Кахилл нахмурился. Выяснить, что за человек этот Тревор Денсмор, он не успел.
- Похоже, с полицией он дела не имел.
- Само собой. Я позвоню ему и договорюсь о переезде. Кахилл встревожился:
- Может, отдохнешь еще денек? Ты выглядишь измученной.
Сара знала, что она бела как мел, только под глазами черные круги. Даже многочасовой сон не освежил ее. Проблема заключалась не в физической усталости, а в сильном стрессе.
- Будет лучше, если я сразу займусь делом. Это никому не повредит.
Переезд в дом к мистеру Денсмору отнял совсем мало времени и не потребовал лишних усилий. Впрочем, немыслимо было назвать "домом" это поместье, крепость, замок на участке площадью пять акров, обнесенном высокой каменной стеной. Чугунные ворота открывались автоматически, над ними располагались камеры наблюдения.
Само здание было трехэтажным, выстроенным из серого камня, что придавало ему средневековый вид. Парк поражал ухоженностью: здесь каждая травинка и листок находились на своем месте, газон был идеально подстрижен.
В доме царил такой же безупречный порядок. Либо мистер Денсмор предпочитал лишь монохромную гамму, либо его декоратору недоставало фантазии. Во всех комнатах доминировал серый цвет. Стерильные ванные комнаты были отделаны серым мрамором, ковровое покрытие имело холодный светло-серый оттенок. Мебель, как на подбор, была белой и различных оттенков серого цвета. В целом комнаты напоминали ледяные пещеры.
Однако Тревор Денсмор гордился своим домом, почти по-мальчишески хвастливо демонстрировал Саре каждую комнату, и ей пришлось похвалить декоратора. Любой роскоши он предпочитал стерильность. Сара издавала уместные возгласы восхищения, гадая, почему новый хозяин так настойчиво выясняет ее мнение. Ведь она только дворецкий, а не будущий покупатель.
Сара порадовалась, что заранее условилась о временном найме: дом ей совсем не понравился, особенно отведенные ей комнаты. Она предпочитала жить отдельно, чтобы хоть в свободное время отдыхать от работы. Тревор показал ей просторную комнату, напоминающую номер-люкс в дорогом отеле. Комната была слишком велика. Огромная кровать с четырьмя столбиками казалась в ней крохотной. Сару почему-то зазнобило. Прилегающая к комнате ванная была отделана гладким темно-серым мрамором, на котором отчетливо выделялись отполированные хромированные краны и вешалки. Даже полотенца были серые. Саре стало не по себе.
Тревор же разрумянился от возбуждения.
- Я приготовлю чай, - пообещал он, довольно потирая руки. - Мы посидим и обсудим ваши обязанности.
Сара надеялась, что обязанностей у нее будет немало. В таком большом доме должна быть и другая прислуга. Дом судьи был вдвое меньше, но в нем чувствовалось дыхание жизни. А этот серый мавзолей поражал пустотой.
Распаковывать чемоданы Сара пока не стала. Машину Тревор предложил ей поставить в гараж, рядом с неприметным темно-синим "фордом". По мнению Сары, Тревору гораздо больше подходил стоящий рядом белый "ягуар" или "мерседес" представительского класса. Когда она вернулась в кухню - темно-серый мрамор и нержавеющая утварь, - Тревор уже разливал чай в две чашки.
- Вот так… - пробормотал Тревор, выставляя на стол сахарницу и крошечный сливочник. Он вел себя как старая дева в присутствии потенциального жениха. Сара вдруг догадалась, что ему одиноко и тоскливо в этом безжизненном доме, и ей стало неловко. Ее учили вести хозяйство, а не создавать атмосферу физического и эмоционального уюта. Между Сарой и судьей Робертсом сразу возникли близкие, доверительные отношения, но и обстоятельства в тот раз были другими. А мистер Денсмор не просто управляющий банком: он владелец банка, хотя и довольно молод - не старше пятидесяти, по мнению Сары. Ему полагалось каждый день бывать на работе: банковское дело - нелегкий бизнес, в котором часто приходится принимать рискованные решения. Сара знала, что Тревор бывает в обществе, поскольку они познакомились на вечеринке. Этот стерильный, пустой дом не соответствовал первому впечатлению, которое создалось у Сары о его хозяине: казалось, его деловая жизнь никак не пересекается с частной, а личной жизни у него попросту нет. Во время экскурсии по дому Сара не заметила ни единой семейной фотографии, ни одной личной вещицы, свидетельствующей о вкусах Тревора.
