- Я вышла замуж, Флори, - сказала она, когда горничная вошла. - И не желаю обсуждать это: ни сейчас, ни завтра, ни через месяц.
Флори ничего не сказала, но по ее разинутому рту было ясно, как она удивлена.
Почти так же, как сама Сара.
Ночная одежда Сары не отличалась вычурностью или откровенностью, но она все-таки чувствовала себя оголенной в длинной ночной сорочке и соответствующем пеньюаре. Белая рубашка с розовым кантом вполне приличная. Если, конечно, не отправляться в спальню, занятую мужчиной, с которым недавно познакомилась и вышла за него замуж.
Как только Флори вышла из комнаты, Сара глянула на свое отражение в зеркале. Если свет сзади, то просвечивают контуры тела. Поскольку более плотных нарядов у нее нет, сделать ничего нельзя. Просто все время нужно прикрываться одеялом.
Она вышла из своей спальни, расправила плечи, вскинула голову и пошла по коридору.
Мистер Эстон на ее стук открыл дверь и отошел в сторону.
- Вашу кровать принесли, - сказал он.
Какой странный у него голос, не только интонация, но и сам тембр.
- Вы поете, мистер Эстон?
Он посмотрел на нее так, будто она рассудка лишилась.
- Я спросила из-за вашего голоса. У вас очень глубокий тембр. В нашем рождественском хоре много баритонов. Вы могли бы присоединиться.
Он покачал головой, и у нее возникло впечатление, что он считает ее странной, возможно, эксцентричной.
- Это очень хороший хор, мистер Эстон, - хмуро посмотрела на него Сара.
- Нисколько не сомневаюсь, но я не пою.
Сказать было нечего, не оставалось ничего другого, как войти в герцогские покои.
Шторы цвета индиго закрывали многочисленные окна, поднимавшиеся от пола к потолку. Стоявшая на возвышении кровать с четырьмя столбиками была задрапирована той же тканью.
На круглом ковре, прикрывавшем половицы из красного дерева, выткана широкая кайма с переплетающимися цепями цвета лаванды и индиго. Лаванда, в честь первого урожая, собранного в Чейвенсуорте, изображена на обивке мягких кресел у окна и вышита на покрывале цвета индиго.
Вдоль дальней стены стоял ряд шкафов с покрытыми сусальным золотом фасадами. На каждом была изображена сцена из истории Чейвенсуорта, начиная от закладки первых гряд лаванды до возведения самого здания. Позолота требовала постоянного внимания и деликатного ухода.
- Вы действительно намереваетесь провести ночь на этой сомнительной раскладной кровати? - раздался у нее за спиной голос Эстона.
- Если вы не позволите мне вернуться в свою комнату, - вполне дружелюбно ответила Сара.
- Вам нужно мое позволение?
Нравится ей это или нет, он ее муж. Но их союз будет руководствоваться не только его правилами, но и ее пожеланиями. Так она решила в те два дня, что провела взаперти у отца. Если мистеру Эстону это не нравится, он может просто уйти, оставив ее во вполне приемлемом положении замужней дамы, проживающей раздельно с мужем.
Однако одно дело принимать подобное решение в своей комнате, и совсем другое - в присутствии Эстона.
- Я думаю, было бы лучше начать брак традиционным способом, - сказал он.
Сара сжала руки перед собой. Как же она замерзла.
- Я не буду спать с вами, - ответила она.
Это станет предметом споров между ними? Он очень крупный мужчина, и хотя она выше большинства своих знакомых женщин, она слабее его. Он что, возьмет ее силой? Конечно, нет. Во время их первой встречи он вел себя как джентльмен. И в карете он был добр и достаточно вежлив. Но что, если в спальне все это исчезнет? И он окажется отвратительным и порочным типом?
- В Новом Южном Уэльсе, - на ходу сказал он, - аборигены не спят вместе, по крайней мере первые три ночи.
