- Ваша мать действительно держала вас в неведении, не так ли?
Его намек раздосадовал меня. Хотя я была гостем, я не должна позволить запугать себя Теодору Пембертону.
- Да. А вы не знаете, почему?
На миг наши взгляды встретились, и я почувствовала, что он вот-вот признается, но потом он поборол себя.
- Не могу себе представить.
- Приветствую вас, дорогие кузены.
Я вздрогнула, испуганная. Колин стоял у двери, широко расставив ноги, с хлыстом в руке. Его волосы торчали вихрами, как будто он был на ветру, жесткая улыбка освещала лицо.
- Доброе утро, кузен Колин, - вежливо ответила я.
Его костюм вряд ли подходил для завтрака, но он, тем не менее, без церемоний присоединился к нам.
- Нет, Колин, все же ты увалень невоспитанный.
- Спасибо тебе, Тео. Ты здесь являешься блестящим примером для нашей новой родственницы. Так страстно желая быть причисленной к великолепным Пембертонам, бедняжка Лейла может лишиться иллюзий, увидев проявления нашей не слишком братской привязанности. - Колин налил себе чаю и шумно отпил его. - Скажите, Лейла, вы ездите верхом?
- Немного.
- Нет, я имею в виду не все эти забавы с пони в Роттен Роу. Я имею в виду, вы занимаетесь верховой ездой?
- В таком случае, полагаю, что нет.
- Гляньте-ка, что город с людьми делает!
Глядя через стол на обоих мужчин, я не понимала, кто из них двоих хуже: Тео, с его неискренностью и вежливостью, или Колин, с его безжалостной честностью.
- Пойдемте, осмотрите Херст со мной, хотите?
- Но, я уже обещала Тео…
- Тогда отправляйтесь с Тео. - Колин резко поднялся и усмехнулся мне, подбоченясь. - Готов спорить на гинею, что вы вернетесь в Лондон не позже, чем через две недели!
- Это вызов?
- Почему? Вы готовы страдать здесь за гинею?
- Пембертон Херст не кажется мне местом, где страдают.
Он запрокинул голову и засмеялся.
- Ты слышал это, Тео? Как мало она о нас знает!
Но другой кузен, по моим наблюдениям, не находил это смешным.
- Ты испортил нам завтрак, - все, что он сказал.
- Последний шанс, кузина Лейла. Вы можете осмотреть Херст на мой манер, и вы можете пойти с Тео. Будьте внимательны в своем выборе.
- Она собирается пойти со мной, Колин, ничего не поделаешь. Не лучше ли тебе пойти подраться с помощником конюха? - Теодор прикоснулся к губам кружевной салфеткой и на мгновение напомнил мне Эдварда.
Колин проигнорировал то, что сказал ему Тео, и продолжал разглядывать меня своими зелеными глазами.
- Все еще следуете мудрым советам и избегаете полоумного Колина, да? Я догадываюсь, что с тех пор, как вы получили такие строгие предупреждения против моей компании…
- Тео предложил мне первым, Колин, в противном случае я бы поехала с вами. Я прошу прощения за вчерашний вечер. Что я могу сделать, чтобы доказать, как я раскаиваюсь?
Его глаза авантюрно вспыхнули.
- Пойдемте в рощу со мной.
- Нет! - внезапно вмешался Тео. Он вскочил на ноги и уставился на Колина. - Ты с ума сошел?
- О, но мне так хочется взглянуть на нее, Тео. Возможно, это вернет мне память.
- Нет, Лейла. Руины не безопасны. Мне придется запретить вам ходить туда.
Должно быть, я смотрела на него с некоторым удивлением, поскольку он отвел глаза. Возможно, этот мой агрессивный кузен и привык отдавать приказы, но я не привыкла их исполнять. С ответом, готовым уже сорваться с моих губ, я вспомнила, что я здесь все еще чужая, что я гость, и ничего хорошего не будет, если я вызову враждебность этого человека. Вместо того чтобы возразить ему, я просто промолчала.
Колин, казалось, был разочарован.
