Здравый смысл подсказывал Джеку, что ему следует удалиться. Но это было выше его сил. Он подошел еще ближе к маркизе и услышал ее разговор с одним из поклонников.
- Я настаиваю на том, чтобы ты присела, Алессандра. - Орричетти указал на стул. - У тебя в ридикюле есть уксус?
- Ох, прошу тебя, Пьетро, мне вовсе ни к чему нюхательные соли! - взмолилась леди Джаматти. - Просто у меня закружилась голова, но сейчас я себя уже отлично чувствую.
Алессандра действительно выглядела получше, но Джек заметил, что уголки ее рта неестественно напряжены.
- Уверен, что я отчасти виновен в этом. - Еще один итальянец в голубом подошел к ней, его золотистые волосы резко контрастировали с сединой Орричетти. - Мне не следовало приходить сюда, не предупредив о своем приезде. - Он грустно улыбнулся. - Но я хотел удивить вас.
- Не стоит корить себя, - сказала Алессандра. - В комнате слишком тепло, я весь день провела в пути, так что всему виной банальная усталость.
Светловолосый итальянец прижал руку к сердцу.
- Смею ли я надеяться на то, что вы почувствовали себя несчастной, увидев меня? - спросил он.
Ресницы Алессандры дрогнули, на мгновение скрыв выражение ее глаз.
- Всегда приятно встретить старых друзей, - сказала она.
- А вы счастливчик, синьор Беллазони, раз можете считать маркизу близкой приятельницей. - Засияв от удовольствия, Дуайт Дэвис поднял бокал: - За друзей - старых и новых!
В ответ раздался одобрительный гул голосов, пробки с хлопками вылетали из бутылок, комната наполнилась смехом.
Джек понимал, что ему следует смешаться с учеными, окружавшими столике напитками. И опять он замешкался, наблюдая за Алессандрой. Не будь он уверен в обратном, подумал бы, что она… испугана и очень взволнована. Но может ли это быть? Чтобы холодная, сдержанная маркиза вела себя, словно школьница?! Скорее всего это лишь игра его воображения, расшалившегося из-за мерцающего пламени свечей в канделябрах.
- Алесса, вот, возьми, полагаю, стакан знаменитой батской воды для восстановления сил поможет тебе.
Грациозно взмахнув рукой, Беллазони протянул ей стакан.
Посматривая на него, Джек вспомнил еще об одном итальянце с фамилией на букву "Б" - Боттичелли. Среднего роста, златокудрый, с улыбкой на пухлых губах, Беллазони словно сошел с одного из полотен этого мастера эпохи Возрождения.
- Grazie, Фредерико, - прошептала Алессандра.
Итак, эти двое настолько близки, что обращаются друг к другу на ты?
И что из этого?
Допив остатки вина, Джек отвернулся, сердясь на себя за то, что опустился уже до подглядывания и подслушивания. Личная жизнь леди Джаматти его не касается. Она для него - всего лишь одна из коллег, и с этого мгновения он сделает все для того, чтобы их отношения были сугубо профессиональными.
Никаких искр между ними, поклялся он себе.
И если она хочет восстановить бывшую интимную связь, это ее личное дело.
Отпив глоток воды, Алессандра отставила стакан.
- Спасибо, - повторила она. - Но если мне что и нужно, так это хорошенько выспаться.
Последовавший за этими словами нарочито громкий вздох привлек внимание Дуайт Дэвиса, который поспешил извиниться перед ней.
- Простите меня, леди Джаматти! - воскликнул он. - Я же знал, что вы совсем недавно приехали и очень утомлены. Поэтому незачем было приглашать вас на этот прием.
- Нет, напротив, - возразила маркиза. - Для того чтобы раскопки проходили спокойно, просто необходимо, чтобы все члены вашей команды познакомились друг с другом. Все дело в том, что путешествовать с маленьким ребенком - это примерно тоже самое, что пытаться сдвинуть с места гору камней. Так что я надеюсь, что вы извините меня, если я уйду пораньше. Уверяю вас: к утру я буду в порядке.
