Популярная нью-йоркская фотомодель - красавица Дон Гастингс, считавшая себя самой счастливой на свете, совершает роковую ошибку: испытывая нежную привязанность к Скотту Ларкину, которого любит с детства, выходит замуж за… Брента Грэма, а парни - давние закадычные друзья - становятся непримиримыми соперниками, поскольку оба сходят с ума по ней с тех самых пор, как помнят себя. Только оказавшись меж двух огней, Дон наконец осознала опрометчивость шага, сделанного в порыве отчаяния, но исправить что-либо уже поздно, и она старается найти забвение в круговерти шоу-бизнеса. Брента после свадьбы волнуют исключительно личные проблемы, он пытается восстановить утраченные позиции в непростом мире профессиональных автогонщиков, безжалостно перемалывающем судьбы людей, одержимых страстью к машинам, скорости, славе; и вскоре их брак превращается в фарс… Но тут в жизнь Дон снова входит Скотти, преследуя ее от Парижа до Сан-Франциско. А ей кажется, что она уже не вправе принять его всепрощающую любовь. Троим не выплыть в утлой лодке любви - кто-то лишний…
Джоанна Брендон
Мир в его руках
Пролог
Было первое августа. Именно в этот день Дон Гастингс поняла, что в ее жизни появилась проблема. "Даже две", - подумала она, переводя взгляд с бледного лица Брента Грэма на загорелое до черноты - Скотта Ларкина.
В то лето ее отец только-только перевел свое дело - что-то там связанное с электричеством - в Калифорнию. И так получилось, что эти двое парней сразу же составили ей здесь компанию. Их трио было почти неразлучным - к немалому беспокойству ее родителей. Рини и Эд Гастингсы хотели бы видеть вокруг дочери побольше друзей и подруг, а еще лучше - одних подруг. Они прямо-таки тряслись над своими девочками. У Алексис - младшей сестры Дон - друзей было предостаточно, а Дон водилась только с Брентом и Скоттом. Но что в этом плохого?
"А ведь это они из-за тебя психуют!" - подумала Дон, остановив взгляд своих серых глаз на симпатичном лице Скотта. И вздохнула. Ну почему так? Брент прямо из кожи вон лезет, чтобы очаровать всех, с кем имеет дело, а Скотту вроде бы совсем наплевать, нравится он или нет, даже задирается, как, например, с ее родителями. Может, почувствовал, что они с самого начала почему-то его не приняли? "Ну и пусть!" - подумала она, и глаза ее потеплели. Главное, он нравится ей.
Поймав ее взгляд, Скотт улыбнулся. А она окончательно поняла, из-за чего беспокоится. Вообще-то ей нравятся оба. Правда, когда на нее смотрит Скотт, вот так, как сейчас, то у нее мурашки бегут по телу. С Брентом такого нет, с ним проще.
Какие они все-таки шикарные ребята! Высокие, широкоплечие… Ну Брент, может, чуть потоньше. Он блондин, голубоглазый, а Скотт - смуглый, черноволосый. Вот, пожалуй, только стрижка у него немного длинновата… И глаза зеленые-зеленые, она таких никогда не видела. Но отличаются друг от друга не только внешностью, чем-то еще, однако чем именно - этого Дон никак не могла уловить.
- Ну, мне пора, - Брент поднялся на ноги. - Идем? - бросил он Скотту.
- Я - нет, - Скотт широко улыбнулся. - Сейчас поставлю вторую кассету. Может, Дон все-таки начнет как-то реагировать… На фильм, я имею в виду…
Дон замахнулась на него, но он увернулся.
- Ну, что смотреть-то? Одна стрельба да кровь. Не были бы такие вредины, принесли бы хоть раз какую-нибудь комедию или про любовь! А то все только на свой дурацкий вкус.
- А ты, если бы не была такая жадина, сходила бы сама в прокат, заодно и наши вкусы поразвивала бы, - поддел ее Скотт.
Дон сделала вид, что не слышит.
- Брент, ну пожалуйста, побудь еще немного! - почти взмолилась она.