Нет, работать здесь она не сможет. Но здесь в ее услугах и не нуждаются - во всяком случае, успешно справляются и без нее. Усталость и отчаяние сыграли с ней злую шутку.
- Вот так… - повторил Тревор, перенося поднос с чайной посудой на стол. Он сам поставил перед Сарой чашку с блюдцем. - Надеюсь, чай вам понравится - я получаю его из Англии. Вкус необычный, но изумительный.
Сара отпила чаю. Вкус и вправду оказался странным, но Довольно приятным. Правда, слегка горьковатым. Сара добавила в чай тонкий ломтик лимона.
Тревор так пристально и выжидательно наблюдал за ней, ей пришлось сказать:
Он просиял:
- Я знал, что он вам понравится! - Он взялся за свою чашку, и Сара отпила еще глоток, размышляя, что еще сказать. Через несколько минут она поняла, что придется поговорить начистоту.
- Мистер Денсмор, я совершила ошибку.
Он отставил чашку и заморгал.
- Что это значит, дорогая?
- Мне не следовало принимать ваше предложение. Я чрезвычайно признательна вам, но решение было принято поспешно, без учета нескольких важных обстоятельств. Не могу высказать, как мне жаль, но работать у вас я не в состоянии.
- Но вы же привезли вещи… - еще быстрее заморгал он.
- Да, и сожалею об этом, - подтвердила она. - Если я доставила вам какие-либо неудобства, если нарушила ваши планы, я постараюсь помочь вам осуществить их, разумеется, не требуя оплаты услуг. У меня путались мысли, поэтому я и приняла необдуманное решение.
Он молча пил чай, склонив голову, потом вздохнул.
- Не расстраивайтесь: всем свойственно ошибаться. К сожалению, на выходные у меня уже есть планы. Не могли бы вы пробыть здесь до следующей недели и помочь мне?
- Разумеется. Намечается вечеринка? Последовала краткая пауза.
- Да, что-то в этом роде - ответ на приглашения, которые я недавно принял. Соберется человек пятьдесят.
Сара воспрянула духом. Среда уже заканчивалась, значит, придется как следует потрудиться, чтобы подготовиться к встрече гостей. Организатор застолий наверняка привезет своих официантов. Только бы удалось найти фирму, которая примет заказ.
- Я обо всем позабочусь, - пообещала Сара.
- Жаль, что все складывается именно так, - вздохнул Тревор.
Глава 28
Сара разочаровала его, но он понимал, как она измучена - отчасти и по его вине. Просто он не ожидал, что она окажется такой… непостоянной, хотя это слово здесь неуместно. Нерешительной. Да, вот так лучше.
Сердиться на нее он не мог, помня о недавней трагедии, которую она пережила, но был очень недоволен. Как ей пришло в голову отказываться от такого предложения? Неужели она не видит, что этот дом создан для нее, что они оба - совершенство в своем роде? Никуда она не уедет, этого он не допустит. Он уже давно мечтал, как Сара будет заботиться о нем. Что ж, сначала ему придется позаботиться о ней.
Скорее всего, у нее сильный стресс. Сара не в себе. Она слишком бледна; ее мягкое сияние, которое так нравилось Тревору, исчезло. Надо удержать ее здесь, помочь оправиться, а когда ей станет лучше, она сама поймет, что должна остаться.
К счастью, он был готов ко всему. Нет, не случайно, а потому, что привык продумывать все до мелочей. Это и есть ключ к успеху, будь то в бизнесе или в личной жизни. Тревору и в голову не приходило, что Саре может не понравиться его дом, но такая вероятность существовала, и потому он не был застигнут врасплох. Еще вчера он видел, как потрясена Сара, как она несчастна и растерянна. Вскоре ей станет гораздо лучше, и она перестанет болтать чепуху.
