Сегодняшний вечер был особенным. Она решила приготовить ужин, почему-то очень хотелось накормить его чем-нибудь домашним. Она стояла у плиты в синем модном фартучке и мелко шинковала баклажаны. Интересная вещь получается. Почему для Билла мне почти всегда трудно было готовить? Постоянно чувствовала себя угнетенной и несчастной от этого. А вот для Джоан радостно стряпать на ужин что-нибудь экзотическое, она оценит и обрадуется, потом приготовит что-нибудь в ответ. Дена хочется просто покормить. Почему? Неужели с ним мне хочется проявить себя как женщина? Она искренне поразилась своим мыслям. Оказывается, ей хотелось показаться ему хорошей хозяйкой, которая умеет готовить, растить детей и цветы, вышивать крестиком. Боже мой, это просто безумие! Черт, да какая из меня хозяйка, даже прибраться неделями бывает лень. Не всегда, конечно, но в основном хозяйка я никудышная. Она вздохнула и высыпала нарезанные баклажаны в кипящую подливку. Ну и ладно. Это легко объяснимо. Я дворянка. Голубая кровь. Слоновая кость. Мне не пристало заниматься хозяйством, и вообще я выросла в доме со слугами. У меня богатый внутренний мир. Она мастерским ударом, достойным какого-нибудь китайского сенсея, вонзила нож в беззащитную тушку цыпленка. А вдруг ему не понравится? Нет, цыпленок и овощи – это нормально. Нейтрально и добротно. Это Джо я могу угостить австралийским салатом, где отлично соседствуют мясо, бананы и красный перец, и при этом не опасаться последствий. Если Ден потом станет неделю меня проклинать, мучаясь коликами, будет ужасно стыдно. Разделанный цыпленок отправился на сковородку. Чеснока добавлять не стоит, а поджарить немного лука нужно обязательно. Нож привычно порубил луковицу на маленькие кубики. Глаза жутко защипало. Дениза только покачала головой, умиляясь своей скрупулезности и вытирая слезы. Она очень редко готовила с такой тщательностью. Рядом с Деном включаются мои женские инстинкты: убираться, готовить. Дальше мне захочется вышивать, рожать детей. Она прыснула со смеху, представив себя домохозяйкой в бледно-зеленом клетчатом халате, как у ее соседки миссис Стейт, но потом погрустнела. Мечта о детях всегда жила где-то глубоко в душе. Хватит фантазировать. У него невеста, и ничего такого тут не будет никогда. Просто нужно признать, что, благодаря его поддержке, во мне стала просыпаться женщина.
Дениза вздохнула, отошла от плиты и присела отдохнуть. Ноги немного побаливали. За последние дни она двигалась больше, чем за несколько своих обычных недель. Надо позвонить маме, узнать, как у них дела с этим неприятным типом. Неужели и вправду возможно, чтобы кто-то отобрал у них родовое поместье?
У родителей долго никто не поднимал трубку.
– Алло, мама? – Дениза наконец-то услышала голос матери.
– Здравствуй, моя хорошая! Как я рада тебя слышать!
– Я тоже, мамочка. Как там у вас дела? Я беспокоюсь насчет этого дела с особняком. – Дениза встала и отправилась проверить состояние будущего ужина.
– По-разному, дочка. Отец проконсультировался у юриста, опасность действительно есть, но, я надеюсь, дело не дойдет до суда.
– До суда? – переспросила Дениза, удивленно округлив глаза.
– Да. Тут все не так просто. Оказалось, что бумаги на дом утеряны. И вроде даже создается комиссия по проверке состояния дома. Все-таки он имеет историческую ценность. В общем, я не знаю всех подробностей, тебе лучше спросить отца. – Анна расстроенно вздохнула и замолчала.
– Не расстраивайся так, мам, можно ведь что-то сделать. Чем я могу помочь?
– Ничем, доченька, все говорят, что нужен хороший адвокат, если дело все-таки дойдет до суда.
– Я могу помочь деньгами. У меня сейчас очень хороший заказ. – Она сказала это с большой гордостью.
– В крайнем случае, только мне бы хотелось, чтобы ты потратила их на себя, на обучение, может быть. Ты же не вечно будешь заниматься этими поделками. – Сказано это было с самыми лучшими побуждениями и пожеланием всего самого хорошего, но Денизу просто перекосило.
