- Флер, - повторил он это имя, как нечто священное. И до чего велика была его радость, когда он заметил, что уголки ее рта приподнялись, не опущены более от печали и страданий.
Он заговорил о будущем.
Им надо в самом скором времени отправиться в Лондон. Так будет благоразумнее из-за проклятого браконьера и того, что может произойти, когда его обнаружат. Как только Флер отдохнет и выспится, они позавтракают и сядут в первую же почтовую карету, отправляющуюся в Лондон из Грэт-Миссендена. И только там, в столице, среди миллионов людей они смогут затеряться и скрыться от своих преследователей.
Сейчас Певерил рассказывал о своем близком приятеле, тоже художнике, жившем с ним по соседству, возле реки близ Воксхолл-Гарденз. Звали его Лук Тейлор. Он был примерно на два года старше Певерила, и познакомились они в классической школе. Но сейчас Лук мало времени уделял живописи, работая на одну банкирскую контору в Сити. Когда Певерил виделся с ним в последний раз, то узнал, что дела его друга идут довольно успешно.
- Мы с Луком всегда были очень привязаны друг к другу. У нас одинаковый образ мыслей, а его жена Алиса - человек, на которого можно полностью положиться. Вообще-то она на десять лет старше моего друга. У нее очень приветливый и спокойный характер. Имея всего одну служанку, ровесницу Раббины, она управляется в доме как нельзя лучше. Думаю отвезти вас туда. И если вы позволите, расскажу им все, ибо знаю, что они предоставят нам убежище. Лук поможет мне найти работу. Ну, как вам нравится эта идея?
- Уверена, что я полюблю ваших друзей, - ответила Флер, - но не знаю, удобно ли их беспокоить из-за меня.
- Да стоит им только увидеть, они сразу вас полюбят! - нежно глядя на Флер, с чувством проговорил Марш. Щеки Флер зарумянились от его взгляда.
- Увы, - сказала она, - но мне нельзя… я не рискну… приехать к моей дорогой подруге Кэтрин Куинли или к кому-нибудь, кого я знала в прошлом.
- Совершенно верно, - согласился Певерил, - и, хотя нам лучше быть во всем искренними с Луком и Алисой, надо по крайней мере немедленно изменить ваше имя, ибо, вне всякого сомнения, барон сделает все возможное, чтобы разыскать вас и отомстить.
Флер содрогнулась.
- Да, я могу представить себе его ярость, - кивнула она.
- Тогда давайте найдем убежище у Тейлоров. Когда гнев барона постепенно утихнет и вся эта суматоха кончится, его светлость, безусловно, постарается объявить ваш брак недействительным.
Флер невидящим взглядом смотрела на Марша.
- Когда-то, - проговорила она задумчиво, - я верила в священность брачного обета. Но сейчас я больше не чувствую себя связанной этой клятвой. И пусть наш брак будет расторгнут! Я всем сердцем желаю окончательно разорвать отношения с таким чудовищем, как Сен-Шевиот.
- Да будет так, - произнес Певерил.
Затем он встал и помог ей подняться.
- Вам надо немного отдохнуть, - сказал он с улыбкой.
Ее сердце было переполнено благодарностью к нему.
- О, что бы я делала без вас! - воскликнула она.
Он помолчал, затем тихо сказал:
- Конечно, еще не время говорить о таких вещах, к тому же я чувствую, что вам придется выслушивать от мужчин множество восторженных любовных признаний. Но я, не стыдясь, хочу заявить о моей беспредельной любви к вам, милая Флер. Если бы вы захотели сказать что-нибудь в ответ, прошу лишь об одном - разрешите мне навсегда остаться рядом с вами.
Слезы полились из ее глаз, она трогательным, доверчивым жестом коснулась его щеки.
