Сердце Ариэллы неистово колотилось в груди, и она хватала ртом воздух. Кузина подвела ее к ограждению фонтана, и девушка с благодарностью на него опустилась. Она все еще не могла прийти в себя.
– Что он здесь делает?
Марджери присела рядом, обняв Ариэллу за плечи.
– Представления не имею! Но намерена вынудить его уйти, – яростно произнесла она.
Ариэлла чувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется на части. Она снова прижала руку к груди.
– Я пыталась забыть о случившемся. Я пыталась забыть его! Я намеревалась вести себя благоразумно. Я читала о монголах! – вскричала она.
– Знаю, – успокаивающе прошептала Марджери.
Чего ее кузина не могла знать, так это того, что строчки расплывались у Ариэллы перед глазами и она видела лишь склоняющееся над ней лицо Эмилиана, охваченное страстью. Или же она воображала его сидящим на стуле и пристально взирающим на нее, когда он уже утратил к ней всякий интерес. Марджери даже представить не могла, насколько отчетливыми были эти воспоминания: Ариэлла как наяву ощущала прикосновение его рук и слышала его мягкий голос, поощряющий ее, – или холодный, оскорбляющий ее. Девушке никак не удавалось прогнать эти воспоминания. Что еще хуже, отголоски разделенной ими страсти продолжали преследовать ее даже сейчас, когда она хотела лишь обрести душевный покой, а то, как жестоко он бросил ее, не переставало причинять ей боль.
Она могла сколько угодно раз напоминать себе, что они оба в равной степени виноваты и что она вела себя как дурочка, но ей никак не удавалось убежать от воспоминаний. Ариэлла делала вид, что сердце ее не разбито, но притворство давалось ей очень плохо.
Внезапно дверь, через которую они вошли, открылась, и во внутреннем дворике появился Эмилиан. Он направился к ним, и Ариэлла тут же напряглась всем телом.
Марджери вскочила на ноги:
– Прочь отсюда!
Ариэлла тоже поднялась, изо всех сил стараясь дышать размеренно. Голова ее кружилась. Чего он хочет? И зачем вообще пришел сюда? Она влюбилась в Эмилиана, но он не испытывал к ней ответного чувства. Возможно, Ариэлла до сих пор любит его, как бы глупо это ни было. Сердце ее забилось в несколько раз быстрее обычного. Он приближался, и она не могла заставить себя отвести взгляда от его прекрасного, залитого лунным светом лица.
– Я бы хотел поговорить с мисс де Уоренн, – спокойно произнес он.
Марджери шагнула вперед:
– Вот уж нет!
Эмилиан не обратил на нее ни малейшего внимания.
Он пристально смотрел на Ариэллу, ожидая ее ответа. Выражение лица его было угрюмым.
Неужели он намеревался провернуть лезвие ножа своего безразличия в ее и без того кровоточащей сердечной ране? Ариэлла задрожала всем телом.
– Оставь нас, – хрипло сказала она кузине.
Марджери вихрем повернулась к ней.
– Ариэлла, – запротестовала она.
– Нет-нет, оставь нас, – повторила девушка, ощущая необъяснимый приступ гнева, всепоглощающий и пугающий. За пять дней, прошедших с той ночи, что они провели вместе, она никогда не выходила из себя, ни единого раза. Напротив, она прилагала неимоверные усилия, чтобы справиться с собственными душевными терзаниями и забыть все, что с нею случилось. Но Эмилиан явно не относился к тому типу мужчин, которого женщина может с легкостью забыть.
Марджери медленно повернулась к Эмилиану.
– Не смейте снова причинить ей боль, – с угрозой в голосе произнесла она, – или я очень рассержусь.
Он наконец удостоил кузину Ариэллы взглядом.
– Я лишь хочу сказать ей несколько слов. Вашей подопечной ничто не грозит.
Тон его был ироничным, и говорил он, как показалось Ариэлле, скорее самому себе, а не Марджери, что было очень странно.
Марджери прошла мимо Эмилиана и скрылась в доме.
