"Следуй правилу третей, - наставлял его отец. - Убирай примерно треть веток каждые три года. Им понадобится больше одного года, чтобы вырасти заново". Мальчик так любил эти неспешные поучения отца, постоянно потягивающего крепкий сидр из большой кружки.
От своего отца Дилан узнал и то, что ветви нужно подрезать именно в период покоя.
Гудок поезда отвлек Дилана от мыслей о работе, отвлек от этого мартовского дня, отмеченного первыми признаками приближающейся весны. Теперь звук был далеким, поезд, должно быть, уже тормозил около станции Твин Риверз. Он подумал о том, кто садится на него, кто сходит. Возможно, прямо сейчас где-то воссоединяются какие-нибудь семьи.
Какие-нибудь семьи. Счастливые. Другим не так повезло.
Период покоя.
Джейн Портер прижала лоб к стеклу вагонного окна. Она вглядывалась в знакомый пейзаж. Она знала эти покатые холмы и открытые равнины так же, как знала свое дыхание. Появилось слишком много новых домов, слишком много срубленных деревьев, но она смотрела сквозь них на бескрайние просторы, на яблоневые сады, искривленные старые деревья с робко розовеющими ветками.
Покидая Нью-Йорк, она чувствовала себя странно. Ей не нравилось летать, так что она решила добраться на метро до станции Пенн, а затем сеть в поезд и отправиться вдоль береговой линии Коннектикута до центрального Род-Айленда. Какая-то ее часть надеялась, что она просто съездит домой, поможет Сильви сдать мать в дом престарелых и уедет, уедет как можно быстрее. Эта часть ее надеялась, что она просто сделает дело и вернется в Нью-Йорк.
Другая ее часть - та, что повесила на двери пекарни табличку "ушла на рыбалку", помогла подыскать ассистентке новую работу и оставила сообщение постоянным клиентам с адресом ее конкурента, - знала, что это невозможно.
Разве мудрецы не утверждают: нельзя два раза войти в одну и ту же реку? Джейн выросла в деревне, тогда Твин Риверз был еще деревней, прежде чем появились все эти новые дома и аллеи, и она не раз наблюдала, как птицы строят гнезда. Она лазила по деревьям, чтобы сосчитать яйца, и смотрела, как птенцы вылупляются, растут, а затем улетают.
"Почему они не возвращаются?" - плача, спрашивала она у матери, когда три птенца дрозда, вылупившиеся в мае, исчезли в июне.
"Таков порядок в мире, - ответила мама, обнимая ее. - Маленькие птенцы постепенно учатся летать, потом они улетают, чтобы свить собственные гнезда и отложить собственные яйца. Как и человеческие дети - ты еще увидишь".
"Я никогда не уеду", - пообещала Джейн в тот день.
"Ты уедешь, - сказала мать, - так предназначено".
Джейн упрямо потрясла головой, не прислушиваясь, как обычно, к словам матери.
- Остановка Твин Риверз, - объявил кондуктор: - Пассажиры, пройдите в конец вагона. Будьте осторожны при выходе из поезда, и спасибо, что вы воспользовались услугами Атмарка.
Джейн встала и сняла с полки свою сумку. Затем, осторожно, она достала большую коробку с тортом. С трудом разогнувшись после долгой поездки, она закинула рюкзак на плечо и прошла в конец вагона. Когда кондуктор предложил ей свою помощь, она лишь встряхнула головой. Для этого она была слишком самостоятельна; пусть он поможет другим, кто действительно нуждается в помощи.
На выходе Джейн прикрыла глаза ладонью от яркого света и оглядела платформу. На ней было совсем немного встречающих, и она сразу увидела Сильви. Ее сердце сжалось. Маленькая сестричка.
Джейн не видела Сильви уже два года, и та совсем не изменилась: светящаяся блондинка, красивая, как кинозвезда. Но Сильви, естественно, об этом не догадывалась и одевалась, как во времена Великой депрессии: длинные цветастые платья и шерстяные кофты.