- Я не хочу, чтобы вы покидали меня, - прошептала она. - Всегда, думая о вас, я забывала обо всех своих страданиях. Когда я впервые приехала в Кадлингтон как жена барона, единственным моим счастьем было ощущать где-то рядом ваше присутствие, слышать ваш голос…
Он покрыл ее руки поцелуями. Миг - и они оказались совсем близко друг к другу. И тогда он отпрянул, подвел ее к створчатому окну и раздвинул занавески. Небольшая кухонька сразу наполнилась жемчужным светом раннего утра. Певерил задул свечу. Они вместе встречали рассвет. Долина и дорога казались белыми от тумана. Где-то вдалеке прокричал петух, затем раздался лай собак.
Молодой художник повернулся к Флер. В простом сером платье она выглядела бледной и бесконечно хрупкой. Он с восхищением разглядывал пушистое покрывало ее волос. Она улыбнулась, и он всем сердцем понял, что эта улыбка предназначалась ему и только ему. Тогда он опустился перед ней на колени и прижался головою к ее скрещенным рукам.
- Вы моя святыня, и я боготворю вас, - прошептал он.
Флер не отвечала. Ее душа была переполнена волнением и счастьем, и она прочитала в его взгляде, что наступил конец ее мучениям. В его глазах читалось только одно - обещание принести ей счастье, какого она еще не знала.
Надежда на это вселила в нее силы и бодрость, которые оставались с ней, когда спустя несколько часов она сидела между Певерилом и Раббиной в почтовой карете, увозившей их в Лондон на быстрых лошадях.
Тетушка Табита дала Флер накидку, шляпку и плотную вуаль, в которых вряд ли кто смог бы узнать ее. И с каждой оставшейся позади милей она все больше успокаивалась. Ей казалось совершенно невероятным то, что им пришлось перенести.
Певерил тоже был в приподнятом настроении, но Флер беспокоил денежный вопрос.
- Я ведь полностью завишу от вас. Так нельзя, - сказала она художнику, на что он рассмеялся, а затем заверил Флер, что ему удалось скопить вполне достаточные средства. Потом он начал весело рассказывать о том, как писал Викторию Растинторп, и про кокетливые ужимки старой маркизы.
- Боюсь, ее светлость будет крайне разочарована и опечалена, поняв, что я не вернусь, - заметил он, заканчивая свой рассказ. - Однако я хорошо поработал за те деньги, что она заплатила мне, так что не чувствую за собой никакой вины.
Флер посмотрела на Певерила с уважением.
- Вы великий художник, и вам будет легко заработать себе в Лондоне и имя, и состояние, - тихо проговорила она.
- Я не рискну подписывать свои картины именем Певерила Марша, - напомнил он, - ибо моя живопись сугубо индивидуальна и может попасть в руки какого-нибудь дельца, который не преминет сообщить об этом барону. А, таким образом, он сможет выследить меня… и вас. Нет, мне надо начинать новую жизнь. И я найду иные способы заработать деньги… для нас.
Флер задумалась над его словами и вздохнула.
- Я испортила вам карьеру… - начала она.
- Вздор, - нежным голосом перебил он. - Ничего вы не испортили. Отдав себя под мою защиту, вы подарили мне солнце, луну и звезды!
Она была слишком тронута этими словами, чтобы ответить ему.
Карета резко свернула на широкую дорогу. День стоял солнечный, и пассажиров было много. Сквозь полудрему Флер слушала, как хорошо одетые джентльмены и их жены оживленно обсуждают нынешнее состояние страны, при правлении новой королевы и недавно собравшегося парламента. В карете стояла веселая, непринужденная атмосфера, которая очень радовала Флер, еще ни разу не путешествовавшую в общественном транспорте. Казалось, ее жизнь в качестве леди Сен-Шевиот осталась где-то в далеком прошлом. Эта новообретенная свобода и безграничное счастье быть любимой и оберегаемой вселяли в ее душу истинное умиротворение.
Только однажды она с ужасом вспомнила о той страшной ночи, когда Сен-Шевиот в ярости разрушал ее прекрасную комнату.
- О, какая жалость! - обратилась она к Певерилу. - Ваш рисунок - мои руки… помните, та маленькая картина… я вспомнила, как этот негодяй разорвал ее на кусочки!