Ни секунды не раздумывая, Ариэлла подскочила к Эмилиану и со всего маху залепила ему пощечину. Эмилиан даже не поморщился, а вот у девушки на глаза навернулись слезы, так как она не рассчитала силы удара и ушибла себе руку. Она прижала ее к груди, баюкая.
– Черт побери, ты же могла сломать себе запястье! – Он взял ее руку в свои и крепко сжал.
Она посмотрела ему в глаза, понимая, что дрожит всем телом. Запястье пронзила резкая ноющая боль.
– Пусти меня! Не смей ко мне прикасаться! Я не могу этого вынести! – прошипела Ариэлла. Она покривила душой: в действительности его прикосновение, хоть и шокировало ее, оказывало успокаивающее воздействие.
Они стояли так близко друг к другу, что ее юбки касались носков его ботинок. Ариэлла отчетливо видела лицо Эмилиана и странные тени в его глазах. Он отпустил ее руку и сделал шаг назад.
Ее слова причинили ему боль. Ариэлла не являлась мстительной и почти раскаялась в том, что сказала.
– Нужно приложить лед на запястье, а потом туго забинтовать его, – твердо сказал он. – Позволь помочь тебе… Ариэлла.
Девушка изумленно воззрилась на его лицо, осознав, что он только что назвал ее по имени. До этого он называл ее так всего один раз, в тот самый момент, когда впервые вошел в ее лоно. Она медленно посмотрела в его серые глаза, но не заметила ни намека на что-то непристойное.
– Ты и без того мне уже достаточно помог, – сдавленным голосом ответила она. Эмилиан причинил ей боль, воспользовался ею. Она была зла на него, но в то же время каждой клеточкой тела ощущала его присутствие рядом. "Не следует нам продолжать этот разговор", – подумала она.
– Возможно, у тебя растяжение запястья, – с жаром сказал он.
– Я не хочу обсуждать мое запястье.
Глаза его ярко поблескивали, но невозможно было понять, о чем он думает.
– Я не виню тебя за то, что ты ненавидишь меня.
Ариэлла воззрилась на него. Она не испытывала к нему ненависти, но признаваться в этом не собиралась.
– Мне очень жаль, – хрипло произнес Эмилиан.
Девушка почувствовала себя так, будто вселенная перестала вращаться.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что мне очень жаль. Я пришел извиниться перед тобой за то, что произошло. Сердце мое полно печали.
Его слова привели Ариэллу в изумление.
Эмилиан явно чувствовал себя неуютно. Он ослабил и без того уже нетугой узел галстука.
Девушка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Ничего не понимаю, – произнесла она. – Что заставило тебя изменить точку зрения?
– В мои намерения не входило причинить тебе боль.
Ариэлла подумала о том, как искусно он занимался с ней любовью и как охотно она отвечала ему, а также о том, как, проснувшись утром, она испытала на себе холодный душ его презрения.
– Конечно же нет. Ты всего лишь хотел провести приятный вечер. Ты хотел, чтобы мы насладились друг другом физически, – а потом быстро забыл мое имя.
Выражение его лица стало напряженным.
– Да, именно таков был мой план.
Ариэлла понимала, что ей следует уйти прочь. Услышав признание Эмилиана, она снова ощутила боль, хотя он не сказал ей ничего нового. Но ноги ее словно приросли к полу.
– Я поняла, что вела себя очень глупо. Более опытная женщина, обладающая иным, нежели у меня, складом характера, просто получила бы удовольствие от этой связи, но сердце ее осталось бы невредимым.
Грудь Эмилиана вздымалась и опускалась.
– Да, ты права. Но мне известна твоя натура. Мне следовало бы отказаться от твоего предложения, но я вместо этого соблазнил тебя. Я понимаю, что ты, вероятно, откажешься принять мои извинения, но все же намерен принести их.
Ариэлла внезапно ощутила желание простить его.
– Неужели на следующее утро ты не мог вести себя со мной хоть чуточку добрее?
Глаза его засверкали.
– Нет. Это было невозможно.
Она пожала плечами:
– Значит, я тебя переоценила. Ты жесток и безжалостен.
