- Я купил их для тебя, а не для благотворительного общества, - обратился Алекс к Саскии.
- Ты купил их для своей гипотетической невесты. Можешь забирать. Если не хочешь, то позволь этим двум джентльменам сделать их работу.
- Отлично. Господа, забирайте все, я не возражаю.
Рабочие переглянулись и мигом очистили жилую комнату от оставшихся коробок. Девушка готова была гневно обрушиться на Алекса, но, когда посыльные удалились, он начал первым:
- Что все это значит?
- В моем доме так не разговаривают. Командуй в других местах. У тебя достаточно своих квартир и домов, а здесь на меня голос поднимать не смей! Приехал он, видите ли! Никто не приглашал, а он приехал! Какой наглец!
- Уж, какой есть.
Оба понимали бессмысленность этой перепалки, но обоим надо было как-то справиться с гневом и растерянностью. Саския посмотрела на Алекса, еще раз отметила про себя, что выглядит он далеко не лучшим образом, и отвернулась. Она прошла на кухню и продолжила прерванное его приходом чаепитие. Чашка обжигала руки, но с ее помощью девушка смогла, как бы загородиться от незваного гостя.
- Мне неприятно твое присутствие, - проговорила она, наконец, поставив чашку на стол. - Что ты на это скажешь?
- Я прекрасно тебя понимаю.
- И.
- Ситуация безвыходная.
- Невероятно! - рассмеялась Саския. - Я нахожусь в своей квартире и вынуждена терпеть твое присутствие, потому что, видите ли, ситуация безвыходная!
- Нет! - Алекс подошел и взял девушку за руку.
- Отпусти! - воспротивилась она.
- Давай не будем ругаться. Не для того я здесь.
- А для чего, Алекс? Недостаточно еще меня унизил?
- Я пришел просить прощения.
Саския недоверчиво взглянула на него и усмехнулась:
- Только-то и всего? И я, конечно, обязана простить тебя. Забыть о том, как ты скверно со мной обошелся, между прочим, уже не в первый раз. - Она вырвала свою руку из его руки и снова взяла чашку.
- Марла мне все объяснила. Она сказала ровно то же самое, что и ты. Прости, я не верил тебе.
- А если бы твоя сестра не вступилась за меня, ты бы и сейчас не верил.
- Саския, я пытаюсь объясниться с тобой, оставь этот тон!
- Ты мне не все сказал? Хочешь что-то еще?
- Черт возьми, Саския! А ты как думаешь? Я был уверен, что все мои подозрения обоснованны, поэтому винил тебя во всех смертных грехах: Марла разубедила меня. Я искренне сожалею о своей ошибке. Неужели тебе без лишних слов не ясно, почему я вернулся?
- Нет. Вероятно, я недогадливая.
- Я предал тебя и подставил перед руководством твоей редакции, - осторожно начал Алекс. - Как прошла та встреча?
- Ах, вот ты о чем. Встреча прошла незабываемо. Члены правления соизволили дать мне несколько дней, чтобы закончить статью. Только писать мне было не о ком. Вот такая незадача!
- Ты получишь этот пост, если все еще хочешь этого, даже без всякого материала обо мне, - проговорил Алекс.
- Как это мило с твоей стороны, но у меня желание пропало. Кармен заслужила это место. Ей пост главного редактора будет по плечу, а мне - нет. Мне не хватает лицемерия для роли босса.
- Кармен вышла из игры.
- То есть?
- Вчера сообщили в новостях: у Драго Майоло случился сердечный приступ, когда он был за рулем своего "Феррари", Кармен сидела рядом. Они врезались в бетонное ограждение. Смерть наступила мгновенно.
Саския не смогла сдержать слез. Какими бы сложными ни были их с Кармен отношения, их связывали годы совместной работы.
- Сожалею, что принес тебе такие плохие новости, - Алекс присел рядом с ней. - Думаю, теперь ты точно получишь эту работу.
- Но я не хочу больше.
- А как же твой отец?
Саския подняла на Алекса глаза, полные муки.
- Марла сказала, что он болен и деньги необходимы тебе для его содержания. Но она рассказала мне и еще кое-что…
- Зачем ты вообще решил сейчас обсуждать со мной состояние моего отца, учитывая твои чувства к нему, да и ко мне тоже?