Сильви бросилась к ступеням поезда. Джейн уронила рюкзак и осторожно опустила коробку с тортом, затем крепко обняла сестру. Волосы Сильви пахли апельсинами. Она покраснела, и ее щеки были мокрыми. Как и у Джейн. Они обе незаметно вытерли слезы о плечи друг друга, затем подняли друг на друга уже сухие глаза.
- Твой поезд опоздал, - сказала Сильви, хотя это и не прозвучало как обвинение, просто для поддержания разговора.
- Я знаю. Прости.
- Хорошо доехала?
- Да, спасибо.
- Что это за наряд? - спросила Сильви, улыбаясь и дергая Джейн за черный кожаный рукав.
- Ты про пиджак?
- Хочешь выглядеть как ребенок? Или, наоборот, пытаешься казаться непробиваемой? - спросила Сильви, улыбаясь, чтобы смягчить свои слова. Это была традиция семьи Портеров.
Джейн улыбнулась ей в ответ, удерживая колкость: "А ты стремишься выглядеть, как Ребекка с фермы Саннибрук, вплоть до сорока?" Вместо этого она подняла сумку и коробку, Сильви не пошевелилась, чтобы помочь. По дороге к стоянке Джейн спросила:
- Как там мама?
Улыбка Сильви испарилась.
- Не очень хорошо, - ответила она. - Она упала и чуть не сломала себе ногу. С ее диабетом риск подхватить инфекцию всегда повышен. К тому же доктор, который ее осматривал, подробно описал все полученные раны.
- Вдруг он доложит на тебя в полицию?
- Это не смешно, Джейн!
- Я знаю, прости, - быстро сказала Джейн, но щеки и губы Сильви остались плотно сжатыми. - Я знаю, ты заботишься о ней.
- Я бросила свою карьеру ради этого.
Джейн кивнула. "Без комментариев", - подумала она. Вместо этого она сказала:
- Я просто пошутила. Это было глупо. Давай не будем ссориться.
- Мы еще даже не в машине, - отметила Сильви, - это начинается в ту же минуту, как ты попадаешь домой.
- Я знаю. - Джейн чувствовала, как сжимаются ее плечи. - Мне действительно жаль.
Сильви кивнула. Она открыла багажник, и Джейн закинула внутрь свою сумку, но торт сестра продолжала прижимать к груди. Они обе потянулись закрыть дверь, и Джейн увидела их руки рядом - они были абсолютно одинакового размера и формы. Руки сестер. Ей захотелось снова обнять Сильви и никогда не отпускать ее. Живя в городе, она скучала по своим родственникам. Ей не хватало этих порой изнуряющих семейных связей. Больше всего ей не хватало ее сестры.
- Осторожней с мамой, - предупредила Сильви, - не напоминай ей о прошлом, ладно? Она может расстроиться слишком сильно.
- Я не буду ее расстраивать, - ответила Джейн.
- Хорошо. Она не перенесет этого.
- Ладно.
- Я так понимаю, в этой коробке торт? - Сильви бросила взгляд на колени Джейн.
- Да.
- Ты забыла, что у нее диабет?
Джейн не ответила. Она помнила, что когда-то ее мать позволяла себе съесть немного печенья, кусочек пирога или торта, хотя ей и кололи инсулин. Не очень часто, но иногда.
- Мне просто хотелось привезти ей что-нибудь. Это единственное, что я могла сделать…
- Она стала такая забывчивая, никогда не примет инсулин, если я не напомню. Ее ноги в плохом состоянии. И когда она идет, она шатается. Она становится все хуже, Джейн… - Голос Сильви сорвался.
- Мы сделаем что-нибудь, Сил, - бодро заявила Джейн. Она посмотрела сестре в глаза. Связь между ними была слишком сильной, она не требовала слов. Слова, наоборот, только мешали. Так, беззвучно, они сели в машину. Сильви настроила радио на любимую классическую волну. Джейн выключила приемник и повернулась лицом к окну, она продолжала прижимать к своей груди белую коробку.
Она рассматривала дома и машины, лица людей на улице. Женщина ничего не могла с собой поделать. Всего десять минут в Твин Риверзе - и она уже совершила нечто, что не понравилось Сильви. Джейн не знала, куда она смотрит, но она искала признаки прошлого.