Поделки? Господи, как же больно бывает с ней общаться. Мать никак не хочет признавать за мной право быть такой, какая я есть на самом деле. А значит, совсем не похожей на тот образ правильной дочери, который нарисовала себе она. Вдруг навалилась усталость, заныли плечи, захотелось съежиться и никого не видеть.
– Прости, мама, мне сейчас некогда, но я еще перезвоню и мы поговорим на эту тему. Деньги есть, за вами только выбор адвоката. – Дениза говорила уставшим, бесцветным голосом.
– Все в порядке, я что-то не так сказала? Не обижайся, Дени, я же не со зла. Просто очень люблю тебя и хочу, чтобы у моей доченьки все в жизни было хорошо.
– Да, мама. Мне пора. Я люблю тебя. Береги себя и папу. – На душе было очень тоскливо и как-то мерзко. Самое ужасное, что все это не со зла! Как вдолбить ей в голову, что я художник по металлу и это единственное, чего мне хочется в этой жизни?
– Счастливо, милая. Я расскажу папе, что ты звонила, он будет очень рад. Ждем тебя, ты же знаешь, как мы скучаем…
Дениза положила трубку и расплакалась. Что я должна сделать, чтобы они наконец-то признали мой выбор? Боюсь, что этого не случится никогда, даже если я стану известным ювелиром. Она посмотрела на сковородки с едой и улыбнулась. Ладно, хватит распускать нюни. Мама может думать, что хочет, а у меня сегодня вечером гость, который уж точно не сомневается в моем таланте. Дениза посмотрела на часы и всплеснула руками. До его прихода оставалось не так уж и много времени. Нужно было все убрать, а в первую очередь привести себя в порядок.
Приготовленный цыпленок и тушеные овощи ждали своего часа в микроволновке, в холодильнике охлаждалась бутылка с белым вином. Все было убрано и украшено, да и сама Дениза сияла, словно ограненный брильянт. Так вдохновенно она не пользовалась косметикой даже перед походом в театр или ресторан.
И вот теперь они сидели за ее маленьким столиком, который был просто незаменим. Накрытый красивой скатертью, он выглядел очень изысканно. С огромным аппетитом поужинав, они смаковали вино и молча смотрели друг на друга. Каждый думал о своем. Дениза немного смущалась под его взглядом, он откровенно любовался ею и улыбался совсем не деловой улыбкой. И в то же время ее это пугало. С тех пор как их отношения стали такими, ей все больше и больше становилось неприятно делать подарок к его помолвке с другой женщиной. Это ужасно, мы с ним друзья или что-то большее? Если большее – то это как? У него невеста, но я уже почти ненавижу ее, почему он не мой мужчина? Опять он на меня смотрит так, что от его взгляда мурашки по коже. Он улыбнулся и поднял бокал в шутливом салюте.
– У меня для тебя сюрприз. – Он отпил немного, поставил бокал на стол и встал. Пошел к своему портфелю, достал прямоугольный сверток в подарочной упаковке и торжественно вручил его Денизе.
– Это тебе. Прости меня за нелепое предложение, сам не знаю, что на меня нашло. – Было видно, что он смущается, говоря это.
– Ну, мы вроде уже обо всем поговорили. – Она не знала, что делать с подарком, и чувствовала себя неловко.
– Да, я знаю, просто хотел, чтобы ты знала – ничего такого я не имел в виду. Хотел насолить Мелинде. Если честно, мы с ней никак не можем найти общий язык. Точнее, она пытается меня сломать под себя. – Он вздохнул и опустил глаза в пол.
– Не надо было… у нас и так очень странные отношения. – Она запнулась, замолчала и стала открывать подарок.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сам знаешь. Мы общаемся не просто как друзья. Что-то тут есть еще, не знаю, как сказать. С одной стороны, мне нравится общаться с тобой, а с другой – я чувствую, что наши встречи начинают занимать все мои мысли. Я недавно поймала себя на том, что не хочу делать браслет для твоей невесты. – Дениза смотрела ему в глаза, и было видно, что ее это мучает.
