- Бог мой, милорд, вы говорите, как мой муж… и какое в этом удовольствие, я спрашиваю?
- Умоляю, перестаньте вертеться, Клер, и сядьте, - приказал он. - Я хочу поговорить с вами.
Клер надула губки и, взмахнув темными ресницами, потупилась.
- Нет, вы хотите упрекнуть меня, - поправила она. - Тогда я сделаю вот это! - Ее синие глаза блеснули озорством, ловкие пальчики потянулись к застежке его брюк.
- Клер, - предостерегающе сказал Мерсер.
Но она уже опустилась на колени, бледно-розовый шелк ее платья лужицей лег у его ботинок.
- Да, я вознагражу вас этим… моим особенным умением, которое вам очень нравится, не так ли? - пересыпала она речь французскими словечками.
Мерсер схватил локоны Клер, намереваясь поднять ее на ноги. Но, в конце концов, будучи мужчиной, с хорошим аппетитом, маркиз принял ее жест в том же духе, в котором он был предложен - из жадности, и от отчаяния. Их отношения давно были взаимовыгодными.
Когда спазмы перестали сотрясать его тело и уступили место мягкой, лишенной чувств расслабленности - Мерсер совсем не мог назвать это удовлетворением, - он мягко поднял Клер на ноги и начал приводить в порядок свою одежду.
- Вы помните, Клер, ночь, когда мы встретились? - спросил он, заправляя полы рубашки.
Клер извлекла из сумочки зеркальце и, наклонившись к прикроватной лампе, рассматривала свои губы, словно в поисках повреждений.
- На зимнем маскараде у леди Блектон. - Она сделала паузу, намазывая мизинцем что-то красное на губы. - Как привлекательны вы были, милорд, в вашем широком черном плаще, и это все, что я помню.
- В самом деле? Той ночью ваш муж оставил вас. Клер залилась смехом.
- Да, но кто от этого выиграл? Он имеет свой продуваемый всеми ветрами старый замок, а я - его драгоценности и вас, друг мой, вас. - Когда Мерсер повернулся к ней, Клер захлопнула зеркальце и легкой походкой пересекла комнату, на ее лице появилась хитрая соблазнительная улыбка, которая больше не имела власти заставить его пах напрячься.
- Вы пользуетесь его драгоценностями, моя, дорогая, - напомнил он. - Но они не ваши, чтобы их проигрывать.
Положив маленькие белые руки ему на грудь, Клер наклонилась ближе, обдав его знакомым до отвращения ароматом лилий и аниса.
- Это лишь формальность, милорд, - пробормотала она. - Разве вы не признаете, что моя потеря обернулась для вас выгодой?
Рот Мерсера скривился в слабой улыбке.
- Я никогда ни в чем не признаюсь, Клер. Вы это знаете.
Недовольная гримаса вернулась на ее лицо. Но на сей раз, Мерсер смотрел на ее губы, которые несколько минут назад, жадные и влажные, ласкали его разгоряченное тело. Он смотрел на нее словно с большого расстояния, будто сквозь мутное стекло, искажавшее ее красоту, и трудно было вспомнить, почему он когда-то надумал связаться с ней.
Холодная решимость заливала его, принося с собой что-то более мрачное, более сильное. Это стыд, думал он. Стыд и желание бежать от этого фарса, им самим созданного. Как он раньше этого не видел? Даже его собственная мать, которая никогда не вмешивалась в чужие дела, предупреждала, что он к этому придет.
О, он и прежде содержал женщин умелых и опытных, когда это было взаимовыгодно для обеих сторон. Но Клер соблазняла его холодной неземной красотой и вечной необходимостью ее спасать: от грозного мужа, от сломанного ногтя, от долгов. Каждое бедствие, большое или маленькое, порождало слезы, от которых у любой другой женщины краснел бы нос и опухали глаза, но у Клер слезинки просто цеплялись за невероятно длинные ресницы, делая ее еще более хрупкой.
Мерсер отступил и закончил застегивать брюки. Клер бросила на него подозрительный, оценивающий взгляд, прикусив пухлую нижнюю губу. Он почти слышал, как крутятся винтики и колесики в ее голове, пока она вычисляет. Внезапно она повернулась, решительно двинулась к кровати, стащила покрывала и длинными приглашающими движениями принялась разглаживать морщинки на простынях, зная, что он наблюдает за ней.