- Я провожу тебя до кареты, - заявил Орричегги.
Алессандре вовсе не нужна была компания, но, взглянув в его лицо, она поняла, что спорить с ним бесполезно, она лишь задержится тут, вот и все. Так что, взяв Орричегги под руку, маркиза позволила ему вывести се из комнаты?
- Прошу тебя, Алессандра, - проговорил граф, как только они остались наедине. - Позволь объяснить, почему Федерико оказался здесь.
- Да уж, пожалуйста, объясни, - кивнула она. - С каких это пор он стал экспертом подревней истории? Насколько я помню, он как рыба в воде чувствовал себя в краснобайстве и всегда любил яростно спорить.
- Да-да, мне известно, что его политические речи порой казались радикальными, - закивал Орричегги. - Но вспомни, что Стефано считал его одним из своих самых талантливых протеже.
О да, ее покойный муж действительно восторгался ораторским искусством Фредерико. Впрочем, и она тоже. Идеализм вызвал страстный отклик.
- А тебе известно, что после твоего отъезда из Италии власти Милана выдали ордер на его арест? - спросил он.
- Да, - шепотом ответила маркиза.
Граф искоса посмотрел на нее:
- Фредерико утверждает, что это не он напал на карету генерал-губернатора, и я ему верю.
В горле у Алессандры пересохло. Ведь ее тоже завораживали сладкие речи Фредерико.
- Как бы то ни было, ему пришлось сбежать в Рим, - продолжал Орричетти. - И там я помог ему устроиться преподавателем в университет - под вымышленным именем, разумеется.
- Все равно непонятно, почему он оказался здесь, в Англии, да еще в делегации итальянских ученых, - медленно произнесла Алессандра.
- Он отказался от радикализма и очень сожалеет о том, что его речи могли вызвать вспышку насилия среди тех, кто стоит за независимую Италию, - ответил Орричетти. - Последние полгода он вел тихую спокойную жизнь, посвятив себя преподаванию. А также писал о политике в Древнем Риме.
Граф замолчал, ожидая, пока лакей подаст маркизе плащ.
Алессандра накинула на голову капюшон, надеясь скрыть написанное на ее лице недоверие. Или Фредерико действительно изменился?
Ох, не стала бы она говорить об этом с уверенностью…
Орричетти подошел к маркизе, демонстративно помогая ей спуститься со ступенек.
- Но несколько месяцев назад Орричетти заявил, что австрийцы напали на его след. Вот он и решил, что разумнее уехать из города, пока охота на него не прекратится. - Граф перевел дыхание. - Так что когда меня в последнее мгновение попросили возглавить делегацию, я решил удовлетворить его просьбу о включении в группу ученых. Хотя бы в память о старых добрых временах. О старых добрых временах!
- Ясно, - бросила Алессандра, пытаясь скрыть смятение.
Граф поднял голову:
- Мне казалось, вы в дружеских отношениях, но, по-моему, ты не рада его появлению.
Слава Богу, что Орричетти не знал об ее отношениях с Фредерико.
- А теперь прошу меня простить, Пьетро. Я действительно очень устала, да и голова у меня раскалывается, поэтому мне очень трудно адекватно реагировать на происходящее, - проговорила Алессандра.
Орричетти сочувственно вздохнул.
- В таком случае не смею тебя задерживать, - промолвил он. - Всего тебе хорошего, дорогая, отдыхай. В ближайшие недели у нас будет много времени на воспоминания.
Не теряя времени, Алессандра забралась в карету.
Ах, если бы у ее лошадей были крылья и они унесли бы ее на луну! Кажется, на земле не осталось ни единого уголка, где она может спрятаться от прошлого.