Если Сильви даст ей машину, завтра она поедет в Крофтон.
Глава 2
Маргарет сидела на кровати, ноги закутаны в пушистый белый плед, и смотрела на самый потрясающий торт, какой она когда-либо видела.
- Он слишком занятой, чтобы его есть, - промолвила она, молитвенно сложив руки.
- Слишком красивый, - поправила Сильви.
- Да, - задумчиво произнесла Маргарет. Торт напоминал птичье гнездо. Коричневые палочки и травинки сложены вместе, веточки из жженого сахара по бокам и сверху, а внутри три голубых яйца.
- Гнездо дрозда. - Она посмотрела на Джейн: - И ты везла его от самого Нью-Йорка?
Джейн кивнула. Она такая худенькая. Кожа бледная, почти прозрачная. Волосы прямые, обрезаны чуть пониже плеч. Почти черные, цвета самых темных палочек в птичьем гнезде. Рядом с ней светлые волосы Сильви просто сияли.
- Поверить не могу, что ты испекла его сама, - сказала Маргарет. Она ткнула пальцем в торт, ожидая почувствовать колючую сухую траву, но вместо этого обнаружила лишь мягкое тесто и крем. Она уже хотела облизать палец, но Сильви протянула ей платок.
- Сильви!
- Сахар в твоей крови сегодня повышен, мам, - сказала Сильви, вытирая ей палец, - ты просто посмотри, ладно?
- Кому надо смотреть на торт? - спросила Маргарет обиженно и немного изумленно, поворачиваясь к Джейн. - Зачем же ты пекла мне торт, если знала, что я все равно не смогу даже попробовать его?
- Я подумала, один кусочек не навредит, - сказала Джейн.
Они обменялись взглядами без слов, как было принято в их семье. Умоляющая улыбка Маргарет, и Сильви передернула плечами.
- Один кусочек. Очень тоненький.
Честь разрезать торт выпала Джейн, для этого она взяла чистый серебряный нож, такой же, как на свадьбе Маргарет и их отца. Отрезав тонкий, почти прозрачный кусочек, девушка положила его на тарелку. Себе и сестре она отрезала куски побольше, убедившись, что Сильви достанется одно из голубых яиц.
- Чем хорош торт двухдневной давности, - ухмыльнулась Джейн, - так это тем, что его легче резать.
- Ммм, - Маргарет позволила торту растаять у себя на языке, - это потрясающе.
- Точно, - согласилась Сильви.
Довольная Джейн улыбнулась. Они ели в полной тишине. Маргарет давно не получала такого удовольствия.
- У меня вопрос, - начала Маргарет, - почему здесь три яйца?
- Не знаю, - сказала Джейн, - я думала о перелетных птицах… о том, как они улетают далеко-далеко, а потом возвращаются домой.
- Два подошло бы лучше. Одно для тебя и одно для Сильви. Мои птенчики.
- Птенчики, - Сильви улыбнулась сестре, - мама зовет нас птенчиками. Помнишь, когда-то она звала нас цыпочками?
- Но почему три яйца, - спросила Маргарет, что-то не давало ей покоя, она сама не понимала, почему так настойчиво повторяет этот вопрос, - когда у меня только две дочери?
- Одно для меня, одно для Джейн и одно для тебя, - предположила Сильви.
- Думаю, для композиции, - сказала Джейн.
- Да, - согласилась Сильви, - так красиво.
- Или одно для пропавшего ребенка, - рассеянно произнесла Маргарет.
Джейн промолчала. Она не поднимала глаз и продолжала есть свой торт. Маргарет наблюдала, как она задумчиво собирает веточки вилкой и подносит их ко рту.
- Видишь, что случается? - произнесла Сильви обвиняющим тоном, - ей нельзя слишком много сахара.
Она забрала у Маргарет пустую тарелку и со стуком поставила ее обратно на стол. Затем направилась прямо к буфету и стала по очереди выдвигать ящики в поисках принадлежностей для проведения теста на сахар.
