Занятия в школе начались всего две недели назад, и всем им приходилось приспосабливаться к новому расписанию и к постоянно растущему объему домашних заданий.
- Я помогу ему приготовить уроки, - сказал Марк.
Кили бросила на мужа взгляд, полный люби и признательности.
- У тебя терпение святого, - вздохнула она.
- Да брось, мне же тоже когда-то было четырнадцать лет. Я еще не забыл, каково это - сражаться с бушующими гормонами. В те дни я вечно попадал в какие-нибудь истории. Чуть было не бросил школу. Сам не понимаю, каким чудом мне удалось удержаться.
- Тем более что некому было тебе помочь, - сочувственно заметила Кили.
Она не переставала поражаться тому, как Марку удалось добиться такого успеха в жизни при столь неблагоприятных стартовых условиях. Но, как бы то ни было, тяжелое детство помогало ему лучше понять Дилана.
- Нельзя сказать, что я был совершенно одинок, - возразил Марк. - У меня было несколько хороших учителей, они старались мне помочь. Я сменил несколько опекунов, и некоторые из них были не так уж плохи. Ну и, наконец, у меня был Лукас.
Кили кивнула. Лукас Уивер был для Марка образцом - человек более чем скромного происхождения, сделавший себя сам. В свое время Лукас, солидный адвокат, взялся бесплатно защищать известного малолетнего правонарушителя, Марка, в деле о хулиганстве - так они и познакомились. Лукас и сумел разглядеть в озлобленном бунтаре-подростке хорошие задатки, которые стоило развить. В конце концов Лукас и его жена Бетси усыновили трудного подростка. Лукас помог Марку закончить колледж и юридический факультет университета, а когда его приняли в коллегию адвокатов, пригласил на работу в свою фирму. Марк никогда не забывал, что он по гроб жизни обязан Лукасу.
Марк еще раз чмокнул Эбби в макушку и задумчиво посмотрел в окно на бирюзовые воды бассейна.
- Если бы не Лукас, я бы, наверное, стал уголовником и попал бы в тюрьму. Или меня нашли бы мертвым где-нибудь в канаве. Как вспомню, чего он от меня натерпелся… Мне кажется, что проявить терпение к Дилану - это не самая большая жертва. Все это очень тяжело сказалось на нем. Мальчику пришлось многое пережить, а тут еще твой новый брак…
Кили вздохнула. Как только Дилан понял, что адвокат, вызвавшийся помочь его матери после самоубийства отца, не только помогает, но и ухаживает за ней, с ним стало трудно ладить.
- Не всякий проявил бы такое понимание, - заметила она. - Я это очень ценю, Марк, поверь. Я знаю, Дилан бывает просто невыносим… и ведь он даже не твой сын, - добавила она извиняющимся тоном.
- Не говори так, - оборвал ее Марк. - Он мой сын. Я считаю его своим. И я не поменялся бы местами ни с кем на свете. У меня есть все, что мне в жизни нужно.
- Знаешь, что самое удивительное? - спросила Кили. - Я верю, что ты действительно так думаешь.
Марк добивался ее расположения с тем же упорством, с каким выигрывал дела в суде. Казалось, он понял, что она ему нужна, с той самой минуты, как впервые ее увидел. Теперь, оглядываясь назад, Кили удивлялась, откуда у него взялась эта железная уверенность. Да еще вот так сразу!
Она решила похоронить Ричарда в его родном городе Сент-Винсентс-Харборе, штат Мэриленд. Мать Ричарда, к тому времени овдовевшая, была не в состоянии ехать на похороны в Мичиган, к тому же Кили показалось, что это правильно - похоронить Ричарда у него на родине. Марк, друживший с Ричардом еще в школе, пришел на похороны. Народу собралось неожиданно много, Кили его даже не запомнила. А вот он, как выяснилось, ее очень даже хорошо запомнил. Марк потом часто повторял, что принял решение на ней жениться еще до того, как закончилась заупокойная служба. Его внезапное решение представлялось ей особенно поразительным, потому что он в то время был помолвлен с другой женщиной.
