– Вам пришлось бы уехать без меня, – суховато поправил его нескио и сел напротив лэрда. – Потому что никто из вас в замок графа поехать бы не решился.
– Вы правы, – спокойно согласился лэрд. – Если бы вы попали в беду, выручить вас у нас недостало бы сил. Сами знаете, спорить с графом бесполезно.
– Да. Мне замок графа, да и он сам внушает немалое опасение. – Маркиз потянулся за налитым Фугитом бокалом и отпил глоток, желая подкрепить силы. – Мне кажется, когда я встречался с ним в столице, он не был таким… зловещим.
– Думаю, он проявил свой истинный нрав на фоне своего зловещего замка. А, возможно, это мрачное место влияет на всех, кто живет там более-менее долго. – Лэрд подпер голову рукой и пристально наблюдал за визави.
Нескио тут же подумал об Агнесс. Возможно ли, что замок повлиял и на нее? Нет, не так. Замок, безусловно, повлиял на нее, он и ему-то стал поперек горла. Но изменил ли он ее внутреннюю сущность, как сделал это с графом, а, возможно, и со всеми, кто там обитает? Он вспомнил ее горестные глаза и отринул это подозрение. Ясно одно: ее нужно спасать. Если она еще жива.
Мысль о смерти Агнесс вдруг отозвалась в сердце такой острой болью, что он не услышал обращенного к нему вопроса.
– Нескио, вы здоровы? Вы как-то слишком рассеянны. – Лэрд смотрел на него участливо, но за участием скрывалось беспокойство.
– Да, все в порядке. – Голос нескио прозвучал глухо, будто от непролитых слез.
– Как вы провели время с графом?
– Не очень хорошо, как вы, наверное, уже догадались. Потому я и прискакал посреди ночи в бурю, что оставаться там долее было невозможно.
Он взял бокал и залпом выпил вино. Потом протянул пустой бокал Фугиту.
– Раз вы у нас сегодня за виночерпия, то плесните мне еще.
Тот поспешно наполнил вином бокал.
– Я разливаю вино, потому что все работники во главе с хозяином убирают упавший дуб. Мы намерены выехать как можно скорее, – вполне разумно пояснил он свои действия.
– Что ж, можно сделать вывод, – осторожно продолжил лэрд, – что графу с вами ничего сделать не удалось. Но он пытался?
– Пытался. – Нескио не хотелось сознаваться в своей глупости, но справедливость требовала признания. – Потому я и уехал.
– Мы вас предупреждали. Но хорошо уже то, что вам удалось спастись. Как вам удалось уехать без позволения графа? Замок слишком хорошо охраняется, чтоб уехать самовольно.
– Мне помогли.
– Тогда нам нужно ждать к завтраку еще одно лицо? – маркиз предусмотрительно отодвинул блюдо с голубями подальше от прожорливого Фугита. – Ведь вы непременно взяли с собой своего помощника. Насколько я знаю графа, тому не поздоровится, если ваш помощник окажется в его власти.
– Нет. Он со мной не поехал.
– Что ж, тогда да храни его Бог.
Нескио низко опустил голову и с силой сжал в руке бокал, рискуя сломать. Все замолчали, видя, как побелели его губы.
– Я звал его с собой. Он не захотел со мной ехать. Сказал, что проклят. – Это походило на жалкие оправдания, и нескио чертыхнулся. Потом хмуро добавил: – Я не хочу об этом говорить.
Все замолчали, понимая, что ему не до них. Едва они успели покончить со стоявшей на столе едой, как в дверь заглянул хозяин.
– Мы убрали дерево. Можно ехать.
Но тут воспротивился лэрд.
– Глупо пускаться в дальнюю дорогу сразу после еды. Мы часок передохнем. – И он отправился в свою комнату, намереваясь прилечь.
Маркиз с Фугитом принялись играть в кости на какие-то смехотворно малые суммы, а нескио вышел во двор, где еще валялись оторванные во время бури ветви деревьев, черепица с крыш, солома и разный мусор, поднятый в воздух неистовым ветром.
– И часто у вас бывают такие бури? – спросил он у убиравшего двор полового.
