- Да… - вздохнула грустно Марина. – Вы прямо в самую точку попали – из–за этого и сбежал… Ну ничего! Как сбежал, так и вернется. Вот скажите – что, что я такого обидного ему сделала? Я же как лучше для него хотела… Сидит, понимаете, все время дома, в обнимку с ноутбуком своим, и молчит, молчит… Я ж просто расшевелить его хотела…Обидно даже…
Марина вдруг всхлипнула отчаянно и в один миг зарыдала, старательно направляя при этом пальчиками с прекрасным маникюром бегущие обильные слезы в нужном направлении : из уголков глаз через крылья носа к уголкам губ. Быстренько таким образом поплакав, она достала из сумки красивую пудреницу и, убедившись, что плакала правильно, что красиво подведенно–накрашенные глаза остались в целости и сохранности, вздохнула глубоко, последний раз всхлипнула и продолжила доверительно:
- Вы знаете, Ольга Андреевна, в этом вся и проблема – мне же тоже жить совершенно негде… То есть я сейчас, конечно, в Сашиной квартире живу… А если он не вернется? Мне что, съезжать надо, значит?
- Ну почему – съезжать? Раз он вас не выгоняет, так и живите себе, - пожала плечами Ольга Андреевна.
- Ой, да вы его не знаете просто! Он же такой до крайности культурно–вежливый, что иногда просто раздражает даже! Это как раз на него и похоже – сам из своего жилья уйдет, комнатуху снимать будет, а только чтоб я его в покое оставила – съехала чтоб, значит, побыстрее, совестью совсем измучившись…
- Да. Действительно, странный… - пожала плечами Ольга Андреевна.
- Так и я о чем! – воодушевилась ее пониманием ситуации Марина. - Так вы мне поможете, значит?
- Я? – снова удивилась Ольга Андреевна. – Помогу? А чем же, Мариночка?
- А вы откажите ему в квартире, и все! Делов–то! - встрепенулась вперед всем телом Марина. – Ему ж на первых днях некуда будет пойти, вот он и вернется! А там уж я соображу, как дальше быть… Ой, да если б знать–то, господи… И чего я на него наехала, скажите? Сидел бы, обнимался на здоровье с ноутбуком своим… И деньги он какие–никакие все же зарабатывал…
- Нет, Мариночка, прогонять я его не буду, знаете ли, - не удержавшись и все–таки рассмеявшись этой ее крайней непосредственности, проговорила Ольга Андреевна. – Да и вообще, я нынче тут ничем не командую. Нынче тут всем Васенька заправляет…
- А где он, ваш Васенька? Он дома?
- Васенька - это Василиса, внучка моя. И в настоящий момент она находится на работе.
- Так скоро уже придет, наверное? Хорошо бы, чтоб пораньше Саши, я б с ней договорилась…
- Нет, Марина. Она придет только ночью, часа в три. А вот Саша ваш действительно скоро придет. Он обещал как раз к пяти…
- Да? Ну, тогда я пойду, пожалуй. Так где работает ваша внучка? Это далеко отсюда?
- Нет, недалеко. Как со двора выйдете, кафе увидите, прямо напротив арки. Вот там она судомойкой и трудится.