Сара, нахмурившись, смотрела на него. Она не знала, то ли удовлетворить свое любопытство, то ли оставить тему. Однако разговор с ним отвлечет ее от того, что он делает, а он раздевался. Он даже не подумал зайти за ширму, именно для этого установленную в углу. Нет, Дуглас Эстон был выше таких сантиментов. Он снял жилет, потом рубашку с такой беззаботностью, что Сара заподозрила, что это для него привычная ситуация.
- Вам вполне удобно раздеваться перед чужими женщинами, не так ли?
- Вы моя жена. Полагаю, вы должны привыкнуть к этому.
Гм, она не собирается к этому привыкать, что он ни говорил бы. Сара демонстративно отвернулась и уставилась на противоположную стену.
- Кто такие аборигены?
- Туземцы Нового Южного Уэльса. Это на другом краю света, в Австралии.
- Я знаю, где находится Новый Южный Уэльс, - сказала она. - Я довольно хорошо начитанна. Просто никогда не слышала термина "абориген".
- Их привычки не более странные, чем наш союз, ваша светлость.
- Не нужно ко мне так обращаться, - сказала она. - Просто леди Сара. Или миледи.
- Я предпочел бы Сару, - сказал он. - Несмотря на тот факт, что вы дочь герцога.
- Я ничего не могу поделать с обстоятельствами моего рождения.
- А если бы могли? Вы что-нибудь изменили бы? Или вы предпочли бы родиться в другое время? Например, служанкой Клеопатры?
- Почему я не могу быть самой Клеопатрой? - спросила она, глядя в зев камина.
- Вы видите себя царской особой?
Прежде чем ответить, Сара несколько секунд раздумывала.
- В королевском звании большая ответственность, - сказала она. - Если уж на то пошло, положение дочери герцога тоже накладывает большую ответственность.
- Особенно положение дочери герцога Херриджа.
Она лишь согласно наклонила голову.
На несколько минут воцарилась тишина. Сара услышала шелест ткани и подумала, не снимает ли он брюки. Ботинок упал с таким стуком, что она подскочила от неожиданности, прежде чем приказать себе не двигаться.
Потом ничего. Ни единого звука, если не считать ее собственного дыхания. Но из ванной комнаты послышался плеск воды.
И она собирается стоять тут как дурочка, пока он не ляжет?
Он появился из ванной комнаты, и она едва не обернулась, но вовремя вспомнила, что он, конечно, голый. Ему полагается надеть ночную сорочку, но она сомневалась, что он это сделает.
- Вы не разделите со мной ложе, леди Сара? Кровать выглядит удобной и достаточно большая. Вы можете занять одну половину, а я другую.
- Мне и в своей кровати будет хорошо, - ответила она. Ее голос звучал совершенно нормально, без предательской дрожи. Годы общения с отцом и сокрытие истинных эмоций научили ее справляться со страхом.
- Что ж, жаль.
Она услышала, как он взбил подушки, потом скрип матраса, когда он сел на кровать.
- Вы хотите, чтобы я оставил свет?
- В этом нет необходимости. Я прекрасно устроюсь в темноте.
К ее удивлению, он усмехнулся.
- Вы находите ситуацию забавной, мистер Эстон?
- Я думаю, что вы весьма забавны, - сказал он. - Больше, чем вы можете вообразить.
Она не знала, то ли обидеться, то ли вздохнуть с облегчением. Женщину, которая забавляет, вряд ли изнасилуют.
А может, ей следует развлекать его рассказами, подобно Шехерезаде? К сожалению, единственные истории, которые она знала, касались Чейвенсуорта. Без сомнения, ее жизнь здесь покажется ему скучной.
- Вы много путешествовали? - спросила она.
- Да, в прошлом, - сказал он. - О будущем я говорить не могу. Оно связано с вами.
- Не думаю, что меня нужно принимать во внимание, мистер Эстон, - сказала она.
Она повернулась к нему и с облегчением увидела, что он прикрыт одеялом. Его плечи были голые. Как, должно быть, и все остальное.
Она снова отвела взгляд.
- Чейвенсуорт может задержать вас, мистер Эстон. Он красив, не так ли?
