Во время ужина она едва притронулась к еде - не могла проглотить от волнения ни кусочка. Однако какимто образом спокойно вела беседу с королем Закари. Они говорили на самые разные темы, хотя главным предметом их беседы стали, конечно, лошади.
- Так кто же вы на самом деле, Элени? - неожиданно спросил Закари.
Калик помрачнел еще больше. Его брат и так практически завладел ее вниманием, а Элени как будто доставляло удовольствие с ним беседовать. Его раздражение выплеснулось наружу.
- Оказывается, ты пришел затем, чтобы поговорить с моей гостьей, а не со мной.
- С каких это пор ты стал так сильно беспокоиться о своих гостях? - не остался в долгу Закари.
- Ты приехал в Англию, чтобы развлечься, или тебя привела сюда какаято причина? - не отставал Калик.
Глаза братьев встретились. Закари пожал плечами:
- Меня привели сюда драгоценности, которые якобы были украдены у нашей семьи много лет назад. Хотя, если честно, я уже устал от драгоценностей, которые определяют всю нашу жизнь на островах. Когда я присутствовал на похоронах короля, я узнал, что пропала половина бриллианта Стефани, распиленного много лет назад.
- Одним бриллиантом больше, одним меньше, какая разница? - фыркнул Калик.
- Помоему, ты не осознаешь заключенной в нем важности. Без него не состоится коронация нового короля Аристо.
- Ты хочешь сказать… - медленно начал Калик.
- Я хочу сказать, что должен найти второй камень до того, как его обнаружит Себастьян. Только так я смогу стать королем обоих островов и прекратить вражду между ними. Как того и желала наша мачеха, королева Энья.
Элени заморгала. Неужели король Закари забыл о ее присутствии, делясь с братом такими тайными подробностями? Она решила, что ей лучше удалиться и оставить их одних. Обмана на этот вечер и так достаточно, хотя она, кажется, справилась на отлично с непривычной для себя ролью.
Элени поднялась изза стола. Калик вопросительно взглянул на нее.
- Извините меня, - спокойно сказала она. - Я бы хотела уйти, чтобы вы могли без помех обсудить все дела. Желаю вам хорошего вечера. Ваше величество, для меня была большая честь познакомиться с вами. - Она поклонилась.
- Это для меня была честь познакомиться с вами, - вставая, сказал Закири и отвесил ей небольшой поклон.
Элени вышла и, закрыв за собой деревянные двери, облегченно прислонилась к ним. Но даже сквозь их толщину до нее донеслись слова Закари:
- Она ведь твоя любовница, да?
- Ты ведь не думаешь, что я упустил бы такую красивую женщину, остановившуюся в моем доме?
- Но есть чтото еще, о чем ты мне не хочешь говорить, - задумчиво сказал Закари.
Элени знала, что подслушивать не подобает никому, но разве найдется хотя бы одна женщина, которая смогла бы уйти и узнать, что говорят о ней?
- Ты мне не поверишь, если даже я сам не в силах этому поверить. - На этих словах Калик понизил голос и чтото сказал.
- Конюх? - услышала Элени недоверчивое восклицание Закари.
Он неразборчиво произнес чтото еще, но ей было все равно. Тон Калика - хвастливый, самодовольный, - больно задел ее за живое. Неужели он вместе со своим братом смеется над ней? Как он может?! О чем он говорит? Но Элени больше ничего не слышала. Она могла только догадываться. Судя по его тону, продолжает бахвалиться, что она оказалась девственницей и что он обучил ее коечему, чтобы нравиться мужчине в постели.
Какая же она дура, что позволила себе вообразить, что между ними существуют какието отношения, а не только секс! Она просто хотела верить, что между ними чтото происходит помимо физической близости.
А какого мнения о ней будет Закари, узнав ее истинное положение в обществе? Более того, какова будет его реакция, когда он поймет, в присутствии кого поделился тайными государственными сведениями?