Откинувшись на подушки, она прижала ладонь ко лбу. Казалось, стук металлических колес по булыжной мостовой эхом отдается в ее голове, где без конца крутился один и тот же вопрос: как она могла вернуться к Фредерико после смерти мужа?
Алессандра глубоко вздохнула. Возможно, часть проблемы лежит в ее семейной истории. У обоих ее родителей был бунтарский характер. Их любовный союз не нравился родным ни с одной стороны, но эти двое смогли отвергнуть все возражения и последовали зову сердца. Все говорили, что Алессандра унаследовала удивительную красоту матери и блестящие интеллектуальные способности отца. К сожалению, ей перешел от них по наследству и строптивый нрав.
Замуж Алессандра вышла за знакомого своего отца, тосканского вельможу. К счастью, на континенте к нему относились с уважением за его умные политические эссе. Стефано был на двадцать лет старше Алессандры и стал для нее добрым и мудрым компаньоном. Это с его благословения она смогла наслаждаться интеллектуальной свободой, неведомой большинству женщин. И после появления на свет Изабеллы жизнь казалась ей… идиллической. Однако все изменилось после внезапной смерти маркиза, вызванной болезнью сердца.
Одинокая, эмоционально ранимая, Алессандра поверила страстным радикальным призывам своих свободолюбивых друзей.
Лишь для того, чтобы сильно обжечься.
Опустив руку, Алессандра невидящим взором смотрела на игру лунного света на отполированных камнях Ройял-Кресент. Нет, она не станет притворяться, будто не понимала, к чему может привести ее собственная глупость.
По ее спине пробежал холодок. Фредерико, протеже ее мужа, был талантливым оратором. Золотой ангел с райским голосом и божественной улыбкой. Она была сражена его убедительными речами, обещавшими свободу и братство для тех, кто найдет в себе отвагу сражаться за свои принципы.
Однако он не сдержал своих обещаний.
Алессандра прикусила губу. Даже сейчас она не могла без стыда вспоминать, с какой легкостью ее удалось обвести вокруг пальца. Поначалу вещи, которые он ей обещал, казались безвредными: несколько небольших дымовых устройств для того, чтобы сделать символическое заявление. Даже когда до нее стали доходить слухи о все нарастающем насилии, которое творили его единомышленники, Алессандра позволяла Фредерико убеждать ее в том, что все это неправда. И лишь когда он попросил сделать ему зажигательное устройство, чтобы подложить его в здание, занятое австрийскими военными, пелена упала с ее глаз и онаотказалась создавать что угодно в этом роде в своей лаборатории.
Он попросил ее еще всего лишь об одной услуге.
Нет! Она не станет ворошить болезненные воспоминания. Она приехала в Англию, чтобы здесь началась новая жизнь для нее и для Изабеллы. Она больше не наивная девушка, она получила урок и теперь знает, что нельзя доверять красивым лицам. И такую ошибку она больше никогда не совершит.
Снова откинувшись в темную глубину кареты, Алессандра в который уже раз пожалела о том, что Марко едет сейчас в Шотландию. Она проигнорировала все его советы о том, как справиться с прошлым. А теперь так нуждалась в его помощи.
- Святая Мадонна! - прошептала Алессандра.
Да, брат - родной для нее человек, но он мужчина. А она больше не хочет слепо доверяться представителям противоположного пола.
Нет, на этот раз она не позволит кому-то принимать за нее решения. Зато, что произошло в прошлом, она должна винить только себя.
Возможно, приезд Фредерико в Бат - простое совпадение. Ну что плохого он может сделать ей в Англии? Разве что напомнить о том, какой глупой она была прежде?
Ответа на этот вопрос Алессандра не знала, но в одном была уверена. Ей следует постоянно быть начеку. Больше чем когда бы то ни было.
Глава 9
- Ну и как вам Бат, герр Лутц? - поинтересовался Джек, тщательно промывая кисти для живописи.
