- Какая же я дура, - объявила она. - Слов нет! Просто перед этим я бродила по чердаку и, видимо, слегка перенервничала.
- Почему? Чердаки всегда влияют на вас таким образом?
Холодный тон Филипа Дрю показался Харриет горстью мелкого льда, брошенного в лицо, их глаза встретились, и девушку покоробили гнев и неприязнь во взгляде доктора. И почему-то ей почудилось, что его глаза стали еще темнее.
- Конечно нет. - Смущение Харриет возросло, она запнулась в поисках подходящих слов - простого объяснения, удовлетворившего бы всех. - Но было так темно…
- А вы боитесь темноты?
- Нет. - Румянец быстро вернулся на лицо Харриет, теперь щеки ее уже пылали огнем. - Обычно не боюсь! Но здесь довольно темные ночи…
- Тогда почему, дорогая, ты отправилась на чердак под самый конец дня? - Замечание Гэй выглядело резонным.
Харриет все еще лихорадочно подыскивала удобное объяснение для доктора Дрю:
- Я… я кое-что искала.
- А тут выскочило привидение и напугало вас! - Филип Дрю недружелюбно улыбнулся, он принадлежал к людям, которые ни при каких обстоятельствах не верят в подобную чушь. - Должен заметить, вы сами выглядели не очень реально, когда шли по комнате мне навстречу… словно только что говорили с чем-то или кем-то не вполне от мира сего. Привидения обычно не разгуливают в брюках, не то я мог бы легко принять вас за одно из них и обратился бы в бегство, избавив от столь неприятного столкновения лицом к лицу.
- Пожалуйста. - Харриет била легкая дрожь, ясные зеленые глаза умоляюще смотрели на него. - Я уже сказала, что вела себя глупо и прошу прощения…
- Но, дорогая, ты не обязана извиняться, а доктору Дрю следовало позвонить. - Свой упрек Гэй подсластила полуулыбкой фиалковых глаз. - Какая польза от снотворного, если среди бела дня меня напугала до смерти сестра? - Затем она покровительственно обняла Харриет за плечо. - Но я прощаю тебя, дорогая, - заверила Гэй.
Доктор Дрю прислушался к бою часов в холле и вспомнил, что приглашен на обед.
- Прошу прощения, - бросил он резче, чем раньше, - но мне пора. Мисс Стайлс, рекомендую принять на ночь пару таблеток вашей сестры, а завтра я загляну и проверю, все ли с вами в порядке. Последствий не предполагаю, но кто знает. - Его неприятная, бесстрастная улыбка словно дразнила Харриет. - Не припомню, чтобы когда-либо производил на людей такое неудачное впечатление, но всегда бывает первый раз. И приношу свои извинения за то, что не позвонил в дверь. Завтра исправлюсь.
Когда доктор Дрю исчез в дверях, ведущих в сад, и они услышали шум отъезжающей машины, Гэй легко передернула плечами, словно стряхивая смутивший ее инцидент. Экономка объявила, что обед готов. Они вошли в столовую, Гэй настояла, чтобы Харриет выпила стакан кларета, потом дождалась, пока уберут суп, и только тогда завела разговор о настоящей причине обморока. Харриет призналась, что просто не понимает, в чем дело.
- Не замечала за тобой прежде ничего подобного. - Несмотря на свое положение тяжело больной вдовы с пониженным аппетитом, Гэй окинула критическим взглядом рыбное суфле и с тревогой осведомилась, что последует за ним. Ответ, что будет дикая утка, а после утки клубничный пирог, она встретила с облегчением и успокоилась. - Ты вовсе не слабонервная истеричка. Помню, мы были совсем детьми, когда ты спугнула одного взломщика.
- Видимо, тогда я была храбрее, - пробормотала Харриет с набитым суфле ртом.
- Да, наверно. Но, честно говоря, доктор Дрю, входящий через дверь в сад, - не такое уж необычное зрелище. Мне он показался чертовски привлекательным в вечернем костюме. Интересно, куда он отправился, - с заблестевшими глазами заметила она. - Вокруг не много людей, ради кого стоит так одеться на званый обед.
