– Значит, в Лондон собрались, – наконец проскрипел он. – Что ты намерена там делать, мисс?
Сердце Китти учащенно забилось в груди.
– Если… – начала она, – если леди Леджервуд окажется настолько любезна, что пригласит меня, я буду действовать согласно ее воле…
– Вздор! – воскликнул мистер Пениквик. – Ты собираешься мотаться по городу! – Старик посмотрел Фредди в глаза. – Насколько я знаю, Эмма, ваша матушка, – частая гостья во всех этих шикарных заведениях? На балах в клубе "Альмак"… в опере… на приемах в Чарльстонском дворце… В прошлый раз, когда я ее видел, она была разодета так, словно собиралась на королевский бал. Уверен, ее наряды обошлись мужу в добрых пятьдесят фунтов. Впрочем, это не моя забота, если ваш отец позволяет ей тратить сумасшедшие деньги на всякий вздор.
– Не ваша, – твердым голосом произнес Фредди.
– Что такое? – переведя взгляд на молодого человека, спросил мистер Пениквик.
– Не ваша забота, – сохраняя невозмутимый вид, произнес Фредди. – К тому же платье моей дражайшей маменьки обошлось моему отцу в гораздо бо́льшую сумму, чем пятьдесят фунтов стерлингов. О шляпке, перчатках и всем прочем я уж молчу. К вашему сведению, сэр, моя матушка не покупает готовое платье в переулке Кранбурн. И помыслить о таком не могу!
Мистер Пениквик схватился за свою трость из черного дерева. Лицо его при этом приняло столь угрожающее выражение, что Китти взволновалась, как бы ее "женишок" не сбежал, но, к счастью, мистер Станден в этот момент увидел пушинку на лацкане своего сюртука и стал осторожно снимать ее, так что не обратил внимания на гнев старика. Когда Фредди с честью справился со своей задачей и снова взглянул на мистера Пениквика, тот уже немного успокоился.
– У вашего отца тугой кошелек, – произнес старик.
– Да.
Мистер Пениквик смотрел на Фредди, прищурившись.
– Допустим, я разрешу Китти поехать в Лондон. Ваша мама будет возить ее на модные балы? – спросил он.
– Скорее всего, да, – задумчиво ответил Фредди, – но только туда, куда сама пожелает поехать.
Хмыкнув, старик потянулся за табакеркой, а затем, неожиданно засмеявшись, обратился к Китти:
– Ну и хитрюга же ты… Ладно, так уж и быть, получишь мое дозволение. – Смех оборвался. На лице мистера Пениквика появилось страдальческое выражение. – Но ведь ты станешь транжирить мои деньги на разные дорогие наряды.
– Нет, – сжимая руки, пообещала Китти, – разве что совсем немножечко!
– Я не могу этого себе позволить, – в мгновение ока прикидываясь немощным старцем, прошамкал мистер Пениквик. – Ты меня разоришь.
– Но вы же говорили, что выдадите мне сто фунтов на свадебные наряды, – впадая в отчаяние, напомнила ему девушка.
Старик, печально покачав головой, заметил:
– Тебе понадобится больше. Ты захочешь пустить пыль в глаза.
– Не захочу, – возразила Китти. – Мне это совсем не нужно.
– Вечером мы договаривались не о том, – не вовремя подал голос мистер Станден.
– Прошу, Фредди! Попридержи язык! – осекла его Китти.
Но джентльмен уже оседлал своего любимого конька:
– Позвольте! На сто фунтов в столице можно купить лишь какое-нибудь поношенное старье. Не думаю, что их хватит на один приличный наряд, разве что я доплачу.
– Что?! – заорал мистер Пениквик.
– Ну, возможно, хватит на один или два, но уж слишком скромненьких, – подумав, пошел на попятную мистер Станден.
– Прошу вас, не слушайте его! – взмолилась Китти.
Поняв, что он зацепил за живое больного, престарелого родственника, Фредди добродушно произнес:
– Вам не стоит так близко принимать к сердцу денежный вопрос, сэр. Моя маменька купит Китти все необходимое. Она по натуре очень щедрый человек.