И тут Элени словно чтото толкнуло в грудь. Ну конечно! Ведь в том, что она исполняла роль хозяйки, заключался риск! Риск, столь любимый Каликом и без которого он уже не мыслил свою жизнь. Что бы он ни делал, в этом всегда должен был присутствовать элемент риска.
Боль, обида, чувство предательства волной затопили Элени. У себя в спальне она бы сорвала с шеи ожерелье, если бы не страх его порвать. Она аккуратно расстегнула застежку, сняла его дрожащими пальцами и положила на алую бархатную подушечку. Вслед за ожерельем последовали сережки и украшенные маленькими бриллиантами шпильки. Как же в эту минуту ей хотелось оказаться дома!
Сердце учащенно стучало в груди и забилось еще сильнее, когда она услышала, как хлопнула входная дверь, а затем шаги, направляющиеся в ее комнату.
Как всегда, Калик распахнул дверь, не потрудившись постучать даже из вежливости. "Конечно, - с горечью подумала Элени, - ведь в его глазах я попрежнему ничем не отличаюсь от обслуги, и никакие дорогие тряпки или драгоценности не изменят этого факта. Разве можно уважать слуг?"
Увидев Элени, молча стоявшую у письменного стола, Калик както оценивающе улыбнулся. Она была одета, но волосы у нее были распущены, окутывая ее блестящим черным покрывалом.
Он вздохнул про себя, так как одного взгляда на Элени было достаточно, чтобы ощутить желание.
- Ты не устала?
- Разве я могу устать?
Его глаза тут же сузились. Чтото в голосе Элени подсказало ему, что за ее словами крылась ирония.
- Я подумал, что ужин стал испытанием для твоей нервной системы.
В зеленых глазах появилась боль.
- Которое я выдержала, не опозорив тебя, - бросила она с непонятной горечью. - Еще бы - девушка из конюшни блестяще выдержала экзамен перед все замечающим экзаменатором!
На виске у Калика забилась жилка.
- Не говори ерунды! - ровным тоном сказал он. - Ты понравилась моему брату.
- И его мнение обо мне не изменилось даже после того, когда ты сказал ему, что обычное мое место - на конюшне?
- Что ты несешь? - раздраженно спросил Калик.
- Ты ведь сказал ему, кто я, верно? Последовала недолгая пауза, а затем он бросил:
- Даже если я сказал? Новая волна боли подступила к сердцу Элени, вонзив в него свои когти.
- И что ты конкретно ему сказал? - слегка дрожащим от переполнявших ее эмоций голосом спросила она. - Что ты приукрасил меня, как куклу, положившись на мой природный ум, о котором ты такого высокого мнения? Что этот облик позволил мне одурачить всех, кто не знает, кто я? И что на самом деле я работаю на твоей конюшне?
- Что бы я ни сказал Закари, это мое дело, - процедил Калик. - И как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?
Но Элени пропустила мимо ушей звучавшее в его голосе предупреждение. Здравый смысл был заглушен какойто другой, более могучей силой.
- Потому что ты разозлил меня. И обидел. Мы с тобой любовники, Калик, а значит, это должно нас уравнивать. Но это теоретически, потому что практически это не так. Дело не в том, что мы занимаем разное положение. Я говорю о настоящем равенстве, которое заключается в том, что каждый может высказывать свою точку зрения. А я должна иметь право высказаться, даже если ты с этим не согласен!
- И о чем ты думаешь сейчас? - спокойно, даже слишком спокойно, спросил он.
Чтото шептало Элени отступить, пока не стало слишком поздно. Пока она не сказала такое, что больше уже нельзя будет исправить или забыть.
Но разве они уже не изменились? Разве в жизни не все меняется мгновенно, и часто помимо воли? И разве она с самого начала не знала, что все происходящее между ней и Каликом, как бы это ни было прекрасно, - явление временное, и если не теперь, то скоро весна их отношений сменится осенью, а затем от них останутся лишь воспоминания?
Но она должна сделать это хотя бы для себя, чтобы быть честной хотя бы по отношению к себе. Не может она просто так раскланяться с Каликом, как будто между ними ничего не было! Неужели она даже не попытается объяснить ему, если он сам этого не понимает, что у нее есть чувства и что их так легко задеть?
