- Боже! - выдохнула она, прижимаясь к его плечу, чтобы приглушить крик.
- Розамунда…
Она поняла, что ее глаза закрыты, и открыла их, чтобы посмотреть на него. Брэм целовал ее сначала с нежностью, затем со все возрастающей страстью. Она обхватила его плечи и приподнялась навстречу его жаждущим губам. Ее бедра то поднимались, то опускались, следуя ритму его поцелуев.
Их движения становились все быстрее, и ее сердце словно перестало биться, а тело содрогнулось. Все вокруг стало белым, горячим и беспредельно прекрасным. Когда она немного пришла в себя, Брэм все еще, не спуская с нее глаз, владел ею.
- Господи, - прошептал он.
- Я хочу сделать это еще раз, - задыхаясь, попросила она.
Он усмехнулся.
- Я еще не закончил и первого раза, - сказал он с чуть заметной дрожью в голосе. - Ты хочешь, что бы я показал тебе, о чем говорил Косгроув? - Он с трудом произнес имя маркиза, как будто ему не хотелось называть его.
Ей тоже не хотелось, чтобы Брэм произносил его. Но Кингстон Гор требовал этого. У нее сжалось сердце.
- Покажи мне.
Брэм, не утратив эрекции, вышел из нее.
- Перевернись.
Роуз перевернулась, с его помощью встав на четвереньки в позу, которую он и требовал от нее. Брэм поднялся и, раздвинув ее бедра, снова вошел в нее. На этот раз боли не было, а только невероятное ощущение, заставившее ее задохнуться.
Он слегка ущипнул ее сосок, и она тотчас же подхватила ритм его бедер и ожидала того пика наслаждения, который уже испытала и снова хотела. Роуз сжала пальцами простыни, сдерживая готовый вырваться крик наступившего оргазма. Брэм быстро и уверенно достигал собственного оргазма.
Удовлетворенный Брэм свалился на постель рядом с ней и притянул ее к своей груди.
- Теперь ты погибла, - тихо сказал он и поцеловал ее.
Брэм лежал на спине с прильнувшей к нему Розамундой и пытался вернуть ровное дыхание. Он чувствовал удовлетворение, что было необычно для него, тем более что на этот раз ему пришлось немало потрудиться. И это подзабытое чувство было не единственным необычным явлением в этот вечер.
Свет от свечи играл на гладкой коже Розамунды и превращал ее рыжие волосы в пламенеющий костер. Она возбуждала его с той самой минуты, когда он открыл дверь и увидел ее, сидевшую у туалетного столика в ожидании его появления. Ее голос, ее вопросы, когда она пыталась рассуждать логично и разумно о своем решении и своем положении, взволновали его.
Она должна была быть в отчаянии, ибо не только приняла его в свою постель, но и сама предложила ему себя. Он мог бы назвать это, полагал он, добрым делом, но предполагалось, что добрые дела не бывают такими… приятными. И даже когда все кончилось, ему все еще хотелось поцеловать ее. Ему хотелось, чтобы она заснула в его объятиях, и видеть, как она проснется утром.
- Брэм…
Он вздрогнул, отгоняя эти ужасающие фантазии, присущие приверженцу домашнего очага.
- Гм?..
- Спасибо.
Он недовольно повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо.
- Это не было для меня так уж трудно, Розамунда. Я порой занимаюсь этим, если ты помнишь. - Она хотела ему ответить, но он покачал головой: - Твоя репутация погублена, и ты можешь оказаться беременной, чем я не должен был рисковать, что бы ты мне ни говорила. Так что, ради Бога, не благодари меня.
- Если у меня будет ребенок, то я бы хотела, чтобы он был зачат в доброте и нежности, а не в презрении и жестокости.
Значит, она не изменила мнение о причинах, заставивших ее пригласить его. И каким-то образом все еще умудрялась сохранить свой удивительный практицизм. Он искал что-нибудь достаточно циничное для ответа.
- Ты необычная девушка, Розамунда. - Это казалось не совсем подходящим определением, но это было самое лучшее, что он мог придумать.
Она резко подняла голову и посмотрела на него своими зелеными глазами:
- Это комплимент?