- Что ж, милая кузина, догадываюсь, приказ Тео - закон для вас. Но не для меня. Я буду разъезжать там, где захочу. Я надеюсь, для вас двоих поездка окажется приятной. - С этими словами он повернулся и с гордым видом вышел из комнаты.
- Извините, - сказала я, хотя не чувствовала, что это моя вина.
Тео снова занял свое место.
- Вы привыкнете к Колину. Иногда мне кажется, что он рос среди цыган, а не среди Пембертонов.
Мой взгляд упал на дверь, в которую удалился Колин.
- А как умер его отец?
- Дядя Ричард? Это был несчастный случай с экипажем. Лошади испугались или что-то в этом роде. Так мне кажется.
- Вы не знаете? Вас там не было?
- Нет, моя семья была в отъезде. Это было… ох… кажется, теперь много лет, как это случилось. Колину тогда было двадцать два. Он очень тяжело воспринял смерть отца. Впал в неистовство и месяцами только об этом и говорил, когда мы вернулись.
- А его мать?
Тео все еще помешивал свой остывший чай.
- Она погибла в то же самое время. Они были вместе в экипаже.
- Боже мой!.. - Я уставилась на дверь. - Где же это случилось?
- На дороге.
Я обернулась.
- Здесь, в Херсте? Этого не может быть!
- Почему же?
- Но его отец! И… мой отец. Это просто невероятно. - Впервые я почувствовала, что у меня есть что-то общее с одним из Пембертонов. - Я не думала…
- Да, семья большая, Лейла, и несчастья случаются, - сказал он, словно этим все объяснялось.
Я пристально смотрела на кузена, и в моем сознании вспыхнула другая мысль.
- А где были вы, когда это случилось?
- Мой отец, мать и я сам тогда жили в Манчестере, занимаясь там фабриками.
- Так, значит, вы не жили в Херсте непрерывно, всю свою жизнь?
- Нет.
Его ответы становились все более и более краткими. Не знаю, что заставляло меня спрашивать, но вопросы возникали у меня в мозгу, и я озвучивала их.
- Когда вы покинули Херст?
Последовала непродолжительная пауза, прежде чем он ответил, словно взвешивая свои слова.
- Дайте подумать, фабрика начала работать в тысяча восемьсот тридцать восьмом. Отец, должно быть, отправился туда первым, чтобы пересмотреть планы и все подготовить. Это было очень давно, но, мне кажется, мы оставили Херст в том же году, когда уехали вы со своей матерью. Стечение обстоятельств, так я думаю.
- В том же самом году?
- Ммм… - Он сделал привычное движение, чтобы взглянуть на часы над камином. - Кажется, мы уехали в Манчестер вскоре после того, как уехали вы, но, думаю, не больше, чем месяцем позже.
Я продолжала безмолвно смотреть на Тео.
- Ну что, вы уже закончили свой чай? Вам надо захватить с собой плащ. Этот ветер просто адский.
- Действительно.
Мы встали одновременно. Я не могла определить точно, что это, но что-то сильно беспокоило меня. Мой мозг свербила какая-то мысль, не давая мне покоя. Медленно она начала проявляться, и, когда была сформулирована, даже я была поражена тем, о чем спросила потом.
- Кузен Тео, а в этом доме еще кто-нибудь пострадал от эпидемии холеры?
- От эпидемии холеры?
- От той самой, которая убила моего отца и брата двадцать лет назад.
Его лицо внезапно побледнело.
- Что вы имеете в виду, Лейла? Ваши отец и брат умерли не от холеры.
Глава 4
Я стояла, не двигаясь, оглушенная. Потрясенная услышанным, я все же сохранила ясность мысли, чтобы заметить реакцию Тео, последовавшую непосредственно за этим заявлением. Он был недоволен собой. Так же, как и мой вопрос внезапно слетел у меня с языка, так и язык Тео развязался прежде, чем он осознал, что говорит. И он сразу прикусил его, но было слишком поздно. Ящик Пандоры открылся.
