- Ты знаешь, - задумчиво повторил дядя. - Значит, я не ошибся, и в тебе продлилась проклятая кровь. Поэтому, если понадобиться ты сделаешь, что должна. Ты обязана мне жизнью, и связана с сестрой словом, помни это. Я в своем праве. Впрочем, ты ведь не невинный ягненок, чтобы смотреть на меня с испугом и презрением?
Барон едко усмехнулся, сунул сверток мне в руки и ушел. А я плавно осела на землю. Ноги меня не держали. Дядя хорошо знал, что делал. Он знал. Знал то, что как я думала, навеки похоронено далеко на юге. Все эти годы ждал и молчал, а теперь использовал, как козырь из рукава. Этот сверток - мой приговор и мое проклятье. Доказательство моей испорченной крови. Потому что от него исходил запах страха и власти - такой могущественный, такой манящий, почти осязаемый. Отказаться от него, хотя бы раз взяв в руки очень трудно. Когда у человека находят подобные предметы, их обладатель, как правило, в самом скором времени умирает долгой и мучительной смертью.
Уничтожить такие вещи слишком сложно и долго, выкинуть их я не смогу, попав в незнающие или слабые руки, они принесут множество горя. Пока я могу сопротивляться их зову, я буду удерживать их рядом, чтобы они никому не причинили вреда, надеясь, что к тому времени, как ослабею, найдется кто-то достаточно сильный, чтобы продолжать вместо меня охранять людей от их тлетворного влияния. Пока я буду сопротивляться, страшный зов колдовских вещей будет слышен только мне, наследнице крови их создателя. И это пугало меня едва ли не больше, чем то, что кто-то может обнаружить у меня запретные вещи, больше чем то, что дядя много лет хранил у себя этот сверток, как вероятно, и предыдущие поколения моих прародителей. Потому что смерть - вовсе не худшее из зол. Дядя понимал, что я, даже не желая, возьму их с собой и буду тщательно прятать от чужих глаз столько, сколько понадобится, защищая даже ценой собственной жизни.
Только зря он надеется, что я использую их для Мел. Моя кузина - чистая душа, она не поблагодарит за такое вмешательство в свою судьбу. А я не переступлю Грань, даже не смотря на зов проклятой крови. Дети не должны отвечать и не обязаны повторять грехи отцов. Потому я не виню Мелинду за поступки дяди, не ищу в ней его продолжения, и надеюсь сама не проследовать путем предков, так же, как это удалось сделать моей матери.
Я надеялась, что вдали от Аризены и Барии, вдали от тех земель, где знали мое прошлое и настоящее, у меня будет шанс обрести родину, но нет. Одним поступком барон перечеркнул все мои надежды. Впереди не будет света. Только неизвестность.
И мерно покачиваясь сейчас в седле, я почти не видела перед собой дороги, тщетно пытаясь найти выход. Жизнь снова подбросила мне неразрешимую задачу. А в дорожной сумке прибавилось секретов.
Весь дальнейший путь предстояло преодолевать верхом. Невест, теперь уже невест, которыми их объявили после церемонии, как величайшие сокровища, со всей осторожностью усадили в женские седла. Рядом с ними, страхуя каждое движение, оберегая от любой опасности, ехали опытные закаленные воины. Я попросила себе мужское седло и под внимательными взглядами оседлала смирную немолодую кобылку.
В сравнении с роскошными скакунами Серых моя лошадка смотрелась неказистым чучелком, под стать хозяйке, но она спокойно и ровно несла меня на спине, а большего я не требовала. Убедившись, что я уверенно держусь в седле и не отстаю, на меня перестали обращать внимание. И я не возражала. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, что я нервничаю.
В полдень наш отряд соединился с еще одной группой Серых. Я углядела среди них знакомую фигуру зеленоглазого Коррейна и поняла, что торговцы тоже покидают пределы Барии. И хотя они ехали, как бы сопровождая телеги с купленным в столице товаром, почти не обращали на них внимания, оцепив наш отряд еще одним кольцом. Видно, невесты и впрямь огромная ценность для северян, если для их охраны приехало столько воинов. Уже позже я узнала, что на телегах северяне везли с собой южные фрукты, овощи, специи, заморские диковинки, все то, что не в состоянии была родить их собственная суровая земля.