Мерсер молчал.
- Вы сердитесь на меня, - сказала Клер с притворным раскаянием. - Мне не следовало злоупотреблять вашим уединением сегодня. Идите в постель, милорд, и я сделаю этот вечер достойным вас.
Но Мерсер вместо этого подошел к окну и смотрел на ночное движение у Сент-Джеймсского дворца, положив одну руку на талию, а другой задумчиво потирая затылок, где поселилась тупая боль. Тщательно и с явной неохотой он подбирал слова.
- Я больше не собираюсь спать с вами, Клер, - наконец ответил он. - Это закончено, давно закончено. Думаю, мы оба это понимаем.
- Мерсер! - Ее голос прозвучал резко. Под шелест шелковых юбок Клер спешила к нему. - Что вы хотите сказать?
Он поднял взгляд к окну, глядя на ее приближающееся отражение.
- Мы лишь используем, друг друга, Клер, - спокойно ответил он. - Как я только что использовал вас. Как вы использовали меня сегодня ночью в игорном зале. - И это "мы" кончено, дорогая.
У нее перехватило дыхание.
- Да нет же! - прошептала она, положив дрожащую руку ему между лопаток. - Вы… вы не можете так думать! У меня нет никого, кроме вас. Что будет со мной? Куда я пойду?
- Какая драма, Клер… - Его голос был глухим. - Вы отправитесь домой, пока в Фицровию. Но домой в Овернь, к вашему мужу - еще лучше.
- Нет! - воскликнула она, отскочив. - Шеро, он… да он меня ненавидит. И он стар. От него несет камфарой и луком, и… как вы можете говорить мне подобные гадости таким холодным тоном?
Мерсер резко повернулся, смерив ее взглядом. Не в первый раз его обвиняли в холодности.
- Шеро не испытывает к вам ненависти, Клер, - ответил он. - Я начинаю думать, что он никогда этого не делал. Он просто не может позволить себе вас, как и я.
- О! Вы думаете, я так глупа? - Все претензии на соблазн исчезли, Клер прищурилась, глаза превратились в блестящие щелки. - Вы, вероятно, самый богатый человек во всем Лондоне. Вы десять раз можете позволить себе меня.
Мерсер мягко, но решительно взял ее за плечо.
- Я предпочел не позволять, - поправил он. - Как ни много у меня денег, я больше не могу проявлять такое безумие в моей жизни: не знать, где вы проведете следующую ночь и сколько проиграете. Клер, вы рассыпаете повсюду долговые расписки, как мои собаки - клочья шерсти, и я вынужден следовать за вами по всему городу, улаживая проблемы.
- И вы хотите оставить меня ни с чем, лишив даже гордости? - Клер помрачнела. - У вас ледяное сердце, мой милый. Шеро не хочет меня. Вы слышали, как он сказал это несколько месяцев назад.
Мерсер мягко встряхнул ее.
- Заставьте его хотеть вас, Клер. Вы это так хорошо умеете. Примените свои особые навыки к мужу, и все изменится.
Он видел, как ее рука поднялась для удара, но не двинулся. Она хлестнула его по щеке, ее рубиновое кольцо, словно лезвие, ужалило ниже глаза. Мерсер по-прежнему недвижно стоял перед ней, почти смакуя боль, боль, вероятно, меньшую, чем он заслужил.
- Возвращайтесь во Францию, моя дорогая, - сказал он твердым голосом. - Вы красивы и молоды. Постарайтесь подружиться с Шеро. Измените ваши привычки. Мы оба заслуживаем лучшего.
Но Клер все еще дрожала от негодования.
- Меня не отослать прочь как ребенка! Я не поеду во Францию. Вы так просто от меня не отделаетесь.
- Я не пытаюсь отделаться от вас, Клер. Я говорю вам, как обстоят дела. Между нами все кончено.
Смесь ненависти и досады отразилась на ее лице.
- Отлично, милорд! - бросила она, отступая на шаг. - Но знайте, я прятаться не буду и не стану облегчать вашу жизнь. У меня есть приглашение на вечер к леди Килдермор. Думаете, я не пойду?