- Судомойкой, значит… - жалостливо–презрительно протянула Марина, вставая со стула. - Ну что ж, я думаю, мы с ней быстро договоримся…
Одевшись по–солдатски будто за сорок пять секунд, она выскочила за дверь и не увидела уже, как грустно усмехнулась ей вслед Ольга Андреевна, прошептав при этом:
- Да уж, Сашенька… Это ты попал так попал…
Марина действительно, как сразу догадался пронырливый Петька, была одной из самых ярких представительниц этого монстра – сетевого маркетинга, и даже была его звездой, можно сказать. Прибыв в эту многочисленную армию десять лет назад простым новобранцем, она прошла через все ее ступени–отличия, через все ранги о званиях. И хотя до самой верхушечки добраться ей, конечно же, так и не удалось, поскольку места в той верхушечке давно уже и прочно были заняты людьми исключительного ума и очень циничной прозорливости, свое законное место в этой пирамидке–структуре она заняла довольно–таки прочно. Была она по природе своей не умна и не глупа, была она просто–напосто хитра, и не было в этом ничего плохого или ужасного. Наверное, так же и у многих женщин в том месте, где по всем законам логики должно присутствовать серое вещество, находится эта самая просто–хитрость. И она тоже, наверное, является каким–нибудь биологическим "веществом", только не серым, а розовым, например. Или, вполне допустимо, имеет цвет красивой морской волны… И еще – Марина была красива. Красота ее не была испорчена ничем - ни черными разводами под глазами от ночных бдений над интересными книгами, ни пронзительной искрой интеллекта, делающей иногда выражение глаз лихорадочно–болезненным, ни мимическими ранними морщинками вокруг глаз – результатами долгих эмоционально–принципиальных споров в кругу единомышленников. Личико ее было беленьким и чистым, и наивно–приветливым, как у ребенка. Хорошее такое личико…
А дело свое Марина знала хорошо. И клиента своего определяла с ходу, можно сказать, интуитивно. Редко, редко кому удавалось от Марины уйти. Она даже собственную градацию потенциальных своих клиентов разработала, в которой всего–то и было три людских основных категории. Первая – это те, кто с удовольствием ведется на покупку товара, и не важно, какого, потому что умеючи абсолютно все можно реализовать. Вторая – зануды жуткие, вступающие в долгие споры и выматывающие последние силы, но в конце концов все–таки под напором сдающиеся, - это уж дело принципа, простите…И третья, самая Маринина любимая категория, - это те, кто сразу уступает для того только, чтоб от них наконец–таки отстали побыстрее. Так вот и с Сашей получилось. Ему оказалось проще впустить ее в свою жизнь, чем объяснять, что он этого вовсе даже не особо и желает…
Хотя и случались, бывало, в ее подвижнической сетевой деятельности всяческие нехорошие казусы. Однажды она вообще в судебное заседание ворвалась, например…
А что – шла по улице и зашла в обычные такие двери, куда и кроме нее полно народу всякого заходило. Что ей теперь , подряд все вывески читать, что ль? Прошла мимо вахты спокойно, там никого и не было в этот момент, и вошла в первую попавшуюся обшарпанную дверь, и даже обрадовалась поначалу, что за дверью этой народу много так собралось. И возопила с порога раз и навсегда заученные слова о чудесном своем товаре, который именно сегодня и подешевел в сто раз по поводу особенной акции в честь юбилея фирмы–производителя…. А потом поняла вдруг, что здесь что–то все–таки не так. Странные какие–то люди в этой комнате собрались, и улыбаются все так неловко, и взгляд переводят испуганно–насмешливый с нее на мужика в черном балахоне да смешной такой шапочке… Мужик этот сначала уставился на нее обалдело, а потом как взревет – вон, мол, отсюда… Тут и охранники в дверь ворвались, то бишь судебные приставы по их, по судебному, и выкинули ее, перепуганную, вместе с товаром на улицу, да еще и ржали при этом, как ненормальные. С тех пор она на вывески стала поглядывать мельком, конечно…