- Тебе понравилось, как я сыграла сегодня роль хозяйки твоего дома? - спросила она. - Или тебе просто доставил удовольствие сопряженный с этим риск? Ведь риск - твоя движущая сила в жизни, верно, Калик? Именно поэтому ты сказал брату, что я твоя любовница, хотя в этом не было особой необходимости, так как моя встреча с ним сегодня была первой и последней. Я только не понимаю, чего ты пытался добиться? Может, зависти со стороны брата по поводу того, что ты можешь завести себе любовницу из низшего круга, или, наоборот, хотел вызвать его неодобрение?
- Ну, хватит! - одернул ее Калик.
Но Элени не могла остановиться. Тем более не слишком ли уж часто она молчала в угоду Калику?
- У меня такое чувство, что ты намеренно рискуешь там, где риска можно избежать, - тихим голосом сказала она. - Как будто ты наказываешь себя за то, что Зафир так и не был найден.
- Я сказал - хватит! - с яростью прорычал Калик, хватая Элени за руки и склоняясь над ней. Ярость горела и в его глазах, обжигая своим пламенем. - Ты меня поняла?
Но Элени почемуто не испугалась. Она лишь сожалела, что ей не повезло полюбить мужчину, с которым у нее не могло быть никакого будущего. Но именно поэтому она чувствовала себя обязанной сказать ему то, о чем никто с ним не осмеливался заговорить.
- Нет, не хватит! - ровным голосом сказала Элени, твердо встречая его взгляд.
На лице Калика промелькнуло чтото похожее на растерянность, так как до этого он никогда не встречал отпор. И Элени не могла его винить. Как можно винить его в том, что он, возможно, был воспитан именно так, а не иначе? Ее сердце невольно смягчилось. Ей захотелось, чтобы он понял.
- Когда ты признаешь, что Зафир пропал совсем не по твоей вине, мой дорогой? - нежно сказала она. - В жизни всегда есть место случайностям или происшествиям, от которых не застрахован никто. Если ты не смиришься с этим и будешь продолжать жить на грани, однажды не заметишь, как переступишь эту грань. Если, конечно, ты не хочешь этого…
С минуту Калик молча смотрел на Элени, чуть ли не восхищаясь ее смелостью и сделанными ею выводами, но это длилось недолго, так как ее слова снова разбередили его рану. Инстинктивное желание сделать больно тому, кто только что причинил тебе боль, заставило его распрямить плечи.
- Помоему, ты забываешься, - холодно сказал он. - Я не обсуждаю благополучие своей души со слугами. Не тебе говорить, как мне следует или не следует себя вести. Думаю, мне лучше знать об этом, чем девчонке из дыры, из которой я ее вытащил.
Элени отшатнулась от жестокости его слов, словно он ее ударил. Перед глазами у нее все поплыло.
- Мне не нужен ни твой психоанализ, ни твое участие, - продолжал Калик, словно не замечая ее состояния. - Не забывай об этом. Когда мне нужно будет услышать твое мнение, я сам тебя спрошу. Но на самом деле мне нужно от тебя только одно, Элени Лакис, и ты знаешь, что именно.
Калик неожиданно подхватил ее на руки - Элени не смогла даже увернуться. Ну откуда она могла подозревать, что он захочет заняться сексом сейчас, после того, как только что так жестоко поставил ее на место?
- Я хочу тебя! - хрипло сказал он, и его лицо потемнело, но в этот раз не от гнева. От страсти.
Калик пинком открыл дверь и на руках с Элени вошел в ее спальню.
Глава 13
Элени вся дрожала. Слезы подступили к глазам, и она прикусила губу, чтобы не заплакать. Чтобы Калик не увидел ее слез. Ей понадобилась вся ее храбрость, чтобы заговорить на эту тему, а для него их разговор явно ничего не значил, раз он был готов сразу после него заняться с ней любовью.
- Калик…
Он даже не стал ее слушать.
