- На кой вы ищете меня, уважаемый друг моего мужа? Вы уверены, что хотите мне помочь? - я прикрыла ладонью мобильный…
- Конечно! Я знаю, где Ваэль, я приехал в Каир и все выяснил. За тобой послал Саида, а тебя нет! Срочно приезжай в Каир… На улице Пирамид подойди к торговцу хлебом и скажи, что ты - сестра Патруса и зовут тебя Демьяна. Он отведет ко мне…
Патрус, Демьяна… Как бы не забыть… А он уже бросил трубку. Даже не спросив, где я… Оттащив столик, я открыла задвижку и выглянула в притихший коридор. Мои русские братья стояли с заломанными руками и скованные цепью. Мимо них шныряли какие-то люди в странной синей форме с калашниковыми наперевес. Мальчонка со своим сонным братом-водилой стоял в наручниках возле другой стены. Я вышла навстречу неприятностям.
Глава 15. Мой первый допрос
В ожидании допроса мне ничего не оставалось, как следить за вялым полетом скрипящего пыльного вентилятора над головой. В комнатке не было дверей - дверью служил стол служивого, на котором дымился ароматный чай. Пекло так, что даже муравьи попрятались в щели. Солдат, причмокивая, пил обжигающую жидкость, потирая пальцы, и курил какую-то дрянь. У меня он отобрал все, кроме сигарет. Курево здесь уважают. Хоть и смолить бабе - грех. Я затянулась, когда карболитовый старенький телефон затренькал и солдатик ожил. Меня повели через омертвевшую под зноем площадь в другое приземистое здание. Кабинетики, рамки, скучающая охрана на этажах. В дверь меня вежливо затолкнули и служака, сопровождавший меня по коридорам, остался снаружи.
За столом сидел красивый парень с обожженным наполовину лицом. Левой рукой он что-то быстро писал, рассматривая мой паспорт. Я присела. Возражений не последовало.
- Так ты русская, - нараспев, чуть картавя, констатировал левша. И снова уткнулся в бумаги. Прошло с полчаса. Устав заполнять бланки и не вынеся моего молчания, он включил вентилятор на своем столе. И заговорил со мной по-русски.
- Расскажи, зачем ты здесь.
- Я искала своего мужа. Он араб. Я сбилась с пути. Не знала, что попала в Ливан… Хочу домой.
- А с русскими как встретилась? О чем они просили? Свидетели утверждают, что они ждали тебя в том кафе на станции.
- Да я этих телевизионщиков там впервые увидела! Парни снимали сюжет для новостей.
- Сюжет, говоришь… Знаю я их сюжет - наркотики они тут забирали, а в Россию перевозили. Вот и весь твой сюжет! Два года мы с русскими коллегами выискивали тех, кто перебрасывает эту дрянь в вашу страну!
- Да они даже не курят травку!
- А в этом бизнесе наркоманов почти нет. Им же товар сохранить надо. А ты им помогала, авто искала! Сядешь в нашу тюрьму, мадам.
- Да вы что?! У меня муж - араб. Я его искала.
- Как мужа зовут? Где родился? Кто вас поженил?
Я медленно отвечала. К счастью, вспомнила нашего адвоката, помогавшего оформить все брачные бумаги. Садат зовут. И телефон простой - 0120-89-89-89. Следователь набрал номер. Садат оказался на какой-то встрече в Сирии. Поручился за меня. И даже попросил передать трубку.
- Мадам, я обещал заплатить за вас три тысячи долларов, пока проверяют ваш паспорт и пробивают по данным Интерпола. Внести всю сумму могу через час после переговоров в Дамаске - лишь доберусь до банка. Вы говорили, у вас богатая сестра в Англии. Говорите ее телефон - я объясню ей ситуацию. А вас после перевода денег отпустят. Возвращайтесь в Египет. Паспорт отдайте в Каире в мое представительство в Гизе - там его подготовят для оформления арабского паспорта для вас, как жены араба. И будешь тогда разъезжать по всему арабскому миру без проблем - это ведь наш ответ вашему Шенгену, хе-хе! Ну, все. Удачи!