– К счастью, нет. Старики говорят, – тут он опасливо понизил голос и покосился в сторону замка, зловещей тенью видневшегося на горизонте, – что такое бывает, когда владелец замка неистовствует. Но так это или нет, не знаю.
Нескио хотелось сказать, что это истинная правда, он убедился в этом сам, но промолчал. Ни к чему слугам об этом знать.
Вышел за частокол, перешагивая через огромные сучья, лежащие на дороге. За оградой силуэт замка стал четче, рельефнее. Над башнями черным облаком кружилось воронье, и нескио вдруг отчетливо почувствовал опасность.
Он быстро развернулся и почти побежал обратно. Крикнув на ходу шатавшемуся по двору кучеру, чтоб немедленно запрягал лошадей, вошел в трапезную и на ходу сказал:
– Срочно едем! Собирайтесь! – и прошел наверх, громко говоря: – Лэрд, где вы?
Из-за одной двери раздался слабый старческий голос:
– Что случилось, нескио?
Он распахнул дверь и вошел. Лэрд спокойно дремал на широкой кровати, завесившись от яркого света пологом.
– Вставайте, нужно срочно уезжать!
Лэрд обеспокоенно сел на постели.
– Что случилось?
– Не знаю что, но нужно попросту бежать!
Лэрд встал.
– Хорошо. Думаю, вы лучше меня знаете, что делать. Велите слугам спустить вниз мои вещи.
Нескио кинулся прочь из комнаты. Крикнув хозяину, чтоб грузил поклажу в карету, вышел во двор. Кучер с грумом уже запрягли лошадей, и карета дожидалась их у входа. Маркиз с Фугитом сидели внутри на тех же местах, что и раньше, нетерпеливо ожидая попутчиков.
Едва нескио сел в карету, как маркиз признался:
– Знаете, мой дорогой, я тоже чувствую какую-то непонятную тревогу. Она снедает меня изнутри. – И в сердцах бросил: – Что же так медлит лэрд?
Но вот из дверей показался неторопливый слуга с походным сундуком лэрда. Поставив его на облучок, закрепил веревками и ушел, а из дверей вышел и сам лэрд. Непривычно торопливой рысцой добежал до кареты, с помощью грума взобрался по ступенькам внутрь и поспешно крикнул:
– Пошел! Да побыстрее!
Грум поднял ступеньки, запрыгнул на козлы, и застоявшиеся лошади, подгоняемые кучером, помчались крупной рысью.
Фугит выглянул в вымытое грумом окошко.
– Не понимаю, что делается в замке, но над ним носится туча воронья. Когда мы ехали сюда, ничего подобного не было. Что случилось?
Вопрос повис в воздухе. Все молчали, чувствуя тревогу и смертельную опасность.
– Зря мы не взяли с собой охрану, – с горечью заметил маркиз. – Но кто знал, что поездка будет такой опасной?
– Мы не могли взять с собой охрану, маркиз, – хладнокровно поправил его нескио. – Это было бы тоже самое, что доложить наместнику о наших намерениях. И не волнуйтесь, у нас есть еще время.
Никто не спросил, что за время имеет в виду нескио. Но через некоторое время тревога и вправду улеглась. Фугит снова уснул в той же расслабленной позе, что и раньше. Нескио тоже прикрыл глаза, делая вид, что дремлет, и вновь переживая все, что с ним случилось за прошедший тяжкий день.
Глава третья
У Агнесс от напряжения дрожали руки и колени. В голове мутилось от смертного ужаса. Неужели это она ударила графа по голове? Как она посмела? Что с ней случилось? Агнесс не понимала. Она знала одно: превращения нескио в безвольное, покорное воле графа существо она допустить не могла. И не допустила! Но что теперь будет с ней?
Подбежала к воротам. Из сторожки доносились громкие голоса стражников, но возле поворотного колеса стоял только один Арм. Это было нарушением и нарушением серьезным, за такое граф жестоко наказывал. На посту около ворот всегда должно было находиться не менее четырех стражников.
Она взглянула на удивленного ее появлением посреди ночи Арма. Стражник был недалеким, но исполнительным. Уверенным голосом она приказала открыть ворота, выпустить нескио. Стражник неохотно, но подчинился.
