Он обнял ее, и целое облако пыли накрыло их. Потом поцеловал ее, и они какое-то время постояли, не двигаясь. Она смотрела снизу вверх на него… затем потянулась, чтобы снять с Лесли защитные очки. Потом она с нежностью посмотрела на него и снова поцеловала. Он ослабил объятия, и она сказала голосом, полным нежности:
- Ты весь дрожишь, дорогой.
- Это от езды. Я ведь ехал, нигде не останавливаясь.
Не говоря больше ни слова, она повела его в дом.
- Какой ты бледненький… иди ляг на диван… не обращай внимания на пыль. Отлично. Я принесу тебе пиджак Сирила. Ох, мама, он проехал столько миль без остановок… позволь ему прилечь.
Она побежала, принесла ему пиджак, заставила прилечь на диван. Потом она сняла с него сапоги и надела на ноги тапочки. Все это время он лежал, глядя на нее. И был бледен от возбуждения.
- Дорога сильно измотала меня.
- А зачем ты вообще так спешил?
- Мне казалось, что если не буду бешено мчаться, то вообще не приеду… Если не поспешу… Не знаю, как ты ко мне по-настоящему относишься, Летти, но когда я что-то обещаю, то обязательно делаю.
Она нежно улыбалась ему, а он лежал, отдыхая и глядя на нее.
- Странно, почему я до сих пор не совершил что-нибудь отчаянное. Я сумасшедший, я потерял голову с того самого момента, как сказал тебе… О, Летти, я такой дурак, несчастный негодяй… Господи, я себя так ругаю. Чувствую себя постыдно, как будто совершил страшный грех. И очень благодарен тебе, Летти, за то, что ты не отвернулась от меня после того, что я сказал.
Она подошла и села возле него, ласково убирая волосы со лба, целуя его. Она испытывала к нему несказанную нежность, пронзительную до слез. Ее движения стали импульсивными, как будто она не осознавала, что она делает. Она притаилась и молчала. Он привлек ее к себе, и они молча лежали, пока не стемнело.
Моя мама что-то делала в соседней комнате, и от этого шума они встрепенулись. Летти встала, и он тоже поднялся с дивана.
- Полагаю, - сказал он, - мне нужно отправиться домой, помыться, переодеться. Хотя… - он добавил тоном, из которого было ясно, что он не хочет уходить, - я должен вернуться утром… Не знаю, что они скажут.
- В любом случае, ты мог бы помыться здесь…
- Но мне нужно вылезти из этой одежды, и я хотел бы принять ванну.
- Можешь воспользоваться одеждой Сирила. А вода горячая. Во всяком случае, оставайся на ужин, хорошо?
- Если я ухожу, то мне следует поторопиться. Моим не понравится, если я приеду поздно. Они вообще не знают, что я приехал. Они не ожидают меня до понедельника или даже до вторника.
- Может, ты все-таки останешься здесь, им нет нужды знать о твоем приезде.
Они смотрели друг на друга смеющимися глазами, как дети, которые находят удовольствие в нарушении любых правил.
- О, но что подумает твоя мама!.. Нет, я лучше пойду.
- Она не будет возражать.
- О Господи. Я спрошу ее.
Он хотел остаться гораздо больше, чем она. Мама подняла брови и сказала очень мягко:
- Лучше, чтобы он поехал домой… И прямо сейчас.
- Но ты только посмотри, как он себя чувствует… Ведь это же в конце концов моя вина. Но не будь такой жестокой, matouchka.
- Я вовсе не жестокая, однако.
- О, Идгрун, Идгрун!.. - продекламировала Летти шутливо.
- Конечно, он может остаться, если хочет, - сказала мама сухо.
- Отлично, mutterchen… И будь поласковей, ну пожалуйста!
Летти была слегка обеспокоена сухим тоном мамы. Тем не менее Лесли остался.
Через некоторое время Летти уже поднималась наверх в свободную спальню, веселая и сияющая, а Ребекка сновала туда-обратно с бутылкой горячей воды и чистым постельным бельем. Летти быстро конфисковала мою пижаму из тончайшей фланели, нашла новую зубную щетку, произвела смотр моих рубашек, носовых платков, нижнего белья и спросила, какой пиджак я бы мог одолжить ему. Меня удивила ее решительность.