- Послушай, не горячись. То, о чем я говорил тебе в отеле относительно твоего отца…
- Ах, да, пожалуй, стоило известить тебя. Ты бы порадовался.
- Известить о чем?
- Ты так жаждал его покарать, всегда желал ему смерти!
- Ты ошибаешься, Саския. Такого я бы никому не пожелал. Да, я злился на него, но был не прав.
- Отлично! Сейчас еще выяснится, что я все выдумала, а ты добрейший и благороднейший человек! О, я и забыла, ты же у нас тайный благотворитель!
- Ты не права.
- Какая теперь разница? Можешь праздновать.
- Праздновать что?
- Вчера моего отца не стало, - прошептала девушка.
Только в эту минуту Саския окончательно осознала всю необратимость происшедшего, тяжесть своей утраты. Все дни, проведенные в больнице, она могла думать только о болезни отца, о его страданиях. В тот миг, когда остановилось его сердце, девушка поняла, что теперь все его мучения закончены. Тогда она приняла факт его смерти, а осознала только сейчас.
- Саския, - окликнул ее наблюдавший за ней Алекс. Он видел, как помутнел ее взгляд.
Он ехал к Саскии просить прощения и рассказать о смерти Кармен, но не предполагал, что ему придется разделить с ней горечь еще более тяжелой утраты. Алекс хотел сочувственно обнять ее за плечи, но она отмахнулась и скрестила руки на груди.
- Не смей ко мне прикасаться - прошипела она.
- Саския…
- Я не нуждаюсь в твоих соболезнованиях. Тебе незачем притворяться. Представляю, как ты сейчас торжествуешь!
- Должен признать, я был не прав в отношении твоего отца. Но что гораздо хуже, я оскорбил твое чувство к нему. Прости меня.
- Твоя месть увенчалась успехом, можешь уходить. Зачем тебе мое прощение, если ты изначально поставил себе целью обесчестить меня и унизить, желая взять реванш за неудачи своей семьи, в которых якобы был виновен мой папа? А теперь заявляешь, будто был к нему несправедлив. Мнето что с того? Я лишилась всего: и семьи, и работы.
- Саския, остановись и послушай меня.
- Тебе мало было просто испортить мои и без того нелегкие отношения с начальством и лишить меня средств, к существованию. Тебе хотелось сделать со мной то же самое, что, по твоим словам, мой отец сотворил с Марлой. Напрасные надежды, мне уже не пятнадцать.
- Возможно, в последнем своем утверждении ты отчасти права. Я действительно задумал это, когда ты была совсем юной, но, если помнишь, я не сделал этого тогда, я остановился.
- Ты не остановился, Алекс, ты пошел гораздо дальше. Ты выкинул меня за ненадобностью, ты посмеялся над моим чувством к тебе. Ты растоптал мою любовь.
- Я не хотел навредить тебе.
- Интересно, а что важнее, тело или человеческая душа, которую ты, судя по всему, ни во что не ставишь? Ты убежден, что совершаешь все поступки во имя восстановления чести своей семьи, своей сестры, которая не считает возможным даже просить тебя о помощи и поддержке. Но ты не в состоянии понять это.
- Да. Многое, в чем ты меня обвиняешь, - правда. Я жаждал мести. Я приглашал тебя поужинать, в кино, на танцы, думая лишь о том, как бы рассчитаться с Виктором за Марлу. Когда мы вдвоем оказались в дачном домике, я был уже готов довести начатое до конца. Ты всецело была в моей власти, в моих руках. Ты сама предлагала себя, как я того и добивался. Самая малость отделяла меня от цели.
- Что же тебя остановило?
- Отвращение. Я стал противен себе. С двенадцати лет я был поглощен одной-единственной идеей - расквитаться с твоим отцом и вернуть все, что когда-то принадлежало моей семье. Я знал, что не остановлюсь ни перед чем. В ту ночь я дошел до самого дна, но устоял.
- Поэтому ты решил стать отшельником и никого не впускать в свою жизнь? Не из-за Марлы?
- Нет. Я опасен для общества. Я не хочу, чтобы кто-то знал обо мне больше, чем я сам позволяю о себе узнать. Но ты заслужила мою откровенность.
