– А ну, пошел отсюда! – раздался глухой крик из ванной.
– Да дайте же вы тазик, уроды! Сейчас же весь ковер заблюет!
– На кухню его оттаскивай, там линолеум.
– Ой, я не могу на это смотреть. Меня сейчас тоже вырвет!
– Ну, так уйди отседого и не мельтеши!
Началась суета. Гости, еще стоявшие на ногах, приняли посильное участие в спасении ковра и помощи перепившему гостю. Появился тазик. Кто-то заваривал чай, кто-то нес полотенца. Из ванной комнаты выскочил растрепанный молодой мужчина. Коротко оглядевшись по сторонам, он бросился на парня, только что подглядывавшего в ванной. Раздался глухой удар. На пол закапала кровь.
– Ай! Ты же мне, гад, нос разбил!
– Разнимите же их кто-нибудь! – завизжали девчонки.
Часть гостей, занимавшаяся уборкой рвоты и приведением в чувство перебравшего товарища, бросилась разнимать драку.
– Ну что, пойдем отсюда? Интересного уже ничего не будет, – сказала Валечка своим бывшим одноклассницам.
– Сейчас, Сережку пойду заберу, – сказала одна из них.
– Да он спит уже.
– Ничего, растолкаю.
Растолкать Сережку было непросто. Он был мертвецки пьян. После нескольких попыток было принято решение оставить молодого человека досыпать.
Выйдя к шоссе, девочки увидели огни уходящего автобуса.
– Ну вот, на последний опоздали, – с досадой сказала Валечка.
– А давайте пешком до города!
– Ты что?
– А что? В первый раз что ли? Не холодно еще.
От выпитого шампанского кружилась голова. На высоких каблуках было трудно идти по земляной насыпи. Захмелевшие девчонки хихикали, спотыкаясь… У обочины остановилась синяя "Нива". Мужчина, сидевший за рулем, спросил:
– Помочь вам, красавицы?
– А ну езжай, куда ехал. Без лысых обойдемся! – крикнула одна из девиц.
– А я не лысый, а очень даже кучерявый, – раздался из машины веселый и знакомый голос.
– Постойте, девчата! Это, кажется, свой. Яшка, ты что ли?
– Ну да, я, Валюня. Садитесь!
В машине разразилось шумное обсуждение произошедшего на вечеринке:
– Нет, ну вы посмотрите, какова Любаня наша!
– Шлюшка была, шлюшкой и осталась.
– Да уж, слаба на передок гражданка.
– Надо будет Рафику все рассказать.
– Вы что, у него кровь горячая, еще прибьет!
– А туда ей и дорога.
– Да я не про Любку. Мне Генку жалко. Хороший парень…
– Да Рафик знает все уже давно.
– С чего ты взяла?
– А в курсе я про нее. Рафик Любку же из-под Костомукши сюда перевез…
– Ну?
– А там она на всю округу личность известная. Промышляла она там. В гостиницах и мотелях местных.
– Врешь!
– Да не вру я… Брат мой двоюродный в "Совтрансавто" работает. В рейсы ходит. Видел ее часто. С финнами какими-то заезжими. Да и с нашими тоже. Ее ж все дальнобойщики знают.
– Ну, дела!
Раздалась нецензурная брань и хохот. Валечке не хотелось включаться в обсуждение. То и дело она искоса поглядывала на Яшку. Тот спокойно вел машину, как будто не замечая болтовни на заднем сидении. Валечке было немного стыдно за своих попутчиц.
"Нива" развезла девчонок по домам. Наконец и последний маршрут был отработан – машина остановилась перед Валечкиным подъездом. Яшка и Валечка остались в машине одни. Вспомнились Надюшкины слова. Валечке вдруг на самом деле нестерпимо захотелось поцеловать Яшку. Она отстегнула ремень безопасности, прикоснулась к Яшкиной руке и приблизила свои губы к его губам в ожидании поцелуя. Яшка взял ее лицо в большие ладони с тонкими длинными пальцами и поцеловал в макушку, как ребенка:
– Валечка, у нас с тобой ничего не получится. Ничего не будет, понимаешь?
– Почему? – удивленно спросила Валечка. – Рылом не вышла, или по мужской части что не в порядке? – Произнеся это, Валентина грязно рассмеялась.
