- Ну и что? О наших мужьях тоже не услышишь слишком много ласковых эпитетов. Но ведь без этих качеств на войне никак не обойтись. Зато сама знаешь, какие они нежные и внимательные с нами… до тех пор пока мы не выводим их из себя.
Язвительная ухмылка искривила губы Ронуэн.
- Ты попала прямо в точку! - возбужденно воскликнула Джослин. - Но Изольда - мой первенец. Моя любимица. Я хочу быть уверенной в том, что этот брак будет удачным. Тем более когда речь идет о потомке Овейна ап Мэдока.
- Женившись, он вряд ли станет походить на отца. Клянусь, - горячо произнесла Ронуэн.
Отряд пересек глубокую лощину и выбрался на высокий склон, на валлийскую территорию.
- Ну что ж, в таком случае, думаю, все решено, - негромко заметила Джослин.
- Да, такой брак - единственное средство установить мир на этой земле, - согласилась Ронуэн и рассмеялась. - Враги становятся мужем и женой. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Разве мы с тобой не служим примером подобных счастливых союзов? Почему такое же не может случиться с Изольдой и Рисом?
Глава 20
Снова начался снегопад. С моря дул холодный, сырой, пронизывающий до костей ветер. В каменном замке не было ни одного помещения, где было бы по-настоящему тепло, что уж тут говорить о небольшой спаленке в обдуваемой всеми ветрами башне.
Несмотря на отвратительную погоду, Изольда выбралась наружу и примостилась на смотровой площадке, кое-как укрывшись от ветра. Пребывать в одиночестве между четырех стен у нее больше не было ни сил, ни терпения. Напялив на себе все теплые вещи, которые нашлись в спальне, а также прихватив толстое одеяло, она выбралась наружу, но смотреть было не на что: с того места, где она сидела, можно было увидеть только внутренний двор замка, обледенелый и усыпанный снегом.
Сейчас она многое бы отдала за тепло общения, дружескую компанию, она была согласна поговорить даже со стражником, но вокруг не оказалось ни души. Все попрятались от непогоды. Единственным живым "существом" был падающий и вертящийся в круговерти снег. Согнувшись, она дышала на озябшие ладони, сложив их ковшиком. Она сильно озябла и почти не чувствовала пальцев на руках и на ногах.
Виной всему было ее упрямство! Надо было идти в главный зал, но она ни за что туда не пойдет!
Изольда набросила одеяло на голову, пытаясь хоть немного согреться. Она понимала, что ведет себя как непослушный ребенок. Но таков уж у нее характер! Рис несколько раз присылал к ней слуг, но Изольда была непреклонна и ни за что не соглашалась спуститься вниз. Одного за другим - Гэнди, Лайнуса, Тилло - она отсылала прочь. Одна только Тилли понимала, в чем секрет ее упорства. Уходя, старуха все же проворчала:
- На какие только глупости не идут люди, лишь бы показать, что они упрямее. И ради этого мерзнуть здесь от холода, а может, даже простудиться и заболеть лихорадкой?
Однако Изольда наотрез отказывалась от просьб спуститься вниз, где в зале горел большой очаг, излучавший блаженное тепло. Вне всякого сомнения, кроме слуг, там был и Рис, а видеть его она боялась, и поэтому уклонялась от встреч с ним. Она его ненавидела и одновременно желала. Она хотела защитить его и вместе с тем убежать от него. Изольда разрывалась на части от противоречивых чувств. После долгих раздумий она пришла к неутешительному выводу: она влюблена в Риса. Нет, это не любовь, а, скорее, какое-то сумасшедшее наваждение. Она напоминала пытку, проклятие, и никуда нельзя было от нее деться.
Изольда подвернула под себя ноги, чтобы они окончательно не окоченели. От жалости к себе или от безнадежности она решила замерзнуть здесь, на стене. Все лучше, чем спуститься вниз и подвергнуться оскорблениям и унижениям. И почему ему так нравилось мучить ее?
Она выглянула из-под одеяла, обвела взглядом унылое мрачное небо и поежилась от холода, когда порыв ветра проник внутрь. Долго она здесь не протянет, это было ясно.