Мерсер отступил и в последний раз горько улыбнулся.
- Если моя мать пригласила вас, Клер, то во что бы то ни стало, идите, - ответил он. - Не думаю, что наше горе таково, что кто-нибудь из нас разрыдается при виде другого, не так ли? Я - определенно нет.
Клер явно желала обсуждать не этот вопрос.
- Негодяй! - прошипела она, снова пытаясь его ударить.
Глава 2 В которой наша отважная героиня спасена
Лорд Роберт Роуленд, прислонившись к стене бального зала, рассеянно грыз конфеты, которые стащил из изящной вазы со сластями, и обдумывал свою неминуемую смерть от невыносимой скуки.
- Здесь лежит Робин, - бормотал он себе под нос эпитафию, - насмерть подавившийся скукой и леденцами.
Но это, по крайней мере, красивая скука. Небольшая вечеринка у леди Килдермор - мать Робина отказывалась считать это балом - постепенно превратилась в великолепный финал лондонского светского сезона. Под жарким сиянием двухсот свечей, казалось, прогуливалась и кружилась под звуки лучшего лондонского оркестра половина Мейфэра. Столы ломились от изысканных яств, лакеи с напитками курсировали по всем комнатам, а в библиотеке было расставлено полдюжины карточных столов.
Леди Килдермор, однако, запретила своему второму сыну утешаться картами, приказав оставаться в зале и занимать разговорами барышень, не пользующихся особым успехом у мужчин. Вместо этого Робин много пил и, скользя взглядом по толпе гостей, методично делил женщин на три категории: которых можно уложить в постель, не годящихся для этого и уже уложенных. Он положил глаз на вполне подходящую вдову в красном платье и обдумывал свои шансы, когда из толпы появился его старший брат, лорд Мерсер.
- Убери ногу со стены. - Мерсер, как всегда, выглядел холодным и отрешенным. - Ты своим каблуком портишь новые мамины обои.
Робин послал бы Мерсера, добродушно, конечно, но его язык был занят конфетой, прилипшей к верхним зубам.
В отличие от Робина, который предпочитал более яркие цвета, маркиз сегодня выглядел просто великолепно в черном с серебром жилете и мягком безукоризненном галстуке. Элегантный и прямой, как древко копья, - таков старина Стюарт.
- По крайней мере, сегодня у нас толпа, - пробормотал Мерсер, скользнув взглядом по залу. - Надеюсь, мама довольна.
- Маме на это наплевать. - Конфета, наконец, отклеилась, Робин подбросил последний леденец и поймал его ртом.
- В самом деле? - поднял бровь брат.
- Она делает это только потому, что этого ждут, - продолжал Робин, перекатывая во рту леденец. - Как только ты исполнишь свой долг и женишься, мама оставит на твою маркизу дом и сбежит в Кембриджшир, в папин, тесный домик священника.
- Тебе раньше нравился Элмвуд. - Мерсер все еще разглядывал толпу, словно вахтенный офицер, высматривающий вражеское судно.
- И все-таки он тесный и убогий, - сказал Робин. - И старый. Но с другой стороны, я люблю Шотландию. И что это говорит о моем вкусе? Кстати, где, черт побери, ты был в последний час?
- Работал в задних комнатах, - пробурчал Мерсер, - и предотвращал различные катастрофы, пока мама и папа заканчивают прием.
Уклончиво заворчав, Робин принялся стряхивать с рук сахар. Строго говоря, прием следовало давать Мерсеру, поскольку дом на Брук-стрит принадлежал ему вместе с состоянием, унаследованным после смерти их отца почти двадцать лет тому назад. Но их мать и ее второй муж, преподобный Коул Амхерст (которого они звали папой), по-прежнему проживали здесь вместе с Робином и четырьмя дочерьми, еще школьницами.
Робин частенько подумывал перебраться в холостяцкую квартиру, но ценил комфорт, обожал роскошную жизнь на Брук-стрит и, правду сказать, любил свое семейство, как ни странно оно было.
- Никаких катастроф к настоящему времени? - спросил он Мерсера, когда вдова в красном прошла мимо.
Его брат резко повернул голову к великолепному вестибюлю.