- Возможно, он обедал не у наших соседей, - ответила Харриет.
Гэй явно заинтриговало предположение сестры. Она подлила себе вина.
- Возможно, он пригласил кого-то на обед… на вечер. Такой необычный мужчина, очень видный и светский, в таком захолустье явно не в своей стихии. Давай как-нибудь пригласим его на обед.
- Считается, что ты приходишь в себя после жестокого удара, - напомнила ей Харриет. - А вдовы на ранних стадиях вдовства обычно не развлекают своих врачей. Вероятно, будет лучше, если ты немного подождешь.
Но Гэй только улыбнулась и с нетерпением ждала, пока горничная подаст блюдо с дикой уткой.
- Возвращаясь к твоему обмороку… - начала она.
- Нет, нет! - взмолилась Харриет. - Я сама его не понимаю и не горжусь, что поставила себя в дурацкое положение. - Она не знала, почему все еще скрывает от сводной сестры находку на чердаке. Во-первых, сейчас, в столовой, Харриет уже не очень верила, что на самом деле наткнулась на живописное полотно, похожее на портрет Филипа Дрю в костюме эпохи Регентства. Лучше она предпримет еще одну вылазку на чердак и убедится наверняка, прежде чем что-нибудь расскажет.
Этим вечером Гэй раскладывала пасьянс, а Харриет села за фортепиано и праздно пробежала пальцами по клавишам. На крышке фортепиано все еще стояла коробка со снотворным. Но Харриет не собиралась пользоваться пилюлями.
Ей не нужно успокаивать нервы лекарствами.
Глава 3
Следующий день был одним из тех погожих деньков, что обещают возвращение лета, хотя оно уже улетело на золотых крыльях, а толстый ковер листьев на дороге ясно говорил, что осень уже вступила в свои права.
Харриет взяла мольберт в сад и решила написать садовую стену. Над стеной виднелись конюшенные часы, и ей удалось ввести часы в картину… и флюгер на их верхушке, и буйство виргиний, густо увивших одну из пристроек.
Картина получалась вполне реалистическая, так как Харриет не была настоящей модернисткой. К своей живописи она подходила по-модернистски, но с исключительной осторожностью, и главным ее коньком было смешение цветов. Цвет завораживал ее… и она щедро пользовалась красками - но с определенной долей самоограничения. До сих пор Харриет удалось продать мало картин, и она очень жалела, что, скорее всего, не сможет попасть в Лондон к началу своей выставки - ради нее она как проклятая работала несколько месяцев - и вынуждена положиться на помощь друга, который сообщит ей позже, как прошел показ.
Хотя Гэй сказала, что обойдется и без нее, Харриет слишком хорошо знала, что, когда придет время ехать в Лондон, на Гэй навалится очередной приступ скорби и она не посмеет покинуть бедную сестру.
Вечером Харриет, в светло-коричневых брюках, бледно-желтом свитере, с распущенными волосами, любовно склонилась над мольбертом и, с головой уйдя в любимое дело, испытывала огромное удовольствие, как вдруг в ее уголке сада появился доктор Дрю, приблизился и, прежде чем заговорить, немного понаблюдал за ее работой.
- Неплохо. - Похвала прозвучала холодно и словно сквозь зубы, Харриет откинула волосы и посмотрела на доктора со сдержанной неприязнью.
- Не стоит хвалить из вежливости, - сказала она. - Кому-то мои картины нравятся, кому-то нет.
- Я не сказал, что мне нравятся ваши картины. Но с другой стороны, не могу сказать и обратного. Не любить их глупо. Ваши произведения похожи на ванну из духов.
- В каком смысле?
- Тонешь в цвете. Не сомневаюсь, придет время, когда люди будут наслаждаться созерцанием подобных картин.
- Спасибо. - Харриет говорила неловко и отчужденно, а доктор Дрю уселся на траве и скрестил ноги, как сапожник.