Ее родители терпели Скотта из-за хороших отношений с Ларкиными: его отец работал в фирме Гастингса. Они не были против того, чтобы Скотт бывал у них дома, но только, если он приходил и уходил вместе с Брентом. Если бы, вернувшись домой, мать застала дочь наедине со Скоттом, у нее, наверное, случился бы сердечный приступ.
- Не могу и не проси, - вяло отмахнулся Брент. - Мне пора на тренировку.
В школе ему, как и Скотту, оставалось учиться год. Стипендия колледжа была у него почти в кармане. Он считался лучшим спортсменом в классе, но был далек от того, чтобы почивать на лаврах, - боялся потерять форму. Скотт на время каникул устроился работать, но всегда был готов и опоздать, и прогулять, лишь бы подольше побыть с Дон. Естественно, это не улучшало его образа в глазах ее родителей: они считали его лентяем, который только и делает, что ищет всякие уловки, чтобы посачковать.
- Ну хоть разочек можешь пропустить?! - принялась уговаривать Брента Дон. - Скажешь тренеру, что заболел…
Она бросила быстрый взгляд на Скотта. Тот в свою очередь насупился - ясно из-за того, что она так старалась удержать Брента.
- Не могу, Дон! - Сердито глянув на Скотта, он вышел.
Дон вдруг почему-то стало очень страшно, даже в ушах зазвенело. Она поспешно отодвинулась в другой угол дивана и положила между собой и Скоттом несколько подушек.
- Зачем? - подозрительно осведомился Скотт, меняя кассету.
- Мне так нравится…
- И мне тоже, - неожиданно заявил Скотт, бросил одну из подушек ей на колени, положил на нее голову и растянулся во всю длину дивана. Кровь бросилась Дон в голову, а он еще и поднял глаза, интересуясь ее реакцией.
- Удобно? - вызывающе спросила она.
- Очень! - ответил он ей в тон и засмеялся.
Следующие несколько минут были для Дон настоящей мукой: она изо всех сил старалась сосредоточиться на фильме, но ощущала только его голову у себя на коленях…
- Ой, глупость какая! - фыркнула Дон, вникнув наконец в сюжет. - Да этому коротышке с такой женщиной ничего не светит!
- Не скажи. - Скотт слегка поерзал, она сама не заметила, как ее ладони очутились в его руках. - Вот сейчас он ее застанет врасплох - и порядок. Главное - женщину застать врасплох…
Он с комичной серьезностью сдвинул брови, но Дон, вместо того чтобы засмеяться, вдруг испугалась.
- Пусти меня! - Она попыталась высвободить ладони. Но не тут-то было: по улыбающейся физиономии Скотти нельзя было даже сказать, что ему стоило особых усилий ее удерживать. Не раздумывая, она откинулась назад, повернулась и, взяв его в крепкий замок своих стройных ножек, попыталась сбросить на пол. Плавание, велосипед, аэробика хорошо укрепили ее мускулатуру - у нее были основания рассчитывать на успех. Однако на полу они оказались вместе, при этом ее рук он так и не отпустил. На экране какой-то тип с голым черепом и киркой в руках продолжал наводить ужас на курортников, но Скотту и Дон было не до него: смеясь, они перекатывались друг через друга, пока наконец Скотт не пригвоздил Дон к полу, прижав ее руки над головой.
- Хватит, сдаюсь! Раздавишь, тяжеленный такой! Задохнусь сейчас под тобой! - взмолилась Дон.
- Правда? Что-то не верится! А ну-ка, попроси как следует! - Скотт явно наслаждался своей победой.
- Ну пожалуйста…
Она не договорила, пораженная странным блеском его глаз. Он прикоснулся губами к ее губам, и тут же будто тысячи мурашек побежали по телу Дон. Скотт прижал ее к себе крепче, поцелуй его стал более страстным, и Дон вдруг почувствовала, как ей в бедро уткнулось что-то твердое. Ей почему-то стало очень неловко, она замерла.
- Прости! - пробормотал Скотт и уже хотел помочь ей подняться.
Но вдруг распахнулась дверь, и два голоса в унисон произнесли:
- И чем это вы тут занимаетесь?
Молодые люди, как ошпаренные, отпрянули друг от друга. В дверях стояли обе мамы. Впрочем, ни Дон, ни Скотт не могли понять, почему они так сердиты - что уж такого страшного они увидели?