- Не знаю. Скажи мне, ты этого хотела?
Она села, и он с трудом сдержал желание схватить ее за руку и снова уложить рядом с собой! Какой дьявол вселился в него! Это он должен был первым встать с постели, сообщить, что он куда-то спешит, и затем удалиться прежде, чем кто-то начнет вздыхать и делать мечтательные глаза.
- Да, это было то, чего я хотела. - Снова взглянув на него, она соскользнула с края кровати и встала. Он, приподнявшись, смотрел, как она наклонилась, подняла свою сорочку, встряхнула ее и через голову надела.
Просто преступление скрывать такие прелестные формы. Когда она подняла его панталоны и бросила их на кровать, он нахмурился:
- Извини меня, но ты хочешь заставить меня уйти?
- Я не хочу, чтобы тебя застали здесь, Брэм.
- Значит, я оказал тебе услугу… и нас больше ничего не связывает?
Он не совсем ясно понимал, почему задает этот вопрос. Если он переспал с женщиной, то обычно она переставала интересовать его, если только ему больше нечего было делать. Но прежде его выгоняли из постели или из дома, только когда ожидалось возвращение мужа.
Розамунда поморщилась.
- Теперь я буду знать, как это должно быть, - наконец сказала она. - Нежно… и очень, очень приятно. А он узнает, что я не девственный цветочек, как он ожидал. Но мне очень навредит, если тебя обнаружат здесь. Связь с тобой окончательно добьет меня.
- А почему, скажи, ты неожиданно пришла к такому выводу? Весьма обидному для джентльмена…
- Потому что ты его друг. Ты пьянствуешь, ты играешь, ты… спишь с женщинами, с которыми тебе не следует спать. И если бы не эта глупая история с Косгроувом, я бы никогда не захотела иметь с тобой дело.
Брэм застыл, ошеломленный перечислением своих грехов. Когда она замолкла, он попросил продолжить. Она еще больше нахмурилась:
- Признаюсь, было несколько случаев, когда ты удивил меня. Но остается возможность, что, когда я выйду замуж за Косгроува, он простит долг в десять тысяч фунтов и я воспользуюсь случаем убедить его больше не доводить Джеймса до беды.
- Твой брат теперь играет лучше благодаря мне. Имей это в виду, пожалуйста.
- О да. Ты поощряешь его азарт, стремление к легкой наживе. А все равно играть он толком не умеет. Ему необходимо покончить с картами. Я не могу заставить его, а Косгроув мог бы.
- Так ты считаешь Кинга лучшим кандидатом в мужья, чем меня?..
Нет, он не хотел жениться на ней или на ком-либо еще, но никогда не слышал, чтобы кто-то, кроме его родного отца, так унижал его.
- Пожалуйста, одевайся и уходи, Брэм.
Со вздохом, скрывавшим его крайнее раздражение, Брэм встал.
Он заметил, как ее взгляд упал на его пенис, но на этот раз не обратил на это особого внимания. Черт бы ее побрал, он думал, что овладеет ею по крайней мере еще раз до того, как встретится с Косгроувом и выпутается из этой неприятной истории. Как бы она ни оскорбляла его, он снова желал ее.
- Брэм, уходи, - повторила она, поворачиваясь к нему спиной и собирая остальную его одежду.
- Но меня поражает, как ты разобралась в моем характере, - ответил он, натягивая панталоны. - Я и понятия не имел, что ты так хорошо знаешь человеческую натуру. Буквально через неделю знакомства накалываешь меня на булавку, как букашку, и помещаешь в выставленный напоказ стеклянный ящик с надписью "Брэм Джонс, жалкий и отвратительный".
Она швырнула ему рубашку, и он, поймав, прижал ее к груди.
- Ты сам сделал себя таким. И почему ты всегда в черном? Нет никакой необходимости всем показывать, какой у тебя характер.
Брэм, не давая себе труда застегнуть пуговицы, набросил рубашку и жилет. Схватив сюртук, он сунул в карман галстук и, подобрав с пола сапоги, направился к двери.
- Спокойной ночи, Розамунда.