Вскоре ей придется спуститься вниз, в теплый зал, и даже заночевать там. Она не представляла себе, как сможет провести еще одну бессонную ночь в холодной и сырой башне. Изольда поежилась от одного воспоминания об этом. Но почему она такая упрямая?
- Почему ты такая упрямая?
Она удивленно вскинула голову. Кто это сказал? Или она начинает замерзать и слышать потусторонние голоса?
- Изольда! - Большая теплая мужская рука легла ей на плечо и слегка потрясла. - Послушай меня, пойдем вниз. Я вовсе не хочу, чтобы ты замерзла здесь.
Вдруг сильные руки подняли ее вместе с одеялом.
- Да ты совсем заледенела, - бормотал он.
- Нет, нисколько, - еле слышно возразила она.
Изольда попробовала освободиться из его объятий, но сил у нее не было, руки и ноги свело от холода. Он сам пришел к ней, а не послал своих слуг: Кроме того, от него исходило такое приятное тепло, что она отбросила всякие мысли о сопротивлении. Ее злость растаяла, и она прильнула к его груди как можно ближе. От простой мысли, что сейчас она окажется в теплом зале, поест горячей пищи, Изольда совсем размякла.
Рис спускался по лестнице, держа в руках драгоценную ношу, и ругал себя на чем свет стоит. Какой бы упрямой ослицей она ни оказалась, он был тоже хорош. Глупец, самовлюбленный болван! Вместо того чтобы отдать приказ - силой привести ее вниз, он ходил по залу и проклинал ее упрямство, строптивость, злорадно радуясь тому, что она замерзнет - получит то, что заслужила. Потом, усевшись за стол, он долго потягивал эль, убеждая себя в своей правоте.
Несмотря на все доводы рассудка, он никак не мог успокоиться. Причина ее упорства была ему неизвестна, зато ему было хорошо понятно, почему он так тверд и суров с ней. Она ему все больше нравилась, и он боялся признаться себе в этом. То, что с ним происходило, было ужасно. Изольда оставалась его врагом, более того, она ненавидела его и могла предать в любую минуту. Он все это знал, но любил ее и хотел, чтобы она отвечала ему взаимностью и верностью. Он хотел, чтобы она была предана только ему, забыв о семье и близких.
Неужели это и есть любовь? Нет, не может быть, уверял он себя. Да, он заботился о ней, но от этого до любви еще очень далеко. Несмотря на все, он сходил с ума по ней, не зная, на что решиться.
Наконец, окончательно выйдя из себя, он твердым шагом пошел, а вскоре побежал наверх, перемахивая через две ступеньки. Когда он влетел в спаленку и не нашел там ее, его вдруг охватил страх. Неужели с ней что-то случилось?
Он стрелой помчался к Изольде, к облегчению и к ужасу, найдя ее скорченную фигурку под одеялом, припорошенным снегом. Сперва он решил, что она замерзла насмерть, и страшно испугался.
Убедившись, что она жива, он понес ее к себе в спальню. Там тоже было не очень тепло, и он принялся быстро разводить жаркий огонь. Девушка жалобно застонала, как бы призывая его к себе. Он чертыхнулся: какой же он осел! Прежде всего надо согреть ее теплом собственного тела. Рис разделся и лег рядом с ней на постель.
Она была такой холодной, что, когда он обнял ее, ему показалось, что он обнимает ледышку. Он прижался к ней как можно плотнее, пытаясь слиться с ней и передать как можно больше тепла.
- Черт побери твое упрямство! - выругался он. - Если ты хотела уязвить меня, то тебе это удалось.
Изольда дрожала от озноба, но постепенно отогревалась. Дрожь пробегала по ней, и он крепко и ласково прижимал ее к себе. Наконец она успокоилась и тихо вздохнула.
Она обмякла в его объятиях, тогда как Рис от внутреннего желания напрягся. Он лежал в постели с любимой женщиной, о чем мечтал столько ночей.
- Изольда? - окликнул он ее. - Как ты себя чувствуешь?
Она слышала его голос, но ей было так приятно и покойно находиться совсем рядом с ним, ощущать его тепло, что не хотелось ничего говорить.