- Отвечай же, Скотт! - потребовала Полли Ларкин, красная от гнева.
- Дон, как ты могла! - Рини Гастингс качала головой, словно не веря своим глазам.
- О чем ты, мама? - спокойно спросила Дон. И тут вдруг до нее наконец дошло, что матери имели в виду. Она побледнела, всхлипнула и повернулась к Скотту в поисках защиты.
- Мы не делали ничего плохого, - тихим голосом произнес он. При этом его глаза беззвучно молили: поверьте нам! - Мы просто баловались…
- Ах вот как это теперь называется! - с сарказмом в голосе сказала его мать. - Мало мы с тобой намучились! Теперь еще и это!
Дон была так растеряна, так удивлена, что о ней могли подумать такое, что даже не позаботилась о том, как она выглядит. Между тем во время их борьбы на ковре ее блузка расстегнулась, обнажив грудь гораздо больше, чем это могло позволить даже очень смелое декольте.
- О чем вы? - повторила она вопрос, обращаясь к матери Скотта, лицо которой приняло свекольный оттенок. - Если вы думаете, что мы занимались сексом, то вы ошибаетесь, - добавила она с вызовом, глядя прямо в глаза разъяренной женщине. Затем, повернувшись к своей матери, умоляющим голосом произнесла: - Пожалуйста, поверь нам, мама. Мы ничего плохого не делали. Ты же меня знаешь…
- А как ты объяснишь вот это? - Рини схватила дочь за отвороты блузки, пытаясь запахнуть ее. - Нет… Не может быть… Моя дочь… Кошмар какой-то! - Она зажмурилась от ужаса, при этом думая, что, конечно, Дон уже не маленькая, и физически она рано развилась…
- Да мы просто… - Голос Дон сорвался, слезы хлынули из ее глаз. Нет, матерей абсолютно бесполезно переубеждать! Даже слово "баловались" они поняли по-своему. Теперь, наверное, рады, что "вовремя успели", а может, думают, что "опоздали". Ну и пусть!..
- От своего сыночка я такого могла ожидать, - тоном проповедницы заявила Полли Ларкин, - но ты, Дон! Я думала, ты лучше воспитана!
Одним прыжком Скотт оказался около Дон, огородив ее своими мускулистыми руками.
- Знаешь, мам, - сказал он с хорошей мужской твердостью в голосе, - обо мне можешь говорить что угодно, а Дон оставь в покое. Мне наплевать, веришь ты мне или нет, а вообще-то, каждый воспринимает все в меру своей испорченности!
Рини Гастингс ахнула от возмущения и, глядя на дочь испепеляющим взглядом, подвела итог:
- Дон, немедленно ступай в свою комнату! Мы с тобой поговорим позже.
"Мы" - это означало, что она все расскажет отцу. Рыдая, Дон отвела руки Скотта и опрометью бросилась прочь.
Вечером, когда родители думали, что она уже спит, Дон прокралась вниз, чтобы подслушать, о чем идет разговор между ними и пришедшими к ним супругами Ларкиными. Конечно, она знала, что подслушивать нехорошо, но ведь надо же было проведать, что они замышляют. Речь-то идет о ее судьбе!
Господи! Она не знала, кого ненавидеть больше - своих родителей или родителей Скотта. Оказывается, они уже все решили, даже не потрудившись выслушать детей, разобраться. Дон поняла, что Скотта куда-то отправляют. Он будет заканчивать школу в другом месте, а ее предки рассыпались в комплиментах Ларкиным - какие они умные, что так здорово все придумали!
Но ведь это же несправедливо! Они со Скоттом ничего плохого не сделали. Пока Дон неслась к себе в спальню, она решила, что никогда, ни за что не простит ни своих родителей, ни родителей Скотта. Пальцы ее дрожали, она даже не сразу сумела набрать номер Скотта. Алексис, подняв голову с подушки, пыталась что-то спросить, но Дон только сердито трясла копной своих темных волос.
- Алло? - загробным голосом ответил Скотт.
- Ох, Скотти, как все ужасно! - захлебываясь слезами, произнесла Дон и быстро пересказала ему все, что ей удалось подслушать.