- Я заметил, что утром при моем появлении вы даже не побледнели. Когда я комментировал вашу работу, вам даже не понадобилась нюхательная соль. Это потому, что при дневном свете я вас меньше пугаю, или моя ужасная сущность проявляется только в сумерках?
- Глупости говорите. - Харриет начала складывать кисти, а доктор наблюдал за ней… за движениями маленьких красивых рук, грациозными поворотами запястий. Блестящие в солнечном свете ее волосы были прекрасного светло-янтарного цвета, а кожа чиста, как заря. - Если думаете, что вчера я притворялась, - пожала она плечами, - меня это не волнует.
- О, я совершенно уверен, что не притворялись. - Доктор предложил девушке сигарету, но она отрицательно покачала головой. - Вы были без сознания целых пять минут, прежде чем открыли глаза. И этот крик… У вас, видимо, превосходные легкие.
Глядя на него, Харриет слегка покраснела.
- Похоже, мне следует опять извиниться, - сказала она. - И я извинюсь, если хотите.
Он тоже покачал головой:
- Не за что.
- Но ведь вас разозлила такая бурная реакция на ваше непрошеное появление вчера вечером?
- Готов признать, оно было непрошеным.
- Впрочем, в гостиной было не так уж темно!
- Чуть темнее, и вы могли бы не перенести подобный шок.
Харриет бросила на доктора внимательный взгляд:
- Вы знаете о своем портрете на чердаке?
- Разве есть такой? - проговорил тот невыносимо спокойным голосом.
- Ну, конечно, портрет не ваш. Мужчина, который позировал для него, умер более ста лет назад. Но сходство с вами поразительное! Я… сначала я не могла поверить, что это не вы.
- И этим объясняется испытанный вами шок, когда я вошел из сада?
- Да.
Утреннее солнце пригревало, в этот час сад был царством мира и спокойствия. Плодовые деревья гнулись под еще не собранным урожаем, и розовые яблоки вперемешку со шпалерными сливами и грушами щедро дарили Харриет необходимое для ее полотна богатство цветов и оттенков. Под деревьями ярко зеленела недавно подстриженная трава. Небо над головой было почти по-итальянски голубым, несколько белых облаков плыли по нему, как белые лодочки по безмятежному морю.
Доктор Дрю задумчиво опустил сигарету в пепельницу Харриет. Он рассматривал сад, потом его взгляд скользнул в сторону дома с кривыми тюдоровскими натрубниками.
- Здесь очень красиво, - заметил он. - Очень! - В темных глазах читалось неподдельное восхищение - они даже чуть потеплели. - До вашего возвращения из Италии я часто проезжал мимо и любовался домом. Не часто встречается старое здание в такой хорошей сохранности.
- Насколько мне известно, зять потратил на дом очень большие средства, - вспомнила Харриет. - И в конце концов, главное в сохранении домов - деньги, не так ли?
- Если разумно потрачены.
- У Эрншо деньги водились. Если бы дом бросили на произвол судьбы, пострадала бы семья.
Все еще с замкнутым, отчужденным выражением во взгляде доктор следил, как она смешивает краски.
- Вы сказали "семья", - заметил он. - Но, как я понял, она практически исчезла. Короче говоря, ни одного Эрншо не осталось?
- Только моя сестра… и она не Эрншо.
- Жаль, что ваш зять не оставил ребенка.
- Да, печально, правда?
Харриет подняла глаза, и, если бы ее попросили описать выражение лица доктора, она бы ответила, что доктор Дрю откровенно ушел в свои мысли.
- Кстати, - машинально потянулся он за новой сигаретой, - как чувствовала себя утром ваша сестра?
- Не думаю, что с Гэй что-то не в порядке. - Она ответила в тон и с явным оттенком холодности.
- Вы не забываете, что она перенесла довольно серьезный удар? - В глазах доктора Дрю мгновенно появилось критическое… очень неодобрительное выражение. - Привязана она к вашему зятю или нет, шок от его смерти в Италии меньше не стал. Едва ли существует более неприятная вещь, чем такое происшествие в чужой стране. Не говоря уже о трудностях с языком - сомневаюсь, что миссис Эрншо хорошо говорит по-итальянски, - неизбежно возникают многочисленные сложности.