- К началу празднества Фрея выскользнула из кровати, чтобы посмотреть на съезжавшихся гостей сквозь балюстраду, и уронила игрушечного осьминога на голову гостьи. Бедная женщина с воплем ринулась обратно на улицу.
Робин вздрогнул.
- Это ставит крест на ее шансах в "Олмаке", несмотря на нежный девятилетний возраст?
- С Фреей это просто вопрос времени. - Мерсер повел плечом. - По крайней мере, она не напилась в карточной комнате. Там я нашел сэра Стивена, обвинявшего миссис Генри, что у нее в корсаже туз.
- Старый пьяница. - Робин пытался следить за леди в красном, мелькавшей в толпе гостей. - И что ты сделал?
- Отправил его вниз, в гостиную Чарли, проспаться, - ответил брат, извлекая из кармана изящный серебряный портсигар. - Теперь я хочу выкурить на террасе заслуженную сигару и молю Бога, чтобы мама не заметила. Пойдешь со мной?
Но лорд Роберт имел другие планы. Мужчине, напомнил он себе, не следует прилепляться к женщине. Именно так случаются несчастья вроде женитьбы.
- Нет, спасибо. Я собираюсь разжечь другое пламя. Та леди в красном, вон там, Стью… я даже не могу вспомнить ее имени.
- А-а… печально известная миссис Филд! - пробормотал Мерсер с насмешливым поклоном. - Удачи, брат. Возможно, она окажется весьма сговорчивой.
Робин застонал, но в этот миг скрипки издали последний аккорд. Звуки задрожали в воздухе, пары танцующих со смехом и улыбками распались, миссис Филд была всего лишь в нескольких шагах.
Оставив Робина его судьбе, лорд Мерсер решительно двинулся через зал. Танцующие расступались перед ним, как Красное море перед Моисеем. Некоторые дамы, раскрыв веера, принялись слишком энергично обмахиваться и с притворной скромностью опускали глаза, когда он проходил мимо. Но Мерсера это не одурачило, он отлично знал, что предлагают эти дамы. Да и как ему не знать, ведь несколько месяцев, проведенных с любовницей, отлично просветили его.
Нет, его больше интриговало стройное, неприкаянное создание, только что углубившееся в парк. Его дальняя родственница Зоэ, известная мастерица на всякое озорство. И она повисла на руке одного из самых непристойных своих поклонников. Мерсер почувствовал, что надвигается новая катастрофа.
У французских окон он заколебался и тайком огляделся: не заметил ли кто его исчезновения? Отца Зоэ, лорда Рэннока, нигде не видно, музыканты только что взяли первые ноты популярного контрданса. Все, казалось, ринулись в бальный зал.
Убрав серебряный портсигар, Мерсер вышел на террасу. Садовые фонари покачивались от слабого летнего ветерка, бросая колеблющиеся тени на каменные плиты и пышную листву сада. Мерсер спустился по ступенькам, не совсем понимая, зачем это делает. Когда дело касалось Зоэ, он никогда не был ни в чем уверен. Он знал только, что она вечно впутывается в неприятности, и что он будет вытаскивать ее из них, кричащую и брыкающуюся. Потом она будет бранить его, а он - сдерживать свой язык и характер.
Вспыхивающая предательскими золотыми бликами шаль Зоэ вела его по дорожке парка, вокруг тихо журчащего фонтана. Раздосадованный, он ускорил шаги. В сгущающемся мраке все его чувства обострились. Пение сверчков. Запах Темзы, текущей далеко внизу. И все еще витавший в воздухе - если только он не вообразил это - аромат, который Зоэ давно обожала: экзотическая комбинация цитрусовых и жасмина, всегда вызывавшая мысли о ней. Все это всплыло в нем, когда его ноги ступали по извилистой дорожке, и что-то смутно неприятное, возможно, страх или сожаление, закружилось в душе. Он знал, что найдет парочку - парк был небольшой, - и мало сомневался в том, что увидит. Повеса и до мозга костей негодяй, Рэндалл Брент вечно был на пороге долговой тюрьмы. У такого человека только одна причина провожать Зоэ в глубины парка, и Зоэ дурочка, что пошла. Возможно, ее безрассудство кончится тем, что беспечная девчонка окажется замужем за негодяем, мрачно подумал Мерсер. Но эта мысль его еще больше раздосадовала.
