Ступая как можно более осторожно, я поднялся на третий этаж. Из того, что у меня под ногами не скрипнула ни одна половица, я заключил, что дом неплохо отремонтирован. Тихонько постучав в дверь Ксюшиной спальни, я замер в ожидании ответа. Скорее всего, она удивится, увидев меня на пороге своей комнаты и, возможно, неправильно поймет причину моего визита. Неприятно, конечно, но с этим недоразумением мы разберемся, лишь бы с Ксенией ничего не случилось. Прошло несколько секунд, а ответа все не было. Предположив, что девушка просто крепко спит, я постучал еще раз, а потом еще и еще. Каждый раз я стучал все громче, но дверь мне так и не открыли. Вот тогда я заволновался по-настоящему. Продолжая барабанить в дверь, я несколько раз позвал ее по имени, пока не понял, что это бесполезно. Уже не беспокоясь о том, что могу кого-то разбудить, я сбежал на второй этаж и принялся стучать в дверь отца. Он открыл мне через пару секунд. У папы был сонный вид, но, увидев мое встревоженное лицо, он сразу совершенно проснулся. - Что? - только и спросил отец. Я коротко объяснил ему причину, заставившую меня разбудить его. Даже не дослушав меня, он скрылся в комнате и почти сразу вышел оттуда уже одетым. - Буди Диму, - бросил он на ходу, направляясь к двери Патрисии. Пока я расталкивал брата, отец успел рассказать Патрисии о создавшейся ситуации и попросить у нее запасной ключ от номера Ксюши. На наше счастье, она хранила все ключи прямо у себя в комнате, и за ним не пришлось далеко идти. К комнате Ксении мы подошли вчетвером - Патрисия, накинув халат, присоединилась к нам. Ключи были у отца; он постучал еще раз, прежде чем попытаться открыть дверь, но ответа не последовало. Тогда он вставил ключ в замок и повернул его; послышался тихий щелчок, и дверь плавно открылась. В комнате было темно, поэтому отец сразу же нащупал выключатель и зажег свет. До этого мы почему-то передвигались по дому, не включая электричества, поэтому на какую-то долю секунды я ослеп. Когда зрение вернулось, я увидел спальню, в которой все находилось на своих местах. Никаких следов борьбы, крови или других признаков насилия не было. Впрочем, как и самой Ксюши. Номер был пуст. Глава 10. Лаборатория Прошло полчаса. Мы обыскали весь отель сверху донизу, но так и не обнаружили никаких следов Ксюши. Складывалось впечатление, что она просто испарилась, причем прямо из своего номера. Патрисия наравне со всеми принимала участие в поисках. Она разбудила миссис Гридл, которая осмотрела хозяйственную часть дома. Отец спросил у меня, почему я решил, что с Ксенией что-то случилось, и я рассказал ему про разбудивший меня шум. Как у всех, кто привык иметь дело с опасностью, у меня чуткий сон. Но я так и не смог произнести вслух, на что был похож этот звук, потому что я был почти уверен, что слышал, как волокли тело. После того, как у нас не осталось никаких сомнений в пропаже Ксюши, мы собрались в гостиной, чтобы решить, что делать дальше. - Я же говорила, что ей нельзя здесь оставаться, - Патрисия ходила из стороны в сторону и выглядела крайне встревоженной. - Именно так и пропадали остальные туристы, - она остановилась и сделала паузу, после которой добавила трагическим шепотом, - без следа. Меня неприятно удивила театральность ее стенаний. Конечно, я видел, что девушки с самого начала не очень-то понравились друг другу, но Патрисия могла бы проявить чуть больше участия, ведь речь шла о человеческой жизни. Что касается миссис Гридл, то та, как всегда, была невозмутима. Похоже, ей не было дела ни до трупа сторожа на кухне, ни до исчезновения молодой девушки. Все это мало ее касалось. - И что теперь? - Патрисия снова принялась расхаживать по комнате. - Меня посадят? - ее глаза в ужасе распахнулись. - Я пустила вас сюда, и случилось уже два несчастья. Это моя вина, - произнеся это, она рухнула в одно из кресел возле камина и закрыла лицо руками. Дима тут же подошел к ней и принялся убеждать ее - она виновата лишь в том, что хотела, чтобы эти ужасы закончились. Все