Он появился к ужину, намытый, причесанный, сияющий. Ел с аппетитом, излучал теплоту - одним словом, откровенно блаженствовал. Его щеки снова стали румяными, он владел своим телом, к нему вернулись прежняя независимость, уверенность, я не помню, чтобы когда-либо он выглядел таким красивым и привлекательным.
Какая-то особая аура окружала его, какая-то магия чувствовалась в его словах, в его смехе, в его движениях. Нам он нравился как никогда. Мама, однако, держалась натянуто. Сразу после ужина она встала, сказала, что ей нужно закончить письмо, пожелала всем спокойной ночи и ушла.
Однако облачко ее настороженности постепенно рассеялось. Он говорил и смеялся веселее, чем когда-либо, сидел, откинув голову назад, демонстрируя грацию и ладность своего мускулистого тела. Я оставил их у пианино. Он сидел, как бы собираясь играть, а она стояла рядом, положив ему руку на плечо.
* * *
Утром он рано встал, в шесть часов спустился вниз по лестнице и направился к машине. Когда я спустился вниз, то увидел, что он очень озабочен и молчалив.
- Какая досада, - сказал он, - мне нужно рано уехать.
Ребекка приготовила завтрак, который мы съели вдвоем. Он все время молчал.
- Странно, что Летти не встала позавтракать с тобой… Она именно тот человек, который бы оценил красоту раннего утра, - сказал я.
Он нервно отломил кусочек хлеба, отпил кофе, как если бы был чрезмерно возбужден, и громко глотнул.
- Для нее слишком рано, я думаю, - ответил он, торопливо утирая усы. Тем не менее казалось, что он прислушивается, не идет ли она.
Спальня Летти находилась над кабинетом, где Ребекка накрыла стол к завтраку, и он прислушивался снова и снова, застыв с вилкой в руках. Потом он продолжил завтрак. Когда он отодвинул тарелку, открылась дверь. Он подскочил и обернулся. Это была мама.
- Мне пора ехать, - сказал он. - Большое вам спасибо… мама.
- Ты странный парень, не понимаю, почему Летти не спустится вниз. Я знаю, что она встала.
- Да, - ответил он. - Да, я слышал. Наверное, она одевается.
- Я позову ее.
- Нет… Не беспокойте ее… Она придет, если захочет…
Но мама вышла и окликнула ее с лестницы.
- Летти, Летти… Он уезжает!
- Хорошо, - ответила Летти, и через минуту она спустилась вниз. Она надела темное строгое платье и была бледна. - До свидания, - сказала она ему, подставляя щеку и глядя куда-то в сторону.
Он поцеловал ее, промурлыкав:
- До свидания, любимая.
Какое-то мгновение он задержался в дверях, глядя на нее. Она же стояла к нему вполоборота и не смотрела на него. Оставалась холодна и бледна при этом покусывала нижнюю губу. Он быстро устремился прочь, демонстрируя откровенное разочарование, потом завел мотор, забрался в свой автомобиль и быстро уехал.
Летти была бледна. Она села завтракать, но сидела, не притрагиваясь к еде, опустив голову, спрятав лицо. Менее чем через час он вернулся, сказав, что что-то забыл. Взбежал наверх и, немного поколебавшись, пошел в комнату, где Летти все еще сидела за столом.
- Я должен был вернуться, - сказал он.
Она повернулась к нему, но глаза ее глядели в сторону, в окно. Она покраснела.
- Ты что-то забыл? - спросила она.
- Сигаретницу, - ответил он.
Потом наступила тишина.
- Я должен ехать, - добавил он.
- Да, я полагаю, - сказала она.
После еще одной паузы он спросил:
- Ты бы не хотела пройтись со мной по тропинке?
Она встала молча. Он взял шаль, нежно накинул ей на плечи. Она позволила ему это сделать. Сохраняя молчание, они пошли по саду.
- Ты… ты… сердишься на меня? - спросил он.
На глаза ей вдруг навернулись слезы.
- Зачем ты вернулся? - спросила она, отвернувшись от него.