Следователь лениво посматривал на меня своими умными глазами. Где же он обжег так лицо, что остались почти язвы? Неужто, искал наркотрафики в пустыне? Или пререзагорал с подружкой у моря?
Меня увели обратно в каморку со служивым и вентилятором. К утру деньги перевели и меня без объяснений вытолкали на улицу. Даже вернули паспорт, разукрашенный какими-то штампами с орлами. Из денег оставили какие-то крохи плюс карточки. А связка ключей, мобильный и диск "Аварии" испарились - должен же охранник оставить себе на память о белой арестантке какой-нибудь сувенир…
Я попросила такси отвезти меня на вокзал. По дороге вспоминлся другой следователь в моей жизни - маленький, весь в золотых кудряшках и пронзительным взглядом серых глаз. Моя дорогая подруга Светка была следаком - самым настоящим следователем в погонах и с оружием.
Мы с ней столкнулись в коридоре нашей Конторы - она сказала, что ее зовут Светланой и что она очень похожа на Аллу Пугачеву - я уточнила, что Светлана гораздо стройнее и красивее, после чего мы не расставались. Даже муж-профессор был не помехой нашим дружеским загулам и исчезновениям. Больше всего любила Светка попариться в сауне, а затем, по пьянке, будучи нагишом, разбирать и чистить пистолет. Я же ее фоткала и наши фотосессии были шикарней, чем любой выпуск "Плейбоя". Затем мы, обнявшись, голые и счастливые, пели с ней тривиальные застольные песни о Родине и любви, и возвращались по домам - я в свою холодную одинокую хижину отшельнциы, Светку же поджидал нервный профессор. Мужик не пил и не курил, Светку он очаровал много лет назад, когда был почти хиппи и пел в институтском ансамбле, куда она бегала на танцы. Профессор пытался устраивать жене скандалы, но следак Светка, икая и пыхтя, брала сковородку, доставала пистолет и шла молча на врага. Муж получал от нее немало синяков и тумаков, но об этом молчал. В его институте были уверены: бьет профессора негодяй-сосед по коммуналке на Тверской, в которой и проживала свою яркую жизнь наша великолепная Светлана. Уезжать из родного дома следователь отказывалась, так как дома бывала редко, а если и бывала, то в такое неурочное время, что раззорилась бы на такси, если бы решила-таки перебраться в уютное отдельное логово где-нибудь в Бутово. Иногда мы со Светкой встречались у каких-то чебуречных и выпивали среди алкашей по сто грамм: ей по обыкновению надо было лететь в очередную длительную командировку на край света, где никак не могли расследовать без ее блестящих (когда трезва) мозгов, какое-нибудь очередное сложное дело. Ее натура была так оптимистична, что по возвращению, вместо того, чтобы убивать меня нудными рассказами о сложностях следствия, Светулькин подробно делилась своими походами в баньку с местными силовиками. Больше всего мне запомнилась ее поездка в Сибирь, после которой Светик отказалась смотреть любую порнушку на наших девичниках, так как это было детством в ее понимании - оторвавшись в сауне с пятью сибиряками сразу, она объявила подружкам, что вот и побывала в космосе и теперь Валентина Терешкова не такой уж и идеал для нее, простого следователя.
У Светки невозможно было узнать хоть какую-то информацию о ее работе, но всегда после караоке она, почистив оружие, требовала провести допрос. Так как из обстановки были стол с салатом, я и телевизор, Светка всегда вызывала на допрос меня. И вдалбливала в мою непросвещенную пьяную башку, что люди, когда говорят правду, глаза косят влево, а вот при вранье поворачивают глазки вправо и наверх. Это я запомнила на всю жизнь и с улыбкой сейчас подумала - вот ведь где пригодилось!
Мы подъехали к вокзалу. Пора возвращаться в Мишраим. К пирамидам.