– Я не знаю, что тебе ответить. Не понимаю, зачем приезжаю к тебе, но при мысли, что не увижу тебя вечером, мне становится так одиноко… Сразу находится какой-нибудь повод. Любой адвокат мастер выдумывать обстоятельства. – Он кусал губы и явно чего-то недоговаривал.
Она отвела глаза и развернула подарок. В ее руках лежала книга по ювелирному искусству.
– Антология работ выдающихся ювелиров мира. – Она прочитала название и раскрыла книгу.
– Мне показалось, тебе это будет интересно. Прости еще раз, что попытался впутать тебя в мои игры с Мелиндой. Я понимаю, у тебя есть жених… и все такое… Но даже просто общаться, находиться рядом, смотреть на тебя уже само по себе глоток свежего воздуха.
– Фаберже. Великий мастер своего времени. Ртутная пайка золотых изделий… – Она читала вслух, делая вид, что не слышит его слов.
– Надеюсь, что это пригодится.
– Спасибо, Ден, ты просто удивительный. Мне наверняка пригодится эта книга. Странно, но родители дарят мне деньги, подруга вещи, Билл посвящал мне в подарок песни. Никто не дарил мне необходимую, казалось бы, вещь – книгу по моей профессии. Я очень ценю это. Ты первый из моих друзей, кто признал меня по-настоящему. – Она встала, положила книгу на стол, наклонилась к нему и нежно поцеловала в щеку.
Он взял ее руку и тихонько прикоснулся губами к изящным пальцам. Дениза мягко высвободилась и вернулась на свое место.
– Знаешь, все так изменилось с тех пор, как в моей жизни появился ты. – Она вздохнула и прикрыла глаза, обдумывая что-то.
– В худшую или в лучшую сторону? Я, наверное, только навредил тебе своим появлением?
– Совсем нет, даже наоборот. У меня невероятный подъем. По утрам я словно летаю на крыльях. Завтра вот иду записываться в танцевальную школу. Бросила раз и навсегда своего парня. У меня словно глаза открылись, не знаю теперь, как меня угораздило подарить ему восемь лет жизни. – У нее вырвался какой-то неестественный смешок.
– Восемь лет? Ты, наверное, встречалась с ним со школьных времен?
– Да, это был мой единственный и неповторимый парень. В том смысле, что повторять это мне ни в коем случае не хотелось бы. – Она горько улыбнулась и сделала еще несколько глотков вина.
– Все мы делаем ошибки, за которые потом приходится расплачиваться. – Он сказал это скорее себе, чем Денизе.
– Да. Это точно. Расплачиваться так или иначе обязательно приходится. Но я рада, что все так вышло. Лучше потратить восемь лет и потом освободиться, чем, скажем, восемнадцать или двадцать восемь… – От этих ее слов Ден дернулся, как от удара.
– Точно, мои родители мучаются друг с другом, сколько я себя помню, и все равно остаются вместе. Почему? – Он скривился, словно от зубной боли, и непонимающе покачал головой.
– Потому что есть другие обстоятельства. Некоторых удерживают дети, кто-то боится остаться один, кого-то останавливает работа или совместный бизнес.
– Очень болезненная тема. – Его голос выдавал сильное волнение. Ден развязал галстук и расстегнул воротничок рубашки.
– Да, болезненная, особенно применительно к себе. – Я действительно боялась остаться одна. Снова кого-то искать – это всегда страшно. Нужно обладать уверенностью в себе и доверием к миру. А что, интересно, у него? Не верю, что он ее любит на самом деле. Неужели Мелинда беременна? Эта мысль пронзила ее насквозь словно ледяная стрела. – У вас с Мелиндой скоро будет ребенок? Поэтому ты с ней?
– Нет. Я с ней по другим причинам. – Он говорил очень неохотно, явно страдая от этой темы.
– Прости, это очень личное, я зря спросила.
– Все нормально, просто я уже окончательно запутался. Еще два месяца назад мне казалось, что я люблю ее больше всего на свете. Но теперь произошло нечто похожее на то, о чем говорила ты, словно пелена упала с глаз… В общем, все очень сложно. – Ден посмотрел на нее, и она ободряюще ему улыбнулась.
– Ты любишь ее?