– Никогда не пытайся унизить мужчину таким образом! – строгим тоном сказал Яшка. – Во-первых, это безобразно звучит из уст женщины. Во-вторых, мужчины редко прощают такие оскорбления. Такие слова могут быть очень опасны… Запомни это! – Яшка говорил спокойным, ровным голосом, как обычно говорит гипнотизер или врач. – Теперь насчет "почему", – продолжил он, – я женат – это раз. Все намного сложнее, чем ты думаешь – это два…
– Прости, я не хотела тебя обидеть, – тихо пролепетала Валечка, смущенно опустив глаза.
– Меня невозможно обидеть. К тому же, это не ты сейчас была. Это окружение твое в тебе кричит. Послушай меня, Валюня: ты очень красивая девочка. И не дура. Из тебя может выйти толк. Только надо… как бы это сказать… поместить тебя в другую среду. Я много думаю об этом. И, возможно, скоро поделюсь с тобой своими мыслями. Из тебя можно создать нечто прекрасное. Можно выстроить тебя заново. Восстановить, как восстанавливают разрушенный готический собор. Разве это не хорошая жизненная цель – стать прекрасной?
Валечка посмотрела на Яшку, ища в его лице издевку или саркастическую улыбку. Однако Яшка был серьезен и не собирался ни шутить, ни издеваться. Он помолчал немного и промолвил:
– А что касается сердечных дел, то они никуда от тебя не уйдут – побереги себя для кого-нибудь более достойного.
Яшка вышел из машины, открыл Валечкину дверь и подал ей руку:
– Спокойной ночи, Валюнь. И не гуляй больше по ночам, где попало… Обещаешь?
– Обещаю…
Тихо закрыв за собой входную дверь, Валечка хотела незаметно пройти в свою комнату, не зажигая свет. Однако с кухни уже донеслась ругань:
– На часы-то хоть смотрела, шалава?
– "Шалава" – ругательное слово, – уверенно ответила Валечка…
– А к тебе только ругательные и подходят, – бойко ответила мать, – а ну отвечай немедля, где ты была и с кем!
– Меня Яшка домой привез…
Услышав Яшкино имя, мать внезапно замолчала, словно поперхнувшись собственными словами. Смущенно кряхтя, она ушла обратно на кухню и закрыла за собою дверь. Валечка довольно ухмыльнулась и направилась в ванную комнату чистить зубы. "Интересно, что он ей такое сказал?" – спрашивала она себя, укладываясь в постель. "И все-таки он какой-то особенный, почти волшебник", – подумала она, погружаясь в сон. Так "обработать" мать не мог никто. Да и ей самой Яшка открыл возможность взглянуть на конфликты с ней с совсем другой, новой стороны. Он – необыкновенный человек. Он может все "разложить по полочкам", он может убедить кого угодно. Любопытно было бы узнать, что он наговорил тогда тому мужику, который приставал к ней и после разговора с Яшкой убежал с испуганным лицом? Что он сказал матери? Гипнотизирует он их всех что ли? Чудеса, да и только! Жаль, что их личные отношения бесперспективны… Почему он не ищет близости? Может быть, он не хочет портить ей жизнь? Связь с женатым мужчиной часто полна больших разочарований. Неужели такой благородный? Может ли мужчину и женщину связывать только дружба? Почему ее так тянет к нему? И почему он постоянно ищет встречи с ней? И почему такое огромное количество вопросов не пугает и не настораживает ее?