Однако, приоткрыв дверь, он остановился. Брэм знал людей, которых не интересовало ничего, кроме расчета, выгоды и собственного благополучия. Розамунда Дэвис не принадлежала к ним. Он повернулся, подошел к ней, положил руку сзади на ее шею и затем поцеловал.
Спустя секунду ее губы стали мягкими и раскрылись для поцелуя. Он прижался губами к ее губам, наслаждаясь ее вкусом, ее волнением и страстностью. Затем отступил на шаг.
- Я так и думал, - шепотом сказал он и выскользнул за дверь.
Глава 9
К тому времени, когда Брэмуэлл привел в порядок свою одежду, забрал коня и отправился через Чипсайд в заведение "Иезавель", было уже несколько минут третьего. В таком состоянии ума он бы предпочел избежать разговора с Кингстоном Гором, но он прожил более десятилетия, затевая полдюжины интрижек с несколькими женщинами одновременно, ни разу не оступившись. Сегодняшняя ситуация мало чем отличалась от этого.
Кинг сидел за своим обычным столом в глубине слабо освещенной свечами комнаты. Грязный пол, голые доски, раскрашенные дешевыми красками стены, столики, большинство из которых были еще заняты даже в этот Утренний час, - ему всегда нравилось это заведение - "Иезавель". До сегодняшней ночи.
Брэм заметил лица посетителей, сидевших за ближайшим к Кингу столом, вспомнил их имена и больше не обращал на них внимания. У него были враги, и любой из них был бы рад вонзить нож ему в спину или грудь. Но к нему и маркизу, сидевшим за одним столом, ни один разумный человек не рискнул бы приблизиться. Он велел принести бутылку виски и стакан.
- Косгроув, - обратился он к маркизу, - я ожидал, что ты к этому времени будешь занят чем-то. Или кем-то.
- Кто она?
Каким бы всеведающим порой ни казался ему Косгроув, Брэм знал, что это лишь впечатление, созданное сочетанием удачных догадок и сетью его хорошо оплачиваемых шпионов и доносчиков. И, зная, как обычно Брэм проводит свои вечера, маркиз не мог ошибиться.
Налив себе стакан виски, Брэм опустошил его.
- Господи, - громко произнес он, - это было час тому назад. Я уже забыл ее имя.
Косгроув взглянул на него, затем продолжил свое занятие - налил воды на кусок сахара, взял ложку, лежавшую поверх запотевшего стакана с зеленым абсентом, и помешал содержимое.
- Сомнительно. Моя дамочка хотела узнать, буду ли я навещать ее после того, как в следующем месяце ее муж вернется из Испании.
- А ты?
- Не вижу причины, почему бы и нет, учитывая, что она начала развлекать меня за шесть недель до его отъезда.
- Ты женишься в конце месяца, если помнишь. Не будет ли это через край? - Было бы гораздо разумнее не затрагивать в разговоре Розамунду, особенно после того, как она выставила его из своей спальни, но проклятая девчонка сбила его с толку.
- Гм…
- Что "гм"?
- Мне просто интересно. Выходит, ты считаешь, что брак делает кого-то, тем более меня, верным мужем. С каким количеством чужих жен ты переспал?
- Я говорю не о них. Я говорю о тебе. Ты никогда не собирался жениться. Что же изменилось?
Отложив в сторону ложку, маркиз медленно отхлебнул весьма крепкого напитка.
- Мне тридцать шесть. Нужен законный наследник. И тут не обойтись без жены. Но она мне необходима только для этого. Можно немного развлечься и с порядочной девицей, раз уж я купил ее.
- Или ты мог бы оставить ее и найти себе женщину, разделяющую твои вкусы.
- Самое забавное заключается как раз в том, что она не разделяет мои вкусы. - Косгроув зажег стоявшей на столе свечой свою сигару. - И это уникальная возможность. Ее семья задолжала мне значительную сумму денег. Девица сознает долг перед семьей. Ей не избежать этого брака. Я ей противен, и она боится меня. Это… восхитительно. Просто опьяняюще! Последуй моему примеру, если столкнешься с хорошенькой порядочной девушкой с ограниченными средствами и бесхарактерным дураком братом. - Его губы расплылись в похотливой улыбке. - И как бы она ни впадала в отчаяние, ее семья никогда не сможет купить ей свободу, потому что наши отношения таковы, что я всегда буду иметь большое влияние на молодого лорда Лестера.