В первое время, когда их отношения только начинались, она иногда втайне думала, что ее влечет к нему только от отчаяния, из страха одиночества. Но с каждым проходящим днем она все больше убеждалась, что приняла правильное решение, выйдя за него замуж. Этого человека просто невозможно было не полюбить.
- Дай-ка я пойду позову Дилана, - сказала она.
Проходя через столовую, Кили заметила, что стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик, открыты, и, нахмурившись, закрыла их. Теперь, когда Эбби научилась передвигаться самостоятельно, было небезопасно оставлять эти двери открытыми. Даже несмотря на то, что воротца, ведущие к бассейну, были заперты, она все-таки беспокоилась.
Старинный каменный дом был прекрасен, Кили влюбилась в него с первого взгляда. Тем не менее она готова была отказаться от покупки, стоило ей только узнать, что при доме имеется бассейн. Марк мало что знал о детях, он не понимал, как быстро годовалый ребенок начинает передвигаться. Кроме того, он сам не умел плавать. Несчастный случай на воде, от которого погибли его родители, произвел на Марка такое травмирующее впечатление, что он после этого ни разу не заходил в водоем глубже дождевой лужи. Но Марк почувствовал, как ей понравился дом, и настоял на его покупке. Ничто не могло его разубедить. "Мы будем осторожны, - уверял он ее. - Будем запирать бассейн". Кили пыталась сделать вид, что дом ей разонравился, но не сумела его обмануть. Марк видел, что она в восторге, и ему этого было довольно. Он купил бы ей весь мир, если бы только мог.
Обновление старого дома заняло больше полугода, ремонт обошелся недешево, но Кили очень скоро убедилась, что дело того стоило. "Я счастливая женщина, - твердила она себе. - Я думала, моя жизнь кончена, но теперь…"
Она со вздохом подошла к подножию лестницы, положила ладонь на резные ореховые перила и, запрокинув голову, позвала:
- Дилан!
Ей долго никто не отвечал. Потом сверху до нее донесся его голос, как обычно, слегка недовольный:
- Чего?
- Спустись вниз, милый. Ты еще не сделал уроки.
Он пробормотал что-то неразборчивое.
- Сию же минуту! - строго потребовала Кили. - Спускайся.
Марк медленно прошел мимо нее в гостиную, держа за ручку Эбби. Кили с улыбкой пошла за ними и остановилась в арочном проеме. В гостиной тоже были застекленные двери, ведущие во внутренний дворик.
- Надо бы закрыть эти двери, милый. Не хочу, чтобы Эбби выбралась наружу.
- Не беспокойся, - ответил он, - я с нее глаз не спущу.
С этими словами Марк уселся на пол прямо в брюках от дорогого итальянского костюма и расхохотался, сделав вид, что Эбби опрокинула его на спину.
- Испортишь брюки, - предупредила Кили.
- Ничего, эти брюки понимают шутки, - улыбнулся Марк.
- Надеюсь, - заметила она с сомнением.
Впрочем, у нее не было серьезных возражений - ей даже нравилось, что Марк так легко относится к своим вещам. Он покупал дорогую одежду, потому что должен был безупречно выглядеть на работе; ему нравилось жить в этом великолепном доме и водить шикарную машину, но все это не имело для него большого значения. Эта черта его характера, подмеченная ею в самом начале знакомства, очень импонировала Кили и не переставала ее поражать, так как она ни на минуту не забывала, какие лишения ему пришлось перенести в детстве. Она полагала, что такому отношению к вещам Марк научился у Лукаса, который сказочно разбогател, но смотрел на свое имущество с полным равнодушием и по-настоящему дорожил только собранной за долгие годы коллекцией ковбойских сувениров. Лукас дожил до старости, но так и не утратил чисто детского энтузиазма ко всему, что касалось истории Дикого Запада.
Поначалу Кили не знала, как ей относиться к Марку. Вскоре после того, как она с Диланом вернулась в Мичиган, похоронив Ричарда, Марк внезапно появился на пороге ее дома. Он заявил, что случайно оказался в городе по делу, и предложил свою помощь в разрешении многочисленных юридических проблем, возникших у нее в связи со смертью мужа. "Ради старой дружбы, которая связывала меня с Ричардом", - уверял он. Теперь, вспоминая, как все это было, Кили поняла, что его появление не вызвало у нее тогда никаких вопросов. Она восприняла его появление как ответ на свою молитву.