это время отец молчал. Я видел - он сосредоточенно размышляет, и не мешал ему. Я и сам пытался найти выход из сложившейся ситуации. В одном я был уверен наверняка - Ксюша не покидала отеля. Она все еще где-то здесь, но, само собой, не в той части гостиницы, которая нам доступна. К тому же оставалась надежда, что она еще жива. Насколько я сумел узнать из истории Холмса, он не сразу убивал свои жертвы, предпочитая вдоволь насладиться их страданиями. Кем бы ни был нынешний убийца, он во всем подражает Холмсу. Правда, мне не хотелось думать о том, что он может сделать с Ксюшей, и я упрятал эти мысли подальше. Как ни крути, а единственное, что мы могли сделать -начать немедленно искать вход в подвал. Эта мысль пришла в голову не мне одному. Через пару минут вдумчивого молчания отец начал раздавать указания. Патрисия и Дима направились осматривать второй этаж, а мы с отцом взяли эхолокатор и занялись третьим. Скорее всего, папа не рассчитывал, что брат сможет найти что-то новое; думаю, он больше надеялся на Патрисию и ее знание отеля. Кстати говоря, отец попытался отправить миссис Гридл на кухню, то ли для того, чтобы она не путалась под ногами, то ли потому, что не доверял ей. Папа явно не хотел, чтобы она принимала участие в поисках. Такой подход показалась мне не совсем правильным, ведь если старуха была убийцей, то нам следовало держать ее в поле зрения, чтобы она не имела возможности заняться Ксенией. Я тут же поделился своими мыслями с отцом, и он решил, что миссис Гридл будет помогать Диме и Патрисии. Первым делом мы поднялись в Ксюшину комнату и еще раз все там тщательно осмотрели. Одежда Ксюши была на месте, кровать так и осталась разобранной, как если бы ее хозяйка встала на минутку, а после собиралась снова лечь, будильник на тумбочке был заведен на восемь утра. Казалось, что Ксюша просто вышла и должна вот-вот вернуться. С помощью эхолокатора мы проверили все стены и обнаружили, что одна из них (та, возле которой стояла кровать) была полой. Чтобы понять это, оказалось достаточно просто постучать по ней. Но как мы ни старались, нам не удалось проникнуть внутрь этой стены, хоть мы и перепробовали все возможные варианты. Можно было, конечно, просто-напросто проломить проход, но стена выглядела очень прочной. Мы решили, что попытаемся это сделать, если не сможем найти иного способа. Около шести утра мы закончили осмотр третьего этажа, спустились вниз и узнали, что у Димы с помощницами нет никакой новой информации. От Патрисии было мало толку; все это время она продолжала причитать по поводу отеля и своей судьбы, так что ей удалось вывести из себя даже Диму, который в принципе был склонен все ей прощать . А миссис Гридл, по словам брата, просто таскалась за ними следом с постным выражением лица. Таким образом, на рассвете вся наша компания снова собралась на первом этаже. Ноги сами привели нас в гостиную, которая уже стала негласным местом общего сбора. Там мы устало расселись по креслам, занятые каждый своими невеселыми мыслями. Прошедшие часы порядком вымотали нас всех. Лично я чувствовал себя опустошенным, и дело было даже не в физической усталости: меня убивало витавшее в воздухе ощущение беспомощности. С момента исчезновения Ксюши прошло уже четыре часа. Надежды на то, чтобы найти ее живой, становилось все меньше, а мы ни на миллиметр не продвинулись в наших поисках. Дима устало сгорбился в кресле рядом со мной. Его руки свисали вниз, а взгляд был устремлен в пол. Я знал - он переживает не меньше моего, ведь Ксюша и его подруга. Отец задумчиво смотрел в окно, но я видел, как на его лице постепенно появляется решимость, и догадывался, что вскоре нам придется идти за топорами. Конечно, Виктору Климентьеву не было свойственно действовать напролом, но иногда нестандартные ситуации требовали таких же решений. Патрисия и миссис Гридл расположились у камина. Девушка сидела в одном из кресел, склонив голову на подлокотник и, кажется, дремала. Слишком много всего свалилось на нее за последнее время, и