По тем простым словам, которые он произнес, и по внезапной досаде на его лице мне стало ясно что действительно в Пембертон Херсте было нечто, что еще предстояло узнать. И за эти несколько секунд я поняла, что за молчанием моей матери скрывалась ложь.
Я села, и после мгновенного колебания Теодор присоединился ко мне. Вид его был достоин жалости. Мой кузен раскаивался, но ничего уже нельзя было изменить.
- Как они умерли, Тео?
- Лейла, что изменится от того, ее ли вы узнаете? Вы довольствовались той ложью, которую, я уверен, ваша мать сообщила из добрых побуждений. Верьте этому. Прошло уже двадцать лет…
- Как они умерли? - продолжала настаивать я. Мои ладони покоились на коленях. Я была совершенно спокойна, а вот Тео стал нервничать. Он уныло покачал головой.
- Я не хочу вам говорить.
- Тогда я спрошу у Колина.
- О боже, нет! Лейла… - Он подался ко мне.
- Тогда скажите мне, пожалуйста.
- Но зачем?
- Я имею право знать.
- Вы всегда будете настроены против меня, Лейла, за то, что я вам это сказал.
- Почему?
- Это сделает вас несчастной. Вы не можете просто уехать из Херста… Нет, думаю, не сможете. Вы приехали сюда увидеть свою семью и вернуть свое прошлое. Значит, я должен вам это дать. - Он поднялся, снова взял себя в руки. - Пойдемте со мной.
Мы вышли из столовой, пересекли освещенный газовыми светильниками холл и прошли в библиотеку, где мы впервые встретились прошлым вечером. Горел камин, свечи создавали в комнате уютную атмосферу. После того как я прошла мимо Тео и заняла место у камина, он закрыл за собой дверь и сел на скамеечку напротив меня. Я наблюдала, как его глаза, с такими же тяжелыми веками, как у меня самой, отражают пламя камина. Прежде чем заговорить, он долго смотрел в огонь.
- Прошлое - это больное место для всех нас в Херсте, Лейла, и поэтому мы не любим говорить о нем. Вы потеряли вашего отца и брата; Колин - обоих родителей. Дело не в том, что сюда пришла смерть, поскольку этого можно ожидать в большом доме, населенном несколькими поколениями, но, скорее, в том, как она пришла. Несчастья с экипажами происходят, но это, скорее, случайность. Была прекрасная погода, свежая лошадь и новая карета… Никто не знает, что послужило причиной. Но оба, дядя Ричард и тетя Джейн, умерли мгновенно. Как я сказал, мы об этом только слышали, но это изменило Колина. Он с тех пор уже не был таким, как прежде.
Тео откинулся на сиденье, положив ладони на колени. Я последовала его примеру, глядя в огонь и уносясь на двадцать лет назад.
Он продолжал уже спокойнее:
- Здесь не было эпидемии холеры, Лейла. Никогда. Ваш отец долгое время болел - какая-то странная лихорадка, которую врачи не могли диагностировать. Она приходила и уходила, приходила и уходила, пока приступы не стали более длительными и жестокими, а интервалы между ними - более короткими. Мы перепробовали все: лечение на море, опиум, физические ограничения. Ничего помогало. Дядя Роберт был обречен. А потом однажды… - Его голос оборвался. Я терпеливо ждала, когда он продолжит. - Однажды он сказал, что чувствует себя хорошо и хотел бы взять с собой Томаса на прогулку. Они долго не возвращались, и на закате мы с отцом отправились на поиски. Мы очень беспокоились из-за здоровья дяди Роберта. Мы… нашли их в… роще.
Ничего этого я не знала - ни о моем отце, ни его болезни, ни о Томасе, ни о… роще.
- Пожалуйста, продолжайте.
Голос Тео доносился издалека:
- Дядя Роберт где-то взял нож. У него, очевидно, случился приступ лихорадки на прогулке с Томасом. Они оба были мертвы. Он убил вашего брата и себя.
Тео и я оказались в каком-то безвременье. Комната давила на нас, и огонь, казалось, становился жарче и ярче. Я продолжала смотреть на него, чувствуя, как пылает мое лицо. Я искала в этом огне образы двоих - мужчины, который был моим отцом, и мальчика, который был моим братом. Но их там не нашла. Они не вернулись назад, ко мне.