Реплика возымела чудесное действие. Сколь бы сильно мистер Пениквик не горевал над каждым потраченным пенни, выглядеть в глазах родни бедняком он не желал. Высоко подняв голову, старик приосанился и отчитал родственничка за его неуместное предложение. Затем мистер Пениквик, вновь на глазах одряхлев, издал приглушенный стон и попросил Китти подать ему шкатулку, стоявшую на полке в шкафчике у кровати. Когда воспитанница справилась с поручением, старик извлек из кармана ключ, отпер шкатулку и принялся рыться внутри, стараясь, чтобы никто не видел ее содержимого. Наконец мистер Пениквик извлек несколько ассигнаций, перевязанных ленточкой, печально взглянул на них в последний раз и, отвернувшись, протянул бумажки Китти.
– Обращайся с деньгами бережно, девочка моя! – сказал он. – Господи, не могу больше на это смотреть! Только подумать, куда пойдут мои сбережения!
Девушка сунула деньги в карман, боясь, как бы опекун не передумал. Она попыталась подобающим образом выразить ему свою благодарность, но старик лишь отмахнулся, сказав, что теперь никто не вправе обвинять его в скаредности. Однако, порешив с одним, мистер Пениквик столкнулся с еще бо́льшим кошмаром, грозящим погубить в зародыше все их планы. Каким образом, спрашивается, Китти сможет доехать до Лондона? Возможность поездки в почтовой карете опекун резко отклонил – поскольку у девушки не было горничной, сопровождать юную леди в поездке было просто некому. И если Китти рассчитывала, что ради нее он наймет экипаж, то глубоко ошибалась. Мисс Чаринг смогла унять неожиданный порыв злости опекуна, лишь заверив его в том, что никогда и не помышляла о таком. Тогда Китти предложила отпустить вместе с ней в столицу одну из служанок, однако мысль о связанных с этим неизбежных расходах вызвала очередной припадок гнева старого скупердяя. Еще одно предложение Китти заплатить за наем кареты из денег, выданных ей опекуном, показалось мистеру Пениквику настолько чудовищным, что он едва сдержался, чтобы не отобрать у девчонки ассигнации и не вернуть их обратно в шкатулку. После этого опекун принялся вслух перечислять все дополнительные издержки, связанные с оплатой труда кучеров и конюхов, а также всяческие непредвиденные траты в пути.
Бурчание старика настолько надоело Фредди, что он предложил вполне здравое решение проблемы:
– А давайте мы поедем в Лондон вместе.
Это великодушное предложение, освобождающее мистера Пениквика от всех расходов на переезд воспитанницы, подействовало на него столь благоприятно, что он одарил Фредди одобрительным взглядом. А вот Китти такой поворот дела явно смутил. Внутреннее чутье подсказывало девушке, что леди Леджервуд едва ли понравится неожиданный визит, хотя бы и связанный с помолвкой ее старшего сына, но мужчины сочли ее доводы неубедительными. Мистера Пениквика разозлило одно лишь предположение, будто его племянница может плохо принять его воспитанницу, а Фредди счел, что лучше как раз застигнуть родителей врасплох, чем дать им время все хорошенько обдумать и выстроить план действий.
При этих словах мистера Стандена старик вновь испытующе глянул в глаза молодого джентльмена, но ничего не сказал, а лишь понюхал табак, бросая косые взгляды в сторону Китти. Девушку аргументы мужчин не переубедили, тогда опекун торжественно заявил: либо она отправляется в путь в экипаже вместе со своим суженым, либо вообще никуда не поедет. Пришлось соглашаться.
Мистер Пениквик снова впал в глубокую задумчивость, но когда молодые люди, переглянувшись, готовы были выйти из комнаты, он поднял глаза от пола и произнес:
– Незачем пока давать объявления в газеты.
Мистер Станден, и сам ничего подобного не планировавший, вздохнул с облегчением, ни в чем не заподозрив старика, а вот Китти, натура более проницательная, пронзив опекуна взглядом, поинтересовалась:
– Почему не давать объявлений?