- Чем же?
- Ты сказала, что любишь меня.
- Я говорила о прошлом, которое ушло безвозвратно.
Алекс решился на свое главное признание. Он приблизился к Саскии, погладил ее по все еще влажным волосам, вдохнул исходящий от нее аромат чистоты и свежести и сказал:
- Саския, прости меня.
- Ты очень скверно обошелся со мной, в том числе и в нашу последнюю встречу. Ты причинил мне слишком много вреда.
- Не только тебе, но и себе. Нам обоим. И не представляло, чем это загладить. Прости меня. Я знаю, ты можешь.
- Ты хотел, чтобы я разделила судьбу твоей сестры. Мне очень трудно злиться на тебя за это, хотя, наверно, и стоило бы.
- Именно в этом и заключалось мое главное заблуждение. Я разговаривал с Марлой, она все мне рассказала. Это не было изнасилованием.
- Объяснись.
- Твой отец и Марла действительно занимались любовью, но он не насиловал мою сестру.
- Я тебя не понимаю.
- Марла уверяет, будто это она соблазнила твоего отца. Она предложила ему себя, а он не смог отказаться.
- Но ты говорил, он сделал это специально, затем, чтобы поглумиться над своим бывшим компаньоном - твоим отцом.
- До последнего времени я именно так и думал, Виктор сам сказал это нашему отцу.
- Но зачем?
- Марла считает, он специально оговорил себя для того, чтобы наши родители не наказали ее за распутство.
- Выходит, я напрасно усомнилась в нем.
- Именно так, и в этом виноват только я. Сам не знаю, как подобные обвинения сорвались с моего языка. Я не хотел, чтобы ты когда-либо узнала…
- Все эти дни, пока отец лежал в коме, у меня на сердце была невероятная тяжесть. Мое сознание разрывалось между любовью к нему, признательностью за все, что он для меня сделал, и твоим чудовищным обвинением. Хотела бы я никогда его не слышать! Алекс, я сейчас очень тебе благодарна. Ты нашел в себе силы развеять мои сомнения, спасибо тебе за это.
- Ну вот - это все, что я хотел тебе сказать. Пожалуй, мне пора идти.
* * *
Стоя перед зеркалом, Саския перехватила волосы на затылке черной лентой и тщательно разгладила складки жакета. Из зеркала на нее смотрела худая девушка с черными кругами под глазами.
Часы на тонком запястье отсчитывали последние минуты перед выходом. Она была собранна и сосредоточенна. Время слез прошло. Сейчас ее главной задачей было достойно проводить отца в последний путь.
За прошедшие дни Саския во всей полноте успела прочувствовать тоску и боль утраты. Она благодарила Всевышнего за то, что перед смертью ее отец не долго мучился. Девушка много думала об отце и Марле, о событии, происшедшем много лет назад. Она понимала, почему отец согласился на эту связь, помнила, в какой тоске он пребывал после скоропостижной смерти жены, знала, как дорог в тяжелой ситуации каждый добрый взгляд и слова сочувствия. Должно быть, отец с горя кинулся в омут любви юной девушки.
Саския повесила сумочку на плечо и взяла со столика ключи. Такси вот-вот должно было подъехать. Девушка спешила. Выйдя за дверь, она от неожиданности сделала шаг назад. В полумраке лестничной площадки неясным силуэтом вырисовывалась фигура стройного мужчины в черном костюме.
- Я вызвал лифт.
- Разве ты не улетел?
- Я буду сопровождать тебя на похоронах.
- Это излишне и, пожалуй, не очень уместно.
- Я думал, мы решили забыть все старые счеты и недоразумения.
- И обойдемся без новых.
- Правильно. Я хочу проводить твоего отца с чистой совестью и легким сердцем. Ты мне позволишь?
Саския ничего не ответила. Она вышла из подъезда, остановилась на крыльце и проговорила:
- Я подожду такси.
- Я отослал его. Надеялся, что ты согласишься поехать со мной, - Алекс подошел к ней.
- Я не уверена. Не понимаю, зачем. Все кончено, не так ли?
- Перестань. Едем, - он нежно обнял ее за плечи и повел к своей машине.