- Не сейчас, - коротко велел он, хотя ее слова все еще были живы в его памяти.
Элени старалась подавить предательское тепло, которое уже разливалось внизу живота при виде устремленных на нее жарких черных глаз Калика, возвышающегося рядом с кроватью. Она не хотела его желать, но не могла не желать того, что читалось в его глазах.
- Калик, - попыталась было снова чтото сказать Элени, но слова замерли у нее на губах.
В нем еще был жив гнев, но он быстро уступал место страсти. Калик лег рядом с ней и положил Элени на себя. Чувствуя ее теплое, гибкое тело, он не удержался от стона. Но ей все же следовало бы коечто понять.
- Я прощу тебя в этот раз, ящерка, но чтобы больше никогда не слышал от тебя подобного тона. Ты меня поняла? А теперь поцелуй меня! - велел он.
Элени чувствовала, что может расплакаться в любую секунду. То, что она сказала, было очень важным, а Калик просто отмахнулся от ее слов, как от чегото незначительного.
Конечно, отмахнулся. Потому что это ничего не значило для него. Ничего не значили ее слова.
И она сама тоже ничего не значила для него. Его не интересовало ни ее мнение, ни ее мысли. Он ведь сам ей только что об этом сказал. И ничто этого не изменит - ни дорогая одежда, ни драгоценности. Для него она всего лишь тело, которое в его распоряжении, когда бы ему ее ни захотелось.
Неужели у нее совсем нет гордости? Элени сглотнула. Неужели она позволит человеку, которого любит, использовать ее чувство против нее же? Разрешить только брать от нее, ничего не давая взамен? И сколько так может продолжаться? Пока от нее не останется пустая оболочка, а ее сердце будет разбито?
Ну уж нет!
Элени стиснула зубы, стараясь лежать совершенно спокойно, хотя Калик уже обхватил ее груди, и в них запульсировало знакомое желание.
- Калик…
- Не сейчас! - хрипло выдохнул он и втянул ее сосок в рот вместе с шелковой тканью. Элени прикусила губу, чтобы удержаться от стона. Калик, продолжая ласкать ее сосок губами и языком, запустил волосы в мягкие, густые волосы и намотал их на свои обезображенные шрамами запястья. - Моя сладкая Элени, - выдохнул он.
Его желание быстро передавалось ей, и сердце Элени начало оттаивать и плавиться, как леденец на жарком полуденном солнце. Она пыталась справиться с ним. Пыталась сопротивляться власти его губ, оставаясь неподвижной и никак не показывая, что ей нравятся его ласки. Пытаясь справиться со своей любовью к нему, чувствуя, что любовь - это не только желание и страсть.
В глубине души Элени уже считала, что ее роман с Каликом подходит к концу. Стоит ли уступать напору Калика заняться с ней сексом исключительно для того, чтобы выпустить пар после только что состоявшегося неприятного для них обоих разговора? Не окажется ли потом все то немногое, что между ними было, запачканным? Если в будущем ей суждены только воспоминания о ее принце, пусть они будут чистыми, без примеси грязи.
Калик почувствовал ее пассивность и прекратил свои ласки.
- Что ты хочешь сейчас этим доказать, Элени? - Его голос был хриплым от желания и раздражения.
- А разве еще нужно чтото доказывать? - спокойно спросила она. - Помоему, мы уже все доказали. Разве после всех тех слов, что мы сказали друг другу, нам теперь не лучше расстаться?
Калику казалось, что еще немного - и он взорвется от желания. О чем, черт ее возьми, она говорит?! Элени же хочет его так же, как он хочет ее! Никогда ни одна женщина не заставляла его чувствовать то, что он чувствует с Элени. Его стучащее как молот сердце неожиданно екнуло.
- Ты так думаешь? - почти нежно спросил он, меняя тактику.
Он прижался губами к ее обнаженной коже, с секунды на секунду ожидая, что ее руки обовьются вокруг его шеи. Но хотя Калик и почувствовал, как Элени задрожала, она осталась неподвижна.