– Какое это имеет значение? – вспылил мистер Пениквик. – Боже правый, малышка! Да неужели ты считаешь меня круглым дураком? Думаешь, я не вижу, для чего ты все это затеяла?
Старик с видимым удовольствием наблюдал, как краснеет его воспитанница.
– Хорошая девочка, – хихикнув, произнес он. – Если красиво принарядить, то из тебя получится ничего еще, скажу я тебе… Ладно… Пустое… Но помни, что дольше месяца я с этой Фишгард в одном доме на останусь!
Произнеся такую речь, мистер Пениквик отпустил Китти и Фредди, сказав им на прощание, чтобы поторапливались, ибо он и так поиздержался, поэтому кормить обедом мистера Стандена сегодня не намерен.
Когда их уже никто не мог слышать, Китти схватила молодого человека за руку и в порыве признательности произнесла:
– О, Фредди! Как мне вас отблагодарить? Надеюсь, этот разговор не был вам слишком неприятен?
– Нисколько, – ответил джентльмен со своей обычной любезностью. – Впрочем, возблагодарим Господа, что мы теперь сможем уехать подальше от этого сквалыги. Никогда прежде не общался с подобным скупердяем.
Глава 6
Поскольку гардероб мисс Чаринг был невелик, сборы заняли совсем немного времени. Сразу же после полудня обрученные смогли отправиться в путь. Мисс Чаринг все еще не пришла в себя от счастья, вызванного той легкостью, с какой ей удалось убедить своего опекуна отпустить ее в Лондон. Единственным темным пятном было опасение, что леди Леджервуд отнюдь не обрадуется ее появлению на Маунт-стрит. Дополнительное беспокойство вызывала мисс Фишгард, окончательно впавшая в слезливое расположение духа. Помогая Китти собираться, она непрерывно лила слезы и объясняла мисс Чаринг, что крайне обеспокоена своим будущим и тем, как она сможет угодить капризам мистера Пениквика. Гувернантку не смогло утешить даже замечание Китти, что никому еще не удавалось удовлетворить его прихоти.
Сотрясаясь в рыданиях при мысли о месячном расставании со своей воспитанницей, мисс Фишгард продекламировала:
Вся прелесть полей и рощ ушла,
Смолк гомон забытых лесов,
Улыбка увяла, и вместе с ней
Почило навек волшебство.
Китти, имея куда более практичный склад ума, нежели ее наставница, нахмурилась, вслушиваясь в слова гувернантки, и сказала:
– Сейчас за окнами стоит такая холодища, что ни о какой прелести полей и рощ даже заикаться не стоит. И к тому же с больным мистером Пениквиком ни о каком умиротворении говорить не приходится.
– Порой вы меня очень огорчаете, Китти! – придав голосу трагические нотки, произнесла мисс Фишгард. – Неужели вы не испытываете "терзанья сердца, расставаясь с другом"?
Этот вопрос посеял в душе Китти чувство вины, поэтому всю первую половину пути она пребывала в угнетенном состоянии духа, отвечая на замечания своего путника односложными репликами.
– Плохо себя чувствуете? – добросердечно осведомился мистер Станден.
– Я чувствую себя ужасно плохо, Фредди! – призналась девушка. – Бедняжка мисс Фишгард спросила меня, не горько ли мне с ней расставаться, а мне ни капельки не горько…
– Вполне естественно, – без колебаний ответил Фредди. – Мне тоже эта особа не по душе. Знаешь, что она сказала мне сегодня утром? Она спросила, хорошо ли я выспался, а когда я ответил, что со всеми этими петухами, орущими у меня под ухом, выспаться никак нельзя, мисс Фишгард заявила: звуки сельской жизни бодрят дух, и еще добавила какую-то белиберду в том же роде.
– Это из Купера, – хмуро пробормотала девушка. – "Приносят отдохновенье душе истерзанной".
– Мешок фантазий, – хмыкнул Фредди. – Я всегда предполагал, что в этой деревенской жизни есть что-то нездоровое… Часто слышал, как джентльмены говорят о том, что не мешало бы уехать куда-нибудь из города, отдохнуть на лоне природы, поправить здоровье, но, признаться, ни разу не заметил, чтобы это кому-нибудь помогло. Ничего удивительного в том нет. Если тебя все время будит петушиное кукареканье, тут не до поправки здоровья. Как бы то ни было, а с мисс Фишгард явно что-то не в порядке.