Он смотрел на нее.
- Я знал, что ты сердишься… и… - он заколебался.
- Почему ты не уехал? - сказала она резко.
Он молчал, повесив голову.
- Не понимаю, почему… почему… между нами должны вечно возникать какие-то проблемы, Летти, - сказал он, запинаясь. Она сделала быстрый жест, но сразу подхватила рукой юбку и отстранилась от него.
- Видишь, даже мои руки не слушаются меня, - заставила она себя сказать эту нелепую фразу.
Он посмотрел на ее кулачек, прижатый к телу.
- Послушай, - начал он, обеспокоенный.
- Говорю тебе мне противно видеть даже собственные руки, - сказала она тихо.
- Нет, правда, Летти, в этом нет никакой необходимости… раз ты любишь меня…
Казалось, она вздрогнула. Он подождал, озадаченный и несчастный.
- Ведь мы собираемся пожениться, правда? - закончил он, умоляюще глядя на нее.
Она воскликнула:
- О, почему ты не уехал? Зачем ты вернулся?
- Ты поцелуешь меня перед тем, как я уеду? - спросил он. Она стояла, отвернувшись и не отвечая. Его лоб прорезали морщины.
- Летти! - позвал он.
Она ничего не ответила и не сдвинулась с места. Продолжала смотреть куда-то в сторону, так что он видел только ее профиль. Немного выждав, он вспыхнул, быстро повернулся, зашагал к машине и завел мотор. Через мгновение он уже ехал по дороге, обсаженной деревьями.
Глава III
ПОЦЕЛУЙ, КОГДА ОНА ПЛАЧЕТ
Наступило воскресенье. Неделя закончилась, та неделя, когда состоялся визит Лесли. Для нас это была несчастная неделя. Все мы были грустные, недовольные. Хотя наступила весна, никто из нас не обращал на это внимания. Но вот однажды я засмотрелся на ряды тополей, сквозь листву которых проглядывали кроваво-красные лучи солнца. А вскоре я нашел место у воды, где лебеди отложили яйца. Потом увидел бледно-желтые нарциссы, свешивавшиеся с покрытых мхом деревянных стен лодочного сарая. Я смотрел на все это - мох, бледно-желтые нарциссы, воду с розовой шелухой бутонов вяза. Сломал ветку сикоморы и увидел, что терн становится серебристо-серым на фоне вечернего неба. Больше ни на какие прекрасные картины весны я не обращал внимания, поскольку очень уж неприятная выдалась неделя.
А воскресным вечером после чая Летти вдруг обратилась ко мне:
- Пойдем со мной вместе на ферму Стрели-Милл, заглянем на мельницу.
Я удивился, но повиновался, не задавая вопросов. Когда мы подходили, то услышали веселую болтовню девушек, и тут же раздался голос Алисы, приветствовавшей нас:
- Хэлло, Сирил, любовь моя! Хэлло, Летти! Проходите, здесь собрание богинь. Проходите, и тогда будет все по правилам. Ты - Юнона. А вот она, Мег, она Венера. А я, ну, кто я? Скажи быстро! Минерва? Да, Сирил, дорогуша? Правильно! А теперь, Парис, поспешай. Он облачился в свои воскресные одежды, явно чтобы вывести нас на прогулку. Хорошо - Мег здесь, а теперь и Летти. Как здорово! Я мудро все угадала. Думаю, он позволит мне завязать ему галстук. А теперь, куда мы пойдем? Наверное, по следам славы.
- В Ноттингем… Тебе нравится? - спросил Джордж, имея в виду свой галстук. - Хэлло, Летти… Ты пришла?
- Да, это собрание богинь. Где твое яблоко? Есть? Давай его сюда! - сказала Алиса.
- Какое яблоко?
- О Боже, какая неосведомленность! Яблоко Париса… Разве ты не видишь, мы явились сюда, чтобы ты нас выбрал.
- О, ладно… но у меня нет яблока… я съел его.
- Какой простофиля… он как кипящая магнезия, которая может кипеть неделю. Ты что, всех нас поведешь в церковь?
- Если хотите.