- Они уж давно этим грозятся, - пробормотал он, стараясь изо всех сил говорить бодро и беззаботно, впрочем, без особого успеха. - То отсылают к дядьке в Аризону, то в военное училище…
"Может быть, и на этот раз обойдется? - с надеждой подумала Дон. - Да нет, вряд ли".
- Скотти? Если… если они тебя ушлют, ты меня не забудешь, напишешь мне? - В горле у Дон застрял комок. Боже, как тяжело представить, что они больше не будут видеться каждый день!
- А чем тебе твои грозятся? - В его голосе ей послышалась ярость.
- Еще не успели. Но моя мамочка-гадюка уж наверняка что-нибудь придумает! - Дон сама поразилась, с какой злобой она это сказала - и о ком!
- Ну, наверное, на недельку запретит из дому выходить…
"А вот меня отправляют черт знает куда, - подумал Скотт про себя. - Бренту теперь зеленый свет, и уж он-то своего не упустит, дружок называется. Да и она тоже…" Скотт грубо выругался прямо в трубку.
Дон ошарашенно замолчала. С чего это он на нее разозлился? Она тут при чем? Потом она заговорила, запинаясь, как-то несвязно:
- Я не виновата, Скотти, что у тебя такие родители. Своим я за ужином пыталась все объяснить, но - бесполезно…
- Да чего там! - грубо прервал он ее. - У тебя всегда Брент наготове!
- Но я же тебя лю… - Но тут послышались короткие гудки, и она замолчала на полуслове.
Механически положив трубку, Дон рухнула на постель. Рыдания сотрясали ее тело.
- Не плачь, Дон! - Алексис присела рядом, обняла ее за плечи. - Это он так. Скотт тебя обожает. Просто он не в себе, вот и бросается как бешеный! - И сама тоже заплакала.
- Неправильно это все, несправедливо! - пробормотала Дон, высвобождаясь из объятий сестры, вытирая слезы…
Следующие три года Дон частенько приходилось повторять эти слова. И когда родители Скотта отказались дать ей его адрес. И когда она все-таки раздобыла этот адрес через Брента - на что только ради этого не пришлось пойти! - а он не ответил. Ни разу! Письма, подарки ко дню рождения и Рождеству, наконец, приглашение на праздник конфирмации - все вернулось обратно в нераспечатанном виде.
Она не знала, почему он так поступал, хотя все объяснялось просто: Брент подробно описывал Скотту, каких огромных успехов он добился по овладению сердцем и телом Дон, а Скотт чувствовал, что если он прочтет что-нибудь подобное, написанное ее рукой, то не вынесет этого, не переживет. Ему было очень больно, и возвращение корреспонденции отправителю казалось лучшим выходом.
1
"Если он дотронется до меня еще раз, я сойду с ума…" Борясь с желанием, которое, казалось, сжигало ее, Дон почти беззвучно пробормотала что-то нечленораздельное и поспешила отойти подальше от Скотта. Быстрее, быстрее, вон туда, к бару. Выпить… Что с ней такое сегодня? За те семь лет, что она в браке с Брентом, Скотт Ларкин появлялся у них несколько раз. Все было спокойно, он вызывал у нее самые теплые чувства, но, чтобы она так хотела его, о, нет, - этого до сегодняшнего вечера не было!
Господи, как же она возбудилась! Дрожь не проходит никак. Вот ужас-то! Выходит, все то, что она когда-то чувствовала к нему, просто на время, где-то там, в глубине ее существа, заснуло? И каждый раз, когда она его видела, это усиливалось, накапливалось, ждало своего времени?
Все смешалось: стыд, отвращение и глубокая жалось к самой себе. Стыд - потому что она, пусть мысленно, изменяла мужу. Отвращение - потому что ведет себя как взбесившаяся самка: мужчина лишь дотронулся до нее, наверняка ни о чем таком и не помышляя, а она… готова! И все-таки сильнее всего ей было жалко себя. Бренту никогда не удавалось возбудить ее так, как это походя сделал Скотт. И с этим ничего не поделаешь… "Ну и сокровище ты, девочка!" - удивляясь себе, подумала Дон, когда добралась наконец до стойки.
