Макс направился к двери, но Шоу остановил его прежде, чем он закрыл за собой дверь.
– Багат.
– Да, сэр.
– Спасибо.
Макс кивнул. Ненужная смерть Леонардо Д`Анджело стала бы для Шоу адом, преследующим его всю оставшуюся жизнь.
– Пожалуйста, сэр. И вам спасибо, – сказал он и закрыл за собой дверь.
Он был на полпути к своему столу, прежде чем понял, что сказал Шоу. Когда ты станешь руководителем группы...
Когда, не если.
Черт! Макс улыбнулся. Он был на верном пути.
Четыре дня спустя, в Ист-Мидоу на Лонг-Айленде, в типовом пригородном доме времен Второй мировой, Джина Виталиано пошла в первый класс.
Глава 1
ШТАБ-КВАРТИРА ФБР, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
20 ИЮНЯ 2005
НАШИ ДНИ
День был невероятным. Голубое небо. Низкая влажность. Утреннее движение на сей раз небольшое. Зеленый свет на каждом перекрестке. Место для парковки в нескольких шагах от офиса. Лифт открылся, едва Джулз прикоснулся к кнопке, и без остановки домчал его до нужного этажа. Двери снова разошлись, и вид в зеркале в холле у него был отличный.
Одетый, чтобы показать себя с лучшей стороны, в любимый черный костюм и новую рубашку, которую купил себе в подарок, Джулз Кэссиди не был среднестатистическим, посредственным агентом, это уж точно. Он положил в карман солнечные очки и поправил галстук, а затем пошел по холлу пружинистым шагом.
Когда хорошо выглядишь, то и чувствуешь себя хорошо. Несомненно, чтоб вам всем.
Стол Ларонды пустовал, но дверь кабинета Макса Багата была плотно закрыта.
Как бы рано Джулз сегодня не пришел, его босс, легендарный руководитель антитеррористического отдела ФБР, известный как "тот самый Макс" среди молодых, менее почтительных и куда менее оригинальных младших подчиненных – но никто ни за что и никогда не назвал бы его так в лицо – пришел еще раньше.
Хотя, может, Макс просто сильно задержался накануне – но вряд ли кто-нибудь мог увидеть разницу.
Даже проведя здесь семьдесят два часа подряд, Макс не выглядел помятым. Более того, случись вдруг заварушка в зоопарке и сядь на него какой-нибудь гиппопотам – первое, что сказал бы Макс, придя в себя, стало бы: "Дайте мне кто-нибудь чистую рубашку".
Этот человек держал в кабинете два полных комплекта сменной одежды, не говоря уже о веренице электробритв в ящике стола, в портфеле, в бардачке и, вероятно, в одном или паре мест, о которых Джулз не знал.
Но что это? Макс сегодня был не единственной ранней пташкой. Джулз определенно ощущал запах роскошного недавно приготовленного кофе. Макс, возможно, являлся блестящим переговорщиком, но сваренный им кофе выходил сомнительным.
Французская ваниль. Святые угодники, Джулз обожал французскую ваниль. Пусть он и не пришел в офис раньше Макса или таинственного кофевара, утро все еще оставалось действительно великолепным и многообещающим.
Джулз остановился в кухонном уголке и – спасибо тебе, младенец Иисус! – обнаружил свою любимую кружку на сушильной полке отмытой до скрипа. Контейнер с молотым кофе был пуст, но в кофеварке оставалось достаточно еще для одной приличной чашки.
По ТВ транслировали сводку новостей Си-эн-эн, но звук был приглушен. Пока Джулз наполнял свою кружку с Майти Маусом остатками кофе, слишком красивый диктор ослепительно улыбнулся ему, как бы говоря: "Доброе утро, сладкий пирожочек! Сегодня с тобой произойдет что-то очень хорошее!"
В этот момент блок новостей прервала рекламная пауза. Экран заполнила батальная сцена Второй мировой в тонах старой кинохроники – несомненно, ролик исторического канала. Но затем сражение превратилось в полноцветный крупный план молодого человека в каске. Идеальные скулы парня пересекали грязные полосы.