- Изольда, - опять раздался тревожный голос Риса. - Ты слышишь меня? Ответь мне, радость моя.
Укрытая одеялом, она тайком улыбнулась. Он назвал ее "радость моя". Как это приятно слышать! Рис обнял ее и опять спросил:
- Ты слышишь меня?
Она молча кивнула.
- Согрелась?
- Да.
Они лежали на постели одетые, но его намерения были недвусмысленно откровенными. Изольда высвободила руку и попыталась приподняться.
- Нет, нет, никуда ты не пойдешь, - горячо возразил Рис. - Уже поздно.
- Я не могу оставаться здесь. Лучше направлюсь к себе в спальню или спущусь в теплый зал.
- Никуда я тебя не отпущу, - возразил он. Он перевернул ее на спину и взглянул прямо ей в глаза. - Я хочу, чтобы ты осталась здесь, и не вздумай возражать.
Но Изольде уже и не хотелось никуда уходить. Их окружало множество проблем и трудностей, но если на минуту забыться, отвлечься, то как же им было хорошо вместе, рядом друг с другом!
Будет ли еще когда-нибудь такое счастливое время? Кто знает? Надо было пользоваться случаем, подаренным судьбой.
Недаром Тилло сказал ей: "Пусть сердце подскажет тебе, как надо действовать. Пусть будет больно, но в этом мире нельзя жить без боли и страданий".
У них с Рисом не было будущего, лишь одно настоящее. Такова была горькая правда, от которой никуда не денешься. Но если их тесное общение оставалось самым ценным в ее жизни, не стоило упускать эти несколько чудесных часов, которые им дарил случай.
Она взглянула ему в лицо и прошептала:
- Когда ты нашел меня за воротами, я не бежала из замка, напротив, шла к тебе.
Он поцеловал ее. У Изольды закружилась голова и тревожно забилось сердце. Он прижался к ней, осыпая лицо и шею поцелуями. Она застонала от удовольствия.
- Тебе хорошо? - спросил он.
- Да.
- Ты согрелась?
- Почти. - Она обвила руками его шею и поцелована его в ответ. - Мне очень хорошо. Целуй меня.
Риса не надо было просить дважды. Его поцелуй был горячим и страстным. Последний барьер, разделявший их, рухнул. Руки Изольды бегали по его спине и плечам, ерошили ему волосы, она явно хотела большего, она хотела его.
Рис принялся судорожно снимать с себя одежду, помогая одновременно раздеваться Изольде. Их руки находились в непрерывном возбуждающем движении. Ничто уже не могло остановить их, даже холод спальни.
- Пусти меня, - попросила Изольда.
- И не подумаю, - ответил Рис. - Ты возбуждаешь меня. Сейчас меня уже ничто не остановит. Мыс тобой стоим на краю пропасти и сейчас прыгнем туда, но не бойся. Все будет хорошо.
- Мы сделаем это вместе, - шепнула она.
- Не сомневаюсь.
Он прижался к ней всем своим разгоряченным телом.
- Я не в силах больше ждать, - прохрипел Рис.
Он вошел в нее, наполняя предвкушением сладострастного наслаждения. Рис закрыл глаза и застонал, им овладела страсть, сильнее которой ничего не было на свете.
- Прошу тебя, - взмолилась она, прогибаясь спиной от нетерпения и начиная ритмично двигаться в такт его движениям, - не медли. Только не останавливайся. Если ты так поступишь, я, наверное, умру от нетерпения.
- Не бойся, твои опасения напрасны.
Он застонал, продолжая мерно двигаться.
- Я люблю тебя, - задыхаясь от рвущихся из груди стонов, шептала Изольда. - Я люблю тебя.
Наконец наступил завершающий момент. Он с силой вошел в нее, последняя судорога пробежала по его телу, и он, обессиленный, упал рядом с ней.
Рис держал Изольду в объятиях и не отрываясь смотрел ей в глаза. Они понимали друг друга без слов.