я не винил ее в том, что она заснула. Я в который раз подивился упрямству Патрисии: другой на ее месте уже давно продал бы этот чертов "Замок" и вздохнул с облегчением, а она почему-то упорствовала в своем желании сохранить наследство. Старуха стояла сбоку от девушки, загораживая собой камин. Ее лицо и поза были как всегда невозмутимы, но стоило нам встретиться взглядами, как она напряглась. Я почти физически ощутил исходящие от нее волны агрессии. Это заставило меня насторожиться и повнимательнее присмотреться к ней. Миссис Гридл стояла, расставив ноги и сложив руки под грудью; не знаю почему, но мне показалась, что она как будто что-то защищает. Может, Патрисию? Но тогда она стояла бы впереди нее, а не позади. Я еще раз внимательно осмотрел то, что было у нее за спиной, наблюдая при этом за ее реакцией. Когда мой взгляд достиг камина, я краем глаза заметил, как непроизвольно дернулся уголок ее губ. И тут меня осенило. Я вспомнил странную решетку в днище камина, и то, как миссис Гридл всеми силами пыталась держать меня от нее подальше. Почему бы входу, ведущему в подвал, не находиться именно там? Ведь камин очень большой, и человек без труда сможет пройти под его сводами. Я встал и направился в сторону старухи. Ее глаза вспыхнули ненавистью, но я знал - при всех она не сможет мне помещать. Патрисия проснулась и удивленно посмотрела на меня из своего кресла, но мне было не до нее. - Вы позволите? - спросил я у старухи, оттесняя ее в сторону от камина. Казалось, еще секунда, и миссис Гридл злобно зарычит, но вместо этого она отошла, бросив на меня очередной испепеляющий взгляд. Некоторое время я просто стоял и разглядывал огромный камин, выложенный плиточными изразцами, в котором все еще оставалась зола от сгоревших накануне дров. Мой интерес не укрылся от отца, он подошел и встал у меня за спиной, молча ожидая моих дальнейших действий. Я взял кочергу и сделал то, что хотел сделать уже давно - разгреб золу и уголь на дне камина.
Как я и подозревал, там оказалось небольшое отверстие, забранное решеткой. Я попросил у отца фонарик и посветил в отверстие. Патрисия приподнялась в кресле и заглянула мне через плечо. - Это для золы, - пояснила она. - Неужели? - недоверчиво переспросил я. Достав из кармана монетку, я бросил ее вниз. Прошло секунд десять, прежде чем она ударилась о дно. - Мне так сказали, - неуверенно пробормотала девушка, обескураженная, как и мы все, глубиной ямы под камином. Дима давно тоже подошел к нам, и теперь мы, не отрываясь, смотрели на камин, как если бы он мог дать ответы на все наши вопросы. Одна только миссис Гридл стояла в стороне. Я ощупал решетку. Ее прутья с обеих сторон были намертво вмонтированы в основание камина. Похоже, что она не только никогда не открывалась, но и в принципе не была для этого предназначена. Но это нисколько не поколебало моей уверенность в том, что где-то здесь должен быть вход в подвал. Оставалось только понять, как работает открывающий его механизм. Мы посовещались; все были согласны с тем, что вход в лабораторию может быть где-то здесь, а Патрисия подтвердила, что камин не перестраивался со времени самого Холмса. Мы безрезультатно обследовали камин в поисках рычага, кнопки или замочной скважины - чего угодно, что могло бы открывать вход. Дима и отец занялись каминной полкой и даже сняли с нее подсвечники, но и это ничего не дало. Тогда они вместе с Патрисией принялись ощупывать стенки камина. Какое-то время и я помогал им, но потом осознал всю тщетность этой затеи. Глупо было надеяться, будто одним лишь нажатием кнопки можно открыть дверь в подвал; за столько лет кто-нибудь уже давно, хотя бы по чистой случайности, нажал бы ее. Я развернул кресло, сел так, чтобы видеть камин, и начал миллиметр за миллиметром внимательно его разглядывать. Дима что-то проворчал насчет того, что я отлыниваю от работы, но отец его одернул, предоставив мне возможность подумать. Я вспомнил, что мое внимание сразу привлекла плитка, которой был выложен камин, а точнее, ее