Ну и ну! Это же идеальные скулы Робина Чадвика! Это вовсе не реклама исторического канала, Бэтмен, это кинотрейлер. Дерьмо, это кинотрейлер. В спешке потянувшись за пультом дистанционного управления, Джулз чуть не обварил себе руку, и кружка с грохотом скользнула в раковину. Кофе брызнул – нет! – прямо на его новую рубашку.
Он сунул обожженные пальцы под струю холодной воды, а другой рукой приглушил звук телевизора. Не стоило, конечно, нужно было просто выключить проклятую штуку, но он ничего не мог с собой поделать.
Пока картинка снова изменялась, заиграла громоподобная хоровая музыка, и на этот раз показался крупный план другого юного актера, настолько же привлекательного темнокожего, насколько белокож Робин.
Адам Уиндэм.
Лживый, неверный, "сукин-сын-бывший" Джулза.
Господи, он выглядел отлично.
Как актер.
Он хорошо выглядел в фильме, приукрашенный светом и гримом. Вот что подумал Джулз. Это не было мазохистской, ищущей примирения "он-выглядит-хорошо" мыслью, пришедшей в его голову.
Нет, нет, нет, он находился в безопасной фазе "на-эти-грабли-мы-уже-наступали", поскольку Адам был занят.
Но пока Джулз охлаждал пальцы, изображение снова сменилось: на сей раз оба актера сидели плечом к плечу в военном обмундировании Второй мировой, великолепные и легкомысленные, тихо посмеивались под оглушающую музыку – заставка кинотрейлера гласила, что это полномасштабная эпическая драма.
Затем появилась новая сцена: все еще бок о бок, эти двое мужчин, вооруженные до зубов, бежали в бой к пляжу.
Изображение застыло, поймав их на полушаге, и вернулась предыдущая картинка в тонах сепии, а голос за кадром объявил: "Американский Герой. Война изнутри... Премьера в пятницу в избранных кинотеатрах".
На дорогой новой рубашке Джулза красовалось пятно, любимая кружка раскололась, кофе с французской ванилью вытек, а фильм, в котором играл его изменник экс-особенный, фильм, из-за которого он держался подальше от кинотеатров, чтобы избежать просмотра, фильм, который вынудил его отказаться от подписки на "Энтертеймент Уикли", чтобы не прочитать о нем, до этой пятницы даже не начнется.
Твою мать!
Но ладно. Небо за окном все еще оставалось голубым. А Деб Эрланже, одна из его партнеров по команде ФБР, появилась словно ангел милосердия, неся весть надежды и кофеина.
– Привет, Джулз. Мы собираемся в "Старбакс". Хочешь чего-нибудь?
Ее напарник, Джо Хирабаяши, стоял за ней. Что это такое? Национальный день "приди пораньше"?
Джулз снова приглушил звук телевизора.
– Есть ли шанс, что они начнут продавать деловую одежду?
Как и Макс, он держал в офисе запасную рубашку. Но, в отличие от шефа, использовал ее два дня назад и забыл принести смену.
Яши осмотрел повреждения и кратко резюмировал в духе дзен:
– Дерьмо, приятель. Эта рубашка уничтожена.
– Разве у тебя сегодня не что-то вроде аттестации? – спросила Деб. – С Пегги Райан?
Да, Деб. Да, действительно. На самом деле, сегодня у него не "что-то вроде" аттестации. Наоборот, это попадало в подкатегорию "аттестация, запятая, чрезвычайной важности". Джулз готовился к повышению. Пока ему было далеко до того, чтобы занять место любого из руководителей – за исключением Пегги Райан, с которой он собирался сегодня говорить.
Пегги была из тех людей, которые справлялись со своей гомофобией, притворяясь, что Джулза просто не существует.
В прошлом Джулз этому способствовал, держась от Пегги как можно дальше. Но этой встречи они оба не могли избежать. Определенно, утро обещало быть очень интересным.
– Может, это хорошо, – сказал Яши, указывая подбородком на темное пятно, которое Джулз сейчас без энтузиазма оттирал бумажным полотенцем. – Заляпанная кофе рубашка. Как будто делает тебя почти гетеросексуальным.
Он скорчил гримасу.
