- Как хорошо, что мы вчера не остались рядом с автомобилем, - перебил он ее, - его нет на месте.
Их надули! Он, конечно, не мог и предположить, что джип украдут. Крепкий задним умом, теперь-то он понимал, что за джипом надо было следить. И он так бы и сделал, если бы был один.
- Его нет на месте! - как эхо, повторила Элисон.
Он держал ключи зажигания в руке.
- Соединили провода напрямую. Это не трудно сделать в машине старой марки.
Он с досадой бросил ключи в открытый рюкзак. Сразу забыв про мучавшую ее жажду, Элисон застыла, пораженная этим известием. Автомобиль пропал! Сознание того, что они остались без транспорта, пронзило ее. Как бы плох ни был Белиз, но они-то сейчас в Гватемале!
- Я думаю, нам надо добраться до деревни, - сказала Элисон спокойно.
Довольный тем, что она вовсе не расклеилась при этом известии, Зекери кивнул, соглашаясь.
- Мы отправимся туда сегодня днем, - сказал он с энтузиазмом, от которого, впрочем, внутренне был далек. - Освободи один рюкзак от всего, кроме предметов первой необходимости. За остальным мы вернемся, когда раздобудем машину.
Если только им удастся ее раздобыть…
И если эта переделка так серьезна, как он предполагал, они вряд ли будут тратить время на возвращение сюда за какими-то вещами. Он опустил флягу в поток и наполнил ее водой, а Элисон в это время освободила рюкзак.
- У меня два таких пакета, - она держала в руках пакеты с растворимым супом. - Мы можем приготовить один сейчас, а один оставить на ланч. На всякий случай…
- Прекрасная идея. Но мы должны будем есть суп холодным. Нет времени кипятить воду. Уже поздно, скоро десять часов.
Они съели оставшееся сухое печенье и холодный суп, растворенный в сырой воде и плавающий в ней комками. Потом запили завтрак оставшимся яблочным соком. Теперь они могли отправляться в путь. Серьезность положения заботила и беспокоила обоих.
Зекери проверил рюкзаки. На удивление, она справилась с заданием отлично, даже догадалась не брать с собой фотоаппараты. В столь нищей стране они были слишком тяжелы, чтобы тащить их, и ничего не стоили, поскольку их невозможно было продать. Зекери вынул свои пленки и положил их вместе с медикаментами в рюкзак. Потом он закинул его за плечи, и Элисон встала, готовая отправиться в путь.
- Мы находимся в Гватемале нелегально, ты помнишь об этом? - мрачно спросила она.
Они вышли из своего надежного укрытия, спустились к берегу реки, переправились по камням на другую сторону, и только тогда Зекери ответил.
- Давай будем беспокоиться о статусе нашего пребывания, когда доберемся до деревни. Мы можем притвориться, что и не знали, что пересекли границу. Они скорее всего попросят нас убраться, ну и что? Для нас это не проблема…
Но это была проблема. Без транспорта это могло перерасти в огромную проблему.
Элисон старательно не замечала бушующего потока, перепрыгивая с камня на камень. Зекери видел явный прогресс в ее работе над собой.
- Ты захватила паспорт?
Ее нога соскользнула с мокрого поросшего мхом камня в воду у самого берега. Он подхватил ее и помог выбраться.
- Да, он в рюкзаке.
- Молодец! Я думаю, не понадобится вправлять им мозги, чтобы уладить это дело. Нам помогут только деньги и здравый смысл…
Итак, это уже кое-что. Его паспорт тоже был в рюкзаке, плюс удостоверение полицейского. Он помолчал.
- Сколько у тебя денег?
У него самого было около 25 долларов.
- Мало. Кажется, долларов пятьдесят. И моя кредитная карточка.
Элисон была уверена, конечно, что этой суммы ей вполне хватит для поездки на руины. Но сейчас все изменилось, и "50 долларов" звучало, по ее мнению, не более утешительно, чем "50 центов".