- Цвет зданий весьма интересен, когда светит солнце, - ответил учитель рисования. - А если говорить о знаменитой батской воде, то мне любопытно, нельзя ли использовать ее для рисования - не исключено, что содержащиеся в ней минералы активно подействуют на краски.
- Полагаю, они могут придать им лишь легкий оттенок, - заметил Джек, протягивая ему свой альбом для набросков. - Взгляните сами. Правда, работ здесь совсем немного, я сделал всего лишь несколько зарисовок Батского аббатства и садов Сидни-Гарденз.
- Sehr gut, лорд Джеймс, - проговорил герр Лутц, пролистывая страницы альбома. - Вы стали лучше владеть кистью, однако я по-прежнему считаю, что вам необходимо получиться умению изображать перспективу. - Отложив альбом, он потянулся задругой папкой в кожаном переплете, побольше. - Я принес показать вам несколько образцов. Прошу вас взглянуть на работы, пока я готовлю палитру.
Развязав шнурки, Джек разложил на столе целую серию набросков на тему альпийских сюжетов.
- Да, кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, - промолвил он, быстро оглядев их.
Подняв голову, Джек заметил небольшую бумажную папку, засунутую между листами.
Без сомнения, там хранятся другие рисунки.
Раскрыв папку, Джек увидел лишь несколько рисунков, сделанных углем. Лев явно был нарисован в зверинце Тауэра. В них угадывалась рука ребенка, обладающего силой и смелостью стиля.
- Замечательные работы, - пробормотал он.
- Благодарю вас, - ответил Лутц, не поднимая головы. - Это озеро Зильсерзее, неподалеку от Давоса.
- Нет-нет, я имею в виду льва, - усмехнулся Джек. - С каких пор вы берете в ученики детей? Кажется, вы говорили мне, что у вас не хватает терпения на их капризы, крики и плач.
- Признаюсь вам, я сделал это не без сомнений, но мать оказалась честна и искренна со мной. - Герр Лутц осторожно, по капельке смешал необходимые краски. - Я уже не говорю о том, что она необыкновенно хороша. В общем, я понял, что не в состоянии ей отказать.
- Хорошенькая женщина? - улыбнулся Джек. - Рад узнать, что в жилах у вас течет кровь, а не разведенные краски.
На лице Лутца промелькнула улыбка.
- Даже у сухих пигментов учащается пульс при виде этой женщины. - Опустив кончик соболиной кисти в кувшин с водой, он осторожно выжал его. - Итак, мы готовы, сэр. Будьте любезны встать вот здесь, и я покажу вам несколько приемов, необходимых для изображения перспективы.
Почувствовав, что учитель не горит желанием обсуждать дела личного характера, Джек не стал настаивать. Его отношения со стоическим швейцарцем были сердечными, но слегка натянутыми. И сейчас они впервые за все время обменялись шутками.
- Если вы внимательнее посмотрите на пейзажи Рембрандта, вы увидите, как он создает ощущение глубины с помощью линий и тона. - Лутц взял, широкую кисточку для свежесмешанной краски. - Он использует сильно разведенную охру - вот таким образом…
В течение следующей четверти часа учитель рисования демонстрировал Джеку разные приемы.
- Господи, да если бы я умел изображать хотя бы половину таких вещей, то считал бы себя самым счастливым человеком, - пробормотал Джек. - Как вы этому научились? Или у вас врожденный талант к рисованию?
- Некоторым людям действительно везет: Бог дал им талант, лорд Джеймс, - промолвил швейцарец в ответ. - Но, как и большинство занятий, искусства - это прежде всего обучение и тяжелый труд.
Выпрямившись, Джек вдохнул:
- Видимо, мой последний шанс - взглянуть на искусство более трезвым взглядом, а не расценивать его как нечто, приносящее удовольствие.
- Есть у меня один знакомец, эксцентричный знаток искусства, который живет совсем недалеко отсюда, - сказал герр Лутц. - Он владеет большой коллекцией голландских пейзажных акварелей и работ с изображениями итальянских архитектурных шедевров. Полагаю, вам будет интересно взглянуть на них.