– Если, ну, знаешь, прищуриться...
– Тебе определенно нужен латте с дополнительными взбитыми сливками и имбирный пряник, – решила Деб за Джулза. – Мы будем прямо сейчас.
Но именно в этот момент появился Джордж Фолкнер, преградив им путь. Он запыхался, что было несколько ново. Джулз даже не подозревал, что тот умеет бегать.
– Где Ларонда? – спросил Джордж, его тон передавал все оттенки мрачной непреклонности.
– Она не придет, – сказала ему Деб.
– Почему? Почему нет?
Джулз не знал, что сегодня день без Ларонды. Она была секретарем-референтом Макса. День без Ларонды примерно так же продуктивен и весел, как день, проведенный за прибиванием большого пальца молотком. Снова, и снова, и снова. Ой-ой-ой.
– Дискуссионный клуб ее сына прошел в финал национальных соревнований, – пояснила Деб. – Нежданно-негаданно – их считали полными аутсайдерами. Макс сказал ей взять несколько дней и отправиться с ребенком в Бостон. Она не вернется до пятницы.
Вот же горе горькое!
– Макс должен это увидеть, – Джордж в это утро был ультрасосредоточен и сконцентрирован, и держал что-то, похожее на распечатку из электронной почты.
– Через час должен прибыть временный секретарь, – сказал Яши. – Положи на стол Ларонды, пусть она займется.
– Нет, – сказал Джулз. – Не-а.
Когда в последний раз Ларонду заменял временный секретарь, это было вдвойне ужасно.
– Если мы хотим сегодня что-нибудь сделать, надо установить смены.
Деб и Яши зашумели, но Джулз остановил их.
– По часу за столом Ларонды, – произнес он не терпящим возражений тоном. – Мы все выживем, если будем ассистентами Макса по часу в день. Вы же знаете, что мы сможем.
Но дерьмо, дерьмо, дерьмо. Пора двигаться, чтобы добыть новую рубашку до встречи с Пегги Райан.
– Я буду первым, потом Яши, затем Джордж, а потом ты, Деб...
– Принесу много двойного кофе, – решила Деб.
– Хорошо. Яши, позови Фрэн и Мэнни, предупреди их, – приказал Джулз. – Скажи им зайти как можно быстрее.
– Джордж, что ты хочешь из "Старбакса"? – спросила Деб.
– Максу действительно нужно это увидеть, – упорствовал Джордж, обращаясь теперь непосредственно к Джулзу. – Немедленно.
Дерьмо. Джулз взял распечатку и проглядел ее, а Деб, склонившись, читала через его плечо. То был список имен – ужасная статистика гражданских лиц, погибших во взорвавшемся гамбургском кафе. Этот последний теракт произошел в Германии лишь вчера утром, и большинство репортажей СМИ сосредоточились на малочисленности жертв – взрыв автомобиля причинил бы гораздо больше разрушений.
Однако имена в списке наглядно демонстрировали, что несколько людей погибли.
– Мы этим не занимаемся, – напомнил Джулз Джорджу. – Это дело команды Фриска. Я знаю, что Макс хочет быть в курсе, но в этих подробностях нет никакой необходимости...
– О нет, есть, – прервал Джордж.
– Вот дерьмо, – выдохнула Деб, указывая в самый конец списка. Яши тоже наклонился поближе, чтобы взглянуть и...
Джулз проследил за ее пальцем и увидел два слова, которые остановили его сердце.
Джина.
И Виталиано.
Он дважды перепроверил список. Погибшие гражданские...
– О Боже, нет, – произнес он. Только не Джина Виталиано. Единственная женщина, покорившая тефлоновое сердце Макса Багата. Женщина, которой Макс не просто позволил уйти, но женщина, которую он отталкивал и отодвигал, пока она наконец его не покинула.
Что не означало, что он ее не любил; что он не любил ее до сих пор.
Господь милосердный.
– Кто-то должен ему сказать, – прошептала Деб. Джулз поднял взгляд и обнаружил, что все смотрят на него. Как будто он руководитель их группы или что-то вроде того.
Нечестно – его ведь еще не выдвинули.