- Пятьдесят долларов! - воскликнул Зекери радостно. Кредитная карточка была совершенно бесполезна в этой глуши, а вот 50 долларов гарантировали им машину и водителя, а на его деньги они подкупят какого-нибудь корыстолюбивого чиновника, все будет в порядке!
- Прекрасно, Чикаго! - он прокладывал ей путь, а Элисон следовала за ним. Она слышала в его голосе подлинное доверие к себе, и оттого у нее было хорошо на душе. Продираясь за ним сквозь густые зеленые заросли, она вдруг издала глухой смешок.
- Я собиралась в этой поездке накупить сувениров… пережить массу приключений… послать открытки друзьям…
- Как бы то ни было, но что касается приключений, этот пункт твоей программы выполнен с лихвой, - он иронически улыбнулся. - Будем надеяться, что мы разыщем где-нибудь почту и пошлем открытку.
Когда они вышли на дорогу, Зекери показал ей ясно различимые следы ног на мягкой почве и осколки разбитого стекла.
- Их, по крайней мере, двое, а, может быть, и больше, в зависимости от того, сколько их осталось сидеть в седане. Двое, во всяком случае, разбили боковое стекло, чтобы открыть дверцу.
Кто-то, кроме того, ходил по дороге, высматривая отпечатки следов. Элисон ничего не заметила, и Зекери не стал обращать ее внимание на это обстоятельство. Насколько он мог судить, машина уехала в том же направлении, в котором двигались и они - к деревне. Может быть, посещение деревни - не самая удачная идея…
Она повернулась к нему.
- Ты думаешь, все это было спланировано заранее?
- Черт, я не знаю, - у него мурашки забегали по коже, а ее голос выдавал новый приступ страха, граничившего с паникой. Но это выглядит именно так. Ладно, пойдем…
Они направились в сторону деревни. Прошло полчаса, и оба молча шагали по усиливающейся жаре.
"Приключение" - это было еще мягко сказано.
- Мы знаем, что деревня, которую искала Луизита, была где-то здесь, - он рассуждал больше для самого себя, чем для нее. - Мы должны были бы уже встретить хоть кого-то…
Разглядывая окрестности, Зекери, наконец, повернулся к Элисон. Он колебался, собираясь принять новое решение.
- Я не знаю, как это далеко, но нам следовало бы вернуться на главную магистраль. Там все-таки хоть какое-то движение.
- Но вчера мы ехали больше часа по этому шоссе до поворота, и нам не встретилась ни одна машина. Остается только деревня, - уверенно сказала Элисон. - Я думаю, это единственный выход.
Он хотел бы надеяться, что она окажется права. Солнце стояло почти в зените. Об утренней прохладе оставалось только вспоминать, а кроме соломенной шляпы Элисон, у них не было никакой защиты от металлических раскаленных лучей южного солнца. Через несколько минут они подошли к купе деревьев, растущих на краю обрыва у мостика через неширокую речку. Мост был ветхим, из старых бревен, перекинутых на другой берег. Зекери помог Элисон спуститься к воде, и она погрузила в чистый холодный поток руки по запястья.
- Как ты думаешь, долго нам еще идти? - спросила она, с трудом дыша влажным горячим воздухом.
- Может быть, час, а может полтора.
Она завязала волосы в тяжелый узел и убрала под шляпу. Она сделала это привычным движением, как это делали все длинноволосые женщины в течение многих веков, очень женственно, с врожденным изяществом, без эффектации и работы на зрителя, со спокойным мудрым достоинством. С убранными под шляпу волосами она выглядела лет на девятнадцать. Зекери, задумчиво наблюдавший за ней, наконец вышел из оцепенения.
- Мы можем обойтись без фляжки.
Черпая воду горстями, он жадно пил, затем сполоснул лицо и окатил всю голову. Она последовала его примеру, напилась воды и, пробежав влажными пальцами по лицу, смочила тыльную сторону шеи.
- Дай мне твою косынку.
Он окунул кусочек материи в реку, хорошо выжал, а потом завязал влажную косынку вокруг шеи Элисон.