- По-моему, все вели себя с исключительной деликатностью, - ответила Харриет, гадая, почему так возмущена ситуацией, весьма тягостной для Гэй, ведь все-таки она потеряла мужа, пусть и нелюбимого. Харриет пришла к выводу, что знание эгоистической сущности Гэй подсказывает ей, как удобно та чувствует себя посреди всеобщего внимания и такого количества сочувствия, что может лакать его, словно кошка - сметану. Даже тщательный подбор траура доказывал, что молодую вдову вовсе не терзают печальные воспоминания. И решимость доктора Дрю во что бы то ни стало переубедить Харриет, возможно, служит еще одной причиной, почему она принимала в штыки каждое упоминание доктором вдовства сестры. - К тому же не забывайте, Гэй жила у тетки Брюса - то есть он только называл ее так, - а она довольно влиятельная персона и прекрасно разбирается в том, за какие ниточки дергать в Италии. Тетка была замужем за итальянским маркизом и стала практически итальянкой.
- Понятно.
Доктор Дрю явно хотел задержаться на этой теме подольше, но Харриет разозлилась, потому что он отказался обсуждать находку на чердаке. А из того малого, что удалось прочесть по его лицу, напрашивался вывод: доктор не слишком удивлен ее открытием… или же удивлен, но не желает в этом признаваться. Но вероятнее всего, просто не поверил и думает, что ее подвело развитое воображение.
- Насчет вчерашнего вечера… - начала Харриет.
- Забудьте, - посоветовал доктор и улыбнулся. - Вероятно, с вами случился нервный приступ.
- Ничего подобного, - упрямо продолжала Харриет. - Я искала полотно с изображением цветка в пару тому, что нашла позавчера, и наткнулась на груду прислоненных к стене картин… большей частью портретов. Там был один…
Доктор Дрю отмахнулся от надоевшей осы:
- Эти насекомые обмануты хорошей погодой. Вместо того чтобы спрятаться до будущего года, они возомнили, что опять наступает лето…
- Доктор Дрю! - сердито воскликнула Харриет.
- Да?
Их взгляды встретились, и в его глазах мерцал холодный огонек.
- Я рассказываю вам о портрете… И поймите, наконец, что я не кричу во все горло без особой на то причины!
- Рад слышать.
Огонек не исчезал.
- И не в моих привычках падать в обморок где попало.
- Не где попало! Вы упали даже с достоинством - прямо мне в руки! - Филип бросил на землю вторую сигарету. В его глазах плясали веселые чертенята. - Знаете, вы слишком легкая. Вам надо лучше питаться. И мне лестно, что вы носите мой образ в душе и думаете, что узнаете меня на чужих портретах. Даже не верится, что произвел на вас такое неизгладимое впечатление… при наших встречах вы относились ко мне враждебно. - Он поднялся и насмешливо добавил: - Это только показывает, как легко вы впадаете в заблуждение.
Харриет сердито ответила:
- Ничего подобного, я даже не думала о вас, когда увидела портрет…
Врач покачал аккуратно причесанной темноволосой головой, впрочем вполне дружелюбно.
- Жаль, а я-то уже решил, что все-таки произвел на вас какое-то впечатление. А теперь скажите, где найти вашу сестру? Я хочу увидеть ее до отъезда. Хочу выяснить, действуют ли новые таблетки…
- Если вы имеете в виду те, что советовали мне выпить вчера вечером, не знаю, потому что не принимала их!
- Ай-ай-ай! - воскликнул он. - Значит, не подчиняетесь указаниям врача?
- Вы не мой врач, - начала Харриет, как вдруг из-за яблони показалась Гэй, ступавшая по траве так тихо и изящно, словно нимфа, гулявшая здесь веками, а не только что овдовевшая молодая женщина с очень земными вкусами. Не обращая особого внимания на окружающее, она задумчиво подошла к собеседникам. Гэй временно отказалась от траура и надела белое шерстяное платье, модно короткое и, помимо прочего, придававшее ей сходство с маленькой девочкой, а на плечи накинула дымчато-голубой кардиган.