Зачем он так долго ждал? Зачем мучил и себя, и ее? У них ведь оставалось не так уж много времени. Он глубоко вдохнул сладковатый дурманящий девичий запах, исходящий от Изольды. Да, она принадлежала ему, и он не собирался терять ее. Их связь ничто не могло поколебать. Но о будущем ему сейчас не хотелось думать. Теперь он точно знал - он любит ее. А ведь до сих пор смеялся над этим чувством, считал, что на свете не существует никакой любви. И вот убедился в обратном - она есть. Он отогнал прочь все тревожные мысли, сосредоточиваясь лишь на одной - они вместе.
- Знаешь, передо мной мелькнуло видение, - мечтательно сказал Рис. - Как будто ко мне спустился светлый ангел и одарил чудесным блаженством.
- Наверное, это и в самом деле был посланец небес. Он спас меня от холода, - улыбаясь, ответила Изольда.
- Иди ко мне, мой ангел, - шепнул он.
Она прильнула к нему так нежно, так доверчиво, что в это мгновение Рис был готов умереть ради нее. Ему показалось, что какая-то сила подхватила их и понесла в райские выси. Они оба затихли и заснули.
Рис спал спокойно: он знал, что теперь она не убежит от него. Лишь на задворках его сознания блуждала тревожная мысль: вскоре кончится их ночь любви и опять наступит день со всеми его тревогами и заботами. Рис знал, что никогда не отпустит ее от себя. Но если они расстанутся, то эта разлука убьет его.
Глава 21
Четыре дня снег падал почти непрерывно, временами чередуясь с ледяным дождем. Все это время замок находился в осаде, только его стены штурмовали не враги, а холодная зима, железной хваткой взявшая Роузклифф в свои объятия.
Изольда сидела в теплом зале, старательно отгоняя от себя мысли о том, как тяжело, должно быть, сейчас отцу и дяде. Она не могла не волноваться за них и в то же время ничем не могла помочь им. Все, что было в ее силах, - это заботиться об обитателях замка, чтобы им было тепло и сытно. Ее присутствие и хлопоты наглядно подтверждали, что Фицхью всегда пекутся о своих подданных, в каком бы тяжелом положении они ни оказывались.
Вот почему Изольда оставила спаленку в башне и спустилась вниз. Предаваться горьким размышлениям и упиваться жалостью к себе было довольно глупо, кроме того, Рис не позволил бы ей заниматься такой ерундой.
Она шила, ее мысли текли плавно, и все они были посвящены Рису. За последние дни он был как натянутая струна. С того дня как он принес ее, замерзшую, в спальню, что-то с ним произошло. Он изменился.
Изольда прищурилась, задумчиво глядя на огонь. Ее мысли по-прежнему кружились вокруг Риса. После той ночи она, само собой разумеется, переселилась к нему в спальню и стала играть роль хозяйки замка.
Она управляла им точно так же, как ее мать. Непогода, загнавшая всех под крышу дома, вынуждала ее искать занятия для прислуги. Впрочем, разной мелкой ручной работы накопилось за лето немало: предстояло чинить упряжь, инструменты, мебель, одежду, и за всем этим необходим был хозяйский глаз. Возле дверей несколько мужчин плели и чинили корзины для рыбы, а также сети и веревки. Ближе к центру зала кружком сидели женщины и шили. Главный зал после трапезы превращался в огромную мастерскую, где выполнялись самые разные работы. Проще было отапливать одно большое помещение, чем множество маленьких. Даже воины Риса перебрались из холодной казармы в теплый, светлый и уютный зал. Все обитатели, прислуга и даже стражники тянулись к Изольде, особенно когда были вопросы по хозяйству.
Однако если возникали споры, их разрешал Рис. Он моментально пресекал все разногласия, не позволяя им перерасти в огонь взаимных обид и оскорблений или, что еще хуже, в драку. Если бы не его постоянное присутствие, пожалуй, его воины натворили бы немало бед. От безделья они или играли в кости, или чрезмерно увлекались элем. Хотя присутствие Риса имело не только положительную, но и свою отрицательную сторону: при нем Изольда излишне нервничала. Если бы не он, она чувствовала бы себя намного спокойнее и увереннее.
Непогода всех, в том числе и Риса, загнала в главный зал. Он тоже не бездельничал. Иногда Изольда незаметно поднимала глаза и смотрела на него, и каждый раз, чем бы он ни занимался, Рис поворачивался в ее сторону, и их взгляды встречались.