Она сразу же почувствовала приятную прохладу и ей стало намного легче.
- Как хорошо, - сказала она с благодарностью, прикрыв от удовольствия глаза на минуту. - Спасибо!
Разглядывая ее лицо - даже сейчас, без макияжа! - Зекери понял, почему Элисон имела такой успех в качестве фотомодели. Какой снимок он мог бы сделать сейчас! И внезапно его пронзило острое желание узнать, как целуется фотомодель. Он быстро подавил в себе эту сумасбродную мысль и выпил еще холодной воды. Они и без того находились в сложном положении, нет уж, спасибо, не надо ему непредсказуемых реакций…
- Скажи, что забыла дорогая фотомодель в джунглях Белиза? - спросил он. Да так резко, что она вздрогнула от неожиданности. - Я имею в виду насекомых и вообще… удобства. Такие люди, как ты, не выбирают подобного рода места для отдыха…
Она взглянула на него с любопытством. Так вот что он думает о ней! И в то же время интерес Зекери к ее личной жизни беспокоил Элисон. Его небритый подбородок и верхняя губа темнели, делая выражение лица еще упрямей и непреклонней.
- А где, ты думаешь, отдыхают "такие люди, как я"? - она оперлась на скалистый устой моста, пытаясь оставаться в прохладной тени.
- Ну, я представляю тебя на яхте у берегов Греции, - вторгаясь в столь рискованную и взрывоопасную область, Зекери говорил с предельной осторожностью, - может быть, до этого пара недель в Париже, на Французской Ривьере. У тебя стрижка, сделанная парнем с мировым именем, одежда от настоящего кутюрье, дорогое шампанское. Я представляю тебя, одним словом, в таком месте, где можно не беспокоиться сломать длинный ноготь…
Его сценарий был ей хорошо знаком. Так она жила в течение многих лет. Ее друзья продолжали именно так жить. Джейк, к примеру. Правда, он отошел от подобного образа жизни, чтобы помочь ей во время и после судебного процесса. Лет в 25 она была по-настоящему увлечена таким стилем. Но подобная жизнь оказалась точно так же пуста, как пусто и пошло звучало ее описание в устах Зекери.
Ну хорошо, она спросила, и он честно ответил. Она, в свою очередь, будет тоже честна.
- Я была в местах, о которых ты говоришь. Туда надо ездить с кем-то, кого… - она чуть не сказала "кого любишь". Элисон изменила русло своей мысли, стараясь говорить искренне, но осторожно. - Туда многие из нашего круга до сих пор ездят. Но я не… живу больше той жизнью, которой долгое время жила. Я приехала сюда, чтобы подумать. Чтобы сделать что-то полезное своими руками, - она не хотела продолжать эту тему и, подхватив свою ношу, спокойно улыбнулась и взглянула на свои неухоженные ногти. - А почему ты здесь?
Незамужем и у нее даже никого нет? Сосредоточившись на этой новости, он не ожидал встречного вопроса. Но решил быть откровенным, как и она.
- Пять недель назад умер мой брат. Я тяжело переживал его смерть. И мой лейтенант решил, что я окажу услугу всему отделу, если возьму отпуск на несколько дней.
Он увидел, как - при упоминании о полицейском отделении и лейтенанте - тело ее непроизвольно напряглось. Он замолчал, давая понять, что заметил ее реакцию. Но так как она явно не намеревалась вступать с ним в объяснения по этому поводу, Зекери продолжал:
- Я хотел найти такое место, где бы у меня не было времени и возможности думать.
Он помог ей подняться по крутому склону, и они снова отправились в путь по проезжей дороге. У нее никого нет. Это слишком хорошая новость, чтобы быть правдой. А почему ее все время бросает в холод, когда кто-то упоминает полицию?
Дорога была узкая, в одну колею, прямая, ведущая с востока на запад. Зекери отметил про себя: небо без единого облачка. День не предвещал сегодня спасительной прохлады. Они шли, храня молчание.