- Видите, Лейла, вы и ваша матушка уехали отсюда при ужасных обстоятельствах, поэтому, когда вы вчера вечером так внезапно, так неожиданно вернулись, мы растерялись, не понимали, как быть. Никто не знал, в какой мере вы помните прошлое, или как много вам рассказала ваша матушка. Я вижу, что мы оказались правы, храня молчание.
Наконец я взглянула на Тео. Мое лицо горело.
- Да, конечно, - сухо сказала я, - я все понимаю.
- Мы же знали, что Колин постарается пустить это в ход, ни в малейшей степени не считаясь с тем, что вам известно. Он рассказал бы вам об этом в любом случае. Я рад, что сделал это первым.
- Да, я тоже. И я благодарна, конечно. - Издалека я слышала шорох моих юбок. В следующую секунду я встала. Так вот почему все так отчужденно вели себя со мной. Это был ответ на Великую Тайну. Мой отец совершил и убийство, и самоубийство. Не удивительно, что все эти люди чувствовали себя неловко в моем присутствии. - Знаете, Тео, у меня совершенно нет желания никуда ехать, если вы не возражаете. Может быть, в другой день.
- Да, конечно.
- Я знала, что вы поймете. Это все равно, что… ну, все равно, что потерять их снова. Двадцать лет назад они умерли от холеры. А теперь они умерли… другим образом, как будто умерли дважды. За два месяца я потеряла четверых человек: маму, отца, - я двигалась к двери, - Томаса и тетю Сильвию. Мне бы так хотелось знать их! Вы не представляете, как трудно скорбеть о ком-то, чье лицо ты не можешь вспомнить. Извините меня, пожалуйста.
Он распахнул дверь и проводил меня в холл. В футе от лестницы я повернулась к Тео.
- Я пойду к себе, если вы не против. Я уверена, у вас много других дел.
- Если вы уверены, что с вами все в порядке.
Я усмехнулась.
- Не беспокойтесь. Конечно, со мной все в порядке. Объясните остальным, ладно? Эта поездка на поезде оказалась более утомительной, чем я думала. Извините меня.
Ступеньки скользили подо мной, как будто я летела, не касаясь их ногами. Моя голова была в тумане, мысли путались. Потрясение от этой новости было во много раз тяжелее, чем от известия о смерти тети Сильвии. Оно изменило Херст, оно изменило мою мать, оно изменило прошедшие двадцать лет и, в конечном счете, изменило меня.
Не знаю, как долго я лежала в этот день в постели, но когда я наконец подняла голову, чтобы выглянуть в окно, длинные оранжевые лучи заходящего солнца косо заглядывали в комнату. Я не могла успокоиться несколько часов. Одно дело - оплакивать жертв холеры, и совсем другое - убийцу. Что он должен был испытывать, когда агония заставила его совершить такое злодейство? Мое сердце болело о бедном, психически неуравновешенном безумце, подведенном к краю забытья и забравшем с собой своего единственного сына. Маленький Томас, семи лет от роду, был заколот своим отцом, который не ведал, что творит. "Папа, - кричали моя душа, мое сердце, - поэтому ты обратил нож против себя? У тебя был миг просветления, когда ты увидел (слишком поздно!), что ты наделал и не смог вынести этого страдания?"
Я оплакивала свою мать и ее горе, и годы одиночества, которые она провела в отвратительной нищете лондонских трущоб, защищая своего единственного ребенка и от прошлого, и от настоящего.
Так вот ради чего я вернулась в Херст. Я нашла то, что искала: свою семью и свое прошлое. Что пришлось пережить моей матери за все эти годы! Ни разу ни о чем не сказав мне, она всматривалась в мое лицо и видела их лица. Как нести такую ношу женщине в одиночку! Если бы только она могла все рассказать мне, мы могли бы разделить с ней наше горе. Но она этого не сделала, чтобы избавить меня от страданий. Теперь я вновь оказалась в Херсте, и мне открылась страшная тайна, которую в течение двадцати лет она так скрывала!