- Это здание, леди Сара. И как здание достойно восхищения. Но я не назвал бы его красивым.
- Вы столь гордый человек, что не признаетесь в своем восхищении чем-либо? Ни зданием, ни Божьим творением, ничем, что вы сами не создали?
- Другими словами, я похож на герцога Херриджа? - спросил он. - Без сомнения, высокомерие вашего отца наложило опечаток на ваше мнение о мужчинах. Но я на него не похож.
Ей нечего было возразить. Только время и, возможно, дружеские отношения откроют, каков ее муж. Но она этого говорить не собиралась. Вместо этого она просто кивнула.
Мгновение спустя лампа погасла, и они оказались в темноте.
- Я чувствую ваш запах, - сказал он. - Вы думаете, это справедливо?
- Простите, что? - Присев на край своей кровати, она смотрела на стоявшее на возвышении герцогское ложе. Он был тенью, но Сара могла достаточно уверенно сказать, что он сел и смотрит на нее. Она не удивится, если у него глаза светятся в темноте, как у кошки.
Демонстративно не обращая на него внимания, она легла и натянула одеяло до подбородка.
- Вы пахнете розами. Здесь я, целомудренный жених, а моя невеста лежит на своем одиноком ложе, благоухая розами и лунным светом.
- Лунный свет не имеет запаха.
- Вы явно не испытали благоухания летней ночи на Борнео.
- Я никогда не покидала Чейвенсуорт, - призналась Сара. - Не считая поездок в Лондон, конечно. Но весь мир приезжает в Лондон. Почему мы должны куда-то уезжать?
- Если вы задали такой вопрос, ответ не важен.
Теперь она обиделась. Она смотрела в темный потолок, обдумывая, как ответить.
- Я всегда любила знания, - сказала она.
- Некоторые люди не любят путешествовать. Им достаточно всю жизнь просидеть дома.
- Вы браните их за такой выбор? Возможно, у них нет средств на путешествия.
- А каково ваше оправдание? Это ваш выбор? Или у вас просто не было возможности? Какие далекие земли вы посмотрели бы, будь у вас средства и время?
- Я могла получить средства от Чейвенсуорта, - с большим неудовольствием солгала Сара. - До замужества, мистер Эстон, я была одинокой женщиной. Одинокие женщины не путешествуют, хотя одиноким мужчинам это позволительно и даже поощряется. Кроме того, у меня были другие обязанности.
Он не возразил, возможно, вспомнив состояние ее матери. Но и не утешил ее какой-нибудь примирительной вежливостью, банальностью, которую мог бы сказать любой. Но он не любой, и обстоятельства необычные. В книгах и журналах, которые она читала, ничего не говорилось о браках, подобных этому.
- Я до конца дней буду спать на раскладушке? - спросила она. - Вы будете помогать мне подниматься, когда мои суставы задеревенеют?
- А вы до старости намерены упрямиться?
- Упрямиться? Вы так это называете? Я не желаю быть шлюхой. Я не знаю вас, мистер Эстон. Спать с вами равносильно поступку распущенной женщины.
- И вы никогда так не поступали?
Вопрос был странный, но не потому, что настойчивый. Этого она от своего недавно обретенного мужа ожидала. Нет, ее удивил его тон, добрый, почти жалостливый.
- С самого раннего возраста мне внушали, что я дочь герцога Херриджа, - мягко сказала Сара, - и что для меня есть определенные стандарты поведения.
- Но не для других?
- Они существуют для всех. Каждый независимо от его роли в жизни имеет свои стандарты. Конюх не должен полировать серебро. Лакей не должен ухаживать за лошадью.
- А дочь герцога не должна испытывать страсть, так?
Она села и уставилась на него:
- Я настаиваю, чтобы вы в разговоре со мной не использовали такие выражения, мистер Эстон.
- Какие? Испытывать страсть?
- Вот именно. Я не уличная девка. Не сомневаюсь, вы не привыкли к общению с женщинами моего типа.