Золотые волосы стягивала сзади ленточка - тоже дымчато-голубого цвета. Глаза, широко распахнутые, были ясны, невинны и глубоки, словно колокольчики в чаще весеннего леса.
- О, привет! - воскликнула Гэй, очевидно только что заметив их присутствие. - Какая неожиданная встреча, доктор. Впрочем, я думала найти Харриет, потому что здесь один из ее любимых укромных уголков.
Доктор Дрю мгновенно заволновался, потому что Гэй шла по траве в исключительно тонких туфлях. Ей следует больше заботиться о своем здоровье.
- По-моему, вы не понимаете, что ведете себя с недопустимой беспечностью, - серьезно предупредил он, усаживая ее на садовый стул. - Подхватите простуду, а вам она не понравится, потому что почти обязательно затронет грудь, а это одно из ваших слабейших мест. Честно говоря, вам лучше провести зиму на Багамах или в другом подобном месте.
Гэй с легким оживлением улыбнулась врачу и приняла одну из его сигарет.
- Багамы? - повторила она. Похоже, идея пришлась ей по вкусу. - Ну, может, и съезжу туда, но потом. В настоящий момент я чувствую себя в гораздо большей безопасности на родине. - И она поежилась, словно крайне болезненное воспоминание подействовало на нее тем же образом, что и человек, гуляющий по ее могиле.
Филип Дрю явно с радостью дал бы себе пинка за эту бестактность.
- Да, конечно, - согласился он, критически оглядывая пациентку. Затем наклонился и взял ее за запястье. Харриет отметила, что, даже установив частоту пульса как удовлетворительную, руку он не отпустил. - Это остается пока одной из ваших проблем, - понимающе нахмурился доктор. - Вы еще долго будете чувствовать угрозу? Хотеть находиться в окружении привычных вещей, а это может изолировать вас от мира. Вам следует бороться с этим чувством… бороться с ощущением безопасности там, где все знакомо, и, следовательно, постоянно…
- В "Фалезе" для Гэй почти все незнакомо, - не удержалась от замечания Харриет, которая склонилась над мольбертом, поджав губы. - Брюс унаследовал его всего за несколько недель до смерти.
Доктор нахмурился. Но на этот раз отнюдь не понимающе.
- Не поймите меня буквально, мисс Стайлс, - с упреком ответил он Харриет. - Когда я говорю "знакомый", я имею в виду знакомство в определенном смысле. Миссис Эрншо жила здесь со своим мужем, и, очевидно, они вместе строили планы по поводу поместья. Они были счастливы, знакомясь с домом, гуляя по нему - открывая его для себя.
- Брюс сказал, что здесь сыро, а Гэй подумала, что дом слишком далеко от населенных мест, - упрямо пробормотала Харриет, выдавливая на палитру белый хром, хотя на самом деле ей нужен был желтый.
Гэй добродушно улыбнулась.
- Дорогая, у тебя магнитофонная память, - заметила она. - Но доктор Дрю просто пытается мне помочь. Он знает, что я слегка растеряна, но без тебя мне пришлось бы совсем худо. - Гэй просительно обратилась к врачу. - Не обращайте внимания на Харриет, - сделала она попытку защитить сводную сестру. - На самом деле она замечательно за мной ухаживает, и, хотя иногда кажется букой, на самом деле это просто защитная маска. Харриет всегда наступает на мозоли людям, ни в малейшей степени того не желая. Поверьте мне на слово!
- Спасибо на добром слове! - воскликнула Харриет, широко открывая глаза. - Очень интересно услышать о себе с такими живописными подробностями.
- Я просто пытаюсь сломать лед между тобой и доктором Дрю, - объяснила Гэй. Затем она снова обернулась к доктору: - Я знаю, у многих складывается неправильное впечатление о Харриет…