С тех пор Валя часто виделась с Яшкой. Они встречались по выходным и после работы. Они ходили в кафе или просто сидели в машине. Ездили на остров Кижи, в Петрозаводск, гуляли там в парке и по набережной Онежского озера. С Яшкой было интересно и как-то спокойно. Валечка очень любила слушать его. Не было ни одного вопроса, на который он не нашел бы ответ. Он умел невероятно хорошо и доходчиво разъяснять взаимосвязи между событиями, анализировать человеческие характеры. Никто и никогда не говорил с ней ТАК. Из каждой встречи, каждого разговора Валечка выносила всегда что-то очень важное для себя. Поэтому она и любила эти вечера. От них веяло чем-то особенным. Будущим, что ли? Она вдруг как-то начинала верить в себя. И в то, что ее "зима" может очень скоро закончиться… И очень скоро может тронуться лед…
*****
Небо было серым. В воздухе кружились пушистые снежинки. Валечка сидела на подоконнике и наблюдала за детишками, бегающими вокруг трансформаторной будки, стоящей прямо посередине двора. Мать смотрела по телевизору какой-то концерт. "Было-было-было-было, но прошло-о", – доносились из гостиной строчки песни. Валечка закрыла дверь и включила радио. Радио рассказывало что-то о досрочном пуске какой-то линии на Харьковском Заводе тракторных двигателей. Валечка нажала на кнопку, и приемник замолчал. Погода была пасмурной, фасады пятиэтажек, образовывающих двор, излучали унылую безысходность, а Валечкино сердце радостно билось – сегодня за ней должен был заехать ОН. Вместо синей "Нивы" на этот раз во дворе показался серебристый "БМВ". Яшка захлопнул дверь, поискал Валечкины окна, помахал рукой. Она спрыгнула с подоконника и, поспешно одевшись, выбежала во двор.
– А где твоя "Нива"?
– Продал. Зато вот теперь другой железный конь.
– Ух ты!
Яшка открыл Валечке дверцу, убрал с пассажирского сиденья номер "Аргументов и фактов".
– Ну что? Погода отвратная… Поедем в кафешку?
– Поехали!
Заурчало зажигание, ровно загудел мотор. Автомобиль тронулся с места.
– Ну что нового в жизни, Валюнь? – Голос Яшки, как всегда, располагал к откровению.
– Что нового? Подружка вышла за голландца замуж. Мать болела, сестра звонила, свекровь ест ее поедом…
– Поедом, говоришь? Ну что ж, сочувствую.
– Не смейся, она злющая, правда.
– А я и не смеюсь. Свекрови и тещи – это проблема серьезная. Я бы сказал, комплексная это проблема, то бишь, половая и геронтологическая в одном.
– Геро-какая проблема?
– Геронтология, душа моя, – это наука о влиянии старения на личность человека… И если старческие изменения в человеческом характере помножить на… как бы это пообразнее назвать? "Бабизм" что ли? Со всем присущим ему истеризмом и стервозностью, то получится истинно взрывная смесь – родительская безответная любовь к дражайшему чаду, женская ревность и одновременный скепсис ко всему, что на чадо это "посягает"…
– Да время сейчас такое, звереют все…
– Ну не скажи. Время тут ни причем. Классическая литература говорит нам о том же – иначе откуда взялись бы все эти мрачные образы "старухи-лесничихи" или "злой мачехи"… Когда зрелый возраст переходит в пожилой, а затем в старческий, с человеком часто происходят некрасивые вещи. Исключения составляют люди, жизнь которых постоянно проходила гармонично и духовно. А если человек по натуре своей злостный и недалекий, то с годами это усугубляется. Особенно, если человек этот прожил тяжелую и безрадостную жизнь.
Они остановились у кафе на улице Горького. Стряхнули снег с обуви, Яшка помог Валечке снять пальто и указал на столик в углу. Сев в плетеное кресло, Валентина продолжила разговор:
– А чего в этой жизни радостного? Зарплата эта секретарская… Народ дурной. Вон, к тетке на юбилей ездили в Повенец, так мужики так напились, что драка опять была. Чуть не поубивали друг друга.
– Свекрови, пьяные гулянки, свары… Валюнь, тебя не утомило еще это болото?
– Утомило.
– И ты ни разу не пробовала что-либо изменить?
– Я пробовала, но у меня не очень-то получилось. Я поступала в Москве и провалила экзамены.
Официантка принесла кофе и выпечку. Яшка взял горячую чашку в обе руки, словно желая погреть об нее ладони, и добродушно посмотрел на собеседницу:
– Пробовать надо всегда и не вешать нос. Даже у великих людей бывали первые неудачи. Когда у Рахманинова не получился первый фортепианный концерт, он сильно расстроился. Так бедолага переживал, что даже нервы лечить пришлось. А ему доктор возьми и скажи, что-то вроде "не удался первый, напишите второй!" И он написал. И очень даже остался доволен. И весь мир был у его ног.