Певерил опустил взор на ее совершенные руки в лайковых перчатках, которые любезно одолжила славная миссис Гомм.
- Не печальтесь об этом, - произнес он. - Я напишу их снова.
Карета остановилась у первой заставы, где стражник у шлагбаума взимал пошлину за проезд.
Потом они снова отправились в путь по широкой дороге и так и сидели рука об руку, пока карета с грохотом проезжала через Ахсбридж. Флер рассматривала окрестности Лондона - жалкие полуразвалившиеся лачуги, в которых теснились бедняки, грязные, пыльные улочки, огромные толпы народа. Такое зрелище только у Раббины вызывало восторг. Это был самый волнующий день в жизни деревенской девушки.
- Боже, я в Лондоне! - все время приговаривала она.
И вот наконец карета подкатила к громаде церкви св. Мартина, где вышли все пассажиры. Флер, Певерил и Раббина пересели в красивый кеб, который являлся тогда новейшим средством передвижения, и в нем завершили свое путешествие. Кеб привез их в Воксхолл-Гарденз. Флер наконец облегченно вздохнула, когда Певерил подвел ее к дому своих друзей.
Супружеская чета Тейлоров занимала небольшой старенький дом, расположенный в числе элегантных, хотя и скромных строений, появившихся в эпоху Георга II. Эта улочка заканчивалась рядом еще более изящных домиков, примерно в двух минутах ходьбы от реки.
Когда Певерил позвонил в дверной колокольчик, Тейлоры находились в комнате, переделанной Луком в художественную мастерскую-студию, где в свободное время он занимался живописью. Была суббота, и он вернулся домой раньше, чем обычно.
Когда Лук увидел, кто стоит перед дверью, его радость была неподдельна. Он любил Певерила Марша и относился к его семье и горбунье-сестре с искренним уважением и привязанностью. Лук глубоко сожалел, узнав о решении Певерила покинуть Лондон, чтобы найти какое-нибудь прибежище в деревне для больной сестры Элспет.
Алиса вышла следом за мужем. Они с любопытством разглядывали молодую женщину в сером и сопровождающую ее служанку. Певерил крепко обнял друга и произнес:
- Мне надо многое рассказать. И я буду чрезвычайно обязан тебе, если смогу воспользоваться твоим гостеприимством, и не только я, но и эта леди со служанкой.
- Ну конечно, конечно, - дуэтом проговорили Тейлоры, будучи славными и добрыми людьми.
Лук не считался таким вдохновенно талантливым художником, как его давний школьный приятель, но был достаточно сведущ в искусстве, чтобы признать незаурядный талант Певерила Марша.
Очень обрадовавшись встрече с другом, Лук повел гостей через узкую прихожую в гостиную. Миссис Тейлор следовала за мужем, испытующе разглядывая молодую даму. Интересно, приходится ли эта женщина Певерилу женою?
Раббину отослали на кухню - помочь служанке Тейлоров, Эмме, приготовить ужин.
И вот в маленькой гостиной Алисы, которую Флер нашла обставленной с безупречным вкусом, насколько это могли позволить стесненные средства, Певерил, приглаживая нервными пальцами волосы, произнес:
- Это долгая история, друзья мои. Но сначала я должен буду попросить вас соблюдать величайшую секретность. Очень важно, чтобы ни одна живая душа не узнала, что я нахожусь у вас, равно как ни в коем случае нельзя разглашать имени прибывшей со мной дамы.
- Пожалуйста, снимите шляпку и будьте как дома, - обратилась миссис Тейлор к Флер. Та последовала ее совету, и тут же потрясающее зрелище ее тонкого лица в ореоле золотых волос заставило Тейлоров забыть о приличных манерах, и они с изумлением уставились на гостью. Певерил улыбнулся. Он словно читал их мысли. Затем кивнул Луку, низенькому крепкому мужчине с веселыми глазами и непослушными жесткими кудрями, ниспадающими на лоб, а также с бакенбардами, весьма модными в Лондоне.
- Да, да, - сказал Певерил. - Она красива, не так ли?