- И что же это за женщина? Зашоренная? Испуганная? Скажите мне, леди Сара, вы спите в корсете?
- Я не имею намерения обсуждать с вами мое белье, мистер Эстон, ни сейчас, ни потом.
- Вы знаете, что женщины на Фиджи не носят ничего, кроме юбки из травы? Их грудь свободно покачивается. Они просто чудесные.
Она снова легла, прижала руки к бокам и, зажмурившись, старалась сосредоточиться на чем угодно, только не на его комментариях.
- Я хотел бы видеть вашу грудь свободной, леди Сара. Воображаю, она довольно большая. У вас соски коралловые? Или они нежно-розовые?
Сара натянула одеяло на голову, не обращая внимания на оголившиеся ноги. Пусть высказывается по поводу ее голых пальцев, все лучше, чем о груди. Она даже про себя это так не называла. Это был бюст. Она женщина, и это дано женщинам от Бога. Но Эстон привлекал внимание к факту, что это не просто бюст.
Если он не прекратит, она никогда не сможет уснуть. И еще долго будет лежать красная от унижения, после того как он погрузится в сны, без сомнения, чувственные.
- Воображаю, что ваша грудь утонченно чувствительна. И она никогда не видела дневного света, если можно так сказать. Вы позволяете себе купать ее? Или отводите глаза, чтобы не чувствовать свое тело?
Сара стянула одеяло с глаз. Он действительно должен прекратить. Рассуждения о том, как она купается, - это чересчур, тем более что он близок к истине.
- Думаю, и плечи у вас красивые. Я хотел бы видеть вас в вечернем платье, игривом, совсем не похожем на вас, в чем-то невероятно женственном.
Она и так очень женственна. Кто он такой, чтобы говорить подобные вещи? Их знакомству всего несколько часов. Что он знает о ней?
Она закрыла глаза и молила о сне. О способности игнорировать его. Пусть его слова будут жужжанием насекомого и журчанием воды в фонтане. Она отнесется к его словам как к плеску воды и не станет обращать на них внимания.
- Грудь очень недооценена, леди Сара. Она для женщины источник большого удовольствия. Вы знали это? Грудь не только для того, чтобы кормить младенца. Взрослый мужчина тоже любит ее посасывать.
Вода, бегущая по камням, вот что такое его слова. В саду есть маленький Пан, вода течет из его свирели. И еще есть большая статуя Посейдона, морского бога, поднимающегося из чаши большого фонтана, на плечах он держит трех роскошных русалок.
Они тоже гологрудые.
- Прекратите, мистер Эстон.
- Дуглас.
- Я вынуждена настаивать, - сказала она.
- Дуглас.
- Я действительно должна настаивать, Дуглас.
- Спокойной ночи, леди Сара.
Нахмурившись, она повернула голову к кровати. Так вот каково было его намерение? Заставить ее назвать его по имени? Он такой хитрый и коварный?
Она лежала на неудобной раскладушке, глядя на мужа, который был уже не просто незнакомцем. У Сары было твердое ощущение, что ее провели и что Дуглас Эстон, возможно, не так прост, как она себе вообразила.
Глава 6
Через час после рассвета Дуглас нашел библиотеку Чейвенсуорта.
Очевидно, герцог Херридж не сумел наложить на эту комнату свой отпечаток. Тут не было никакого беспорядка, никакой показной роскоши. Полы выскоблены, книжные шкафы выкрашены в белый цвет, а потолок приятного бледно-зеленого оттенка молодой травы. По комнате расставлены мраморные бюсты римлян, философов и, без сомнения, прежних герцогов Херриджей. В одном углу библиотеки стояли тяжелые парчовые кресла с высокими спинками и резными подлокотниками. Над ними висел мужской портрет, рядом - женский, оба персонажа в старинной одежде. Наверное, это первый герцог Херридж и его герцогиня?
Библиотека Чейвенсуорта занимала два уровня, на первый можно было попасть из главного коридора на первом этаже, а на второй только по винтовой металлической лестнице в середине комнаты. Дуглас рассматривал книги, пораженный их количеством.