На похоронах было мало народа. Миссис Шарп из квартиры напротив, сиделка, пара старинных отцовских друзей-компаньонов по игре в бридж. Во время короткой прощальной церемонии Саския никак не могла оторвать взгляд от богато украшенной цветами крышки гроба. Уходя с кладбища, она вложила свои пальцы в ладонь Алекса и прошептала:
- Спасибо, что был рядом.
Садясь в машину, девушка устало выдохнула:
- Ну, вот и все.
- Когда вернемся, я сделаю тебе горячую ванну.
- Я очень хочу спать, все остальное подождет. Холодно, я замерзла.
Алекс крепко обнял дрожащую Саскию, она не сопротивлялась, напротив, доверчиво прижалась к нему. Дома он осторожно раздел ее и отнес на кровать, затем укутал теплым одеялом и устроился рядом.
- Я люблю тебя, - прошептал Алекс, зарываясь лицом в ее мягкие волосы, но девушка уже спала.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Проснувшись, Саския почувствовала себя значительно лучше. Ночь промелькнула, как один миг, оставив после себя ощущение удивительной неги. Девушка смотрела на лежащую рядом подушку Алекса и улыбалась. Его не было в комнате, но Саския чувствовала, он где-то рядом. Дверь в спальню приоткрылась, на пороге показался Алекс с подносом в руках. Девушка ощутила запах свежесваренного кофе.
- Видишь, я во время, ты как раз проснулась. Выпей кофе и иди, умывайся, скоро будет готов омлет.
- Я умираю от голода, - улыбнулась Саския, накидывая халат.
Добравшись, наконец, до ванной, девушка посмотрела на свое отражение в зеркале и ужаснулась: волосы спутаны, макияж растекся по лицу, глаза похожи на две черно-зеленые кляксы. Она тщательно умылась и привела в порядок волосы.
- Быстрее в постель! Что ты так долго? - раздался нетерпеливый крик из спальни.
Саския забралась под одеяло, откинулась на взбитую подушку и уставилась на обильно уставленный поднос.
- Замечательно! - она накинулась на омлет, пока Алекс наливал ей очередную порцию кофе.
- Этого тебе будет достаточно? - без тени иронии поинтересовался он.
- Пожалуй, от десерта стоит воздержаться, а то я поправлюсь. Но огромное спасибо, - девушка отхлебнула из чашки. - Я благодарю тебя не столько за еду, сколько за то, что ты был со мной весь вчерашний день… и вечер. Ты не послушал мои возражения и пошел на похороны. Спасибо.
Алекс отставил поднос на прикроватную тумбочку:
- Знаешь, это было очень важно для меня. Я чуть ли не четверть века лелеял ненависть к человеку, которого на самом деле мне следовало благодарить за то, что он вырастил такую отважную, бескомпромиссную и талантливую дочь, как ты.
На глазах Саскии выступили слезы радости, она потянулась к почти опустевшей за последние дни коробке с бумажными салфетками.
- Я столько плачу в последнее время, удивительно, что меня до сих пор еще не смыло, - пошутила она, смешно сморкаясь. - Разве ты не собираешься возвращаться к себе?
- Это будет целиком и полностью зависеть от твоего ответа. Можешь ли ты простить меня за тот вред, который я тебе причинил, за то унижение, которое ты из-за меня испытала?
- Ты уже извинялся.
- Нет, не так. Мне жизненно необходимо, чтобы ты простила меня.
- Почему для тебя это так важно?
- Потому что иначе мы не сможем быть вместе. А я хочу именно этого. Весьма дерзкое заявление после всего происшедшего, я знаю. Но я люблю тебя, Саския.
- Любишь? - она закрыла глаза.
- Люблю. Я совсем недавно догадался, как умные люди называют то чувство, которое я к тебе испытываю, - улыбнулся Алекс.
- Правда, любишь?
- Что мне следует сделать, чтобы ты мне поверила? - прошептал он.
- Я так давно жду этих слов, я отказываюсь верить собственным ушам. Мне страшно!
- Может быть, когда-нибудь ты тоже сможешь полюбить меня.
- Я уже люблю тебя, Алекс. Всегда любила. Даже если очень захочу разлюбить, у меня не получится. Все эти годы, чем больше ненависти ты во мне вызывал, тем сильнее я привязывалась к тебе. Это так. Я никогда не переставала тебя любить.