- Необычайно! - вырвалось у Лука. Сейчас он смотрел на Флер глазами тонкого ценителя-художника и не мог отвести взгляда от ее фиалково-синих очей.
- Ради Бога, не заставляйте бедную Флер так краснеть! - с улыбкой проговорила Алиса. Флер благодарно взглянула на женщину, которая выглядела по-матерински доброй, глядя на гостью блестящими, веселыми, лукавыми глазами.
- Что ж, расскажи-ка нам все, дружище, - промолвил Лук. - Я уверен, мы найдем комнаты для вас обоих, не правда ли, Алиса, любовь моя? Ты, Певерил, можешь спать у меня в студии, а наша гостевая спальня будет к услугам леди. Однако нам страшно не терпится узнать, что происходит и чем ты занимался с тех пор, как покинул Лондон.
Певерил взял руку Флер в свою…
- Всему свое время, - ответил он. - Для начала я должен назвать вам настоящее имя этой леди.
- Каким бы ни был твой секрет, он никогда не выйдет за пределы нашего дома, - твердо проговорил Лук.
- Тогда слушайте, - произнес Певерил. - Это Флер, леди Сен-Шевиот, жена барона Кадлингтонского из Бакингемшира, откуда мы только что прибыли.
Когда Певерил кратко изложил им историю своей первой встречи с печально известным бароном, Тейлоры сохраняли глубокое молчание. Они молчали и тогда, когда Певерил рассказал им о знакомстве с женой Сен-Шевиота.
Когда юноша замолчал, Лук Тейлор поднялся со своего места и, сложив руки за спиной, нахмурившись, в гневе прошелся по комнате.
- Господи, Певерил, услышав твой рассказ, я просто вышел из себя! - воскликнул он сердито. - Этот барон, должно быть, совершенно ненормальный!
- Иногда мне тоже так казалось, - прошептала Флер.
Алиса, добросердечная славная женщина, забыв о титуле и высоком положении гостьи, подошла к Флер и ласково обняла ее.
- Бедное дитя! - проговорила она со слезами на глазах, что крайне редко с ней случалось. - Как мне горестно было узнать о том, что вам довелось претерпеть! И как я ненавижу за все это человека, которого вы называете мужем!
- Я знал, что вы оба прореагируете именно так, - произнес Певерил, и его красивое лицо засияло от благодарности. - Вы видите в каком мы сложном положении. К тому же, весьма возможно, этой ночью я убил человека. В любом случае, если Хоумок остался жив и барон узнает, что его жена сбежала со мной, то будут выпущены на свободу все черти из преисподней!
- Как я рада, что ты ее спас! - воскликнула Алиса. - Бедный ребенок останется здесь под моей опекой столько, сколько нужно! И ты тоже, Певерил, ведь ты самый близкий друг Лука.
Лук повернулся и положил свою сильную руку на плечо Марша.
- Конечно… оставайтесь с нами в нашем скромном жилище, - проговорил он. - Только нужно вести себя крайне осторожно. Вам надо на некоторое время затаиться. Ты, Певерил, отрасти бороду и занимайся живописью под вымышленным именем.
Марш почесал подбородок и громко рассмеялся.
- Да, борода, пожалуй, пойдет мне на пользу. Я буду совершенно неузнаваем. А что касается живописи, надо заниматься ею побочно, как это делаешь ты, Лук. Зарабатывать себе на хлеб я буду торговлей.
- У тебя великолепное образование и незаурядный ум, и я уверен, что смогу подыскать тебе какое-нибудь подходящее дело.
- А что же с леди Сен-Шевиот? - начала Алиса. Флер тут же приложила палец к губам.
- Нет, нет, не надо произносить это имя… больше никогда. Для вас я Флер.
- Дай вам Бог счастья, - с чувством проговорила Алиса, обнимая ее. - Мне придется хорошенько постараться, чтобы откормить вас как следует, - улыбнулась она. - Вы такая худенькая, дитя мое. Несколько недель отдыха в нашем скромном доме, мои желе, восстанавливающие силы, и домашние настойки, и вы очень скоро оправитесь. И будете совершенно здоровенькая!