А пока же я предпочитала держаться поближе к девушкам, подальше от торговцев, чтобы ненароком не попасться на глаза Коррейну. Мне не хотелось быть узнанной. И совсем не потому, что мне было неприятно его общество. Наоборот. Бывает, что встретив человека всего один раз, ты начинаешь испытывать к нему доверие и приязнь, как будто знаешь его множество лет. Как будто ваша дружба проверена годами и с честью выдержала испытания. И именно поэтому мне лучше держаться от него подальше, так его не заденет, если вдруг выяснится правда обо мне.
Глупо пытаться спрятать нос на лице. Тщетно пытаться укрыться от взгляда в таком небольшом пространстве. Он сам высмотрел меня в толпе.
- О! Леди Ирга! Рад видеть вас, - приветственно улыбаясь сказал Серый, неожиданно приблизившись, лихо гарцуя вокруг на роскошном смоляном скакуне. Его зверь выгибал шею и косил на всех диковатым карим глазом.
Моя кобылка продолжала флегматично двигаться вперед. Я чуть поклонилась, здороваясь, но не пытаясь вступить в разговор.
- Так вы одна из невест? Я удивлен, что вокруг вас до сих пор не толкутся претенденты на благосклонный взгляд.
- Перестаньте, Коррейн, - Сказала я, чуть раздраженно мотнув головой, - вам не удается лесть. Невесты едут впереди, а я всего лишь сопровождаю свою госпожу. И я не леди. Так что если вам так уж хочется кого-нибудь охмурить, ступайте туда.
Уже второй раз этот прохвост сумел втянуть меня в беседу, когда я сама этого не желала. В отличие от остальных, довольно молчаливых сопровождающих, я думаю, что при желании, он способен разговорить и камень. Подтверждая догадки, Серый сверкнул белозубой улыбкой и придержал коня, подстраиваясь под мою скорость.
- Меня туда не пустят. Будет нечестно, если все невесты влюбятся в одного меня, еще до приезда в замок.
- Так вас пожалеть?
- Наконец-то вы улыбнулись, леди Ирга. Ваши нахмуренные брови ранили меня в самое сердце.
Рядом с ним и впрямь трудно сохранить серьезное выражение на лице.
- Вы похожи на большого щенка, Коррейн. Так радуетесь снегу, солнцу, дороге.
Он хмыкнул.
- Я, пожалуй, останусь рядом с вами, леди Ирга. Будете одергивать меня, если расшалюсь. Приятная компания в дороге - это ведь важно, да? - спросил он заговорщицким шепотом, наклоняясь ко мне.
Мальчишка! Я снова улыбнулась и тут же подавилась своей улыбкой. Из-под прикрытия телег на нас смотрел седоусый Серый воин. Внимательно, остро, чуть ревниво, так пес смотрит за чужаком находящимся рядом с его щенками. Не трогает, но по глазам видно - неверное движение может дорого обойтись.
- Леди Ирга? - повторил Коррейн, чуть удивленно глядя на меня.
- Мне кажется, вам стоит вернуться. Боюсь, что во мне сейчас просверлят взглядом дырку.
- Кто, Адер? - удивленно вскинул голову Коррейн. - Что вы, добрейшей души пе… э-э-э… человек.
Он успокаивающе махнул рукой и снова повернулся ко мне.
- Леди Ирга! Я и впрямь рад вашему обществу. Надеюсь, что у нас еще не раз выдастся возможность пообщаться.
С этими словами он дернул уздой и в несколько секунд оказался рядом с Адером.
И тут же на меня налетел северный ветер, хлеща по лицу ледяными струями.
Не только мы двигались навстречу зиме, она тоже надвигалась на нас. И я каждый день тщательно укутывала в шали Мел, натирая ее мазями от обморожения.