- В самом деле? - воскликнул лорд Джеймс.
- Должен признаться, что именно из-за него я и приехал в Бат, - проговорил Лутц. - Ну и по случаю меня попросили выступить в роли консультанта, который выскажет свое мнение о перспективности тех или иных приобретений. В дополнение к картинам мой знакомый может похвалиться настоящими сокровищами - редкими книгами и гравюрами, привезенными со всего света. Так что если завтра вы сможете оторваться от ваших раскопок, я постараюсь сделать так, чтобы вы сопровождали меня в гости к этому человеку.
- Мне бы очень этого хотелось. - Джек бережно собрал наброски учителя с новыми приемами, чтобы попрактиковаться с ними дома. - Думаю, я смогу без труда отпроситься на некоторое время.
- Что ж, тогда я все устрою, - кивнул герр Лутц. Он начал собирать свои вещи. - Следующие несколько дней я проведу в поместье графа. А вы пока совершенствуйте свое искусство, сэр. Работайте над акварелями до нашей следующей встречи. И используйте единственную краску - сепию.
- Именно так я и сделаю, - пообещал Джек.
- Вот и хорошо. - Лутц завернул кисти. - Всего вам доброго, лорд Джеймс.
- Всего доброго, - произнес Джек, немного огорченный тем, что урок прошел так быстро.
Поскольку руководители комитета все еще занимались предварительным изучением места раскопок, работы начнутся только через несколько дней. А поскольку жизнь в Лондоне суетлива, временное затишье в Бате тревожило Джека.
Напряженное ожидание, беспокойство, как накануне сражения. Джек полон решимости доказать окружающим, что и он чего-то стоит, что его пригласили не зря. Нет, здесь ему не грозит встреча с врагом. Только с темпераментной женщиной-ученым, которая уверена, что он не заслуживает столь высокого звания в экспедиции, которое он получил.
Выглянув в окно, Джек увидел, что дождь прекратился и окружающие дома буквально купаются в нежном золотистом свете. Взяв ящик для рисовальных принадлежностей и альбом для набросков, Джек решил прогуляться до аббатства и час-другой порисовать его фасады. Резной камень с его бледными красками и изысканным рисунком - наиболее подходящий материал для изображения монохромной техники.
Усевшись возле низкой стены, Джек погрузился в работу. Закончив несколько набросков с разными видами, он откинулся назад и стал их рассматривать. Неплохо! Мазки кистью стали более уверенными и легкими.
Удовлетворенный этим, Джек расправил затекшие плечи и собрал все принадлежности в ящик. Он уже собрался было повернуться к воротам, но тут увидел ребенка с ящичком акварельных красок. Полускрытое личико девочки сморщилось от напряжения.
Джек невольно бросил взгляд на рисунок, над которым работал ребенок.
И тут девочка подняла на него глаза.
Сатанинское отродье!
Видимо, она тоже была не в восторге от встречи с ним.
- Я еще не закончила работу, - заявила девочка, - и вы не должны подсматривать.
Но Джек уже успел взглянуть на рисунок.
- Почему бы и нет? - спросил он. - Мне кажется, твой рисунок очень хорош.
Она округлила глаза.
- Правда? - спросила девочка.
- Да, честное слово. - Джек наклонил голову вбок, чтобы получше рассмотреть рисунок. - Горгулий рисовать не так просто, но тебе удалось отлично передать их выражение. - Фантастические существа явно поразили воображение девчушки. Джек не сдержал улыбки. - Должен признаться, ты сегодня достигла больших успехов, чем я.
Она уставилась на Джека:
- Но вы же не художник!
- Нет, я всего лишь ученик - как и вы, мисс Изабелла, - ответил Джек.
Девочка захихикала.
Джек знал, что играет с огнем.
- Что здесь такого смешного? - пожал он плечами.