Эмилиан ничего не ответил, и Ариэлла продолжила развивать свою мысль:
– Тем не менее ты облачился в одежду англичанина и вошел в дом англичанина только для того, чтобы принести мне свои извинения. – Она не могла понять его. Попытки Эмилиана извиниться шли вразрез с его поведением тем утром.
– Никогда прежде я не соблазнял невинную незамужнюю девушку, – медленно произнес он, – и не считал себя жестоким, хотя, несомненно, именно таким и являюсь. Тем не менее я явился на этот бал сегодня, чтобы убедиться, что ты оправилась от оскорбления, которое я тебе нанес, и чтобы извиниться перед тобой и выразить свои сожаления, даже понимая, что ты их отвергнешь.
Девушка скрестила руки на груди.
– Это говорит о том, что в тебе еще осталось что-то человечное.
– Думай что хочешь, – раздраженно произнес Эмилиан. – Я не за тем пришел, чтобы обсуждать особенности своего характера. Как я понял, ты всегда видишь в людях лишь самые лучшие качества, не замечая худших. – Он пожал плечами. – Ты совершаешь ошибку.
Обхватив себя руками за плечи, Ариэлла воззрилась в его глаза, но прочла в них лишь сожаление и боль.
– Я не ожидаю, что ты примешь мои извинения. – Он поклонился и развернулся, намереваясь уйти.
Ариэлла схватила его за локоть, удерживая, чем удивила и его, и себя.
Эмилиан посмотрел на нее:
– Что ты делаешь?
Мгновение она недоверчиво взирала на свою крошечную бледную ладонь, лежащую на его большой руке, затем отдернула ее и резко вздохнула. Она и сама не понимала, что делает!
– Все мы совершаем ошибки, – начала она.
Как она могла не принять его сожалений? Ведь она сама практически упала в его объятия, невзирая на его предупреждения. Она хотела оказаться в его постели.
– Благодарю за извинения. Они приняты.
Глаза Эмилиана широко распахнулись от удивления.
Ариэлла дышала с трудом.
– Я не из тех, кто привык затаивать обиду.
Эмилиан ушам своим не верил.
– Мы говорим не о карточной игре и не о торговой сделке! Я лишил тебя девственности.
– Я много думала о нас в последнее время, – тут же отозвалась девушка. – Именно я лелеяла романтические мечты, невзирая на твои предупреждения о том, что мне нужно держаться от тебя подальше. Я не хотела понимать истинный смысл твоих слов. – Она почувствовала, что краснеет. – Я не могла не прийти к тебе.
Взгляды их встретились, и Ариэлле стало интересно, понял ли он, что она имеет в виду. Ничто не могло удержать ее в ту ночь от того, чтобы не прийти к нему – и оказаться в его объятиях.
– Виноват лишь я один, – твердо ответил Эмилиан. – Я знаю, как вызвать у женщины чувственное влечение, Ариэлла, я далеко не новичок в этом.
– Я понимаю, что ты соблазнил много женщин, но не хочу слышать об этом.
Некоторое время он не отводил взгляда от ее лица.
– С моей стороны было нечестно играть чувствами невинной романтичной девушки.
– Именно так, но ты все равно прощен, – сдавленным голосом отозвалась она.
Глаза Эмилиана вспыхнули огнем. Поколебавшись мгновение, он произнес:
– Честно говоря, твои великодушие и доброта ничуть меня не удивляют. Твою голову хоть иногда посещают низкие мысли?
Ариэлла удивилась, что они в самом деле беседуют без враждебности и затаенной злобы.
– Я по натуре не мелочная и не подлая.
Девушка осознала, что сердце ее неистово колотится в груди. Куда может завести их этот диалог? Как бы то ни было, Эмилиан осмелился прийти на бал к Симмонсам для того лишь, чтобы извиниться перед ней. Она хотела улыбнуться, но улыбка не шла, потому что сердце ее было слишком напугано, чтобы позволить ей даже столь незначительное проявление поощрения. Ставки были сделаны, и Ариэлла понимала, что они очень высоки.