Мне совсем нечего рассказать о путешествии к границе. Снег и ветер в лицо, холод и бесконечная езда. Десять дней пути умещаются в одной фразе. Хотелось бы сказать, что мы сразились с ледяным драконом, победили разбойников и преодолели многочисленные препятствия. Но все было гораздо проще. Серые старались, как могли, оградить своих, теперь уже своих, девушек от трудностей дороги.
На третий день пути, на одном из постоялых дворов телеги сменили на сани. Предусмотрительные Серые заранее озаботились запастись ими. Северные воины вызывали у меня не только страх, но уважение и восхищение. Они были людьми, во многом даже более человечными, чем те, с кем до этого момента сталкивала меня жизнь. А странности в поведении можно было списать на особенности суровых условий выживания.
Компания Коррейна значительно скрашивала дорогу. За время пути я успела привыкнуть к его вниманию, да и остальные девушки охотно поддерживали с ним разговор.
Но сверток на дне сумке не давал мне покоя. Даже совсем обессиливая после долгого дня, я лежала ночами без сна, бездумно вслушиваясь в звуки.
Эта бессонница и стала причиной подслушанного разговора.
Для сна в постоялых дворах, расположенных вдоль дорог обычно служит одна большая, хорошо протопленная комната, иногда разделенная на мужскую и женскую половины. Ее легче нагреть, в ней лучше удается сохранить тепло. Так было и здесь: девушки и их служанки спали вместе, почти не раздеваясь, отделенные от мужской половины лишь занавесью.
- Не спишь?
Я вздрогнула от этого шепота. И замерла, чтобы не выдать себя ни звуком, ни движением. Но голос был обращен не ко мне. В ответ за занавесью кто-то завозился и хрипло предложил:
- Поговорим?
Этот голос я знала, он принадлежал Серому с открытым честным лицом, орлиным носом и странным клекочущим именем Крел.
- Они другие, помни об этом, - снова первый голос. Я узнала говорящего. Адер.
- Я знаю, - тихо ответил Крел.
- Слишком слабы. И слишком силен их страх.
- И это верно. Но она …
- Тогда не рычи на мальчишку. Он юн и глуп.
В ответ только короткий сухой смешок. И через паузу.
- Не хмурься. Я не трону твоего щенка. Но пусть помнит, это не его охота.
- Твоя?
Снова смешок. После чего первый голос надолго замолчал. И когда я уже рискнула пошевелиться, прозвучал новый вопрос:
- ЕГО? Ты думаешь, он..?
- Никогда не замечал за тобой склонности к гаданиям, - буркнул Крел, и нарочито шумно завозился, укладываясь.
Разговор прервался. Но в моих ушах он все еще звучал, бесконечно повторяясь раз за разом, заставляя вздрагивать. Не от того, что я боялась быть обнаруженной, а от услышанного и понятого. Потому что говорили они о Мел.
Я еще пару дней назад заметила, какими восхищенными глазами Коррейн провожает мою сестру. Несмотря на тяжелую дорогу и усталость, она все еще оставалась восхитительной. И однажды отпустила в воздух:
- Она красивая…
Коррейн чуть смущенно дернулся, взглянул на меня, но согласился:
- Леди Мелинда - удивительная красавица, леди Ирга.
И снова поймал ее фигуру взглядом. Никого другого в нашем отряде нельзя было назвать мальчишкой.
Меня не удивило то, что Крелу тоже понравилась моя сестра, хотя сама я этого не заметила. Но тот, третий, не названный в ночном разговоре, чье имя повисло паузой. Кто он, о котором упоминают лишь намеком, и почему для него берегут мою сестру? Ответов у меня не было.
Но, так или иначе, на одиннадцатый день мы вышли к границе - закованной в лед Брине. Здесь уже давным-давно хозяйничала зима. Дальше путь предстояло продолжить не всем. Служанки и столичные стражники возвращались обратно.
Не было ни постов, ни каких-то указателей, мы просто перешли на другой берег. Речной лед, щедро укрытый снегом и настом, вопреки моим опасениям почти не скользил. Только упруго чуть подрагивал под копытами, ногами и полозьями саней.