– Ну так то Рахманинов, – сказала Валечка, откусывая большой кусок от плюшки с повидлом.
– А концерт-то ты хоть слышала такой?
– У-у, – глухо промычала она, отрицательно мотая головой и старательно прожевывая сдобу.
– А зря. Послушай, рекомендую. Если хочешь, завезу кассетку.
– У меня кассетника нет. Проигрыватель только. – Валя очень внимательно смотрела на плюшку.
– Валюнь, можно я тебя попрошу об одной вещи?
– О какой?
– Не откусывай, пожалуйста, такие огромные куски. Человек должен есть красиво. Особенно, такой красивый человек, как ты.
– Постараюсь, – сказала Валечка и смущенно кивнула.
– Ну, вот и славно. А я и кассетник тогда завезу… Ну да черт с ним, с Рахманиновым. А куда ты поступала-то? В театральное какое-нибудь?
– Нет, во МГИМО…
Яшка смешно закатил глаза и произнес:
– А-га… Ну, понятно… одно другого не лучше… Юношеский максимализм… Сейчас все самое лучшее и в большом количестве. Или пан, или пропал… Так нельзя, душа моя…
– А как можно?
– Допустим, попробовать поступить не в Москве, а в Петрозаводске. Это, между прочим, тоже столица… Республики Карелия. – Яшка улыбнулся и продолжил: – И ее административный центр. У вас там целых три вуза… Хотя на дипломатов там, кажется, не учат. А ты можешь себе представить что-нибудь другое?..
– Что, например?
– Ну, Валюнь, тебе лучше знать… Только не говори мне, что кроме МГИМО тебя больше ничего не интересует. Чтобы быть цельной и счастливой личностью, не обязательно идти по стопам товарища Коллонтай. – Яшка снова улыбнулся.
– Да я, собственно, и не особо рвалась "по стопам". Просто девочка одна предложила поступать вместе. Она не из нашей школы была. Мы с ней в УПК познакомились. Машинопись и делопроизводство, так сказать, осваивали. Ей одной скучно было поступать. У нее и родственники дальние в Москве живут. В центре. Мы у них останавливались. Ну, я и поехала. Только она поступила, а я – нет.
– А девочка, небось, племянница одной республиканской "шишки"?
– А откуда ты знаешь?
– Да город у вас маленький… И что – тяга к образованию на этом закончилась?
– Мать сказала, чтобы я лучше на работу устраивалась. Побаловалась, мол, и хватит, пора и пользу какую-нибудь приносить.
– А ты не пыталась ей объяснить, что пользы будет больше, если ты для начала на ноги встанешь?
– Не-а… – уныло произнесла Валечка.
– Энтузиазма не вижу в тебе, Валюнь. "Мать сказала", "девочка предложила", "да", "нет"… А свои мысли у тебя в голове какие-нибудь присутствуют?
– Какие мысли?
– "Какие мысли", – передразнил Яшка Валечку, – м-да, ты прямо "спящая красавица" у нас… непростой экземпляр. Ты, я вижу, совсем уже закисла в своем болоте… А ты ведь не такая… Ты – не флегматик, нет. У тебя совсем другой темперамент. Растормошить тебя надо, а то ты совсем в летаргию уйдешь. А в Москве-то, небось, понравилось?
– Да, очень.
– Ну вот, хоть немного глаза заблестели. Девушку манят огни большого города? Понятно… А ты знаешь, это мысль! Иногда, чтобы сделать мощный рывок, внести радикальные изменения в развитие своей судьбы, просто необходимо окунуться в другую атмосферу. Необходима смена обстановки: другие люди, другая жизнь, чтобы она перестала быть инертной, понимаешь? Чтобы никто не тянул тебя назад. Чтобы ты перестала вариться в своем маленьком микромире.
Валечка задумалась над его словами. Действительно, все ее подружки, кроме двух, Аллочки и Тоси, пошли ученицами на швейную фабрику или молокозавод. Многие уже вышли замуж и родили детей. Они праздновали вместе дни рождения и ходили на танцы. Но с ними было как-то… неинтересно, что ли… Интересно было только с Аллочкой и Тосей, но они обе, увы, уехали.