– Не знаю. Может быть… Даже не хочется об этом думать. Наверное, в определенный момент это выяснится раз и навсегда, а пока предпочитаю гнать от себя такие мысли.
– Знаешь, мне так хорошо с тобой, совсем не хочется, чтобы ты уходил, но уже очень поздно… Мне надо завтра много работать, а еще танцы вечером… – Она действительно выглядела расстроенной.
– Мне тоже не хочется никуда идти. Меня ждет пустынная квартира и очень холодная кровать. Завтра столько дел, что к вечеру голова будет напоминать ватный ком, пронизанный стальными иголками.
– Вот бы остановить время. Тогда можно было бы никуда не спешить. – Дениза свернулась в кресле и положила ладони под голову.
– Точно, здесь есть все необходимое. Маленький мир, где время идет по своим законам. – Он подхватил ее фантазию с большим энтузиазмом.
– Мы могли бы говорить и говорить обо всем на свете.
– Да, и не нужно было бы писать никаких отчетов для начальника, смеяться его идиотским шуткам. Знаешь, Дениза, хочется иметь место, где тебя всегда понимают и принимают таким, какой ты есть. Не пытаются грубо загнать в определенную форму, вылепить таким, каким тебя видят, а просто признать, что ты имеешь право на свои слабости и недостатки… – Он медленно поднялся.
– Такое место должно существовать, Ден. Если этого нет, то все остальное просто теряет смысл. Тогда велик риск раствориться среди мнений и оценок других людей, растерять себя по чужим формам и представлениям. – Она тоже встала.
Ден вышел из-за столика и подошел к ней вплотную.
– Тебе правда пора, уже поздно. – В ее голосе не было особой уверенности, и, похоже, он это почувствовал.
Кончики его пальцев прикоснулись к бархатной коже ее лица. Она ощутила жар, исходящий от сильной крепкой ладони. Ден придвинулся совсем близко, и она поразилась, какой этот мужчина большой по сравнению с ней.
– Нет, Ден, что ты делаешь? – Голос Денизы задрожал, когда он притянул ее к себе и, едва касаясь, поцеловал в губы.
– Я сам не знаю. – Он зарылся лицом в ее волосы и глубоко вздохнул.
– Ты пахнешь как весенний цветок.
Ден целовал Денизу пока не в губы, а в глаза, в щеку и возле рта. Его сильные руки сжимали ее спину и талию, разжигая в ней своими прикосновениями какие-то дикие, первобытные чувства. Боже мой, что мы делаем?! Но последние мысли исчезли из головы, когда его жаркие губы впились в ее шею у самого плеча. Тело ее выгнулось дугой, сладостные мурашки побежали по груди, превращая пламя, разгоравшееся внизу живота, в настоящий пожар. Легко, словно пушинку, он поднял ее на руки и отнес на диван.
Его страстные поцелуи слились в один сплошной томный поток, проходивший сквозь ее тело сверху донизу. Там, где не поспевали губы, приходили сильные горячие руки. Она уже не помнила, когда в последний раз занималась любовью, поэтому истосковавшееся по ласкам тело с восторгом принимало его прикосновения. Ее грудь пылала от поцелуев, в голове все смешалось, и Дениза уже не ощущала границ собственного тела. Сердце бешено билось и, казалось, вот-вот вырвется из груди. Живот сводила сладкая судорога. Ден медленно и настойчиво раздевал ее, прижимая к дивану и покрывая поцелуями каждый миллиметр обнажавшейся шелковистой девичьей кожи. От этого весь мир кружился перед глазами. Тонкое черное кружево нижнего белья еще оставалось нетронутым, когда она ощутила на себе сильное, дрожащее от желания мужское тело. Как Ден успел раздеться, Дениза не помнила, но сложно воспринимать окружающий мир, когда сухие горячие губы терзают твою изнывающую от страсти плоть. Пали последние бастионы – кружевные лоскутки отправились на пол. Дениза задохнулась от буйной волны, сладко и жадно ударившей ее тело снизу. Она глухо вскрикнула и всем своим существом ощутила, как откликнулось на ее стон разгоряченное тело Дена. Это, наверное, было последнее, что она помнила, дальше все вокруг стало исчезать, поглощаемое единым ритмом вечного вселенского движения. Словно где-то глубоко внутри рождалась молодая огненная звезда. Она разрасталась, становилась все больше и больше, а потом взорвалась, пронизав все вокруг осколками наслаждения.