Внезапно Эмилиан произнес очень мягко:
– Я наблюдал за тем, как ты танцевала с братом, и был рад видеть твою улыбку. – Тут он пожал плечами. – Совершенно очевидно, что ты не была влюблена в меня. Придя ко мне, ты повиновалась голосу страсти, а не зову сердца, – добавил он безразличным тоном.
Ариэлла затрепетала. Он глубоко заблуждается, но у нее не было ни малейшего намерения разубеждать его. Ею владел водоворот эмоций, она была смущена и уязвлена.
Почему Эмилиану было небезразлично, хорошо ли она проводила время на балу?
Почему он хотел, чтобы она была счастлива?
Внезапно Ариэлла вспомнила, как заботливо он подводил ее к пику наслаждения, снова и снова, действуя осторожно и терпеливо. Отвернувшись, она обхватила себя руками. Это совсем другое, сказала она себе. Но так ли это в действительности?
Она ощутила, как по телу ее разлилось тепло. Сейчас, когда она еще не научилась понимать Эмилиана, подобные воспоминания были ей ни к чему.
Спиной она почувствовала его пристальный взгляд. Ситуация изменилась, гнев ее испарился, оставив лишь притяжение, сильное, жаркое, осязаемое. Казалось, самый воздух между ними пылает пламенем.
Ариэлла воззрилась на него:
– Алекси превосходный танцор. Мне всегда нравилось танцевать с ним, потому что ему безразлично, наступлю я ему на ногу или нет.
Эмилиан улыбнулся, заставив сердце Ариэллы сначала замереть, а потом неистово забиться вновь.
Внезапно улыбка его растаяла. Все то время, что они говорили, Эмилиан не отрываясь смотрел ей в глаза, словно желая разгадать ее сокровенные мысли и чувства. Теперь же его взгляд медленно сместился на губы девушки.
Сердце ее принялось исполнять замедленный опасный танец. Глаза Эмилиана вспыхнули ярко-серебристым пламенем, и Ариэлла снова подпала под его магические чары, носившие очень чувственный характер.
Что же ей делать?
Тихий голос разума подсказывал ей, что нужно бежать.
Сердце же замерло в груди, выжидая, что будет дальше. Если они станут продолжать этот разговор, воздух между ними воспламенится.
Ариэлла понимала, что не сможет снова перенести пренебрежительное к себе отношение Эмилиана. Ей следует игнорировать исходящие от его тела импульсы, какими бы призывными они ни были.
Вспоминая жаркие прикосновения его губ к своей шее и то, как глубоко его плоть проникала в ее лоно, Ариэлла сказала:
– Ты очень рисковал, явившись сюда.
Поколебавшись немного, Эмилиан ответил чуть слышно:
– Хотя меня не пригласили на этот бал, меня много раз приглашали в этот дом в прошлом. Теплый прием был мне обеспечен.
– Я не понимаю, – смущенно произнесла Ариэлла.
– Никакого секрета здесь нет, – ответил Эмилиан, скользя глазами вдоль выреза ее платья. – Моя мать была цыганкой, а отец – Сен-Ксавье.
Она охнула от удивления, понимая теперь, почему он так хорошо ориентировался в Вудленде.
– Ты принадлежишь к семейству Сен-Ксавье? – уточнила девушка, осознавая теперь, что властная привычка Эмилиана держаться, его учтивые манеры и грамотная речь вовсе не случайны. Бросив взгляд на его руку, она заметила на пальце кольцо с изумрудом и печаткой. – Ты и есть Сен-Ксавье?
Он поклонился:
– Виконт Сен-Ксавье, к вашим услугам.
Ариэлла взирала на него в изумлении, в то время как мысли в ее голове неслись вскачь, пытаясь осознать вышесказанное.
– Но ты же был с kumpa’nia .
Заслышав из уст девушки цыганское слово, он ухмыльнулся. Взгляд его потеплел.
– Все верно. Они пришли ко мне, чтобы сообщить новости. Когда явились вы с отцом, я только что сам прибыл в лагерь.
– Мне следовало бы догадаться, ведь твой английский безупречен! – Потрясенная, она отошла в сторону. Разум ее кричал, стараясь сказать ей что-то.