Но нескио без нее уезжать не хотел. Напрасно тратя драгоценное время, протянул руку, зовя за собой. Но она не могла с ним уехать. Колдовской камень уже звал к себе, притягивая магическим арканом, уничтожая силы и волю.
Раздался оглушающий раскат грома, и нескио унес испуганный конь. Агнесс видела, как оглядывался нескио, не желая оставлять ее на растерзание графу. Чтоб он не смог вернуться, она поспешно опустила ворота и безнадежно посмотрела ему вслед. Она должна принять свою судьбу. И не имеет права рисковать чужой жизнью. Особенно жизнью нескио, единственного человека, который был добр к ней.
С черного неба хлынул неистовый ливень. Моментально промокнув, Агнесс осторожно отошла от сторожки. Кроме стражника у ворот, на площади никого не было. Гроз здесь боялись.
Гора притягивала молнии, и на ее вершине, в продуваемом всеми ветрами замке, они сверкали куда чаще, чем внизу. Молнии били в башни, в дубы, не причиняя им особого вреда. Но если в этот момент поблизости оказывался человек или животное, от него оставалась только кучка обугленного пепла.
Граф запрещал прислуге выходить на открытые пространства в сильные грозы. Он не за людей беспокоился, он боялся остаться без слуг.
Агнесс повернулась лицом к замку. Его черная громада нависала над ней, давя все человеческие чувства. Навалилась безымянная тяжесть, не давая ступить ни шагу. Все. Конец. Теперь ее ничто не спасет. Она видела, каков бывает граф в приступах своего дьявольски бешеного нрава. Ей захотелось бежать, спрятаться. Но прятаться было бесполезно. Граф всегда знал, где она находится.
Хорошо, что гость спасся. Если бы она опоздала еще на одно мгновение, все было бы кончено. Нескио сопротивлялся, но камню сопротивляться невозможно, она испытала это на себе. Ее задержали поиски подходящего оружия. А когда она схватила наконец погасший факел, то не думала, что сможет опустить его на голову графа. А вот смогла.
Не значит ли это, что заклятье, которое он наложил на нее, стало слабеть?
И снова в ушах зазвучали часто ей снившиеся слова, произнесенные издевательским голосом графа:
– Я клянусь исполнять все желания моего господина… – И вдруг неожиданно для себя громко сказала: – Нет, я больше не буду покорной безмолвной куклой! Лучше умру!
Налетевший порыв ветра ударил ее слова об каменные стены и разметал торопливым эхом: "умру, умру, умру"…
Вздрогнув, Агнесс отошла подальше от зловещих стен и с горечью посмотрела на упавший дуб. Как его жаль! В замке было так мало живого, настоящего, что гибель дерева казалась ей смертью хорошего друга. Она подошла и обреченно погладила лежащий на земле скользкий от воды ствол. Молча роняла слезы, не в состоянии сделать ни шагу.
Здесь ее и обнаружил граф. От виска к подбородку у него спускался багровый кровоподтек, некогда белоснежная рубашка была вымарана в грязи, и сам он больше походил на исчадье ада, чем на человека.
Опомнившись, Агнесс кинулась прочь, но он в два шага догнал ее и безжалостно схватил за волосы.
– Вот ты где! Я был прав: уехать с нескио ты не сможешь! Еще никто из моих рабов не смог от меня сбежать! И ты исключением не будешь! Что он тебе сказал? – и он повернул к себе ее лицо, пронзая жестоким взглядом.
Он показал ей кольцо, камень полыхнул кровавыми всполохами, заставляя отвечать, но Агнесс обреченно молчала. Граф с проклятьями поволок ее вниз по мрачным переходам замка. Они были бесконечными, эти темные полуосыпавшиеся каменные лестницы, ведущие вниз, вниз, вниз. Она понимала, что ее ведут на смерть, но, опутанная магическими узами, ничего поделать не могла. Она снова превратилась в безгласную покорную тень без собственных желаний и воли к жизни.
Контрарио приволок ее в нижний коридор, где никто из графской челяди не бывал. Черные от влаги и плесени стены издавали отвратительное зловоние. Одной рукой он держал свою безвольную пленницу, другой открыл тяжелую дверь.