Мерсер повернул за угол, куда едва пробирался свет фонарей. Зоэ стояла спиной к нему, золотистая шаль небрежно свисала с локтя, волочась по земле. Ее взгляд был прикован к глазам Брента. Тот возвышался над ней, положив ладонь ей на руку. Они не слышали, как он подошел, поскольку были увлечены разговором, что Мерсеру не понравилось.
Все произошло внезапно. Брент, схватив Зоэ за другую руку, дернул ее ближе. Зоэ молниеносно впечатала каблук в подъем его ноги. Взвизгнув, Брент отпустил ее и отскочил, с трудом удерживаясь на одной ноге.
Мерсер поддержал его плечом и рывком выпрямил.
- Брент, вы покинете мой дом, сэр, - сурово сказал он. Глаза Брента расширились.
- Но она… она… - Он окинул Зоэ угрожающим взглядом. - Распутница! - прошипел он. - Вы пришли сюда со мной по доброй воле. Скажите ему, черт бы вас побрал!
- Да, сэр, - Зоэ спокойно поправила шаль, - я согласилась прогуляться с вами, но не на то, чтобы меня тянули в кусты, как грошовую шлюху.
- Зоэ, помолчите! - скомандовал Мерсер. Он указал в направлении задних ворот. - А теперь вон из моих владений, Брент! Меня не интересует, что вы думали о ее намерениях.
Брент отошел, все еще хромая.
- Маленькая шлюха была на все согласна, - прошипел он. - Она одна вышла со мной в темноту… я без колебаний это скажу.
- Вы не были в темноте, - холодно возразил Мерсер. - Кроме того, я все время сопровождал вас. Уверен, мисс Армстронг это знает. Вы ведь знаете, Зоэ, что я был в нескольких шагах позади?
Зоэ в притворном раскаянии опустила густые черные ресницы.
- Да, милорд. Конечно. - Мерсер строго улыбнулся ей.
- Хорошо, дело закончено, - сказал он, поворачиваясь к бывшему гостю. - Что до вас, Брент, если еще хоть одно вульгарное выражение в адрес моей кузины слетит с ваших губ, вам придется улаживать дело. Полагаю, мне не надо снимать перчатку, чтобы прояснить мое намерение?
Страх мелькнул в глазах Брента. Он повернулся и медленно растаял в темноте. Мерсер смотрел ему вслед, ненависть жгла ему нутро.
Но почему? Брент тот же, что всегда. И Зоэ… и она все та же безрассудная маленькая кокетка, слишком красивая, на свою беду. Мерсеру внезапно захотелось выбранить ее, встряхнуть так, чтобы у нее зубы застучали, и прическа рассыпалась, перегнуть ее через колено и…
О Господи! Ну и дурак же он.
Мессер резко повернулся.
- Возьмите меня под руку, - скрипнул он зубами, подав руку. - Я провожу вас в дом.
Зоэ нерешительно смотрела на него.
Что-то в его взгляде убедило ее. Схватив его руку, она торопливо подстраивалась под его большие шаги. Мерсер, не замедляя темпа, тянул Зоэ к дому и остановился только, когда их могли видеть из бального зала.
На каменной террасе недалеко от дверей Зоэ чуть приподняла юбки и сделала небрежный реверанс.
- Вы очень любезны, Мерсер, - сказала она. - Благодарю вас.
Он невесело усмехнулся и снова вытащил из кармана серебряный портсигар.
- О, я в вашей благодарности сомневаюсь, Зоэ, - сказал он. - Вы, как обычно, думаете, что держали все под контролем.
Она чуть надула губки.
- О Боже, Мерсер, это был только флирт. Осмелюсь сказать, вы хотите сорвать на мне зло.
Он пристально смотрел на нее, доставая сигару. Иногда у него возникало ощущение, что она хочет помучить его. Но желание как следует тряхнуть ее, слава Богу, отступило, сменившись обычной холодной отстраненностью.
- Не моя забота читать вам наставления, - ответил он. - Это дело Рэннока, и, по моему мнению, он трус, что в свое время не задавал вам хорошую трепку.
Дерзко зашелестев юбками, Зоэ шагнула ближе.