– Да, я сделаю это, – сказал он, не узнавая собственный голос. – Джина была и моим другом тоже.
Иисусе – Джина была. Он очень не хотел этого говорить. Боже, как это могло случиться?
Безоблачность голубого неба за окном теперь казалась насмешкой. Джулз желал бы прыгнуть назад в сегодняшнее раннее утро, когда его радиоприемник с таймером взорвался песней. Только в этот раз он отключит его, перевернется и продолжит спать. Но на самом деле это лишь отложило бы неизбежное. Так или иначе, они все должны были каким-то образом справиться с этим сегодня.
Джулз прочистил свое ноющее горло.
– Яши, выясни, что Джина делала в Германии. Последнее, что я знаю – будто она была в Кении с...
Проклятье, как же там? Он напрягся.
– МОС – "Международная Осведомленность о СПИДе". Свяжись с ними – найди все, что сможешь. Джордж, поговори с Уолтером Фриском. Мы хотим узнать все, что ему известно о взрыве, и прямо сейчас.
Он повернулся к Деб.
– Принеси кофе, а потом помоги Джорджу. Иди.
Они разошлись.
Когда Макс увидит эту распечатку, у него будет множество вопросов, ни на один из которых у Джулза нет ответа.
По крайней мере, пока.
Джулз вытер глаза, подтянул галстук и с тяжелым сердцем под испорченной рубашкой, которая больше не имела никакого значения, начал долгий путь к кабинету Макса.
АРЛИНГТОН, ВИРДЖИНИЯ
12 ЯНВАРЯ 2004
СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Макс заставил себя расслабиться. Он запретил плечам напрягаться, кулакам сжиматься, и – это было труднее всего – удержал челюстные мускулы расслабленными и убедился, что не сотрет свои зубы.
Он сумел скрестить ноги и слегка приподнять одну бровь. Он знал, что в сочетании с полуулыбкой, которая приподняла уголки губ, выглядел дружелюбным и открытым для всех и любой беседы.
Он был переговорщиком ФБР – нет, он был отличным переговорщиком ФБР – больше лет, чем мог пересчитать на всех пальцах рук и одной ноги. Он использовал свою магию на вооруженных преступниках и отчаянных террористах – мужчинах и женщинах, которые слишком часто были готовы и хотели умереть.
Это должно было быть проще простого, это гражданское обсуждение между тремя рациональными, ясно соображающими взрослыми. Максом. Джиной. И Ритой Хеннимен, семейным консультантом, которого Джина нашла в "Желтых страницах".
Заголовок, без сомнения: "Худший Кошмар Макса".
Макс никогда в своей жизни не был так напуган. Джина наблюдала за ним с другого конца дивана. Сегодня она специально оделась как подросток в обтягивающую футболку, которая не доставала до пояса джинсов с низкой посадкой. Невозможно было смотреть на нее и не думать о сексе, о ее ногах, обвившихся вокруг него и посылающих его в открытый космос.
Макс прочистил горло, поерзав на месте – что заставило его приподнять левую руку выше, чем следовало, отчего он зашипел.
Иисусе, боль в плече когда-нибудь пройдет? Ему выстрелили в грудь. В его легком была кошмарная дыра, но то было лишь выходное отверстие той пули, что срикошетила и разбила ему ключицу, которая продолжала больше всего его беспокоить.
Пока Рита заканчивала читать бланки, которые они оба заполняли в комнате ожидания, Джина придвинулась ближе.
– Ты в порядке? – спросила она Макса.
– В порядке, – солгал тот.
Она на мгновение пристально взглянула на него, прежде чем снова заговорить.
– Одно из важных правил терапии то, что мы должны быть честны. Когда мы войдем в эту комнату, мы должны говорить только правду. Иначе все это просто чушь.
Когда он только сел, то зацепил свою трость за подлокотник дивана, и теперь она с грохотом упала на пол. Слава Богу. Он нагнулся, чтобы поднять ее. А когда распрямился.
Рита улыбалась им, готовая начать.
– Итак, – сказала консультант, – с чего мы начнем?
Джина все еще наблюдала за ним.
– Хороший вопрос. О чем ты хочешь поговорить, Макс?