Втолкнув Агнесс внутрь с такой силой, что она не устояла на ногах и упала на колени. Контрарио закрыл дверь и несколько раз щелкнул огнивом над плошкой с маслом. На третий раз масло загорелось, и от него пошел еще более удушливый смрад, чем от стен.
– Столько лет не зажигали, протухло, – обыденно заметил граф, – но ничего, сейчас света будет побольше. – Он говорил это так, будто они собрались безмятежно пообедать в покоях Агнесс.
От разгоревшегося масла по стене побежала тоненькая ниточка огня, и вскоре засветились плошки с маслом уже во всем помещении. Агнесс с ужасом огляделась.
Так вот где ей придется погибнуть!
Видимо, это был один из нижних ярусов замка. Низкий сводчатый потолок затянуло мокрыми грязными тенетами, похожими на черную плесень. Пол был скользким от влаги, выступающей сквозь неровные камни пола. Агнесс подумала, что это просачивается гнилая вода из рва, и ей стало дурно.
Посередине помещения над полом возвышался выложенный необтесанными каменными глыбами колодец, закрытый чугунной крышкой со странными литыми знаками. Возле колодца стояло несколько каменных сидений. На одно из них граф и толкнул изменницу.
– Ты знаешь, что делают с такими, как ты? – его голос был спокоен, даже уютен. Так он с ней говорил очень редко, только тогда, когда был чем-то особливо доволен.
Агнесс прямо взглянула на него и с горечью признала:
– Догадываюсь.
Он злобно сверкнул глазами.
– Нет, не догадываешься! Потому что я и сам не знаю, что с тобой сделаю. В моей жизни это первый случай, когда из под моей власти выскользнул мой раб. Что произошло? Что тебе сказал нескио?
– Ничего. Просто он был добр со мной, – Агнесс вспомнила благородное лицо нескио, и выражение ее глаз смягчилось.
– Добр? – граф угрожающе склонился над ней и недоверчиво переспросил: – И только?
Она не стала отвечать, упорно глядя в стену. После утраты надежды у нее не осталось сил к сопротивлению. Да и к чему сопротивляться? Скорее бы уж конец. Неизвестность страшила куда больше, чем гибель. Но в подвале инструментов для пыток не было. Так что же приготовил ей граф за отступничество?
А он молча размышлял, не двигаясь и пристально глядя на свое кольцо. Камень странно мигал, бросая вокруг слабые красноватые отблески, будто обессилев.
– Неужели власть кольца кончается там, где начинается идиотская доброта? Такая ерунда оказалась сильнее Тетриуса? – граф брезгливо поморщился. – Как же мало я знаю. Но сейчас попробую узнать побольше.
Агнесс тоже посмотрела на искрящийся камень.
– Почему вы знаете мало? – странное любопытство заставило ее задать запрещенный вопрос.
Она ждала неотвратимого наказания, задавать вопросы графу запрещалось, но он неожиданно ответил:
– Потому что этот камень гораздо старше живущих ныне в стране. Это один из трех осколков, на которые был разделен единый камень из короны наших законных правителей, королей Терминуса. Его зовут Тетриус. И попал он ко мне случайно. Впрочем, тебя это не касается. Смотри на него!
Агнесс вспомнила, как впервые услышала этот приказ десять лет назад, и зажмурила глаза. Граф презрительно усмехнулся. Бесплодное сопротивление жертвы его не волновало. Камню не привыкать подчинять своей воле самых упорных строптивцев.
Правда, порой ему казалось, что он тоже, как и все остальные, только жалкий пленник чародейского камня. Возможно, так оно и было, потому что обладателем Тетриуса он себя не чувствовал никогда. Скорее, наоборот, это камень им обладал и властвовал, а он только исполнял его желания.
– Смотри на него! – вновь повторил приказ, заставляя ослушницу подчиниться.
Агнесс поневоле открыла глаза. Граф уже одел кольцо на средний палец левой руки и держал камнем к ней, на уровне лица. Взгляд ее снова, как в первый раз, приковался к искрящемуся все сильнее и сильнее камню.