Или вот еще случай был. Обходила она как–то с товаром своим обычный жилой дом, звонила во все двери подряд, только не открывал ей никто. А если и открывал, то сразу дверь с первых ее слов и захлопывал. И вдруг повезло – открылась одна из дверей прямо настежь, она не успела еще и рта раскрыть, как женщина, ей открывшая, рукой в глубь квартиры показала и говорит – заходите, прошу вас… Она и зашла . Разделась быстренько в прихожей и прошла туда, куда ей показали, и улыбку свою бодренько–оптимистическую уже заранее приготовила. И чуть в обморок не упала : сидят в той комнате за накрытым столом люди, все, как один, в черной одежде, молчат, еду вкусную кушают… Поминки, значит, проводят. Только–только с кладбища приехали. Как это еще бог ее от того сберег, что не начала она по привычке, с ходу товар свой расхваливать… Пришлось ей тогда тоже скорбное лицо срочно состроить да за тот стол сесть, и пить, и есть пришлось за упокой души человека, совсем ей не известного…
Так что его величество сетевой маркетинг в ней, в Марине, не ошибся. Да и сколько таких вот еще марин было им завербовано, прошло через жесткие его щупальца–обманки при прямом содействии наступившей в стране крайней безработицы – не счесть. Да и спасибо ему за это, наверное. Потому что, принимая самые разнообразные обличья, образуя мелкие и большие секты и секточки, его величество сетевой маркетинг дал оказавшимся в стороне от спринтерской дорожки к благополучию женщинам хоть какой–то заработок, дал хоть какую–то иллюзию свой нужности обществу, и в то же время строго воспитал в своих рядах таких вот, как Марина, верных и преданных себе адептов, переполненных фанатизмом и гордостью за свое дело. Нет, не привыкла Марина уступать, не в ее это было правилах. Не учил ее этому сетевой маркетинг . Наоборот учил. Она и Сашу своего никому не уступит – еще чего не хватало…
Зайдя в большое кафе, она огляделась по сторонам, соображая, где ж тут у них может быть кухня. Где кухня, там и моечная должна быть… Безошибочно сориентировавшись, она направилась к увитому искусственной зеленью проходу, ведущему вглубь помещения, и через три минуты уже свойски тронула за плечо стоящую к ней спиной высокую девушку, старательно промывающую в сильных струях воды гору грязных тарелок.
- Ты Василиса, да?
- Да… - оторопело обернулась к ней Василиса. – А что?
- Поговорить надо…
- А вы кто? Вас соседи прислали? С бабушкой что–то? С Петькой? Ну? Да говорите же!
Она склонилась над ней, с высоты своего роста заглянула нетерпеливо и тревожно в лицо. С больших ее зеленых резиновых перчаток потоком текла на пол вода, темная длинная челка выбилась из–под косынки на лоб, монгольские узкие глаза смотрели испуганно и жестко.
- Да успокойтесь, Василиса, все в порядке с вашими родственниками, - отодвинулась от нее удивленно Марина. - Мне просто поговорить с вами надо.
- А вы кто?
- Конь в пальто! – разозлилась вдруг Марина, сама от себя того не ожидая. И в самом деле, что это такое, - судомойка какая–то, а смотрит, как будто она здесь прокурор на отдыхе…
- Кто? – переспросила Василиса, досадно обернувшись на бьющую с шумом из кранов воду. – Кто, простите, я не расслышала, в пальто?
- Поговорить надо! – еще сильнее раздражаясь, крикнула Марина. – Вы можете сейчас со мной поговорить?
- Хорошо, – медленно кивнула головой Василиса, пожав удивленно плечами. - Через полчаса у меня перерыв будет, вы пока посидите в зале…
Марина вернулась в зал, села за небольшой столик на двоих у окна. Посетителей в кафе в этот час было совсем немного – время неурочное: обед уже давно закончился, и до ужина еще далеко. Тут же подлетел к ней какой–то шустрячок в красной жилетке, на официанта совсем даже не похожий:
- Мадам…Добрый вечер, мадам… Как приятно вас здесь видеть, в нашем скромном заведении. Такая красавица, такая честь… Сейчас, сию секунду вас обслужат…
- Да ладно, успокойтесь, не надо меня обслуживать. Я и сама кого хошь обслужу. Я по делу здесь…
- А по какому такому делу, позвольте узнать? – тут же присел напротив нее шустрячок, навострив ушки.
- Не по пожарному и не по санитарному, успокойтесь. По личному. Устраивает?
- Вполне. А я могу чем–нибудь помочь?
- Ну, это вряд ли… А вы кто? Метрдотель, что ли?
- Нет, я хозяин этого скромного заведения, Сергеем Сергеичем меня зовут. Для вас - просто Сергунчик…
- Как? Сергунчик? – рассмеялась вдруг весело Марина. – Странно как…
- Отчего же странно, мадам? Нынче демократия в моде, давно уже все на европейский манер живут, и отчества свои дружненько перезабыли.
- Ну да, все так, конечно, только уж не слишком ли демократично вы себя называете? И что, для своих официанток вы тоже Сергунчик?