Первым делом Марк взялся оспорить решение страховой компании, отказавшейся платить по страховому полису Ричарда, потому что он, как было доказано, сам купил пистолет, а полиция установила, что роковое ранение было нанесено его собственной рукой. Зная, что Ричард покончил с собой, и чувствуя себя виноватой, Кили восприняла это решение как должное.
Она хорошо помнила, как Марк расхаживал по ее гостиной, сжимая в кулаке злосчастный полис и размахивая им у нее перед носом, пока они с Диланом беспомощно жались друг к другу на диване.
- Разумеется, они заплатят! - бушевал он. - Разве вы оба мало страдали? У тебя есть сын, ему еще предстоит учиться в колледже. Уж я позабочусь, чтобы они заплатили! - Марк напоминал тренера, с азартом излагающего команде новую тактику игры. - Предсмертной записки не было, так? Стало быть, они не смогут доказать, что Ричард собирался покончить с собой.
Кили всеми силами старалась скрыть от Марка, как расстраивает ее отсутствие предсмертной записки. Как мог Ричард бросить их вот так - даже не попрощавшись, не выразив хотя бы сожаления? Между тем Марк продолжал с увлечением развивать свой план:
- В прошлом году тут по соседству произошла целая серия ограблений. Я докажу им, что Ричард купил пистолет, чтобы защитить свою семью. А поскольку он не умел обращаться с оружием, он мог случайно выстрелить в себя из этого пистолета, приобретенного для обороны. Да, он нанес себе рану сам, но случайно. Когда я с ними разберусь, вот увидите, они выплатят вам двойную страховку за несчастный случай.
Кили знала, что ей следует воспротивиться, но в то время у нее просто не было на это душевных сил. Она ничего не ощущала, кроме отчаяния и какого-то отупения. Марк велел ей не волноваться: сражаться за нее будет он.
Когда он вернулся после встречи со следователями и директорами страховой компании и объявил, что компания приняла решение выплатить страховку, Кили была ошеломлена. Впечатление было такое, будто в окно влетел Супермен и взял ее под свою защиту.
"Мой герой", - с улыбкой подумала она, глядя, как Марк ползает по ковру со своей годовалой дочуркой.
Вскоре после победы над страховой компанией Марк перестал делать вид, будто помогает ей только в память о Ричарде, и признался, что намерен завоевать ее сердце. Какое-то время она пыталась противиться, настаивала, что он должен оставить ее в покое: ей требовалось время, чтобы залечить свои раны. Но в конце концов его настойчивость сломила ее сопротивление. Они поженились через два года после смерти Ричарда, и уже на следующий год она забеременела.
Ее размышления прервал телефонный звонок, и Кили вернулась в кухню.
- Миссис Уивер? - спросил незнакомый женский голос.
- Да?
- Меня зовут Сьюзен Эмблер. Мой Джейк учится в одном классе с вашим сыном.
Кили почувствовала, как все внутри похолодело, и прикрыла за собой дверь кухни.
- Да? - настороженно повторила она.
Женщина вздохнула.
- Дело в том, что Джейк сегодня вернулся домой на велосипеде. Это потрясающе красивый новый велосипед, и Джейк уверяет, что ваш сын Дилан продал ему эту машину за пятьдесят долларов. Но такой велосипед стоит гораздо больше, чем полсотни…
Кили закрыла глаза и покачала головой. Марк сам выбирал этот велосипед в подарок Дилану на день рождения. Итальянский гоночный велосипед. Сама она ни за что не купила бы такую дорогую машину. Но Марк настоял, что именно такой велосипед нужен мальчику в тихом районе, вдали от центра города: движения тут почти нет, а добираться пешком до игровых площадок, магазинов и до друзей слишком тяжело. Правда, Дилан еще не успел ни с кем близко подружиться, но это дело наживное.