– Повторяй за мной: Я клянусь исполнять все желания моего господина!
Искры из камня разрослись уже в настоящее пламя, оно жгло глаза и сердце Агнесс, заставляя забыть, кто она. Рот уже приоткрылся, чтоб повторить слова заклятья, но тут откуда-то из глубин памяти послышался голос нескио, несколько раз повторившего ее имя сильным и звучным голосом. Сердце откликнулось и забилось, сокрушая путы.
Камень сиял все ярче, но того морока, что овладел ей в прошлый раз, не было и в помине. Наоборот, она мыслила ясно и четко и вдруг поняла, что камню с ней не сладить.
Граф с раздражением повторил:
– Я клянусь исполнять все желания моего господина!
Вскинув голову, Агнесс посмотрела ему в глаза и четко произнесла:
– Я никогда не буду исполнять ваши злобные желания!
Граф опешил и опустил руку. Камень угас, будто вмиг растерял все свои магические свойства. Контрарио побагровел от приступа неконтролируемой ярости.
– Хорошо, тогда я расправлюсь с тобой по-другому! – он схватил ее за горло и приподнял, неистово тряся.
У несчастной женщины глаза вылезли из орбит, и она схватилась за его руки, пытаясь ослабить хватку. Это взъярило его еще больше.
– Давно пора от тебя избавиться! Отправить тебя к крысам!
Она побелела от животного ужаса.
– Нет! Только не это! Убейте меня сами!
– Не ты первая, не ты последняя полетишь в подземелье!
Говоря это, он бросил ее в мокрый угол, склизкий от плесени и застойной воды. Отвернувшись, принялся открывать чугунную крышку колодца. С трудом приподняв, с грохотом откинул ее на каменный пол. Снизу пахнуло мертвечиной и ядовитыми испарениями.
Агнесса с трудом вскочила и кинулась к дверям.
– Помогите! Помогите! – она принялась бить по дверям, обдирая в кровь руки о шероховатый камень.
Граф злорадно захохотал, сверкая полубезумными глазами. Широко расставил ноги и протянул к ней руку, намереваясь схватить.
– Ты что, полагаешь, кто-то поспешит к тебе на помощь? В мои дела не вмешиваются. К тому же замок слишком большой, чтоб отсюда слышны были хоть какие-то звуки. Да если даже кто-то и услышит твои вопли, не придет. Но крысы слышат все. И все знают. Это они исконные обитатели этого замка. Люди же приходят и уходят. Моя глупая мамаша думала, что может контролировать всех и вся, пока я однажды ночью не открыл этот люк и не любовался на серый ковер, покрывший все коридоры замка. О, они прекрасно знали, куда им надо идти! И что надо делать, тоже знали!
Агнесс попыталась увернуться, но поскользнулась на склизком полу и снова упала на колени.
– Вы сумасшедший! Вы давно сошли с ума!
Он наклонился над ней и тихо прошептал:
– Это я знаю. Думаю, я сошел с ума тогда, когда моя бессердечная родительница запретила мне даже думать о женитьбе на Фелиции. Вот тогда я и достал из семейной сокровищницы это кольцо. Оно валялось на полу в дальнем углу никому не нужное. Читая старинные хроники, я догадался, что это один из обломков Инкусса, и начал его изучать. Постепенно я раскрыл многие из его тайн. И становлюсь сильнее день ото дня. Возможно, я стал его рабом, возможно, он моим. Но тебе от этого не легче.
Агнесс пораженно вскинула к нему голову.
– Неужели вы стали таким из-за несчастной любви?
Это предположение ему не понравилось.
– Думаю, я был таким всегда. Что поделаешь, в моих жилах течет кровь Сордидов, грязная кровь.
– Это пустые отговорки! – Вскричала Агнесс, сжимая кулаки в бессильном гневе. – Вы просто ищете себе оправдания! И среди Сордидов были достойные люди!
Он прошипел, со злобой глядя на нее:
– Тогда ты знаешь больше меня, потому что я с такими не знаком.
– Вы выдали себе индульгенцию на все свои отвратительные поступки. Но подумайте, что бы сказала Фелиция, если б о них узнала?