Глава 16. Другой Египет
Он ввел меня в узкую, как щель, комнатку, освещенную высокими напольными светильниками. Они были совсем древними - странные фигуры полулюдей-полукозлов с раздвоенными рыбьими хвостами вытянули руки вверх, а на их рогах и хвостах расположились чуть чадящие факелы. Я мысленно прикинула ESTIMATE на аукционе Гелос в Москве - разорвали бы на части, ей-Богу! Проводник, не обращая никакого внимания на мое потрясение от величественных скульптур-факелов, протиснулся вперед и нажал какую-то пружину на светильнике. Пламя тотчас же погасло, статуя отъехала на противовположную сторону, неприлично прижавшись к своему двойнику с еще зажженым огнем, и перед нами оказалась еще одна комната. Посередине в величественном кресле сидел Маркус. Сейчас он совсем не походил на нищего привратника. В голубом платье и новеньких красных сандалиях, с огромным серебряным ожерельем, украшенным какими-то странными символами, и с колокольчиком в руке, Маркус выглядел так круто, что мне стало даже не по себе. Ну, царь, а не голодранец!
Он молча ждал, когда я приду в себя, а его массивные браслеты, украшенные колокольчиками, птичками, какими-то столбиками и хрустальными шарами приятно позванивали, нагоняя сон…
- Привет, сестра! Я рад, что ты нашлась.
- Здравствуй, почтенный. Маркус, ты ли это и что за шоу сегодня я вижу?
- Катрин, я расскажу тебе все по порядку. Но, думаю, ты устала и нуждаешься в пище и отдыхе. Проводник Хеллаль отведет тебя в твои покои.
- Ну, уж, нет! Сначала ты мне уточнишь, где мы. Затем скажешь правду о моем муже. И, напоследок, объяснишь, на кой черт ты заслал меня на границу с Ливаном, в какую-то глушь?
Маркус махнул рукой и Хеллаль подошел к большому кувшину на гнутых бронзовых ножках и стал что-то оттуда доставать. На миг мне померещилось, что сейчас он вынет гадюку, и та, укусив меня, освободит Маркуса от неинтересных ему расспросов белой бабы. Но в руках торговца хлебом оказалась пластиковая бутылка с водой и вид чуть помятой бутыли с надписью NESTLE вернул меня в наш век и даже рассмешил - вся атмосфера таинственности и значимости происходящего исчезла вместе с приметой времени. Маркус глотнул из горлышка, передал воду мне и начал свой рассказ:
- Катрин, отвечу вкратце на все твои вопросы. Я знаю, как ты страдала, как любишь своего мужа (что для нас в диковинку - чаще европейские женщины преследуют какую-то цель, выйдя замуж за восточного мужчину). Поэтому начну с места, в котором мы находимся. Гиза - почти ровесница самого Времени и настоящая жизнь города никогда не откроется суетливым туристам. Сколько этажей вглубь возле старых пирамид, какие сокровища и чьи могилы расположены здесь - пусть нарисует твое воображение. Скажу лишь, что мы - копты - частенько пользуемся своими древними убежищами и храмами, чтобы вести истиные занятия с посвященными, дискрусы и молитвы. И даже инициации. Здесь же хранится небольшая часть спасеннной Александрийской библиотеки.
- Маркус, неужели это все мне можно будет увидеть?
- Конечно, нет, и постарайся не будоражить случайных людей увиденным! Главное - осознай, что Восток умеет прикинуться непосвященному и глупому ротозею нищим, а перед мудрым и художником он открывает свое истинное лицо, как великая Исида, скидывая свое покрывало тайн и освобождая человека от мрака неведения!
- Слушай, так мы с тобой по-английски чешем, - вдруг осознала я. - А наверху, в той жизни, ты все прикидывался смиренным незнайкой… Маркус, а что же это за зальчик?
- Такие небольшие залы для собраний делали первые египетские христиане. И благородный мрамор этих сидений и колонн слышал немало интересных историй за последние пару тысячелетий!