Она пыталась делать это как можно реже, но у нее это плохо получалось. Вот и сейчас она увидела, как он обсуждает что-то важное с Гэнди, и ее сердце забилось быстрее от волнения. Что же в нем было такого, что она не могла спокойно на него смотреть? Она даже привыкла к тому, что он занял кресло отца, и этот факт уже не вызывал у нее, как прежде, возмущения.
В этот миг Рис опять приподнял голову и взглянул ей в глаза. Он как будто молча отвечал на ее скрытый вопрос: "Когда же мы наконец уединимся в спальне?"
Изольда зарделась от смущения и, опустив глаза, опять принялась за вышивание. Днем им как-то удавалось сдерживать захлёстывающие их обоих любовные чувства, зато ночью… Она первой поднималась в спальню. Он выжидал какое-то время, чтобы она разделась и привела себя в порядок, а затем тоже шел наверх. Он никогда не стучал при входе, но она всегда чувствовала его приближение.
Днем она укоряла себя за безрассудное поведение, приходило на ум, что пора образумиться, остыть, привести себя в чувство. Она понимала, что подобная лихорадочная жизнь не может продолжаться бесконечно.
Но вот наступала ночь, и все ее дневное благоразумие куда-то исчезало, уходило далеко-далеко. Он был желанным гостем, и она думала только о нем одном, чтобы он был рядом. Нежный, требовательный, властный, он по-прежнему бывал грубым и жестоким, но теперь перестал издеваться над ней.
При мысли о Рисе ее охватило желание. Тепло горячей волной от живота поднялось кверху. Изольда вопросительно взглянула на Риса. Интересно, охватывает ли его подобная волна страсти, когда он смотрит на нее с другого конца зала? Чувствует ли он такое же желание, как и она?
После той ночи она больше ни разу не говорила с ним о любви. Если он слышал ее признание, то, во всяком случае, не подал виду. Однако его молчание подсказывало Изольде, что в глубине его души скрывается любовь, просто не в его характере было открыто говорить о своих чувствах. А если он не услышал ее слова? Ну что ж, тоже неплохо. Пусть для него ее чувства так и останутся неизвестными.
Она принялась разглядывать вышитый передник и размышлять о будущем. Ее самые большие надежды заключались в том, что отец, когда опять овладеет крепостью, не станет его убивать. А если он не пощадит Риса? От одной такой мысли все поплыло перед глазами Изольды. Ну что ж, она бросится умолять отца, она не постыдится встать перед ним на колени и пообещает выйти замуж за кого угодно, лишь бы он подарил жизнь Рису. Если бы Рис погиб от руки отца или дяди - это было бы ужаснее всего.
Неожиданно над головой Изольды раздался чей-то неприятный, насмешливый голос:
- Какой миленький узорчик, миледи!
Она вскинула глаза, увидела перед собой ухмыляющееся лицо Дэфидда и нечаянно уколола до крови палец иголкой. Тот окинул ее сальным взглядом и отхлебнул большой глоток эля.
- О, как неосторожно! Пожалуй, ты так запачкаешь кровью сорочку, которую шьешь для любовника. Или это красивые распашонки для будущего ребенка?
Он окинул похотливым взглядом ее грудь. Подобная наглость могла рассердить кого угодно, однако Изольда постаралась удержать гнев.
- Убирайся, - прошипела она. - Убирайся, или я…
- Позовешь Риса? Он только что пошел на конюшню, - мерзко усмехнулся Дэфидд. - Та шлюха из прислуги ждет его. Как ты думаешь, чем они будут заниматься? Он овладел тобой. Он спит с тобой так часто, что вполне может зачать с десяток сопливых детишек. И кто же потом родится - валлийский ублюдок от холодной английской сучки? - Увидев ее оскорбленное и обиженное лицо, Дэфидд расхохотался. - Он отомстил тебе, он же всегда любил Ронуэн. А эта валлийская дрянь вышла замуж за твоего дядю и подарила ему двух английских малюток. Рису мало тебя, он нашел еще одну шлюху, Эмельду. Если тебе будет одиноко, ты только крикни, и Дэфидд тут же тебя утешит.