- Но как же теперь называть Флер? - спросил в задумчивости Певерил. - Ей нельзя снова носить фамилию родителей - Роддни.
- Увы, нет, - печально согласилась Флер.
Певерил с беспредельной нежностью посмотрел на нее.
- А может быть, вам дать мое имя? - прошептал он.
Щеки Флер порозовели. Их взгляды встретились, и она тут же отвернулась, боясь, что сердце ее сейчас разорвется. А он добавил:
- Даст Бог, когда-нибудь… Когда-нибудь это будет так.
- У меня появилась мысль, - быстро вмешалась Алиса. - Сейчас Флер может сойти за молодую вдову и назваться моей девичьей фамилией, Трелони. Родом я из Корнуолла. Итак, Флер Трелони, разве это звучит плохо?
- Очень мило, - согласилась Флер. - Я не могу выразить, насколько больше мне нравится это имя, нежели леди Сен-Шевиот.
И она вздрогнула.
- Превосходная мысль, Алиса. Итак, пусть Флер станет миссис Трелони, - подтвердил Лук.
- А что касается ее родственницы, миссис де Вир, которая гнусно предала ее, отдав в лапы этому страшному человеку, то она заслуживает… быть поджаренной на медленном огне! - сердито промолвила Алиса, вскидывая красивую голову.
При упоминании о слабохарактерной, низкой и подлой Долли Флер снова задрожала. Она не отважится даже приблизиться к Найтсбриджу, где проживает Долли с семьей.
- Я тоже обязательно найду себе какую-нибудь работу. Я не могу полностью зависеть от вас, Алиса, или от вас, - добавила она, поворачиваясь к Певерилу.
Но он страстно схватил ее руку и поцеловал.
- Флер, дорогая, не лишайте меня этой великой привилегии… и надежды на будущее! - с жаром произнес он.
Она лишь вздохнула, но глаза ее наполнились слезами, на этот раз - слезами счастья. Находиться здесь, с этими милыми жизнерадостными людьми, которые готовы лелеять ее, было сладчайшим бальзамом, излившимся на ее израненное сердце.
Этим вечером, ужиная с Тейлорами и Певерилом, она почувствовала облегчение, какого еще ни разу не ощущала после гибели родителей.
Глава 23
В тот же день, ознаменованный для Флер началом новой и лучшей жизни, в замке Кадлингтон царила невероятная суматоха. Покой золотого солнечного дня разлетелся буквально вдребезги, стоило миссис Динглефут заглянуть в опочивальню ее светлости. Все началось с пронзительного крика домоправительницы. Затем она подобно фурии устремилась к слугам. На кухнях и в кладовых замка началось нечто невообразимое. Но вначале все решили, что миссис Д. обнаружила "безумную миледи" мертвой в ее покоях.
Разумеется, ничто другое не смогло бы больше обрадовать миссис Динглефут. Но вместо бездыханного тела ее светлости она, отперев дверь, обнаружила, что покои пусты, "птичка" упорхнула, а огромный волкодав блаженствует над мозговой косточкой у дверей.
Айвор совсем недавно оседлал коня, чтобы доставить в Лондон хозяину документы, которые тот ожидал. Затем они должны были сесть на ближайший пароход, чтобы пересечь пролив и добраться до Болоньи.
Айвор стоял и наблюдал, как миссис Д. обшаривает комнату, беспрерывно крича, размахивая руками и напоминая потревоженную курицу. Женщина даже представить себе не могла, что Альфа дала Флер уйти.
- Она вылезла из окна, а кто-то, ожидавший ее внизу, помогал ей. Но ведь собака была обучена надлежащим образом! Альфа должна была наброситься на девчонку, стоило той приблизиться к окну! Ничего не могу понять! У меня такое даже в голове не укладывается! - причитала миссис Д. Вид у нее был страшный, волосы растрепаны, лицо покраснело и вспотело.
- Альфа дружила с молодым художником, - напомнил Айвор и добавил: - А вам его светлость, пожалуй, перережет глотку.