Яшка продолжил монолог:
– В принципе, поступив в петрозаводский университет, при умелом подходе можно перевестись в любой другой вуз страны… Я слышал, подружка твоя Тося, между прочим, так и сделала… В следующем семестре она – уже студентка ленинградской консерватории…
– Ну, ты все про всех знаешь!
– Да, я такой… А кстати, о Питере… Там поступить не хочешь? Не Москва, конечно, но тоже неплохой город. Там и жизнь поярче и снабжение получше, чем в вашей Карелии. А что, это идея! – оживился Яшка. – Слушай, вот видишь, как важно творчески подумать на актуальные темы. Знаешь, как этот процесс называют буржуи?
– Как?
– Брэйн сторминг. Мозговой штурм.
– Как это?
– А так. Садятся люди за круглый стол и думают, как решить какую-нибудь проблему или вырулить из какой-нибудь неблагоприятной ситуации. Начинают творчески мыслить. Предлагать можно абсолютно все. Даже самые дерзкие мысли допускаются к обсуждению. Даже полный бред. И в результате очень неплохие решения отфильтровываются. Этот метод один коммерсант придумал. В Штатах. Много лет тому назад. И им уже десятилетиями пользуются на Западе.
– А если ты не умеешь творчески мыслить?
– Все это умеют. Только не все об этом знают. Гораздо легче плыть по течению, сетовать на политическую обстановку или еще что-нибудь. А иногда надо просто поднапрячься и подумать. Да-да, просто сесть и подумать. И четко сформулировать свои желания. И думать надо всё время. Думать о хорошем, о том, как изменить жизнь к лучшему. И если постоянно посылать в пространство вопросы, желания, хорошие мысли, то когда-нибудь ты обязательно получишь ответ на эти вопросы, узнаешь, как удовлетворить свои желания и получишь подтверждение своим мыслям.
– А я никогда не пробовала так думать. Хотя нет, ты знаешь, что-то смутное было… Похожее на то, о чем ты говоришь. Вроде бы и хочется чего-то другого, но не знаешь чего.
– Это понятно, почему не знаешь. Если посмотреть на твоих приятельниц, да послушать твою матушку, диву даешься, как у тебя мозги вообще паутиной еще не заросли, да плесенью не покрылись. Ну что, будем "штурмовать мозги"? Проблема у нас есть – "Валюня". Будем ее решать?
– Будем! – сказала Валечка, с трудом скрывая восторг.
– Ну, тогда начнем с того, чего бы ты хотела в жизни. Излагай, не стесняйся!
Валечка ненадолго задумалась и робко произнесла:
– Я хотела бы… жить в большом городе… и хотела бы, чтобы меня окружали интересные люди.
– Так, ну для начала уже неплохо. Теперь давай думать конкретнее… Тебе лично что нравится? В какой сфере тебе хотелось бы… ну, скажем, работать? У тебя есть мечта какая-нибудь? Говори, не бойся!
– Я хотела бы… иметь свою фирму…
– Ну что ж, амбициозно. Хвалю. А почему бы тебе тогда не поступить… в "Политех"?
– Куда?
– ЛПИ – Ленинградский Политехнический Институт. На экономический. Двоюродная сестра моей жены – доцент, принимающий профилирующие экзамены. А? Как тебе экономика и управление производством? С высшим экономическим ты все, что хочешь, делать сможешь. Хочешь, будешь служащей где-нибудь – уж, по крайней мере, больше получать будешь, чем в своей шарашкиной конторе. А захочешь и свой бизнес "замутить" сможешь. Сейчас много перспектив открывается для частного предпринимательства. Да и подготовить тебя можно. Я знаю людей здесь и там, кто взялся бы за это дело. Можешь даже пару месяцев в Ленинграде на подготовительные походить. Если хочешь, могу даже устроить так, что ты не целевичкой пойдешь, а нормально. То есть прописать тебя смогу. У целевиков, конечно, другой проходной бал, но потом мороки много. С распределением и прочими делами… А ты – не дура, ты баллы наберешь… Я тебя насквозь вижу. Поступишь – однозначно… Ну что, хочешь жить и учиться в Питере?
– Ты что Дед Мороз, что ли?