Пройдя немного, они увидели след от машины - хорошо различимый, сворачивавший с дороги налево, две параллельные грязные борозды, примявшие густую траву. Значит, машина прошла совсем недавно. Но когда? Они не слышали звука мотора. Может быть, это фермер выехал на свое поле? Или какая-нибудь машина сворачивала здесь в сторону главной магистрали - тогда след ее давно уже простыл. Зекери не мог заключить по колее, сколько машин прошло: одна или две. Не вспугнуть бы свою удачу! С таким редким движением на этом проселке им давно пора было бы выйти на главную дорогу, чтобы попытать там свое счастье. Это было бы вернее. Но размышляя так, Зекери ничего не сказал вслух.
Элисон шла погруженная в свои мысли. В первый раз ее внутренний голос не досаждал ей, но от этого было не легче. Этот человек с самого начала их поездки был честен с ней, вел себя достойно в нынешней опасной ситуации. И, оказывается, у него было оправдание, была своя трагическая история… Она сошла с дороги, прячась от беспощадного солнца в тени небольшого дерева, собираясь передохнуть.
- Поверь, я так сочувствую твоей потере, смерти брата.
Ухо полицейского, как детектор лжи, уловило только искренность и сердечность ее слов. Зекери тоже вступил в желанную тень густой кроны.
- Спасибо!
- Я потеряла мать, - начала Элисон. - Она умерла от инфаркта два года назад.
Элисон так хотелось довериться хоть кому-то!
- Я знаю, какую боль испытываешь, когда теряешь близкого человека… Я очень тяжело переживала, у меня был нервный срыв. В общем, ее похоронили без меня, - она сделала паузу, собираясь с силами, уже готовая рассказать ему, почему ее не было на похоронах матери, а потом - о судебном процессе и о предыстории процесса, и о причинах ее страха…
Зекери терпеливо слушал. Так вот, значит, что положило конец ее карьере. Нервный срыв. Он, однако, сильно подозревал, что дело с ней обстояло куда серьезней. Но на этот раз он не испытывал радости по поводу своей проницательности. Потеряв всякий контроль над собой, он внезапно услышал собственный, странно застывший, какой-то металлический голос:
- Во время последнего свидания с братом я назвал его сукиным сыном.
Ни одна живая душа не знала об этом. Зачем он исповедовался ей сейчас? Внезапно Зекери пришел в ярость, он злился на самого себя. Она вздрогнула, видя его неистовство. Но он больше не мог сдерживаться, какая-то сила заставляла его на этой идиотской дороге, в этой идиотской ситуации сказать ей все, вывернуть душу наизнанку перед этой фотомоделью Галле, которая больше вовсе не фотомодель, потому что, видите ли, у нее случился нервный срыв после смерти матери.
- Мы ругались по-черному. Он хотел бросить колледж, а я убивался на работе только, чтобы заработать деньги ему на учебу. Я хотел сделать из него человека, ты понимаешь? И я назвал его сукиным сыном и дураком, я захлопнул дверь перед его носом и ушел! Я бродил несколько часов по городу, а потом пошел в кино. Проклятое кино!
Элисон понимала, что ей лучше молчать. Вся сжавшись, она чувствовала: у него в семье произошло что-то страшное.
- В конце концов, я как-то смирился с мыслью, что его жизнь - это его жизнь. И он волен распоряжаться ею по своему усмотрению, - сердце Зекери жгло огнем, но он должен был раз и навсегда высказаться, произнести все вслух, может быть, это освободит его от неотступных мыслей и мучительных воспоминаний. - И тогда я снова пошел к нему сказать, что я согласен… Из всей семьи на свете остались лишь мы двое, поэтому пусть делает, что хочет, я не буду мешать. - Злость закипала у него в груди. - Я пришел к Джерри на квартиру, и хозяйка, услышав, как я колочу в дверь, сказала мне, что в квартире уже несколько часов гремит стереомузыка и спросила, не коп ли я? Конечно, я коп!