Кто-то приложил немалые усилия, чтобы составить общий каталог. Каждый книжный шкаф отводился для определенной темы, художественная литература была расставлена по авторам.
"Я довольно хорошо начитанна". Слова леди Сары. Библиотека в таком образцовом порядке благодаря ее усилиям? Или она кого-то наняла заботиться о книгах? В любом случае она явно высоко ценит библиотеку и уделяет ей внимание.
Он прошел к окнам. Перед ними стоял огромный письменный стол красного дерева. Дуглас сел в кресло, вытащил из кармана записную книжку в кожаном переплете и стал записывать узнанное накануне: дочь герцога с замужеством не теряет титул, а просто меняет фамилию. Закончив, он сунул записную книжку в карман и, выйдя из библиотеки, едва не столкнулся с Томасом.
Он, очевидно, застал Томаса за рутинными утренними делами, поскольку молодой человек одет не так безупречно, как накануне. Сейчас на нем был кожаный фартук, и пахло от него резко и неприятно.
- Чистите выгребную яму? - спросил Дуглас.
- Показываю, как делать пасту для полировки меди, сэр, - ответил Томас. - Это рецепт леди Сары, но я не хотел тревожить ее.
Дуглас решил разобраться с этим позже.
- Я что-то могу сделать для вас, сэр?
- Ничего, - сказал Дуглас. - Я привык просыпаться рано.
Кивнув, Томас оставил его, но Дуглас заметил, что он сделал это с неохотой. Неужели молодой человек думает, что он украдет столовое серебро? В свое время он, возможно, и заинтересовался бы этим. Но сейчас он мог купить дюжину Чейвенсуортов. Возможно, тень переулков Перта все еще отражается на его репутации.
Он отбросил эту мысль и продолжил исследование.
Проснувшись утром, Сара обнаружила, что ее муж уже ушел.
Она с некоторым трудом села на раскладушке, все мышцы у нее затекли. Она скучала по нежной перине с ее сладким запахом лаванды и по отглаженным простыням.
Вчера ей потребовалась целая вечность, чтобы уснуть, но сейчас она чувствовала себя такой усталой, что с таким же успехом могла вообще не спать.
Что же, если такова будет ее замужняя жизнь, то она сделает ее максимально удобной. Она закажет плотнику кровать, а горничные пусть сошьют матрасы, ненамного меньшие, чем ее перина. В любом случае это будет значительно удобнее, чем походная кровать, на которой она провела прошлую ночь.
Мистер Эстон - Дуглас, - вероятно, спал как младенец. Эта мысль мгновенно вызвала видение головки ребенка, припавшего ротиком к ее груди. Сара прижала к себе обе руки, словно защищаясь. И тут эхом зазвучал его голос, будто он только что произнес: "Грудь не только для того, чтобы кормить младенца. Взрослый мужчина тоже любит ее посасывать". Она была бы слишком умна, чтобы верить в трюки фокусников или суеверия, но если бы увлекалась подобными вещами, то решила бы, что его голос имеет магическую силу. Звук его голоса, низкий тембр, манера, с которой он произносил некоторые слова, словно английский язык для него не родной, были чарующи. Где он родился? Это только один из десятка, а то и сотни вопросов о человеке, который был теперь ее мужем.
Сара подошла к стоявшей на возвышении кровати и, ухватившись за столбик, разглядывала смятые простыни. Она почти видела, как он лежит там голый и отвергнутый, закинув руку на свободную подушку, и тянется пальцами к ней.
Заморгав, она отогнала видение и спустилась с возвышения. Через несколько минут она была в собственной спальне. Сара оделась до прихода Флори, выбрав одно из платьев, сшитых для нее швеями в Чейвенсуорте. Фасон она придумала сама, вместе с зашнуровывающимся спереди корсетом платье можно было надеть самой, не дожидаясь помощи слуг. Это экономило ей массу времени. Сегодня она ждала Флори по одной-единственной причине. Ей нужна была помощь, чтобы уложить волосы.