Всем известно, что Сен-Ксавье – человек со странностями.
"Цыгане здесь не обслуживаются".
Ариэлла резко повернулась к нему лицом.
– Что такое? – удивился Эмилиан.
Сначала она не могла вымолвить ни слова и лишь покачала головой, пытаясь связать воедино известные ей сведения.
– Так ты англичанин или цыган? – вымолвила она наконец.
Спокойное выражение его лица сменилось напряженным.
– Понимаю. Ты жаждала цыганского любовника и теперь чувствуешь себя обманутой.
Девушка вспыхнула.
– Нет, я хотела, чтобы ты стал моим любовником – и моей любовью, – добавила она и тут же пожалела о своей откровенности. – Но, как мы уже выяснили, я спутала любовь с вожделением.
Эмилиан опустил ресницы, скрыв выражение глаз.
Ариэлла смотрела на него с болью. Если бы ей не были известны факты, она приняла бы этого мужчину за английского аристократа. Но она видела, как он танцевал под луной, такой же цыган, как и его родственники. Что же все это означает?
– Эмилиан? – позвала она.
Вздрогнув, он посмотрел на нее.
– Ты воспитывался здесь?
– Моему отцу нужен был наследник. Когда мне было двенадцать лет, он нанял сыщиков отыскать мою мать и забрать меня у нее. Так я оказался в Вудленде, – спокойным тоном пояснил он.
Сердце ее растаяло, как сливочное масло на солнце.
– А твоя мама?
Эмилиан посмотрел на девушку:
– Она была цыганкой, Ариэлла. Она осталась с kumpa’nia .
Девушка задумалась над тем, каково это – быть цыганским мальчиком, которого забрали у матери и других близких людей и насильно перенесли в иную среду, заставив погрузиться в новую жизнь и научиться любить чуждую ему семью.
– Отец был добр с тобой?
Глаза его расширились.
– Он меня не бил, – ответил Эмилиан, – если ты об этом. Он обращался со мной справедливо и был очень привязан ко мне.
Ариэлла взирала в его широко раскрытые глаза, которые впервые со времени их знакомства не кипели ни страстью, ни гневом. То был очень редкий момент.
Эмилиан пошевелился.
– Почему ты так смотришь на меня? Как будто я раненое животное, посаженное в клетку?
Девушке так мало было известно о его народе. "Цыгане здесь не обслуживаются".
– Тебе было тяжело, даже болезненно, приспособиться к новому образу жизни, не так ли?
– Почему мы обсуждаем мое детство? – с раздражением в голосе спросил он.
– Должно быть, это похоже на то, как если бы дикое животное поймали и посадили за решетку, – медленно, тщательно подбирая слова, произнесла Ариэлла, высказывая вслух свои мысли.
Эмилиан напрягся:
– Да, мне пришлось нелегко. Поначалу я ненавидел Эдмунда и всех gadjos . Но это было давно.
Он называл ее gadji много раз в ту ночь, и Ариэлла небезосновательно подозревала, что это вовсе не ласковое прозвище.
– Что? – хрипло произнес он.
– Называя меня gadji , ты хотел оскорбить меня?
Он глубоко вздохнул:
– Ты gadji , Ариэлла, и ничто никогда не изменит этого факта, вне зависимости от того, спим мы вместе или нет.
– Ты не ответил на мой вопрос.
Губы его скривились в усмешке.
– А что, если я скажу тебе, что ты самая прекрасная gadji на свете?
Девушка улыбнулась, несмотря на тревожно бьющийся пульс.
– Тогда я отвечу, что тебе нужны очки. – Она порывисто дотронулась до его подбородка.
Эмилиан замер, не сделав попытки отклониться. В тот самый момент, как взгляд его потеплел, в нем произошла разительная перемена. Ариэлла намеревалась избежать дальнейших отношений с Эмилианом, но вдруг почувствовала, что ее подхватил водоворот, который может принести ее лишь в одно место. Она простила его и хотела стать ему другом, но он был для этого слишком мужественным и соблазнительным. К тому же теперь у них было общее прошлое.