– Она просто без ума от поэзии, – попыталась объяснить Китти.
– Оно и видно, – заметил мистер Станден и перешел к другой теме, по правде говоря, интересующей его гораздо больше. – На сколько старый сквалыга раскошелился в этот раз?
– Ах, Фредди! – восторженно воскликнула Китти. – Двести пятьдесят фунтов стерлингов! Я и половины не потрачу! Чувствую, у меня выросли крылья! Я храню ассигнации в моем ридикюле, но не могу и минуты усидеть спокойно. Все время опасаюсь, как бы нас не ограбили. – Развязав тесемки дамской сумочки, мисс Чаринг протянула деньги Фредди. – Пусть они пока побудут у вас, – взволнованно попросила она.
Мистер Станден хотел вежливо отказаться, но тут ему в голову пришла мысль, что так будет даже лучше. Джентльмен знал все относительно цен на дамское платье и понимал, сколь малы эти самые пресловутые двести пятьдесят фунтов стерлингов по сравнению с издержками, на которые придется пойти молодой особе, пожелавшей дебютировать в свете. По натуре мистер Станден был добрым малым, пользующимся определенным влиянием в высшем обществе, поэтому, поразмыслив, решил помочь мисс Чаринг в ее начинаниях.
Вытащив пятидесятифунтовую ассигнацию, Фредди протянул ее Китти, сказав:
– Чудесно! Возьмите-ка себе вот это, а остальное я передам маменьке. Все счета будете посылать ей, а она уж позаботится об остальном.
Мисс Чаринг такое положение вещей в целом устраивало, ибо пятидесятифунтовая ассигнация все же казалась ей чудовищно огромной суммой, и теперь деньги лежали у нее в сумочке. А тем временем мистер Станден, спрятав оставшиеся купюры в карман сюртука, решился заговорить о том, что уже давно не давало ему покоя.
– Не хочу совать нос не в свои дела, – словно извиняясь, произнес он, – но никак не могу взять в толк, на кой ляд все это…
– Что? – скосив глаза в сторону собеседника, произнесла Китти.
Джентльмен, покраснев, извинился.
– С языка слетело, – пояснил он. – Забудьте… Я вот что хочу сказать: хорошо, конечно, иметь возможность приехать в столицу и повеселиться, но чего вы желаете добиться этим?
Мисс Чаринг, заблаговременно подготовившись к подобным вопросам, не раздумывая ответила:
– Всегда надо хватать удачу за хвост. Когда я окажусь в Лондоне, то смогу, мне кажется, рассчитывать на большее, чем в деревне. Надо будет подыскать красивый наряд. Я надеюсь, леди Леджервуд познакомит меня с кем-нибудь из своих приятелей, а там и до подходящего претендента на мою руку недалеко.
– Не уверен, что это возможно, пока вы официально считаетесь моей невестой, – возразил мистер Станден.
Девушка покраснела и с деланной озабоченностью принялась поправлять складочки на своих перчатках.
– Не думаю, что, если найдется джентльмен, который захочет взять меня в жены, это сможет остановить его, – наконец промолвила она. – Или вы так не считаете?
– Конечно, не считаю, – безапелляционно заявил Фредди.
– Ну а если у него вспыхнет нежное чувство ко мне и он узнает, что я помолвлена с другим, – произнесла девушка, весь жизненный опыт которой зиждился на романах, стоявших на книжной полке в комнате мисс Фишгард, – он будет ужасно мучиться от ревности…
– Кто он? – затаив дыхание, спросил мистер Станден.
– Ну… кто-нибудь…
– Но у вас же никого нет!
– Верно, – безрадостно призналась Китти. – Просто я так фантазировала… Лучше мне заняться поисками места для себя…
– Этому не бывать! – с несвойственной для него твердостью заявил Фредди. – Вы мне вчера весь вечер твердили о том. Не хочу вас огорчать, но мне порядком надоели все эти прожекты насчет судьбы горничной. Вы ею не станете – и точка!