- Ну, тогда пошли. А где Обитель Любви? Посмотри на Летти, она смущена. Прости, старая подружка…
- Ты сказала "любовь"? - спросил Джордж.
- Да, я сказала, правда, Мег? И ты сказала "любовь", правда?
- Я даже не знаю, о чем ты, - засмеялась Мег, покраснев.
- "Amor est titillation" - "Любовь - это нечто веселое и щекотное"… Правда, Сирил?
- Откуда я знаю.
- Конечно, нет, конечно, старый приятель. Оставь это девушкам. Смотри, как понимающе смотрит Летти… о, Летти, почему ты такая грустная?
- Из-за любви, - предположил Джордж, повязывая новый галстук.
- Держу пари, - это "degustasse sat est", не так ли, Летти? "Один раз попробовать - и хватит"… "И проклят будь тот, кто первый крикнет: довольно!.." Которая из нас тебе нравится? Ты, что, нас всех поведешь в церковь, Джордж, дорогуша? По одной или всех вместе?
- Ну, что мне делать, Мег? - спросил он.
- О, я не возражаю, веди нас туда.
- А ты, Летти?
- Я не собираюсь идти в церковь.
- Давайте пойдем куда-нибудь погуляем… Прямо сейчас, - сказала Эмили, ей явно не нравилась вся эта бессмыслица.
- Ну вот, Сиб, ты получил приказание. Не бросай меня, - захныкала Алиса.
Эмили вздрогнула и куснула себя за палец.
- Пойдем, Джорджи, а то ты напоминаешь палец, на котором висят две чашечки весов. Куда же качнешься?
- Туда, где тяжелее, - ответил он улыбаясь и не глядя ни на Мег, ни на Летти.
- Ну, тогда это Мег, - воскликнула Алиса. - О, я хотела бы быть полнее. У меня нет никаких шансов с Сибом против Пем.
Эмили вспыхнула возмущенно, Мег покраснела и смутилась. Летти начала оттаивать и улыбнулась, и мы отправились на прогулку двумя трио.
К сожалению, вечер выдался чудесный, поэтому на дорогах было полным-полно прогуливающихся мужчин, одетых в светлые брюки и черные пиджаки с маленькими подозрительными собачонками. Попалась нам навстречу и группа молодых бездельников, вполне возможно, галантных мужей. Повстречали мы и влюбленную парочку. Мать с двумя маленькими золотоволосыми девочками в белых шелковых платьицах, весело протопали по дорожке, рядом отец неуклюже ковылял в своем воскресном костюме.
Мы поболтали о всякой чепухе. Джордж старался поддерживать беседу, рассказывал о ягнятах, об их разных породах. И тут Мег воскликнула:
- Ой, а они вовсе не черные, словно только что выползли из печки.
Он поведал, как выкормил двух малышей из бутылочки, вызвав восхищение Мег его заботливостью о ягнятах. Потом он перешел к чибисам-пигалицам. Принялся рассказывать о том, как они кричат и притворяются ранеными - "забавно, однако!" - а однажды, дескать, даже откатил в сторону яйца, когда пахал. И как мать преследовала его и как даже сторожила, когда он снова проходил мимо с плугом, следила за ним, пока он совсем не ушел с поля…
- Ну, она узнала тебя… Они всегда знают, от кого что нужно прятать, - принялись подтрунивать над ним.
- Да, - согласился он. - Ее маленькие яркие глазенки, казалось, говорили именно об этом, когда я проходил мимо.
- О, я думаю, это такие прекрасные малышки, верно, Летти? - воскликнула Мег восхищенно.
Летти согласилась. Мы гуляли по холмам, потом спустились вниз к Крейниду. Мег решила, что ей пора домой, к бабушке. И Джордж попрощался с ней, сказав, что зайдет через часок или около того. Девушка была разочарована, но ушла без всяких возражений. Мы оставили Алису с нашим приятелем и поспешили домой через Селсби, чтобы избежать толпы людей, возвращающихся из церкви.
Мы шли домой через Селсби, обогнули шахту на западе, ее вышки темнели на фоне заката. Дома у подножия этих высоких сооружений стояли такие неказистые, утонув в вечерних сумерках.