- Честно говоря, я… обеспокоена, - продолжала Сьюзен Эмблер. - Боюсь, что мой сын мог украсть его. Дилан вам ничего не говорил?
- Он ничего об этом не сказал, - осторожно ответила Кили, прекрасно понимая, что если бы велосипед украли, Дилан обязательно упомянул бы об этом. - Позвольте мне поговорить с ним, и я вам перезвоню.
Записав адрес и телефон женщины, она повесила трубку и тут же почувствовала, что кто-то вошел в кухню у нее за спиной. Кили обернулась. В дверях стоял Дилан, держа за лямки свисающий до полу рюкзак. Он был в черной футболке и обвислых джинсах, съехавших на бедра так низко, что виднелась резинка трусов. Его голова была обрита наголо, на бледном лице, особенно на подбородке, выделялись подростковые прыщи. В левом ухе красовалась золотая серьга.
- Сделаю уроки наверху, у себя в комнате, - объявил он.
Кили скрестила руки на груди и посмотрела на него, прищурившись.
- Не торопись, приятель. Мне надо с тобой поговорить.
- Ну, чего? - нахмурился Дилан, сразу же занимая оборонительную позицию.
- Мне только что звонила мать Джейка Эмблера.
Дилан бросил на нее быстрый взгляд и тут же, пожав плечами, уставился в окно.
- Ну и что?
- Не смей разговаривать со мной в таком тоне. Ты прекрасно знаешь, зачем она звонила, не так ли?
Дилан переложил рюкзак в другую руку и воинственно выпятил подбородок, но ничего не сказал.
- Она хотела узнать, - продолжала Кили, - не украл ли часом ее сын твой велосипед. Ей трудно было поверить, что он купил такую замечательную машину всего за полсотни.
Дилан переступил с ноги на ногу и отвернулся. На его лице появилось наигранно скучающее выражение.
- Итак? - спросила Кили. - Ты действительно продал ему велосипед за пятьдесят долларов?
- Это же мой велик, - угрюмо пробормотал Дилан. - Что хочу, то и делаю.
Кили почувствовала, как кровь горячей волной приливает к щекам.
- Дилан, что с тобой происходит?
- Ничего, - буркнул он. - Из-за чего такой шум?
- Прекрати. Не надо делать вид, будто ничего не происходит. Ты прекрасно знаешь, что Марк специально купил тебе этот велосипед, потому что ты именно о таком мечтал.
- Не нужен мне этот дурацкий велик! - бросил в ответ Дилан.
Кили подошла к нему вплотную и ткнула в него указательным пальцем.
- Перестань, Дилан. Ты ведешь себя как малолетний хулиган, и я этого не потерплю. Я не позволю тебе причинять боль Марку. Он не заслужил такого отношения. Он всегда был так добр к тебе…
Дилан мрачно уставился прямо перед собой, стараясь не мигать, хотя ее палец качался прямо у него перед носом.
- Сию же минуту отправляйся наверх и принеси эти пятьдесят долларов, - приказала Кили. - Мы вместе поедем к Джейку Эмблеру и вернем твой велосипед.
- Это мои деньги! - запротестовал Дилан.
Голубые глаза Кили сверкнули гневом. Она уже хотела бросить что-то резкое, но заметила, как дерзкий вызов во взгляде сына сменяется нерешительностью.
- Если ты хоть чуточку дорожишь моим мнением, ты сейчас же поднимешься наверх и принесешь деньги, - сказала она. - И советую тебе помалкивать. Я не хочу, чтобы Марк об этом узнал.
Дилан скривил губы и с громким стуком швырнул рюкзак на стол.
- Деньги здесь. - Он порылся в одном из накладных карманов рюкзака и вытащил оттуда горсть смятых купюр. - Вот.
- Мне они не нужны. - Кили сдернула ключи от машины с крючка у двери. - Ты же сам заключил эту сделку. Вот теперь ты и объясни матери Джейка, почему вынужден забрать велосипед назад. Погоди, я только предупрежу Марка, что мы уезжаем. - Пройдя в гостиную, Кили окликнула мужа: - Милый, мне надо на время отлучиться.