В распечатках, доставленных из телефонной компании, обнаружились три звонка Ланкфордам, сделанных воскресным вечером из той же самой будки в "Галлериа-сентер". В четвертый раз им позвонили в понедельник вечером, примерно в то же время, когда были совершены убийства. Точно определить время смерти в отсутствие свидетелей было невозможно, назывались лишь приблизительные рамки. Но судя по всему, убийца собирался побывать у Ланкфордов вечером в воскресенье. По словам младшей дочери погибших, Меррил, которая училась в колледже в Тускалусе, ее родители в воскресенье поужинали с ней, они расстались только в одиннадцать. Это и продлило им жизнь почти на сутки, и позволило дочери в последний раз увидеться с ними.
Кахилл отчаянно жалел, что эти распечатки не попали к нему во вторник: Сара никак не могла сделать этих телефонных звонков, поскольку в воскресенье они не расставались ни на минуту. Он вообще жалел о многом - и о том, что познакомился с бывшей женой, и о том, что стал недоверчивым. Он уже понял, что попался в ловушку прошлого. Но больше такое не повторится. Что бы ни случилось, он будет думать о Саре, а не пропускать недавние события сквозь призму воспоминаний о Шеннон. Два года назад он освободился от нее эмоционально, а теперь - полностью. Шеннон потеряла всякую власть над ним.
Эти многочисленные звонки навели его на удачную мысль. Съездив в "Галлериа-сентер", Кахилл нашел наиболее удобно расположенную камеру и взял пленку, отснятую вечером в воскресенье и понедельник. Качество записи по-прежнему было дрянным, но на пленке Кахилл увидел того же самого таинственного незнакомца. Тот же стиль одежды, прическа, телосложение.
Вот он, убийца. Мерзавец. Сообщение Кахилла привело в негодование весь отдел. Но преступника по-прежнему никто не узнал. Несколько кадров было увеличено, и выяснилось, что он старательно прятал от камеры лицо. Никто из видевших снимки не воскликнул: "Постойте-ка, он мне кого-то напоминает!" Полиции требовался прорыв, слепой случай, чудо. Узнать преступника по фотографии мог только художник, обращающий внимание на линию челюсти и постановку ушей.
Миссис Ванетта не узнала убийцу, но ее так напичкали транквилизаторами, что она не узнала бы и родную мать. Никто из троих детей супругов не был знаком с таинственным незнакомцем - значит, другом семьи он не считался. Дочери Ланкфордов тоже не знали, кто он такой. Оставалось последнее предположение - товарищ по работе или деловой партнер. Но ни один из сотрудников Джейкоба Ванетты не узнал человека, изображенного на снимках. Но кто-то же должен был знать его! В дверь просунул голову Лейф Стрикленд, компьютерный гений отдела. Его глаза были широко раскрыты от возбуждения, волосы взлохмачены.
- Док, слушай, кажется, я поймал этого ублюдка! Все присутствующие толпой повалили к нему в кабинет. - Вот запись с автоответчика Ланкфордов, - пояснил Лейф.
Все записи, разумеется, были конфискованы - вместе с цифровыми аппаратами.
- Ты хочешь сказать, он оставил сообщение? - изумился Кахилл.
- Да нет! Видишь, на телефоне миссис Ланкфорд есть кнопка мгновенной записи: например, если кто-то начал бы угрожать ей по телефону, достаточно было бы нажать кнопку, и весь разговор записался бы на автоответчик. Она ничего не пыталась записать, она звонила в службу спасения, но была перепугана, верно? Она схватила телефон и случайно нажала не ту кнопку. Я прослушал все записи и наткнулся на какие-то странные шумы. Не знаю, чем они заинтересовали меня… просто звучали странно. Я переписал их, пропустил через программу, и…
- Не надо подробностей, - перебил Кахилл. - Выкладывай главное.