Глава 5
Новая родина встретила нас неласково: колючим снегом и ветром в лицо, гораздо сильнее того, что дул в Барии, хотя Бария была всего лишь на другом берегу реки. Как будто на этой земле зима чувствовала себя полновластной хозяйкой и потому, даже не пыталась показаться белой и пушистой, откровенно демонстрируя свой ледяной неуступчивый нрав.
Привычно спокойный Адер ощутимо подобрался, прищурил глаза и перестроил караван. Теперь девушки ехали в центре защищенные от ветра кольцом воинов и санями. Хотя такое укрытие и казалось эфемерно хлипким - все же оно защищало от самых сильных порывов ветра. А стоило нам чуть удалиться от реки, как Адер отдал приказ увеличить темп. Как ни странно его указаний беспрекословно слушались все Серые, подтверждая догадку о том, что и посольство, и торговцы, и воины изначально составляли один монолитный отряд. Видимо эта земля, пропитанная колдовством и обильно политая кровью, заставляла мужчин быть сильными, а женщин терпеливыми - вместо увальневатого торговца появился закаленный, тертый и трепанный жизнью воин.
Ехать по бездорожью нелегко, быстро ехать по бездорожью почти невозможно даже при хорошей погоде, а безжалостный командир к тому же предупредил, что двигаться будем без остановки на ночь, только с небольшими привалами и тогда к утру, если поторопимся, достигнем замка Серых Лордов. Подсластил, так сказать, пилюлю.
Обещание скорой, хотя пока и невидимой цели, открыло второе дыхание. Порядком измученные долгой дорогой девушки повеселели и заблестели глазами из под натянутых по самые брови шапок и шарфов. Даже усилившийся снегопад больше не портил настроения. К тому же, с какой стороны не взглянуть, ночевка в заснеженном поле - сомнительное удовольствие. Так что возможность вскоре очутиться под крышей значительно повышала настроение и, несомненно, стоила бессонной ночи, делая дорогу куда как привлекательней. Лишь бы выдержали лошади. Лишь бы выдержала моя старушка. Она достойно и без жалоб несла меня на спине всю дорогу, и было бы несправедливо загнать ее сейчас, тогда, когда уже можно надеяться на заслуженный отдых. Я не хотела пускать ее быстрее, и как-то незаметно очутилась почти в конце нашего отряда. Лишь поймав внимательный и недовольный взгляд Адера, послушно пришпорила кобылку, ускоряясь, и поглубже натянула капюшон. Недовольство его было вполне понятно: если я буду тащиться медленно - это задержит отряд и оттянет наше прибытие, а отстану - еще хуже, потому что это верная смерть.
Сами Серые воины тоже были не слишком довольны и, кажется, слегка удивлены приказом. Но их удивление проявилось в мгновенной собранности, внимательности, как перед боем и ощущении мимолетного беспокойства, отголоском задевшего мои чувства. От волнения Адера и непробиваемых Серых становилось неуютно на душе, эта смутность заставляла оглядываться по сторонам, прислушиваться, принюхиваться, как будто я снова превратилась в загоняемого зверька. Всего лишь чужие смутные опасения и мои, годами подавляемые привычки, завопили об опасности, о необходимости бежать вперед не разбирая дороги и не жалея сил. Только волевое усилие и холодные мысли удерживали меня от того, чтобы пришпорить лошадь, и рвануться вперед, расталкивая Серых, спасаясь от пока еще неведомой опасности. Надеясь, что беспокойство опытных воинов и собственное смутное предчувствие окажутся невостребованной предосторожностью, я забыла, что жива до сих пор лишь потому, что чутье, отголосок утраченного Дара и результат нескольких лет проведенных в постоянной опасности, никогда не подводило.
На миг мне почудилось, что где-то на периферии зрения блеснула белая вспышка. Я резко обернулась: вокруг, сколько хватало глаз, тянулась все та же однообразная равнина. Полоска заснеженной Брины давно уже потерялась вдали. Тревога опять укусила меня, но Серые вели себя спокойно, и я загнала тревогу поглубже. Наверное, мне почудилось. Я решила бы, что это солнце отражается от снега, но небо было затянуто облаками. Мой странный рывок и некоторая нервозность не остался незамеченным. Рядом тут же очутился Коррейн. То ли сам заметил мое состояние, то ли Адер послал его, чтобы я своим поведением не потревожила воспрянувших духом невест:
- Леди Ирга, все в порядке?