Она вернулась в кухню, где ее ждал Дилан. Он уже успел напялить свою любимую одежку - черную кожаную летчицкую куртку, когда-то принадлежавшую Ричарду. Подкладка посеклась и продырявилась на карманах, хотя Кили без конца ее штопала, но Дилан ни за что не соглашался расстаться с этой курткой.
- Сегодня теплый вечер, - заметила Кили.
- Все равно надену, - сквозь зубы проворчал Дилан.
Кили вздохнула и покачала головой.
- Надеюсь, Марк не успел заметить, что велосипед пропал.
Тут в кухню вошел Марк, держа на руках Эбби.
- Что происходит? - спросил он.
Кили бросила на него взгляд и отвернулась. Ей страшно было даже подумать, как больно ему будет, если он узнает правду. Она крепко сжала губы и позвенела ключами.
- Дилан кое-что забыл в доме своего друга. Я хотела бы его отвезти.
- Ладно, - кивнул он.
- Ты можешь посидеть с Эбби? У тебя, наверное, есть работа…
- Ничего срочного. Ты же говорила, что хочешь съездить в торговый центр. Почему бы не заняться покупками, раз уж ты все равно куда-то едешь? Да и вообще, тебе полезно проветриться. О нас не беспокойся.
Кили действительно нужно было съездить за покупками. Приближалась годовщина их свадьбы, а у нее еще не было для него подарка - трудно делать покупки, таща на буксире Эбби.
- Пожалуй, съезжу, если ты не против.
- Против? - изумленно переспросил он и потерся носом о щечку Эбби. - Остаться здесь с моей девочкой - разве я могу быть против? Говорю тебе, можешь не торопиться. Мы с ней отлично проведем время вдвоем.
Кили благодарно улыбнулась ему и пошла к машине. Она села за руль, а Дилан забрался на пассажирское сиденье, изо всех сил хлопнув дверцей.
- Пристегнись, - велела ему Кили.
Неожиданно для нее он послушался.
Выглянув из окна, Кили увидела Марка. Все еще держа на руках Эбби, он вышел из дома и остановился на крыльце. Марк что-то прошептал на ушко Эбби, поднял ее маленькую ручку и помахал ею. Сообразив, что от нее требуется, Эбби весело замахала, а другой рукой уцепилась за волосы отца. Ему пришлось запрокинуть голову, и у обоих на лицах появились совершенно одинаковые блаженные улыбки.
Кили помахала в ответ, хотя ее собственная улыбка была скорее грустной. "Насколько же легче иметь дело с младенцем, - подумала она. - Малыш может выжать из тебя все силы, но он еще не знает, как причинить тебе боль".
2
Несколько минут они ехали в молчании. Наконец Кили спросила:
- Этот Джейк твой друг?
- Нет, - буркнул Дилан.
- Почему же ты обратился именно к нему?
Дилан нахмурился.
- Ему нужен был велик. Мне нужны были деньги. Не понимаю, что тут такого плохого. Я думал, это мой велик. Почему я не могу делать с ним что хочу?
Кили был противен этот ворчливый, недовольный тон, ставший для него привычным в последнее время. Она с тоской вспоминала те уже далекие дни, когда сын смотрел на нее снизу вверх - в прямом и в переносном смысле.
- Потому что ты сделал это назло. И не притворяйся, будто ты этого не понимаешь.
Дилан не стал спорить.
- А почему я должен нести деньги к нему домой, как первоклашка?
- Потому что все мы должны отвечать за свои поступки, дружок. Если ты будешь вести себя как шестилетний, я и обращаться с тобой буду как с шестилетним. Может, в следующий раз ты хорошенько подумаешь, прежде чем сделать очередную глупость.
Дилан демонстративно уставился в окно.
- Знаешь, что меня по-настоящему тревожит, Дилан? Ты так жаждешь причинить боль Марку, что готов пожертвовать даже тем, что тебе очень нравится, лишь бы ему насолить. Я же видела твое лицо, когда он подарил тебе велосипед. Ты просиял. Это было именно то, о чем ты мечтал.
- Это был подкуп, - пробормотал он.