Лейф ответил ему оскорбленным взглядом гения, мечущего бисер перед невеждами.
- Ладно, слушай. Запись надо еще немного подчистить, убрать статические… - Под взглядом Кахилла он осекся и нажал кнопку.
Треск, шорох, хриплое дыхание перепуганного человека. Потом негромкий шелест, еле слышный скрип и глухой хлопок.
- Что это было?
- Последний звук - выстрел, - деловито объяснил Лейф. - Пистолет с глушителем. А теперь послушайте, что было до того.
Все напрягли слух, и Кахиллу показалось, что он слышит чей-то голос.
- Он что-то сказал. Этот подонок заговорил. Что это? Ты можешь разобрать?
- Как раз сейчас пытаюсь. Слова уже можно различить. Пока он снова перематывал пленку, в комнате воцарилась мертвая тишина.
Голос звучал еле слышно. Кахилл прищурился и сосредоточился.
- Кажется, "девчонка"…
- Браво! - воскликнул Лейф. - Это были слова "скверная девчонка". - Он снова включил запись, и теперь все разобрали два слова и похолодели.
"Скверная девчонка". Почти упрек, ласковая укоризна. Потом хлопок выстрела - и зловещая тишина. Запись убийства Мэрилин Ланкфорд. Когда преступник будет пойман, можно сопоставить его голос с записью.
- Попался, - жизнерадостно заключил Лейф.
- Дорогая, не хочу вас обидеть, но вы не похожи сами на себя, - мягко произнес мистер Денсмор. - Вам пришлось нелегко. Мир не перевернется, если вы присядете ненадолго и выпьете чаю, верно? Чай придает силы. Сейчас заварю свежий, - предложил он.
Сара была бы не прочь перекусить - она не помнила, когда в последний раз у нее во рту было хоть что-нибудь посущественнее чая. Кажется, суп вчера вечером, в обществе мистера Денсмора. Значит, более двадцати четырех часов назад.
Она только что подала ему ужин. Кухарка приходила в три и приготовила еду, но ушла прежде, чем Сара вернулась домой. На Сару ни кухарка, ни хозяин не рассчитывали, но это не беда. Освободившись, она сумеет что-нибудь приготовить.
Мистер Денсмор постоянно вертелся вокруг нее, стеснял, раздражал, но только теперь она поняла: он опасался, что она упадет в обморок. Эта мысль вызвала у нее улыбку.
- Мистер Денсмор, вам никто не говорил, как вы милы? Он широко раскрыл глаза и покраснел.
- Что?.. Нет, никто…
Милый, одинокий человек! Сара искренне сочувствовала ему - но не настолько, чтобы жить в этом жутком доме и составлять компанию его хозяину. Подумав, она решила, что доза кофеина в чае поможет ей подольше продержаться на ногах.
- От чая я не откажусь, - добавила она, и Тревор просиял:
- Вот и славно! Вам сразу станет лучше. Он вскочил, но Сара поспешно остановила его: - Прошу вас, сначала доешьте ужин. Чай я принесу сама.
- Нет, лучше я. Заваривать чай - моя обязанность. Поскольку он придавал чаю такое значение, а ужин все равно был холодным - свежий салат из курятины, орехов и винограда, - Сара не стала протестовать. Но жить здесь и получать жалованье она тоже не собиралась.
Тревор отправился на кухню, поставил греться воду, потом вернулся в столовую и сел за огромный стол из стекла и хромированного металла доедать салат. Вынужденная ждать, Сара отступила в угол. Редко когда ей случалось чувствовать себя такой бесполезной, как сейчас, в этом доме: у нее создалось впечатление, что Тревор ждет от нее не работы, а просто… присутствия. А ей хотелось поскорее покинуть этот дом: здесь не было ни покоя, ни умиротворенности - только скука и смутное ощущение неловкости.
От усталости она едва держалась на ногах, от голода у нее разболелась голова. Даже кофе сегодня утром ей не удалось выпить, поэтому она с особым нетерпением ждала чая. Пожалуй, она могла бы выпить и две чашки.