необычный рисунок. Древнегреческие боги - вот кто был на ней изображен. На двух верхних рисунках были Зевс и Гера, я также приметил Афродиту, Афину, Артемиду и ее брата Аполлона. Именно Аполлон привлек мое внимание, хотя я не сразу понял, что в нем было не так. Все боги изображались в своем классическом виде: Артемида с луками и стрелами, Афина в шлеме и со щитом и так далее. Но в Аполлоне чего-то хватало. Я попытался вспомнить все, что мне было известно об этом греческом боге. Я никогда не учился в университете и всеми своими знаниями был обязан лишь себе самому, но довольно быстро сообразил, что изображение Аполлона было не совсем верным. Когда-то я увлекался древними мифами и прочел на эту тему немало книг. Из книг я знал, что Аполлона обычно изображали с луком и стрелами, символизирующими его грозную силу, в одной руке, и с лирой, олицетворявшей его светлую сторону, в другой. У Аполлона, которого я сейчас видел перед собой, была только лира. Я не знал, имеет ли это значение, и продолжил осмотр. Я изучил каждую плитку и пришел к выводу, что только изображение Аполлона было случайно или намеренно искажено. Еще я заметил в разных местах девять муз, которые по одной из легенд являлись спутницами Аполлона, когда он находился в ипостаси покровителя искусств. Все это время остальные продолжали ощупывать основание камина. Я поделился с ними своими наблюдениями. Отец заинтересованно выслушал меня, но было не похоже, чтобы он воспринял мои слова всерьез. Впрочем, я сам не совсем был уверен, что это может что-то означать. А вот Дима решил, что лучший способ проверить состоятельность гипотезы - это применить ее на практике. Не дожидаясь, пока мы с отцом придем к какому-либо выводу, он просто подошел к плитке с изображением Аполлона и нажал на нее. В ту же секунду послышался сухой щелчок, и изразец на несколько миллиметров погрузился в стенку камина. Все потрясенно замерли, ожидая продолжения, но больше ничего не произошло. За исключением того, что плитка с Аполлоном оставалась вдавленной в стену, ничего не изменилось. Никакие тайные ходы перед нами не открылись. - Что ты там говорил о музах? - Димка повернулся в мою сторону и посмотрел на меня. - Их девять, - пояснил я не совсем уверенно. Я все еще не мог поверить, что нам, похоже, удалось найти вход в знаменитый подвал Холмса, хотя мы еще и не придумали, как его открыть. - Перечисляй, - скомандовал мне брат. - Клио - муза истории, - пробормотал я на автомате. - Как она изображалась? - уточнил Дима. - Со свитком и палочкой для письма. Беглого осмотрев камин, Дмитрий нашел нужное изображение и нажал на него. Произошло то же, что и с Аполлоном - плитка скрипнула и ушла в стену. - Дальше, - на этот раз распоряжался уже отец. Они с Патрисией тоже подключились к поиску. - Эрота - муза любовно-лирической поэзии, с лирой в руках. Талия - муза комедии, с комической маской. Урания - астрономия, с небесным сводом и циркулем, - теперь я лишь перечислял муз, а остальные искали их изображения. Постепенно были найдены Терпсихора, Евтерпа, Полигимния и Каллиопа; оставалось найти Мельпомену. Первой ее нашла Патрисия. Все склонились к изображению девушки в традиционных греческих одеждах с трагической маской в руках и в венке из плюща. Если наши предположения верны, то, нажав на эту плитку, мы запустим механизм, открывающий дверь, так как это была последняя из девяти муз. Я искренне надеялся, что мои выводы были правильными. Основанием для них послужило то, что Аполлон был единственным богом, изображенным с ошибкой. У него в руках была лира, и это, в свою очередь, указывало на его связь с музами. Отец протянул руку и нажал на последнюю плитку. Она ушла в стену с тем же звуком, что и остальные; этим все и ограничилось. Несколько секунд мы смотрели на камин, но все оставалось по-прежнему. Первым не выдержал отец. Устало вздохнув, он отошел от камина, повернувшись к нему спиной. После него, подождав еще немного, сдались я и Патрисия, один лишь Дима продолжал, не отрываясь, смотреть