Тогда Калик положил ладонь между ее бедер, но и таким образом не дождался прерывистого стона, который всегда издавала Элени. Он слышал, как участилось ее дыхание, но Элени попрежнему не издавала ни звука. Калик чувствовал, как увлажнилось ее лоно, но Элени лежала, словно статуя. Его страстную любовницу точно подменили Снежной королевой. Калик поднял глаза, увидел ее вздымающуюся грудь и только тогда понял, что чувства и разум Элени вступили между собой в конфликт.
- Элени? - негромко окликнул он. Не дрогнув, она встретила его взгляд, хотя сердце у нее разрывалось от любви и страха.
- Да, Калик?
- Ты отказываешь мне? - не скрывая своего недоверия, спросил он.
- Я стараюсь, - честно ответила она, надеясь, что ей хотя бы удастся удержаться от слез. - Хотя, если ты продолжишь свои ласки, мы оба знаем, что я не смогу долго тебе противиться.
Ее честность застала Калика врасплох. Впрочем, стоило ли ему удивляться этому? Разве Элени не была с ним всегда честна? Если подумать, то никто и никогда не был с ним так откровенен, даже с риском вызвать его гнев. Стоило, правда, признать: иногда он думал, что она чересчур уж с ним честна и смела.
И вот пожалуйста! Сейчас Элени признается в том, что не сможет устоять перед ним, если он возобновит ласки! А как Калику хотелось в этом убедиться! Выходит, Элени не просто честна и смела, но еще обладает сильным характером. И именно поэтому Калик отказался от соблазна заставить Элени стонать от его ласк и раз за разом выкрикивать его имя от наслаждения, которое он мог бы ей доставить. Неожиданно он понял, что так будет владеть только ее телом, а этого ему вдруг стало мало. Ему нужна была она вся. Такой, какой она была с ним все эти дни, - внимательной, щедрой, честной, страстной.
Калик вдруг почувствовал боль в сердце. У него было отличное здоровье, прекрасная физическая форма, и все же сердце у него болело. Почти такое же чувство он испытал, когда умерла его мать, а затем и исчез его брат… Тогда же он инстинктивно стал отгораживаться от людей. Сейчас Калик начал осознавать почему. Потому что, когда ты позволяешь себе слишком сблизиться с человеком, это всегда сопряжено с болью. Жить, не испытывая боли, гораздо проще.
Калик поспешно отодвинулся от Элени.
- Значит, теперь ты используешь секс в качестве своего оружия, да, Элени? - намеренно грубо сказал он.
Элени не сразу поняла, что Калик имеет в виду, а когда поняла, чуть не задохнулась от окатившей ее новой волны боли. Калик встал на пол, а его слова все еще продолжали отзываться у нее в ушах. Но разве можно было его обвинять? Разве она сама не добивалась именно того, чтобы он ушел?
Открыв дверь, он повернулся. Его черные глаза были так же непроницаемы и холодны, как в тот день, когда в лучах закатного солнца он въехал во двор ее прежнего дома. И в ее жизнь.
- Ты хорошо выучила свой урок, моя прелесть, - сказал Калик и с этими словами вышел.
Элени смотрела на закрытую дверь - Калик закрыл ее мягко, без стука. Но возможно, если бы он громко хлопнул ею, Элени было бы легче. Этот тихий щелчок - свидетельство приговора, который он ей вынес.
И только потом на нее обрушилось понимание всего того, что произошло. Она еще слышала шаги Калика в другой комнате, но знала, что он ушел из ее жизни навсегда. Элени показалось, что сердце у нее не выдержит и разорвется. Ей захотелось закричать, но она только стиснула зубы - и не изза страха, что он ее услышит, а потому, что ей хотелось сохранить остатки достоинства.
Некоторое время она просто лежала на кровати, абсолютно безучастная ко всему, стараясь справиться со своими чувствами. Пыталась убедить себя, что все у нее будет хорошо - пусть даже сейчас и не верила в это, - с ощущением того, что она чужая в этом доме, чужая в этой стране, и впереди нее неизвестность.