Я подняла голову: все помещение было мраморным, сверху, из таинственного глубокого колодца, лился на наши головы дневной свет, а ступеньки, часть сидений и напольных плит так отполировались за пару тысячелетий от таинственных гостей, что блестели. Ходить по таким отполированными миллионами ног плитам было опасно - ноги скользили, как по льду. Я схватилась за тощую колонну и спросила, можно ли рассмотреть на Маркусе украшения и где такие купить. Подруги бы умерли мгновенно от восторга и недостижимости моего неповторимого образа!
- Сестра, эти украшения - всего лишь атрибуты одного древнего общества, к которому я, никчемный бездельник, пытающийся найти дорогу к Истине, принадлежу.
- Ты сектант? Это же грех!
- Я не признаю власть церквей и верую в истиного Христа, который отрицал значение поста, храмов и уж тем более ничего не говорил о священниках и индульгенциях! Мы поговорим об этом позже. Сейчас тебя, я думаю, больше интересует твой муж.
- Да уж, хотелось бы узнать, как такое может случиться, что на следующий день после свадьбы муж исчезает! У вас так принято? Или он сбежал ко второй жене? Сколько у него их? Пятеро?
- Гневаться - вот это грех, сестра! Будь умнее - твой муж предан тебе. Просто он попал под Колесо Судьбы, которое может раздавить и более могущественных людей. Он передал мне письмо - прочтешь его, когда останешься наедине со своими слезами. Я лишь скажу - уныния Господь не одобряет. Ты сильная, как и все русские женщины - мы изумляемся вашей энергии и уму, наши жены по сравнению с вами похожи на маленьких детей. Так что, ты все преодолеешь, если попробуешь следовать моим инструкциям…
Глава 17. В погоню за тайнами древних
Я смотрела на открытый люк, который служил мне кусочком неба. Солнышко, играя, то слепило мне глаза, то убегало прочь из душной бездны каирского подземелья, хранившего тысячелетние секреты, ужасы и мертвящие душу реальности. Час назад мне казалось, что я знаю о Северной Африке все - я исходила ее вдоль и поперек, меняя ослов, верблюдов, такси и автобусы с кондиционерами на унылые однообразные домики без окон и гостиницы с хихикающими нагловатыми туристами. И вот всего лишь один откровенный разговор с Маркусом переворачивает все мне известное. Конечно, я всегда догадывалась, что египтяне нас дурачат. Конечно, было заметно, как они нехотя открывают новые археологические находки бесцеремонным американцам и ограждают от европейцев даже изученные древности, стоит посмотреть на кучу ограждений на плато у Гизы. Узнать о том, что Александрийская библиотека жива и - что самое удивительное - ежечасно пополняется новыми уникальными экземплярами - для меня было шоком. Ну, приблизительно таким же, как если бы мне сказали, что Диор был на самом деле Матой Хари, которую не расстреляли, а заставили сменить пол и профессию.
Солнышко щекотало глаза, и я очнулась. Итак, Маркус уверил, что Ваэль жив. Что выкупить его можно - но не за деньги или услады белокожей наложницы - а за рукопись из Наг Хаммади, древнего коптского городка в Северной Африке, второе тысячелетие собиравшего христиан под своими крышами. Рукопись так же была явно необычной - Маркус о ней говорил вскользь, было ясно, что он совсем не готов открыть все тайны рукописей для такой же как он христианки, но все же чужеземки. Пока мы сидели с ним в подземелье, я узнала, что истинные рукописи Иисуса (Исы, как говорят здесь) были записаны Мириам - его любимой ученицей, от которой хулиганка-история донесла до потомков лишь образ кающейся блудницы. Записки Марии Магдалины сохранились ее потомками - коптами. Именно в них можно прочесть многие истины, которые в угоду политикам, властителям и попам искажались тысячелетиями. Я знала, что существует даже общество по ошибкам в Библии - опечаткам, сознательным искажениям древних переписчиков - их, этих ошибок, - более 40 тысяч!