9
В жизни бывает, что самая прекрасная ночь любви заканчивается ужасно. Утро наступает и все расставляет на свои места. Холодно и жестоко оно приносит осознание произошедшего… Что могло существовать при свете звезд, увы, оказалось нежизнеспособным днем. Под утро, перед тем как заснуть после ночи любви, они не смотрели друг другу в глаза и не знали, что сказать.
Ден лежал на спине и мрачно глядел в потолок. В глубине души он испытывал огромное желание встать и уйти, пока Дениза еще не проснулась. Но поступить так по отношению к ней было бы бесчестно. Он проснулся минут двадцать назад, но сил, чтобы разбудить ее, попрощаться и спокойно поехать на работу, не было. Ден видел, сколько времени показывают настенные часы. Это будет второе опоздание, теперь уже на полтора часа. Его уволят, но на это плевать, нужно понять, как теперь жить дальше. Придется что-то сказать, но что сказать девушке, с которой занимался любовью, собираясь жениться на другой через несколько месяцев.
Я сделал что-то отвратительное. Бедная Дениза. Я люблю ее? Не знаю. Нет, я люблю Мелинду. Но с Денизой… Находиться с ней рядом – это какое-то счастье. Слушать ее голос, видеть улыбку, прикасаться к ней… Я в жизни так ни с кем не занимался любовью. Ни с кем не чувствовал такой восхитительной близости и тепла, перемешанных с ощущением сладострастия и желанием обладать. Он сел и потянулся за одеждой, которая лежала неподалеку. Разложенный диван жалобно и протяжно скрипнул.
Но, черт подери, Мелинда моя невеста! У нас свадьба, столько обещаний, уверений и договоренностей! Неужели все впустую? Ее отец на меня надеется. Столько вложено в эту работу, испытательный срок, который и вправду стал самым большим испытанием в жизни. Мне доверяли, в меня вкладывали деньги. Господи, все так перепутано. Моя карьера рухнет, если я разойдусь с дочерью босса. А мне нужно попасть на новый уровень. Он тихо оделся и скрепя сердце посмотрел на Денизу. Она лежала на боку, волосы разметались по плечам, на лице застыло ласковое выражение. Она улыбнулась во сне и развернулась на спину, ее грудь, наполовину прикрытая одеялом, качнулась. Ден смотрел во все глаза, стараясь подавить в себе острое желание прижать ее к себе, остаться с ней, целовать это прекрасное тело, говорить слова любви, клясться, что не оставит ее никогда. За что мне это? Господи, я сойду с ума. Одна его половина умоляла ехать на работу, к карьере и будущему, к Мелинде, ее отцу, а вторая – кричала ему, что если он не останется с этим прекрасным существом, то погубит себя и никогда не вырвется из проклятой паутины обыденности. Какой-то частью себя он чувствовал, что именно здесь, под этим синим клетчатым одеялом, дремало его настоящее человеческое счастье. На этом диване спрятались сказочные прогулки в тумане, долгие, нежные ночи при лунном свете и разговоры у камина под шум осеннего дождя за окном – в общем, все то, чего не будет никогда в другой жизни. Жизни с Мелиндой. Он замотал головой и рухнул на колени перед кроватью. Наверное, со стороны это выглядит мелодраматично – мужчина в любовных муках. Даже в такие моменты его не оставляло чувство юмора. Но следом за иронией с новой силой вернулась боль.
Боже мой, как больно! Но нужно что-то решать. В этот момент он почувствовал вибрацию мобильника в кармане пиджака. Рука сама вынула трубку и нажала на кнопку ответа. Звонила Мелинда.
Ден заметался по студии и, ретировавшись в ванную, закрыл на щеколду дверь.
– Алло? – Его голос предательски дрогнул.
– Ден, ты где? – Мелинда была явно взволнована.
– Я задерживаюсь, а почему ты спрашиваешь? Да еще в такую рань? – Он пытался с собой совладать, но ничего не получалось, слова выходили сдавленные и глухие.