Тревор покончил с салатом, когда чайник на кухне уже засвистел.
- Вода вскипела, - объявил он, словно Сара не слышала свист. Он ушел на кухню, а Сара собрала посуду и понесла ее к посудомоечной машине.
К тому времени как она расставила посуду, Тревор уже разливал заваренный чай.
- А вот и чай! - удовлетворенно объявил он, внося поднос в столовую.
Саре пришлось идти за ним и по его настоянию сесть за стол.
- Скажите, - заговорил Тревор, когда Сара сделала первый глоток ароматного настоя, - как вы решили стать дворецким?
Сара с облегчением выслушала вопрос: говорить о своей работе она любила.
- Мой отец - полковник морской пехоты, - объяснила она. - В детстве я часто наблюдала за опытными стюардами. Они знали протокол, помнили списки гостей, умело действовали в экстренных ситуациях, сглаживали неловкости - словом, работали безупречно. Мне нравилось, что они находят выход из любого положения.
- Но вы явно не служили стюардом.
- Конечно, нет, но училась на дворецкого…
Тревор задавал ей вопрос за вопросом, Сара охотно отвечала. Думать ей при этом не требовалось, ответы вылетали машинально. Наверное, от сильной усталости или по какой-то другой причине она вдруг ощутила… легкое опьянение. У нее закружилась голова, она вцепилась в край стола.
- Прошу прощения, мистер Денсмор, у меня кружится голова. Сегодня я ничего не ела - наверное, потому и ослабела.
Он встревожился:
- Ничего не ели? Дорогая, почему же вы молчали? Напрасно вы стояли и смотрели, как я ужинаю: надо было присоединиться ко мне. Садитесь, я сейчас что-нибудь принесу вам. Чего бы вам хотелось?
Сара по-совиному заморгала. Откуда ей знать, что есть в доме? И потом, ей надо просто перекусить, а не выбирать любимые блюда. Меньше всего ей хотелось бы…
- Мороженое, - пробормотала она. Выговорить это слово оказалось очень трудно.
- Мороженое? - Тревор замер и уставился на нее. - Кажется, мороженого у меня нет. Может быть, чего-нибудь другого?
- Нет, - попыталась объяснить Сара, - не хочу. Меньше всего я…
Она сбилась с мысли и ошеломленно огляделась по сторонам. Комната начала медленно вращаться вокруг нее, Саре вдруг показалось, что она падает в обморок. Такого с ней никогда не случалось. Тревор начал отдаляться - а может, это она уплывала от него. Сара уже ничего не понимала.
- Постойте! - позвала она, пытаясь встать, но у нее подкосились ноги.
Тревор метнулся к ней и подхватил неожиданно сильными руками.
- Не волнуйтесь, - услышала Сара, когда у нее перед глазами поплыли пятна, а в уши словно забилась вата, - я позабочусь о вас.
Глава 29
Очнувшись, она сразу почувствовала сильную головную боль, резкую пульсацию внутри черепа. Так вот в чем дело! Боль уложила ее в постель. Лежать было неудобно, но Сара боялась пошевелиться - каждое движение сопровождалось новым взрывом мучительных ощущений. Ее подташнивало, с каждой минутой все сильнее. Что-то случилось, но Сара никак не могла понять, что именно.
Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Но напрасно. Она перестала ориентироваться во времени и в пространстве, все вокруг пугало ее. Внезапно ощущения стали знакомыми, и она поняла, что лежит в постели. Уже лучше. У нее болит голова, она в постели. Она легла… нет, она решительно не помнила, как улеглась в постель. Последнее, что ей запомнилось… но и воспоминания ускользали от нее. Сара перестала напрягать память и провалилась в темноту и забвение.
Придя в себя в следующий раз, она решила, что у нее грипп. Иначе чем объяснить такое обилие болезненных ощущений? Сара редко болела, даже насморк не мучил ее, но серьезная болезнь вполне могла свалить ее с ног. Впервые в жизни она поняла, что имеют в виду люди, говоря, что они слишком больны, чтобы идти к врачу. Врача к ней пришлось бы вызывать.