- Ну да…
- А вот это вы зря делаете! Потому что с подчиненными нельзя таких вольностей допускать, они дистанцию чувствовать должны. Вы же хозяин, вы на другой социальной ступеньке стоите и уже этим от них отличаетесь выгодно. Да и сразу же видно, что вы человек не простой…
- Да? Вы думаете? – заинтересованно на нее глядя, расправил плечи Сергунчик. - А что, вы наверное, правы, мадам. Как вас зовут, простите?
- Марина. Меня зовут Марина. А я вас как увидела, так сразу и поняла – вот хозяин кафе идет. По вам это сразу видно, знаете. Только вот вид у вас немного нездоровый, а это вам не на пользу… И цвет лица сероватый, и белки глаз пожелтели совсем, мутноватые такие, знаете…
- Да? – испуганно схватился руками за щеки Сергунчик. – Неужели? А я не замечаю…
- Ой, да это же сейчас не проблема, знаете ли, свой внешний вид улучшить! Сейчас многие обеспеченные люди к этому вопросу очень серьезно относятся и за презентабельностью своей следят, поэтому для них и препараты такие специальные существуют. Правда, их с трудом можно найти, но вот я, кстати, могу вам в этом вопросе помочь…
Сергунчик и сам не заметил, как перед ним на столе чудесным образом образовались три красивых пластиковых баночки распрекрасного американского средства для поддержания респектабельной его хозяйской внешности, а триста долларов из кармана быстрыми птичками перекочевали в Маринин большой тисненой кожи кошелек. Доверчиво вертя баночки в руках, он продолжал заворожено слушать ласково–уверенный Маринин голосок:
- Только это, знаете, курс длительный. Резко его прекращать ни в коем случае нельзя. Вот я оставлю вам свою визиточку, позвоните обязательно. А лучше всего так поступим: я через месяц где–то снова в ваших краях по делам буду, вот и заскочу к вам сюда…
Так всего за полчаса в ожидании Василисы Марина заработала себе чистых двести долларов, а заодно и убедилась лишний раз не столько в своих профессионально–высоких способностях, сколько в непробиваемо–женской своей привлекательности: Сергунчик улыбался ей все шире и шире, глазки его начинали все больше масляно поблескивать, и вовсе не было в них никакой такой желтизны да мутности, о которой она толковала ему испуганно и озабоченно пять минут назад…
- А у вас тут ничего, миленько так, - окинула она быстрым взглядом интерьер кафе. - Прибыль хорошую получаете от этого дела?
- Да как сказать, Мариночка… - вздохнул доверчиво и грустно Сергунчик. – Раз на раз не приходится, знаете. Народ сейчас все больше по домам питаться норовит, картошку жарит да пироги печет - копеечку свою испуганно жмет после дефолта того распроклятого, не очухался еще как следует…
- Ну да, это понятно… - на той же грустной ноте вздохнула и Марина. – Сейчас с народом все труднее и труднее работать, это точно… А вы у себя заманухи какие–нибудь устраивайте, бесплатные конфетки придумывайте! Люди же бесплатные конфетки ой как любят, знаете ли. Вот, например: каждый пятый ужин – за счет заведения! А? Как вам?
- Да что вы, Мариночка! Я так быстренько в трубу вылечу, что вы, - засмеялся Сергунчик, кокетливо откинувшись на спинку стула.
- Да ничего подобного! - увлеклась вдруг своей идеей Марина. – Это ж надо психологию людскую знать! Человек, отужинав бесплатно, обязательно еще захочет это сделать, и соседу да сослуживцу обязательно похвастает такой вот возможностью, так что с оборота вы точно свой плюс поимеете, это я вам говорю! А за каждый третий ужин можно кружкой пива, например, угощать – тоже неплохо, кстати… И вообще, надо больше от простоты плясать, от открытости…
- Да я и так тут перед каждым посетителем козликом приплясываю, Мариночка, - хохотнул игриво–грустно Сергунчик. – Это в моем–то почтенном возрасте…
- А сколько вам?
- А телефончик дадите – скажу!
- Так я ж вам визитку свою оставила! – рассмеялась кокетливо Марина.