- У меня слегка кружится голова, - сказала Маргарет, откидываясь на подушки. Они были мягкими, как облака, в белоснежных наволочках. Сильви знала, что Маргарет обожает белое постельное белье, и старалась угодить матери. Маргарет вздохнула, комната плыла перед глазами. Она знала, что дело, скорее всего, не в сахаре, а в напряжении, которое она чувствовала между девочками.
- Мам, - позвала Джейн, ставя свою тарелку и беря Маргарет за руку.
- Простите. - Сильви села рядом с Маргарет, чтобы провести процедуру.
Маргарет закрыла глаза. Зачем она вообще задала этот вопрос? Откуда он появился в ее голове? У нее есть две дочери - все, чего она хотела. У нее есть фотография ее самой, в десять лет, с Лолли, ее любимой куклой. Родители взяли ее на пикник в Уотч-хилл. Они катались на карусели, играли, ели лимонное мороженое. Но внезапно налетел шторм, и родители так быстро потащили ее к машине, что она оставила Лолли там, на скамейке под дождем.
- Я бросила ее, - прошептала Маргарет, дрожа.
- Кого, мам? - Джейн по-прежнему держала ее за руку.
- Лолли. Мою куклу. Ты можешь найти ее?
- Твоего пропавшего ребенка? - грустно спросила Джейн.
- Хватит! - воскликнула Сильви.
- Конечно, - ответила Джейн, - я найду ее для тебя.
- Она тоже должна попробовать торт. - Маргарет улыбнулась.
- Конечно, должна, - согласилась Джейн.
- Смотри, - Сильви закончила тест, - слишком высокий показатель сахара. Я рада, что все мы съели по одному кусочку, но теперь снова пора садиться на диету, верно?
- Абсолютно, - ответила Джейн. Она сжала Маргарет руку, потом встала потягиваясь.
Ее рубашка выбилась из черных джинсов, открывая полоску по-девичьи плоского живота. Маргарет дотянулась, чтобы пощекотать ее, и Джейн улыбнулась.
- Я делала так, когда ты была маленькой.
Джейн кивнула. Они посмотрели друг другу в глаза, и Маргарет вдруг показалось, что она возвращается назад, в прошлое, в то время, когда Джейн только родилась… маленькая куколка появилась на свет. Маргарет старалась обнять ее при любой возможности. Она не хотела выпускать ее из рук. Глядя в темно-синие глаза дочери, Маргарет могла поклясться, что видит там мудрость всех женщин всех поколений. У ребенка не бывает такого холодного и чистого взгляда. И Джейн по-прежнему смотрит так же…
- У тебя старая душа, - сообщила Маргарет.
- Правда?
Маргарет кивнула. Ей казалось, что когда она смотрит в глаза старшей дочери, мир переворачивается. Сильви молчала, но Маргарет знала, что она наблюдает за ними. Ее девочки были замечательными - умные и успешные. Но они могли быть такими неуверенными в себе.
В этом Маргарет винила только себя. Она знала, что обманывала своих дочерей. Прежде всего выбрав неправильно мужа. Их отец был… неадекватным человеком. Постоянно отсутствующий коммивояжер, он приходил и уходил, когда хотел. Чаще уходил. Довольно рано Маргарет осознала, что ей придется много трудиться, чтобы самой обеспечивать семью. Ей предложили должность преподавателя в колледже, но она решила, что стоит найти еще какую-нибудь работу, например в местной средней школе.
Так Маргарет и поступила. Она была зачислена в колледж в Род-Айленде и одновременно преподавала в младшей школе, иногда замещая других учителей. К счастью, ее мать жила поблизости, и девочки часто оставались у бабушки. Что бы Маргарет делала без своей матери, она просто не представляла…
У девочек было счастливое детство, в этом не могло быть сомнений. Отец ушел от них, когда Джейн исполнилось одиннадцать, а Сильви девять. Маргарет знала, что его уход оставил след в их душах, но его присутствие! Оно ранило сильнее, чем его уход. Он пил, распутничал, пропадал неизвестно где, и потом все эти их ссоры: дочерям так часто приходилось утешать ее, когда она плакала. Маргарет всегда внушала себе, что ее девочки получали достаточно любви и тепла от нее и ее матери… и у них все так прекрасно складывалось в школе, да и во всем, за чтобы они ни брались. Неожиданная выходка Джейн поразила всех окружающих.