Брэм уже все понял, но разговор с маркизом положил конец этой истории, особенно после проведенной им ночи. Он чувствовал… что его тошнит. А Розамунда считала, что они с Кингом слеплены из одного теста.
- Что ты об этом думаешь?
Брэму даже не потребовалось изображать раздумье, он пожал плечами.
- Полагаю, сначала это может быть забавным, - сказал он, насколько это было возможно, небрежным тоном, - но, в конце концов, окажешься женатым - с ребенком и женой. Ни то, ни другое, кажется, не доставит тебе особого удовольствия.
- Один мне нужен, а с другой я могу делать все, захочу. - Косгроув отхлебнул своего напитка и, закрыв глаза, проглотил его. - Как тебе известно, я очень разборчив в выборе удовольствий.
- Так тебе просто захотелось терроризировать кого-нибудь? Но ведь леди Розамунда - не прославленная красавица. Не имеет средств, зато имеет вместо родителей мерзавцев и идиота брата, вот ты и выбрал ее.
- Да. - Косгроув поднял золотистую бровь. - Ты, кажется, сердишься, Брэмуэлл, выпей еще и успокойся.
Брэм прикончил второй стакан виски. Он действительно сердился. Чувствовал, как почти до скрипа напряглись мускулы на плечах, а тошнотворные намерения Косгроува возбуждали желание врезать этому ментору по физиономии. Хотелось разобраться, была ли задета его чувствительность, или в нем заговорило возрастающее чувство к Розамунде. Да-да, это очень важно установить: была ли причиной его метаний именно Розамунда, сказавшая прямо, что была о нем более высокого мнения, чем о Кингстоне Горе? Она не хотела, не просила и не ожидала от него помощи или защиты. Ей было нужно только одно, и когда дело было сделано - с его стороны весьма блистательно, - она выставила его за дверь. И ей, скорее всего не нравился предстоящий брак с Кингом, но она все же решила пройти через это.
Проклятие! Ему уже противен был маркиз, но неприятно было и то, что он принял всю эту историю так близко к сердцу. Она его абсолютно не касалась, и, увязнув в ней, он наверняка приобретет врага в лице Косгроува, не получит никакой признательности от Розамунды и поимеет целый воз незаслуженных неприятностей. Незавидная перспектива.
- Обычно, Кинг, когда ты или я затеваем наши игры, - тем временем говорил он, осторожно подбирая слова, чего никогда не делал раньше, - я всегда думал, что выбранный нами дурак заслужил свои проблемы. А это, кажется, выходит за рамки.
- Ты прав, - охотно согласился Косгроув. - Вести грешника от одного греха к другому - не такая уж трудная задача. Развратить того, кто считает себя высоконравственным, - для этого требуется искусство. Брэм прикончил еще один стакан.
- Оставь ее в покое, Кинг, - наконец проворчал он. - Утешь себя мыслью, что я обязан тебе услугой.
- А вот это, - сказал, откидываясь на спинку стула, маркиз, - уже интересно. Могу я спросить, почему ты считаешь, что я должен пощадить Роуз Дэвис?
- Видимо, потому, что мне нравится думать, что есть несколько порядочных людей, чтобы уравновесить число таких нечестивых душ, как наши.
Косгроув долго сидел молча, прикладываясь к абсенту.
- И ты полагаешь, что, залезая к ней в постель, ты делаешь ее более чистой, чем сделал бы ее брак со мной?
- Я говорю не об этом.
- Ты привозил отпрысков семьи Дэвисов на обед с твоей любимой семьей и друзьями, потому что хотел совратить мальчишку.
Проклятые шпионы Кинга. Они вездесущи.
- Она… не такая, как все. Ее наивность весьма забавна.
- Так в чем же разница между нами?
- Я не пытаюсь ее погубить или довести до безумия, до самоубийства.
- Ты поедаешь ее глазами, когда оказываешься в ее присутствии. - Бледно-голубые глаза уставились на него. - И я этого не потерплю.
- Что ты сказал?