Знала я и о шумихе вокруг рукописей Наг Хаммади, которые неожиданно были открыты лет 50 назад для любопытствующих. Там были неискаженные Евангелия и другие тексты времен Христа. Маркус дал понять, что город давно стал центром духовной работы современных христиан и там идет невидимая война с мусульманскими сектами. Различные "братья Египта", "тысячи воинов" и другие воинствующие исламисты хотят так же получить эти рукописи в свои руки - ведь тогда бы они доказали, что многие знаменитые изречения и даже события в Библии - не что иное, как ошибки переписчиков! Для этого в Наг Хаммади осела компания головорезов, прошедших в свое время Кувейтскую резню и багдадские набеги. И я отправлюсь туда завтра на обычном автобусе с шикарного, укутанного в мрамор автовокзала Каира.
Значит, Маркус был во всем прав и полмира уж точно дурачат россказнями о якобы исчезнувших ценнейших книгах в Александрийской библиотеке? Возможно, властям просто удобно, чтоб человечество поменьше знало истинную свою историю? А заодно было в узде закоснелых учений? Я расплатилась за номер и отправилась на вокзал. Мимо проходили гуськом ошалевшие от грязи и жары европейцы в шортах, панамках и очках. Я не выдержала и расхохоталась, представив, как под их ногами открывается люк, и они видят тайный и истинный Каир, погруженный веками в мрачные и роскошные лабиринты гигантского подземелья.
Я присела в чайной среди мужиков и, невозмутимо заказав арабский кофе и кальян, достала письмо мужа к Маркусу:
…
"Дорогой Маркус!
Мир дому твоему! Как дела, как дети и твоя жена? Я пишу тебе вкратце, так как больше мне вряд ли удастся передать весточку.
Сейчас я лежу в военном госпитале, но через пару дней меня заберут отсюда и только Аллах знает, увидимся ли вновь.
Ты знаешь историю моей любви к русской девушке, и как мне было трудно убедить семью и получить разрешение на женитьбу. Отец пошел на это лишь потому, что, как ты знаешь, наш закон запрещает забирать на войну и в армию женатых на иностранках. Мы думали, это поможет. Но армейские пришли ко мне в дом, дождались возвращения жены, и, не слушая никаких доводов, потребовали уехать с ними. Иначе ее бы просто убили. Меня же забрали в лагерь. Я и другие парни просидели на корточках там почти пять дней, отец заплатил бараном лишь за то, чтобы узнать, куда меня отвезли. С Катрин он не связывался - ведь у нас проблемы должны решать мужчины, а женщинам остается плакать и ждать… И еще три барана он отдал за передачу справки о женитьбе. Но майор разозлился и объявил свидетельство о браке подделкой ленивых трусов и отправил меня на регистрацию, как новобранца. Тут нас с парнями разлучили - меня увезли очень далеко, в крытом вагоне. Привезли в странный лагерь, где тренировали и обучали меня и еще пару десятков молодых солдат всему - ведению слежки и охране, готовке еды в невыносимых условиях пустыни - мы ели пчел и насекомых, пили сок кактуса. Затем нас перебросили в другое место. Где всем объявили: отныне мы избранные из избранных, нам поручают охранять первых лиц государства, членов Лиги арабских стран. В том числе и раиса Мубарака! Служба эта почетная, но без права ее оставления и через пятнадцать лет. Уволят - и тогда не сможешь вернуться к нормальной жизни - чаще всего такие парни просто исчезают. Что и говорить о женитьбе?! Какая такая русская? Выбирали самых рослых, сильных и красивых. И несчастных, обреченных, можно сказать…
Я очень люблю Катрин. Аллах мне судья - я выбрал в жену неверную. Но ее вера, как и твоя, нам ближе, чем тех же католиков! И я не оставлю мою прекрасную жену, даже если это закроет мне все двери к любой работе!
Поэтому ночью я как бы в шутку затеял драку с новобранцами и в казарме якобы случайно упал лицом в окно, крепко зажмурившись. Да, врачи долго потом вынимали осколки из моего лица и сказали, что швы останутся на всю жизнь - красные и белые на моем смуглом лице.