– Конечно, не стану, – успокоила его Китти. – Здраво поразмыслив, я пришла к выводу, что становиться горничной мне никак нельзя… Хью ошибался, пытаясь уверить меня в том, что я не смогу быть хорошей гувернанткой. Если я буду приставлена к маленькому ребенку, то мне не обязательно знать итальянский язык и уметь рисовать акварелями.
– Тоже не пойдет.
– Почему? Какое вам до всего этого дело? – негодующе воскликнула девушка.
– Господь с вами, Китти! Как какое дело? – борясь с раздражением, произнес мистер Станден. – Я не допущу, чтобы люди говорили, будто вы предпочли стать гувернанткой, лишь бы не выходить за меня замуж. Хорошенькую же репутацию я заработаю после такого!
Мисс Чаринг прежде об этом не задумывалась, но, будучи смышленой девушкой, тотчас же пришла к выводу, что опасения Фредди не лишены оснований.
– Пожалуй, вы правы, – признала она. – Ну, если передо мной закрыты иные пути, придется возвращаться в Арнсайд-хаус. По крайней мере у меня впереди целый месяц, который я проведу в Лондоне.
– По-моему, у вас весьма странные представления о столице, – нахмурившись, произнес Фредди. – Чего вы ожидаете от своего пребывания там?
– Господи, Фредди! Всего чего угодно! Во всяком случае возможностей в столице гораздо больше, чем в Арнсайд-хаус. Этого-то вы не станете отрицать.
– Вот это меня и пугает, Китти, – не таясь, признался мистер Станден. – Чем больше я с вами общаюсь, тем сильнее сожалею о том, что вам удалось уговорить меня пуститься в эту авантюру. Я опасаюсь, что вы впутаетесь в какую-то несуразную историю, а общество будет обвинять в случившемся исключительно меня.
– Ничего подобного. Я буду во всем вас слушаться, – попыталась унять опасения спутника девушка.
– В том-то и дело, что не выйдет, – в голосе джентльмена прозвучали нотки, граничащие со страхом. – Я не леди и не особенно осведомлен в тайнах девичьего хорошего тона.
– Вы забыли о своей маменьке. Она мне поможет. Вам не стоит тревожиться обо мне.
Упоминание о матери несколько успокоило Фредди, но у него было редкое чутье на опасность.
– Скажите, у вас есть какие-нибудь планы, о которых я не знаю? – спросил он.
– Есть. – Китти с детства приучили всегда говорить только правду. Заметив тревожные, как у загнанного зверька, огоньки, сверкнувшие в глазах своего спутника, девушка ободряюще пожала ему руку. – Но в моих планах нет ничего предосудительного. Вам не следует опасаться, Фредди! Честное слово! Я ничем не наврежу вашей репутации. – Когда это заявление не произвело должного эффекта, Китти с укором добавила: – Фредди! Вы мне доверяете?
– Доверяю, вот только… – мрачно произнес мистер Станден. – Мне кажется, вы просто не знаете всех нюансов и не сможете вовремя понять, что способно навредить моей репутации, а что – нет. Господи! Теперь я жалею о своем вчерашнем порыве.
Краска прилила к лицу девушки.
– Неужели вы собираетесь отказать мне в помощи? – спросила она.
– Не собираюсь, – несколько уязвленным тоном ответил Фредди. – Я никогда в своей жизни не уклонялся от взятых на себя обязательств. Играй или расплатись и уходи. Таков мой девиз. Я только хочу сказать, что надо было вовремя выйти из игры. Хотел бы я встретиться еще раз с этим хитрым содержателем постоялого двора… Как там его?
– Плакли, – подсказала невероятно удивленная Китти.
– Ага, – мрачнея, кивнул головой Фредди. – Во всем виноват этот его пунш. Точно помню, что я его не заказывал. Не стоило его пить, а тем более угощать вас. Если бы мы тогда не захмелели, ничего такого не произошло бы…
Спорить с ним на сей счет было бесполезно, поэтому Китти сосредоточила всю силу своего убеждения на том, чтобы развеять опасения мистера Стандена.