- Я несколько недель потратил на то, чтобы узнать, кто эти Абернети, приручить Лестера и довести его долг мне до десяти тысяч фунтов. Я не собираюсь менять свои планы из-за того, что ты, глядя на нее, думаешь о ее спасении и прочем дерьме. Праведник выискался!
- Я не говорил ничего подобного, - возразил Брэм, борясь со все возрастающим желанием перескочить через стол и придушить своего так называемого друга. - Я только попросил тебя оставить ее в покое.
- А я отвечаю тебе: отвяжись! Не лезь в мои дела, или ты сам станешь мишенью моей следующей игры. Я бы предпочел, чтобы мы остались друзьями. - Он затянулся сигарой. - Так что подумай хорошенько. Неужели ты собираешься противостоять мне, Брэмуэлл?
Дьявол его побери, что он делает? Подставляет под удар свою шею из-за девицы, выставившей его из дома? Допив четвертый стакан, Брэм встал.
- Полагаю, мы оба это скоро узнаем, - сказал он и вышел из клуба.
Ему было необходимо поговорить с кем-то, кому он доверяет, и, как ни удивительно, первой, чье лицо всплыло в его памяти, оказалась Розамунда. Но она явно не горела желанием снова увидеть его в своей спальне. Это, надо признаться, значительно сужало круг таких людей.
Финеас Бромли проснулся от шума, напоминавшего гром битвы, разыгравшейся прямо у дверей его спальни. Через мгновение проснулась и села рядом с ним Элайза. Растрепанные волосы цвета осенней листвы падали ей на плечи, а карие глаза расширились от страха.
- Фин, что это?
- Спрячься за гардеробом! - рявкнул он. В нем пробудились инстинкты старого солдата, он скатился с постели, одновременно доставая из ночного столика пистолет.
Дверь распахнулась. Фин направил пистолет на темную фигуру с двумя светящимися глазами, вломившуюся в комнату и напрасно старавшуюся остановиться.
- Да, правильно, - раздался негромкий, странно высокий голос Брэма Джонса, - вышиби мне мои проклятые мозги. Избавь меня от необходимости сделать это самому.
Вздохнув, Фин опустил пистолет. В ту же минуту в коридоре зажглись свечи и в комнату, спотыкаясь, вбежал слуга. Началась суета.
- Отпустите его, - приказал Фин дворецкому в ночной рубашке и лакею.
Брэм набросил ему на плечи свое пальто.
- Ты ведь раздет, - заявил он немного заплетающимся языком.
- А ты нетрезв. - Чтобы Брэм был настолько пьяным, он должен был выпить огромное количество алкоголя.
- Спасибо, Грейвс. Пожалуйста, проверь, в порядке ли Уильям и Бет, и вы все идите спать. Ему только не хватало, чтобы его старший брат, инвалид, попытался приползти ему на помощь или его младшая сестра разбудила своим криком всю улицу.
Дворецкий недовольно кивнул. Он зажег еще одну свечу и послал вперед пару лакеев, затем вышел из спальни и закрыл за собой дверь.
Пока Фин оглядывал своего друга, Элайза протянула ему панталоны. С благодарной улыбкой он бросил пистолет на кровать и натянул штаны. Очевидно, убегая, она захватила с собой простыню, потому что изящная фигура была надежно завернута во что-то белое. Очень кстати, учитывая, как на нее смотрел Брэм.
- Три часа ночи, Брэм, - наконец сказал Фин. - Что случилось, что ты не мог подождать по крайней мере до рассвета?
- Мне надо поговорить с тобой, - ответил его друг, приводя в порядок костюм после небольшой стычки с чересчур усердными слугами. - Это личное. Никаких леди поблизости.
Элайза оглядела их обоих.
- Я снова лягу спать. Пожалуйста, - она посмотрела на Фина, - не пускай его сюда.
- Мы побеседуем в гостиной, - сказал он, поворачивая Брэма к двери. Он был согласен с Элайзой. Когда Брэм находился в трезвом состоянии, мало в чем можно было положиться на его честь, но в это немногое входила неприкосновенность жены его друга. Пьяный он бывал менее предсказуем и намного опаснее.