- На сей раз двойной, Тони! - Она протянула бокал бармену, изобразив на лице беззаботную улыбку.
Тони широко улыбнулся в ответ и заговорщически подмигнул:
- Давно пора! - Он один знал, что очаровательная хозяйка дома до сих пор пила только чистую воду.
- Спасибо, Тони! - Поднеся бокал к губам, Дон не торопясь оглядела толпившихся гостей. Кто они такие? С какой стати Брент пригласил их в день ее приезда? В этом их парижском доме они почти никогда не бывали вдвоем, всегда тут проходной двор, вечно какие-то незнакомые люди. И хоть бы когда-нибудь Брент сказал о гостях заранее! А главное, почему-то именно она должна их всех развлекать, он же обычно уматывает со своими дружками-гонщиками, и хорошо, если заявится к концу вечера. Вот и сегодня Брент неизвестно где, а она тут… Слезинка медленно выкатилась из уголка глаза, поползла по щеке. Надо срочно выйти хотя бы на минутку, а то она сейчас прямо здесь разревется, и все подумают, что у Брента жена - психопатка. У входной двери стоит Скотт, значит, туда ей нельзя, остается балкон. В отчаянии Дон двинулась через толпу, увертываясь от танцующих парочек, старательно обходя шумные компании любителей анекдотов и сплетен. Голову на всякий случай опустила - не видеть бы никогда эти рожи.
Фу, наконец-то можно вдохнуть свежего воздуха, хорошо, что с реки ветерок! Ей вроде стало получше. Дон подошла к балюстраде, поставила бокал. Весна в Париже - совсем неплохо…
- Ищешь уединения? Старый знакомый не помешает?
Дон чуть не подпрыгнула. Господи, ну что ему надо? Неужели не понимает? Она изобразила приветливую улыбку. Какой же он красивый, мужественный!
- Там так шумно и душно, - произнесла Дон и постаралась непринужденно откинуться на балюстраду. - И ночь такая, что грешно оставаться в доме. - Она сказала это ровным, мягким тоном - только бы он не догадался, что у нее на душе.
- Пожалуй… - Скотт, не отрываясь, смотрел на ее лицо.
Дон поежилась под этим взглядом и почти физически ощутила его мягкое прикосновение: вот он обласкал ее крутые скулы, задержался в углублениях щек, прошелся по носу, потом прямо-таки впился в губы… Хватит, хватит же, надо что-то говорить, отвлечь его!
- Правда чудесно - опять в Париже?
Чтобы как-то подкрепить шаткое равновесие, которое ей вроде бы удалось обрести, Дон приложилась к бокалу, сделала глоток, но слишком большой - подавилась, закашлялась.
- Что с тобой? - В голосе Скотта звучала неподдельная тревога. Он подошел ближе, но Дон отмахнулась.
- Ничего, все в порядке, - прохрипела она и отошла подальше от него, туда, где стоял стол. Пусть думает, что она просто ищет куда бы поставить бокал. Откинула прядь с лица, заправила ее за ухо.
Скотту хотелось спросить, почему она сегодня такая нервная. Всегда холодно-собранная, даже в стрессовых ситуациях, в этот вечер Дон была просто неузнаваема. Однако вместо этого он просто показал на бокал:
- Выпьешь еще?
- Нет, спасибо, с меня хватит.
"Во всех смыслах", - подумала Дон про себя. Ее взгляд непроизвольно остановился на обручальном кольце - шикарном, с алмазиками и изумрудом. К глазам снова подступили слезы. Все это не осталось незамеченным Скоттом. "Крутит это свое кольцо, - думал он, - будто хочет его сорвать и выбросить. Конечно, Дон уже давно поняла, что ее брак с Брентом совсем не то, о чем она мечтала. Но, разумеется, винит во всем вовсе не мужа, а только себя. Так уж она устроена. И это ее доконает".
Ему нестерпимо захотелось обнять ее, прижать к себе, защитить от всех, от собственных страхов в особенности, и держать так, пока печаль не уйдет из этих прекрасных глаз. Но Скотт отвернулся, вцепился своими большими, сильными руками в балюстраду и окаменел, глядя невидящими глазами на все еще шумную улицу внизу.