- Нет, не деловой телефончик–то я прошу, личный…
- Не дам! Замужем я! – вдруг посерьезнела и вся подобралась Марина, заметив вышедшую из увитой искусственным плющом арки Василису. Помахав ей приглашающе рукой, улыбнулась Сергунчику вежливо–снисходительно:
- Спасибо вам за приятную беседу, Сергей Сергеич. Очень рада была познакомиться.
Извините, у меня тут срочный деловой разговор намечается…
Сергунчик с удивлением уставился на подошедшую к столу Василису, моргнул растерянно и уступил ей свое место. Отойдя уже от стола, с любопытством еще раз оглянулся на странную, как ему показалось, эту пару: и какие такие могут быть общие разговоры у судомойки–коняшки и до жути деловой бизнес–леди, такой красавицы, такой умницы, такой блондинки…
- Я вас слушаю, только покороче, пожалуйста, - никак не реагируя на приветливо–снисходительную Маринину улыбку, произнесла быстро Василиса, садясь за стол и по привычке очень прямо держа спину. Монгольские ее глаза смотрели холодно и равнодушно, и в то же время слегка будто встревоженно, словно не ждали ничего хорошего от предстоящего разговора.
Марина отчего–то почувствовала вдруг некую робость, словно перед строгим преподавателем на экзамене. Будто не знает она толком ни одного ответа на возможные вопросы, и запросто может оконфузиться. Что–то насторожило ее вдруг в этой девушке. Может, слишком прямая спина ее, а может, особенная какая–то посадка головы на гордой шее, может, глаза эти монгольские необычные… Нет, совсем, совсем не проста показалась ей эта судомойка. Что–то здесь вовсе и не так. Побыстрее надо выцарапывать оттуда Сашечку, мужа своего гражданского со всеми его квартирными удобствами да и сматывать скоренько удочки…
- Так о чем вы хотели со мной поговорить, простите… Как вас зовут? - не проявляя к Марининой персоне никакого ответного интереса, тем же холодно–равнодушным тоном спросила Василиса. Вообще, Марина ей тоже не особо нравилась - слишком много косметики на лице, слишком вычурно–блондинистые волосы, слишком любопытно–хамоватый взгляд, - но Василиса была из той породы людей, которым легче спрятать свое неприятие за равнодушным тоном, чем улыбаться лживо и натужно–приветливо.
- Мое имя Марина, Василиса. А поговорить я хотела с тобой о муже своем. Мой муж, как выяснилось, уже три дня в вашей квартире комнату снимает… - изо всех сил стараясь придать себе голосом побольше дамской презентабельности, проговорила Марина.
- Муж? Саша – ваш муж? – вдруг искренне и несколько разочарованно удивилась Василиса, и даже улыбнулась чуть–чуть недоверчиво. – Так… И что?
- Как это что? У него, знаете, свое собственное жилье есть! И он именно там и жить должен, а не углы какие–то снимать! Я требую, чтобы он жил в своем доме, в своей семье…
- Вы именно от меня хотите этого потребовать?
- Да нет, при чем тут вы…
Марина замолчала растерянно, досадуя на себя, что так неловко запуталась, что начала свой разговор неправильно, не с того как–то…И чисто интуитивно, пытаясь половчее выбраться из сложившейся неуклюжей ситуации, перешла совсем на другой тон, искательный и просящий, тон женской простой солидарности, против которой мало кто и устоять–то умеет…
- Ой, Василиса, ты уж прости меня, ради бога, прямо не знаю, что мне и делать… Помоги мне, Василис, а? Давай придумаем вместе, как мне его домой вернуть…
- Вы поссорились, что ли?
- Да! Да, конечно же, поссорились! Вот он и ушел…И заметь – не к другой какой бабе ушел, а просто комнату снял, представляешь? Странный такой, да? Вот пойди, пойми этих мужиков…
- Ну простите, а я–то что могу?
- А ты откажи ему в комнате, и все! Он тебе вперед заплатил? И пусть! И ничего! Я тебе все, все компенсирую, и с лихвой даже. Вот он и вернется. Деться–то ему некуда будет…
- То есть манипулировать человеком предлагаете?
- Ну, зачем сразу так…