- Знаешь, Сирил, - сказала Эмили, - я должна навестить миссис Эннабел, жену сторожа. Она переехала в Бонсартс Роу. А дети пошли в школу… О, это все ужасно!.. Раньше они не посещали школу и вот теперь молчат на уроках.
- Зачем она переехала? - спросил я.
- Полагаю, так решил сквайр. Кеннелз, видно, ему понадобился. Господи, как же они живут… страшно даже подумать!
- А почему ты не побывала у них?
- Не знаю… я собиралась… Но… - Эмили запнулась.
- Ты не захотела? Или для тебя неважно?
- Нет, почему же… А ты пошел бы?
- Ой… Пошли-ка прямо сейчас… Это же рядом.
- Нет, не пойду, - ответила она резко.
- Пойдем. Проберемся через пырей. Только дай я скажу Летти.
Летти тут же энергично заявила:
- Нет!
- Ладно, - сказал Джордж, - я провожу ее домой.
Но это устраивало Летти еще меньше.
- Не знаю, куда это ты направился, Сирил, - сказала она. - Сегодня воскресенье. И вообще я хочу домой.
- Ну, и иди. Вон Эмили пойдет с тобой.
- Ха! - воскликнула Эмили. - Считаешь, что я уже раздумала повидать миссис Эннабел.
Я пожал плечами, а, Джордж покрутил усы.
- Ладно. В конце концов мне все равно, - заявила Летти.
И мы все двинулись гуськом. Нам пришлось проходить мимо целого ряда уродливых домов, выстроившихся рядом с шахтой. Все черные, покрытые копотью. У каждого дома был только один вход, из палисадника с жалкой растительностью. Ничего другого ожидать не приходилось, ведь вся дорога покрыта копотью, угольной пылью и золой.
На середине улицы, однако, мы увидели толпу женщин с ребятишками, без головных уборов, с голыми руками, в белых передниках и черных воскресных платьях. Двое мужчин прислонились к стене и громко смеялись. Женщины махали руками, что-то вопили, обращаясь к маленькой фигурке, засевшей на крыше соседнего дома.
Эмили и Летти слегка отстали.
- Посмотри, да это же плутишка Сэм! - изумился Джордж.
Действительно, за трубой прятался мальчишка в рубашке с закатанными рукавами. Я сразу узнал его рыжую голову. Он был босиком и теперь подбирался к самому краю крыши, при этом на ходу всем показывал нос и что-то насмешливо выкрикивал. Сэм вдруг сел, почти потеряв равновесие, а толпа качнулась, женщины снова завизжали.
К ним уже спешил деревенский констебль. Его тонкая шея торчала из мундира. Он потребовал, чтобы ему доложили о причинах переполоха.
Немедленно вперед выступила женщина с яркими карими глазами и родимым пятном на щеке, она схватила полицейского за рукав.
- Снимите его, снимите и высеките розгами, как следует, - завопила она.
Полицейский отодвинул ее в сторону и попытался лично выяснить, в чем дело.
- Я его, мерзавца, в порошок сотру, - продолжала вопить женщина, - вот только поймаю. Маленькому негодяю не место среди честных людей, ворюга, бесенок…
Это все, что она могла сказать.
- В чем же дело? - перебил ее тощий констебль. - Что произошло?
- Что произошло?!.. Пускай только спустится вниз, он у меня дождется, негодяй…
Сэм, увидев, что она смотрит на него, скорчил рожицу, чем вызвал такой поток яростной ругани, что Летти и Эмили задрожали от испуга.
В окне спальни показалась голова матери. Она высунулась, безуспешно стараясь рассмотреть, что происходит. Выглядела как обычно, слезы уже давно высохли на ее бледном лице. Она так сильно вылезла из окна, что была опасность вывалиться оттуда.
Мужчины раскачивались на каблуках, смеялись и кричали:
- Ну, поймай его, Полли, поймай!
Сквозь смех и возмущенные крики толпы прорезался горестный голос матери:
- Слезай, мой утеночек, иди сюда, иди к мамочке. Они не посмеют тронуть тебя. Послушай свою мамочку. Сэм, Сэм, Сэм! - Она кричала все громче и громче.