрла виски, силясь хоть немного отвлечься. В мыслях был полный сумбур, голова кружилась, в ушах противный звон – меня будто слегка контузило.
Не знаю, странно это или не очень, но слова той женщины о том, что она якобы моя мать, затронули меня куда меньше, чем эта её… магия.
Наверное, я просто этим уже переболела. В детстве, когда было одиноко, когда не хватало родительской любви, когда я терялась в догадках, чем же я так отличаюсь от других детей, у которых есть нормальная семья… вобщем, стандартный набор вопросов, которые задаёт себе брошенный ребёнок. Я помню, как было больно, и даже сейчас, увидев где-нибудь счастливую семью, я редко когда могу удержаться от того, чтобы бросить вслед завистливый взгляд.
Не могу вспомнить точно, когда же я перестала плакать в подушку и вечно сетовать на судьбу – в какой-то момент стало не то чтобы совсем пофиг, но… не то, над чем стоило бы задумываться и изводить себя. Всё равно ведь я ничего не смогу изменить, да и с возрастом пришло понимание, что в иных случаях лучше детский дом, чем родители определённого сорта.
Однако так же у меня осталась привычка раскладывать всё по полочкам. А в данной ситуации я не понимала нихрена!
В тот же момент, когда я поняла, что пора бы с сим неведением заканчивать, пришло и понимание, что даже человеку, у которого только что случился капитальный разрыв шаблона, надоедает сидеть на месте больше часа и недоумённо буравить глазами стену.
Когда наконец-то мозг смог немного очнуться и сподвигнуть меня на какие-то действия, стало как-то уже плевать, что я понятия не имею, где нахожусь и куда мне идти, как не заплутать в этом богатом и несомненно огромном…замке? Потому, поправив майку и джинсы, в которых уснула, решительно толкнула массивные створчатые двери, выйдя в полутёмный коридор, босиком ступая с ковра на холодный деревянный пол, но так и застыла на месте, потому что у противоположной стены неподвижно стояла женщина лет сорока и две молоденькие девушки, молча и смиренно опустив глаза.
Все они были одеты в одинаковые тёмно-коричневые платья в пол, с корсетом, застёгнутое наглухо и безо всяких вырезов, у всех белые переднички и белые же кружевные чепцы на голове.
Таких "униформ" на земле не носят уже минимум сто-двести лет! Да я такое только в исторических фильмах и видела!
Что за издевательство?
"Чему я, собственно, удивляюсь?" – подумала я, вспомнив об увиденной… магии.
Тем временем женщина, что постарше, исполнила нечто вроде книксена или реверанса, всё так же не поднимая глаз.
– Госпожа герцогиня приказала мне подождать, когда вы оправитесь и выйдете. Мы к вашим услугам.
Стоп, они что… всё это время ждали под дверью? А эта женщина в изумрудном платье, она, значит, герцогиня?
Чёрт, да что-творится-то?!
– Объясните мне, пожалуйста, кратко, внятно и разборчиво: где я нахожусь и как здесь оказалась? – наконец, выдала я.
– мне не велено, госпожа, – виновато отозвалась женщина, – я всего лишь экономка. Могу только сказать, что вас переместили сюда порталом. Господа изъявили желание самостоятельно поговорить с вами о… вас, за ужином. Его уже подали, так что, если у вас нет ещё каких-нибудь пожеланий, прошу пройти со мной, они вас ждут.
Порталом, значит. Ну да, я, конечно же, каждый день, блин, порталами перемещаюсь!..
Так, спокойно. Вдох-выдох. У меня как раз прямо сейчас появится возможность побить этих недомагов, притащивших меня сюда.
И глубоко наплевать, кто они и зачем это сделали!
– Ведите, – покорно кивнула я, лелея мрачные мыслишки.
Горничная всё-таки бросила на меня внимательный взгляд, и, оглядев одежду, подозрительно скривилась.
– Идёмте, госпожа, – задумавшись, я на это "госпожа" даже не обратила внимания.
Я будто попала в какой-то средневековый европейский замок шестнадцатых-семнадцатых веков. Причём очень богатый: гладкий пол из неизвестного мне материала с причудливым рисунком, изумительные фрески на стенах, иногда встречались картины, гобелены и скульптуры, колонны, арки, угловые софы гармонично вписывающиеся в интерьер этих нескончаемых узких коридоров.
На интерьер комнаты, в которой я проснулась, как-то не обратила внимания, заметила только, что богато обставлена, а тут прям исподволь замечала каждую мелочь, несмотря на полнейшую сумятицу в мыслях.
У того, кто строил и обустраивал этот замок, определённо, тонкий вкус. А у того, кто им владеет – бездонный кошелёк.
Экономка остановилась, и, отвлекая меня от созерцания, толкнула двери, пропуская вперёд.
Комната была не очень большая относительно той, в которой я проснулась. Опять же богатая, уютная, в светлых тонах и с белым камином у стены и большим фонтаном в центре, рядом с которым стоял длинный накрытый стол, от которого изумительно пахло.