Вся сцена встала перед его глазами так живо, как будто это случилось только вчера.
- Короче, я вышиб дверь. Лана лежала на постели. У нее в руках все еще была… игла, то есть шприц. Черт бы побрал эту бабу!
Он не говорил громче, но напряжение в его голосе было бешеным. Холодок пробежал по спине Элисон, она не хотела слушать конец этой жуткой истории, но боялась прервать его.
- Он был в ванной комнате. Она дала это ему, и он сделал это в ванной комнате, - Зекери отвернулся от Элисон, его взгляд заволокло от сильной внутренней боли. - У него было распухшее черное лицо от сильного прилива крови, а глаза оставались открытыми и рот приоткрыт, словно он стонал. Он лежал лицом вниз на полу в ванной…
Зекери устал, прислонился к стволу дерева и прикрыл глаза.
- Я даже не понял сразу, что это он…
Он снова прикрыл глаза, и жуткая картина предстала перед ним.
- Я - коп из полиции нравов. Я каждый день имею дело с наркоманами, - продолжал он тусклым голосом, - и я вовремя не раскусил, что мой брат сидит на игле…
Он замолчал. Все сказано, и Зекери был выжат, как лимон. После долгого молчания его дыхание стало более ровным, и он улыбнулся ей невеселой улыбкой.
- Прости, что я все это рассказал. Поверь, я не хотел огорчать тебя…
Он поискал пачку с сигаретами, но вспомнил ее отвращение к табачному дыму и решил выпить глоток воды из фляги.
- Видишь, я, как и ты, тоже не выдержал испытания.
Она попыталась найти нужные слова, зная по своему опыту, что здесь словами не поможешь.
- Он знает, что ты не хотел его смерти, - сказала Элисон, наконец. - И если бы ты мог спасти брата, ты спас бы его, так ведь?
Зекери взглянул в ясные ореховые глаза, боясь огорчить ее своим непреодолимым желанием - выпить глоток спиртного, чтобы успокоиться.
Он собирался уже что-то по этому поводу сказать, как вдруг рядом прогремел выстрел, звук которого сразу же подхватило эхо. Где-то слева и совсем близко, - определил Зекери.
Моментально превратившись в копа, он увлек Элисон за собой к небольшим зарослям деревьев.
- Этот выстрел означает, что рядом с нами находятся люди, и мы, следовательно, можем надеяться уехать отсюда с их помощью. Это вполне возможно, - он подумал секунду и погасил надежду в ее глазах. - Люди с оружием. Затаись и следуй осторожно за мной. Мы идем на разведку. И чего нам надо обязательно избегать, так это пули в лоб.
Она нервно кивнула, соглашаясь с ним, и он бесшумно нырнул в густой кустарник, прокладывая ей путь. Через несколько минут они оказались на опушке - у небольшой поляны. Зеленая стена джунглей расступилась внезапно - и он, не рассчитав, уже почти ступил на открытое место.
На поляне два человека, вооруженные пистолетами, допрашивали с пристрастием старика-крестьянина. Один из них заломил руку несчастного за худую узкую спину, а другой бил его по лицу сильными хлесткими ударами и задавал вопросы на испанском языке.
- Я не знаю, сеньор, - отвечал тот тоже по-испански. - Ничего не знаю.
Подстреленная коза лежала перед ним, подрагивая ногами в агонии, выставив вверх свое светло-бежевое брюхо. Пропавший джип стоял у крытой пальмовыми листьями хижины в центре поляны.
Элисон ясно слышала голоса, и она в достаточной степени знала испанский язык, чтобы понять, в чем дело. Эти люди убили козу старика, угрожая и предупреждая его… Элисон подползла к Зекери поближе, чтобы шепотом перевести ему эту информацию, но он знаком приказал ей молчать. Он и без того все понял.
Люди явно были разозлены до предела и уже теряли терпение. Ситуация была хуже некуда. Старика, похоже, убьют у них на глазах. И Зекери ничего не сможет сделать без проклятого оружия.