Алекс нежно поцеловал Саскию. Ему показалось, будто время вернулось на восемь лет назад, и не было этих мучительных лет, полных злобы и ненависти.
ЭПИЛОГ
Жизнь и впрямь замечательная штука! Саския задержалась на террасе, наблюдая за Алексом. На руках у него покоился крохотный сверток, он осторожно укачивал маленькую Софи. Их дочь родилась месяц назад, и все последнее время Алекс наслаждался ролью отца. Саския не могла не признать, эта роль удавалась ему на славу.
Алекс не сводил глаз с крохотного детского личика, прислушивался к дыханию малышки. Он улыбался каждому ее зевку и каждому вздоху. Дочь стала средоточием всех его помыслов, смыслом его жизни.
Уже год Саския была женой Алекса и носила его фамилию. Теперь она и представить себе не могла, как бы жила без мужа и дочери.
Саския прошла на кухню, взяла стопку тарелок и, вернувшись на террасу, принялась накрывать на стол. Она старалась не шуметь, чтобы не разбудить дочку, уснувшую на руках у Алекса.
- Милый, в котором часу ждать гостей? - шепотом спросила она.
- Да в любую минуту. Надеюсь, шампанское уже охладилось? Марла предупредила, что у нее есть особый повод.
- Интересно, мне это только кажется или ты тоже догадался? - шутливо поинтересовалась Саския, присаживаясь рядом с мужем.
- Я рад, что у них с Джейком все сложилось. Они быстро сумели достичь нужного баланса в отношениях. Кроме того, приятно думать, что в этом рекламном турне ее сопровождает не просто телохранитель, а любящий человек. Они и раньше не могли друг без друга, а теперь, видимо, решили оформить все официально.
- Марла очень изменилась за прошедший год. Такой самодостаточной и уверенной в себе, я ее еще никогда не видела. Успех окрыляет.
- Да, она нашла свое дело, обрела себя вопреки всем неурядицам. Без тебя, любимая, ей бы этого сделать не удалось.
- Мы ничего не можем знать наверняка. Помощь, безусловно, важна и необходима, но, пока сам не решишь идти до победного конца, никакая протекция не поможет добиться желаемой цели, а Марла добилась.
Алекс обнял Саскию и нежно поцеловал.
- Ну, а как ты планируешь собственную карьеру? У Марлы есть идеи насчет вашей совместной деятельности. Она уже делилась ими с тобой?
- Мы наметили обсудить это сегодня. Будет довольно забавно поработать свободным художником.
- Не скучаешь по "Альфа-Бизнес"? - спросил он.
Саския улыбнулась и погладила кудрявую головку дочери, проснувшейся и теперь громким голосом требующей молока.
- Странный вопрос. Нет, не скучаю. Это больше не моя работа. Мне надоело охотиться за разными финансовыми воротилами, вызывать их на откровенность, бороться с обстоятельствами, с конкурентками, с правлением. Для чего мне все это, когда у меня есть два любимых человека, о которых надо заботиться?
- Финансовые воротилы, говоришь? - усмехнулся Алекс.
- Ну, не все миллионеры одинаково противны, - рассмеялась Саския.
Алекс страстно поцеловал жену, он целовал ее до тех пор, пока маленькая Софи не подала голос с новой силой.
- Я помню о тебе, радость моя, - прошептал он малышке, поправляя складки детского одеяльца. - Погляди-ка, она мне улыбнулась! Ты видела? - восхищенно воскликнул Алекс, когда дочка, прекратив хныкать, подняла на папу глаза и растянула ротик в подобие улыбки. - А еще говорят, что дети не улыбаются до шести месяцев.
- А наша малышка не знает этого и улыбается, когда вздумается, - Саския склонилась над свертком. - Как она может не ответить на улыбку своего любимого папочки, я бы тоже не удержалась.
- А для меня нет ничего дороже ваших улыбок, - чистосердечно признался Алекс. - Я обожаю тебя, Саския. Я так счастлив, что у меня есть ты и наша кроха. Я и мечтать, о таком не смел…
Саския прильнула к плечу своего мужа и в очередной раз поняла, что абсолютно счастлива.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.