Я успокаивающе кивнула.
- Да, Коррейн. Показалось. Просто усталость.
- Думаю, что будет правильно, если дальше я поеду рядом с вами, - решил юный Серый, и, не слушая моих возражений, привычно пристроился справа. Но, несмотря на его общество, на все истории, которыми он пытался отвлечь меня от тревожных мыслей, я сидела, словно все седло какой-то доброжелатель истыкал иголками. И все усилия уходили на то, чтобы больше никаким жестом не выдать своего состояния.
Неладное заметил Крел, снежно-белый скакун которого виднелся, почти сливаясь с ландшафтом, где-то в начале отряда. Серый резко остановил коня и предупреждающе поднял руку, замедляя движение. Раздался скрип полозьев от резко останавливаемых саней, и недовольное ржание животных. Повел из стороны в сторону головой, раздул ноздри. И уже спрыгивая на землю, сказал:
- Буря.
От этого простого, спокойно сказанного слова все на миг замерли, превратившись в неподвижную картинку. Так бывает, когда сообщают о том, что сбылись худшие предположения. У меня в душе как будто все перевернулось. На юге я видела пыльные бури. Не думаю, что снежные лучше. Я нервно оглянулась, лишь для того, чтобы увидеть, как сзади наползают сизые низкие тучи, уверенно тесня закрывающие небосвод облака.
Серым хватило всего нескольких мгновений, чтобы прийти в себя после новости. И еще одного, чтобы начать действовать. Адер приподнялся в стременах, чтобы охватить взглядом всю округу и стал отдавать четкие команды.
- В круг! Спешиться! Сани развернуть! - звучный голос раскатился далеко за пределы каравана.
- Не успели. Как же так, не успели! - удивленно и даже как-то горько сказал все еще находящийся рядом Коррейн. Похоже, буря не была для них диковинкой. Скорее знакомым и опасным недругом. Спрыгнул со своего скакуна, одним легким движением, (я и не думала что в нем столько силы), сдернул с лошади меня и подтолкнул в спину, туда, где уже собирались испуганной кучкой остальные невесты. И рванул в противоположную сторону, на ходу обнажая меч.
Серые действовали слаженно и четко, команды выполнялись едва ли не до того, как стихал голос Адера, отдававший указание. Мне оставалось только топтаться на месте рядом с остальными девушками в испуге хлопающими глазами, глядя на то, как вокруг развернулось действо. Очень быстро воины собрали девушек вместе, окружили лошадьми и поставленными в круг санями. Любая попытка помочь им, только помешала бы, и я вынужденно осталась на месте, остро ощущая свое бездействие и невозможность помочь.
На миг перед глазами мелькнули седые усы Адера, А в ушах раздался его голос, напряженный и рычащий:
- Успокой остальных девиц.
Сильные руки подтолкнули меня в нужно направлении, а сам Серый тут же исчез в налетающей пелене снега.
Как? Как я могла подарить спокойствие другим, если его не было в моей душе? Если видела, что мужчины остались за санями, на внешней стороне круга, если среди шума налетевшего ветра слышала звон мечей, хриплые команды и чей-то вой. От бури не отбиваются каленной в огне сталью.
Что происходило там, за моей спиной, отделенное от нас стеной снега? Я не знала ответа.
Но смею надеяться, мой голос не дрожал, когда я заговорила-запела о том, что скоро все кончится, и снова будет тишь. Пусть воины бьются спокойно, не оборачиваясь на тихий плач за спиной. Пусть слышат песню собственному мужеству. Девушки слушали, дрожали и верили. А я пыталась сквозь шум своего голоса, стук сердца и собственный страх услышать, осознать, что творится вокруг.
Мне показалось, что прошли часы. Но размытые тени на снегу почти не сдвинулись с места - все закончилось быстро. Ледяная стена и ветер опали так же неожиданно скоро, как и возникли. Тучи уползли, растворившись без остатка.