Сейчас, глядя в синие глаза Джейн, она думала о том, что они повидали. Манхэттен находился в миллионе миль отсюда, какой странный выбор для маленькой девочки, которая так любила птиц и природу…
- Где ты была, дорогая? - услышала Маргарет свой собственный вопрос.
- Жила своей жизнью, - мягко ответила Джейн.
Сильви вздохнула.
- Но теперь ты дома, - сказала Маргарет.
- Дома.
Казалось, больше сказать нечего. Никто не проронил ни слова. Маргарет была довольна. Она закрыла глаза, в уголках губ все еще сохранялся сладкий привкус. Она думала о Лолли. Она любила эту куклу. Никто не знал, как сильно она по ней скучала. О, как она плакала в ту первую ночь…
- Можно я возьму машину? - спросила Джейн.
Сильви мыла тарелки из-под торта. Раковина была полна воды, и руки Сильви погружены в нее по локти.
- Я не знаю, вписана ли ты в страховку.
- Страховку?
- Она на мамино имя.
- Но ты же ездишь на ней?
- Да, потому что я живу в этом же доме.
- Ну, - сказала Джейн, улыбаясь, - у меня все еще есть здесь комната. Страховая компания не знает, может, что я переехала обратно домой. Думаю, если что, мы можем просто сказать, что я тоже здесь живу. Что случилось с твоей машиной?
- Я продала ее, - сказала Сильви, передавая Джейн тарелку, чтобы та вытерла ее. - Когда я уволилась из библиотеки, нам пришлось потуже затянуть ремни.
- Ты любила ту машину, - сказала Джейн.
Три года назад вместо рождественской открытки сестра прислала ей свою фотографию в красной шапке Санта-Клауса около старого зеленого "MGB" с опущенной крышей.
Сильви передернула плечами:
- Мамина машина нормальная. Главное, что она ездит. Кабриолет все равно был не особо практичным.
Джейн вытерла последнюю тарелку. То, что Сильви продала такую замечательную машину - английскую, экстравагантную и непрактичную, - сильно удивило ее. Джейн была счастлива, что Сильви ездит на такой романтичной машине, а теперь узнала, что та избавилась от нее.
- Так ты не против, если я возьму машину? - снова спросила Джейн.
Сильви ставила тарелки в буфет. Ее губы были плотно сжаты, как будто она не могла придумать другой причины, почему Джейн не может взять машину. Джейн молча ждала, облокотившись на стол.
- Нет. Но это твой первый день дома… я думала, ты устала. Если хочешь - бери.
Джейн взяла ключи и устремилась к двери. Она сняла с вешалки свой кожаный пиджак, накинула его на плечи. Ее сердце сжималось, она знала, Сильви ждет, что сестра позовет ее с собой.
- Куда ты, кстати? - спросила Сильви, - уже темнеет…
- Просто проедусь. Осмотрюсь немного, - ответила Джейн, сжав ручку двери. Если она обернется и посмотрит Сильви в глаза, то придется все же позвать ее. Сердце начало колотиться. Она знала, что Сильви хочет спросить еще о чем-то или предупредить ее. Но она не обернулась, и прежде, чем Сильви произнесла хоть слово, Джейн выскользнула наружу.
В небе стояла полная луна, ее серебристый диск просвечивал сквозь кроны деревьев. Дилан провозился в саду допоздна, стремясь переделать как можно больше дел, прежде чем сок снова заструится по веткам деревьев. Он провел весь день, отпиливая мертвые и поврежденные сучья, отсекая неправильно растущие ветки.
Даже в темноте, лишь при свете луны, он мог полюбоваться деревом, над которым только что закончил трудиться, оно приобрело идеальную форму - никаких сухих веток в кроне.
Возрождение яблоневого сада стало для Дилана символом восстановления мирового порядка. Ему казалось, что он претворяет в жизнь теории идеализма. Превращает что-то дикое, разросшееся, опасное в нечто совершенное. Дилан помнил время, когда у него самого были столь прекрасные идеалы. Сочетание надежды и глупости в космических масштабах.