Выплакав последние слезы, я обнаружила, что за окном темно, завывает яростный ветер, а я голодна. Я провела в этой комнате десять часов, сокрушаясь над прошлым. Теперь настало время вернуться к настоящему. Я решилась на это ради моей матери, ведь она не хотела бы, чтобы я проводила годы, оплакивая ее уход. Я не должна больше часами задерживаться на том, что нельзя изменить. Так что я переоделась, причесала волосы и решила с этого момента вернуться к жизни, чего, как я знаю, желала бы моя мать.
Но, кажется, у судьбы в запасе нашлись и другие сюрпризы.
Я прикладывала влажные салфетки к своим распухшим глазам, когда кто-то поскребся в дверь, заставив меня застыть и прислушаться. Звук настойчиво продолжался, как будто в комнату пыталось проникнуть маленькое животное, пока я не открыла дверь и не обнаружила стоящую за ней Марту.
- Можно войти? - спросила она.
- Конечно. Прошу. Я уже собиралась выходить.
- Мы очень беспокоились о тебе, Лейла. Тео рассказал нам о том, что было сегодня утром. Мне очень жаль. Нам всем очень жаль.
- Спасибо.
Она проследовала за мной в комнату и закрыла за собой дверь.
- Если мы казались отчужденными прошлым вечером, то теперь ты знаешь, почему. Каждый из нас боялся случайно сказать что-нибудь. Мы понятия не имели о том, известно ли тебе об отце и брате. И, как оказалось, мы были правы.
- То же самое мне говорил и Тео. - Я снова села у туалетного столика и продолжала укладывать свои волосы. В отражении я видела, как Марта медленно расхаживает по комнате, взглянув сначала на портрет моей матери, потом, прочитав этикетку на моем флаконе с туалетной водой и остановившись у ночного столика, чтобы посмотреть лежавшие на нем книги. Все это вызвало у меня четкое впечатление, что она обдумывает, что ей сказать теперь.
- Дядя Генри говорил, что тебе сделали предложение.
- Да. - Я улыбнулась зеркалу.
- Он красив?
- Да, очень. Вы все познакомитесь с Эдвардом перед свадьбой. И тоже полюбите его, я знаю. Он очень интересный мужчина и совершенный джентльмен.
- Он, кажется, архитектор?
- Один из лучших в Лондоне.
- Какая ты счастливая, Лейла.
Я вновь взглянула в зеркало и обнаружила, что Марта наблюдает за мной. Снова в ее глазах была тяжелая тоска, непоколебимая жалость, которую, кажется, я вызывала у нее. Теперь, когда я знала правду о смерти моего отца, в этом не было необходимости. Единожды приняв правду, ее легко переносить.
- Марта, что-то случилось?
- Нет, - слишком поспешно ответила она, - ничего. Знаешь ли, мы уже поужинали, но Гертруда отложила тебе кое-что. Она думает, ты, должно быть, голодна.
- Верно. Спасибо.
Завершив туалет, я почувствовала, что выгляжу вполне пристойно, чтобы присоединиться к компании внизу. Не считая покрасневших век и нового знания, я была той же самой Лейлой Пембертон, которая прибыла вчера. Только теперь все стало другим. Моей семье не нужно было следить за своими словами или избегать определенных тем, или кидать друг на друга взгляды украдкой. Мы все были свободны, мы снова могли стать полной семьей.
Когда мы вышли за дверь, нас напугал дядя Генри. Он был по-отечески озабочен.
- Извини, я думал, вы слышали, как я подошел.
- Нет. - Он заставил мое сердце учащенно забиться, внезапно возникнув из сумрака.
- С тобой все в порядке, Лейла? Тео…
- Да, да. Теперь все хорошо. - Я решительно закрыла за собой дверь и обернулась, послав дяде свою самую приветливую улыбку. Но когда мой взгляд остановился на его лице, меня охватило какое-то странное ощущение, точно как прошлым вечером.
- Что-то не так?