на громаду камина. Отец взглянул на часы и сказал: - Уже около восьми. Мы потеряли слишком много времени. Пора идти за топорами. Разочарованный постигшей нас неудачей, я уже сделал первый шаг в сторону выхода из гостиной, чтобы последовать его совету, и тут дом содрогнулся. От неожиданности мы все замерли, еще не понимая, что происходит. Раздался тягучий металлический стон, как если терлись друг о друга бы две ржавые детали какого-то древнего механизма. Пол начал мелко дрожать под нашими ногами. Мы непроизвольно повернулись к камину. Дима все еще стоял перед ним, но отец инстинктивно оттянул его назад, схватив за край рубахи. Внутри камина творилось что-то невообразимое. Его задняя стена пришла в движение, при этом оттуда посыпалась зола вперемешку со штукатуркой, так что вскоре нас окутало непроницаемой пеленой, и мы уже не могли разглядеть, что происходит. Все эти движения сопровождались громким лязганьем, напоминавшим звук наматываемой железной цепи. Наверное, вся округа должна была слышать, что сейчас происходит в отеле. Это натолкнуло меня на мысль, что должен существовать, по крайней мере, еще один проход в подвал. Ведь если бы убийца пользовался этой дверью, мы были бы точно осведомлены, когда он ее открывает. Наконец звуки смолкли, и дом, в последний раз содрогнувшись, застыл. Когда пыль улеглась, и мы снова смогли различать окружающий мир, стало видно, что задняя стенка камина полностью отъехала в сторону, открыв темный проход. Дима, не дожидаясь нашей реакции на происходящее, направился туда. - С ума сойти! - донесся уже изнутри его голос, усиленный эхом. Сказав это, он начал чихать и кашлять от пыли, которая поднялась от его шагов. - Подожди, - отец подхватил со столика два больших фонаря из тех, которыми мы пользовались при поиске, и пошел к дыре в стене. Патрисия двинулась следом. Заметив это, отец попытался остановить ее, но не смог - девушка была настроена решительно. По ее словам, этот дом принадлежал ей, и она имела полное право ходить, где ей вздумается. Возразить на это было нечего, поэтому отцу пришлось смириться с тем, что она пойдет с нами. Но при этом он предупредил: то, что она там увидит, ей не понравится. Думаю, он рассчитывал, что Патрисия передумает, но и тут его постигла неудача. Захватив оставшийся фонарь, я тоже пошел к камину, бросив прощальный взгляд на гостиную. Миссис Гридл в ней уже не было. Оказавшись внутри стены, я еле сдержался, чтобы не закашляться. Все здесь было в пыли и паутине, которую, похоже, не тревожили десятилетиями. Это лишний раз подтвердило мою теорию о том, что этим проходом уже давно никто не пользовался, а значит, нам следовало быть предельно осторожными. Я поделился своими соображениями с отцом, и он тут же обогнал Диму, став во главе нашей маленькой экспедиции. Вокруг нас находились кирпичные стены, покрытые слоем копоти, которая, должно быть, просачивалась сюда из камина. Я провел пальцем по ближайшей стене, и он стал черным, как смоль. Вытерев руку о джинсы, я продолжил осмотр. Расстояние между стенами было не больше метра, так узок был ход. Мы осторожно спускались по лестнице, которая вела куда-то вниз и вбок. Отец впереди тщательно проверял каждую ступеньку, прежде чем опустить на нее ногу. И хотя ступени тоже были из кирпича, я пару раз слышал, как отдельные обломки с гулким стуком скатывались вниз. Через десять шагов лестница свернула за угол. Сюда уже не проникал свет из гостиной, и нас еще плотнее обступила темнота. Мы шли один гуськом, потому что два человека тут не разошлись бы. С каждым шагом мы все глубже и глубже спускались под землю. Очень скоро я понял, что мы идем по винтовой лестнице. Нам постоянно приходилось поворачивать, и это мешало ориентироваться; скоро я уже не мог определить, с какой стороны мы пришли. Долгое время вокруг нас ничего не менялось. То ли лестница была такой длинной, то ли отец шел слишком медленно, но мне показалось, что за то время, которое мы спускаемся, вполне можно достичь чуть ли не центра земли.