– О баскетболе? – ответил он, и она рассмеялась, как он и ожидал.
– Полагаю, это моя ошибка, попросить тебя быть честным.
Она повернулась к Рите:
– Вот в чем дело. Согласно определению Макса, мы даже не должны здесь находиться, потому что мы не пара. Мы не вместе, мы – друзья. Только между нами что-то есть. История. Химия. Ах, да, и факт, что я люблю его, вероятно, тоже играет где-то какую- то роль. Хотя Макс скажет вам, что на самом деле я его не люблю, что после лет, лет и лет то, что я чувствую, все еще частично является "переносом". Как я говорила вам по телефону, я была на том самолете, который захватили, а Макс спас мою жизнь...
– Ты сама спасла свою жизнь, – прервал Макс.
– Очевидно, отчасти дело еще и в интерпретации, – сказала терапевту Джина. – Я знаю, что он спас мою жизнь. Он, без сомнения, может утверждать, что не делал этого. Дело в разнице в возрасте – с чем на самом деле у меня нет проблем...
Рита мельком глянула на свой планшет, очевидно, проверяя даты их рождения. Ей не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что Джине – двадцать пять, а Максу – почти на двадцать лет больше. Но женщина была высококвалифицированным специалистом, так что даже не моргнула. Она улыбнулась, когда подняла голову и встретила его взгляд.
– Любовь не всегда останавливается, чтобы заняться подсчетами, – отметила она.
Да, но другие подсчитывали, и большинство из них еще и осуждало. Дебра, медсестра из реабилитационного центра, например, была уверена, что он Макс попадет в ад. Если бы она могла, то превратила бы его в груду пепла неделю назад. Но прямо сейчас он просто держал рот на замке и позволял Джине продолжать.
– Я не могу заставить его поговорить со мной, – сказала Джина терапевту. – Каждый раз, когда я пытаюсь, мы заканчиваем...
О нет, она не может...
– ... вместо этого сексом.
О да, она смогла.
– Я подумала, если мы придем сюда... – продолжала Джина. – Что ж, в одной комнате с вами, я подумала, мы можем, собственно, поговорить вместо… ну вы знаете.
По мере того как кошмар продолжался, становилось только хуже. Он как будто перенесся назад в свое худое, низкорослое шестнадцатилетнее тело, вынужденное голым блуждать по школьным коридорам в поисках своего шкафчика. Без сомнения, как раз пришло время проснуться. Он схватил трость.
– Извините. Я не могу этого сделать.
Он поднялся с дивана, даже несмотря на то, что понимал, как глупо убегать. Он мог уйти из комнаты, но не мог избавиться от хаоса, бушевавшего в его голове.
Джина тоже поднялась и преградила ему доступ к двери.
– Макс. Пожалуйста. Есть так много всего, о чем мы никогда не говорили, просто притворяясь, будто этого не существует, – она глубоко вздохнула, – например, Алисса.
Господи. Макс рассмеялся, потому что смех сэкономил ему сотни долларов на дантиста, в котором он будет отчаянно нуждаться, когда повредит зубы чрезмерным скрежетом. Но даже он, мастер по зубовному скрежету, не сумеет стереть зубы смеясь. Он повернулся к Рите.
– Вы не извините нас на минутку?
Но Джина скрестила руки. Она совершенно ясно никуда не собиралась.
– В этом суть терапии, Макс. Мы обсуждаем вещи, о которых не можем говорить в других случаях. Прямо здесь, перед Ритой.
Что ж, ладно. Теперь он почти жаждал сценария с наготой и шкафчиком. Или сногсшибательного повторяющегося кошмара из детства. Гигантских вилок из космоса. Он годами спал на боку, чтобы проскользнуть между зубцами и избежать смерти от протыкания.
– Почему бы нам не вернуться к этому немного попозже? – согласилась Рита. – Похоже, это особенно чувствительная тема.
– Ладно, нет, – сказал Макс. – Вы ошибаетесь. Это не так.
Он повернулся к Джине.
– Алисса Локке больше не работает на меня. Ты это знаешь. Я не разговаривал с ней...
Он собирался сказать "неделями", но это было не совсем верно.