Они расстелили свои одеяла в ряд недалеко от каменной статуи рыбака на площади. Марлена принесла виноград, хлеб и сыр, Синди - вино для взрослых и лимонад для детей, Алисон - большую миску салата, Энн сделал рейд на кухню гостиницы и принесла рулет из омаров. Мариса и Джессика испекли пирожные.
Пока другие болтали, Мариса сидела в сторонке и наблюдала за музыкантами. Среди них было очень много женщин, приехавших из самых разных мест. Она подумала, сколько среди них сестер, проделавших вместе весь путь до Новой Шотландии. Она искала семейное сходство в лицах и видела его везде. Радуясь за всех этих женщин, она одновременно ощутила в душе боль и ужасную пустоту, тоску по Сэм.
Энн Нил, заметив, что Мариса сидит в стороне от всех, придвинулась к ней. У нее были большие голубые глаза, каштановые волосы, уложенные сзади в пучок. На ней были вязаный свитер персикового цвета и зеленые брюки. Мариса еще подумала, что такой яркий наряд отражает ее настроение. Энн была хозяйкой гостиницы во всех смыслах этого слова, и ее радушие проявлялось даже тогда, когда она не стояла за стойкой регистрации в гостинице.
- Ну, как ты? - поинтересовалась Энн.
- Замечательно, - ответила Мариса, пытаясь улыбнуться. - Ты прекрасно справилась с организацией фестиваля.
- Спасибо, - сказала Энн. - Это самое веселое время года, но работы у меня прибавляется. Как хорошо хотя бы чуть-чуть просто посидеть и послушать музыку.
Мариса кивнула:
- Я побывала на многих фестивалях. В Ньюпорте и на восточном побережье Мэриленда, много раз в Бостоне…
- И всегда вместе с сестрой? - спросила Энн. Мариса опять кивнула. Она не хотела плакать на глазах у всех, поэтому сделала глубокий вдох и отвернулась.
- Мы держим для вас с сестрой место в программе фестиваля, - сообщила Энн.
- Думаю, оно нам не понадобится… - начала было Мариса.
Энн ничего не сказала, но ее голубые глаза излучали столько тепла и доброты, а улыбка была такой ободряющей, что сердце Марисы дрогнуло. Она услышала, как женщина на сцене заиграла "Сны" - милую традиционную ирландскую песню, которая всегда была любимой колыбельной Сэм. Слезы брызнули из глаз Марисы, и ей показалось, что душа ее сейчас разорвется надвое.
- А где сейчас твоя сестра? - мягко спросила Энн.
- В Балтиморе, - ответила Мариса. - Я думала, она в Перу. Но она вернулась домой еще на прошлой неделе.
- И не сообщила тебе?
Мариса отрицательно покачала головой, представив, как Патрик идет к маленькому домику на Фиш-стрит, как он разговаривает с Сэм.
- Один мой друг нашел ее, - сказала она.
- А вы с Сэм очень близки? - спросила Энн.
- Были когда-то.
- Сестры, - проговорила Энн. - Они вырастают, зная друг о друге абсолютно все, живя в одном доме, делясь секретами, чувствуя одно и то же.
- Это о нас с Сэм. - Мариса внезапно поняла, что у Энн тоже должна быть сестра. - Именно такими мы и были.
- Детьми мы с моей сестрой Эмили были очень близки, все делали вместе. Вы с Сэм играли на скрипках, а мы с Эмили исполняли чечетку.
- На фестивалях ирландской музыки? - уточнила Мариса.
Энн кивнула:
- До тех пор, пока она не поступила в колледж. Потом она стала работать в Торонто, а позже переехала в Ванкувер. После этого все уже было по-другому. Я чувствовала себя совершенно брошенной. Как мог человек, с которым я проводила все свое время, которого я любила больше всех на свете - моя самая лучшая подруга, - просто взять и вот так бросить меня?
Но она тебя не бросила, - возразила Мариса, вспоминая, как она сама первая оставила Сэм дома, поступив в Школу медсестер в Балтиморе. И как она потом покинула ее в Балтиморе, выйдя замуж за Пола и переехав в пригород Бостона. - Она проста стала жить своей жизнью.
- Теперь я это понимаю, - согласилась Энн. - Но тогда… - Она покачала головой.
- Мне кажется, у нас с Сэм другое, - сказала Мариса. - Она всегда приветствовала мои поступки, что бы я ни делала. Мы скучали друг без друга, но всегда находили способ быть вместе. Однако на этот раз… я позволила кое-кому плохо с собой обращаться и не разрешила Сэм мне помочь.
- Ты старшая сестра? - спросила Энн
- Да.
Энн улыбнулась любящей и мудрой улыбкой.
- Младшие сестры, - сказала она, - всегда хотят, чтобы их старшие сестры были умнее их, чтобы знали больше их. Они хотят, чтобы те показали им дорогу.
- А ты младшая? - спросила Мариса. Энн кивнул:
- Да, младшая.
- И вы с Эмили?..
- Мы сейчас даже ближе, чем раньше. Не сразу, но я изменила свои взгляды. Она была терпеливой и все это время ждала меня. Думаю, сестры должны иногда бунтовать друг против друга, как подростки бунтуют против своих родителей. Это не значит, что они не любят друг друга. Иногда просто необходимо разойтись, чтобы потом опять сблизиться.
Мариса кивнула, надеясь, что все окажется именно так.
- А кто этот друг? - спросила Энн.
- Что?
- Кто этот друг, который ездил в Балтимор, чтобы разыскать Сэм? - повторила Энн. - Кто это был?
- Патрик Мерфи, - ответила Мариса.
- Тот самый детектив, который приезжал?.. Мариса кивнула:
- Да. Тот, который приезжал сюда в поисках Лили.
- Может быть, - предложила Энн, - тебе стоит пригласить его на фестиваль?
Я намекнула ему, - сказала Мариса, - но он не приедет. Я даже… Я даже не хочу, чтобы он приезжал. Я еще не готова. - Она подумала о Теде, о раздоре с Сэм, о Джессике. - И кажется, я уже никогда не буду готова.
- Знаешь, - мягко проговорила Энн, - я слышала, как Лили говорила то же самое. Но вот появился Лайам… Жизнь сильно потрепала их обоих. Брак Лили с Эдвардом, гибель брата Лайама, ранение самого Лайама. Его семья после этого распалась. Они оба были очень замкнутыми, но каким-то образом помогли друг другу снова начать жить. Ты и Патрик…
- Нет, - возразила Мариса. - Здесь все по-другому. Мы едва знаем друг друга.
Энн опустила голову:
- Мне кажется, люди ищут друг друга. Именно в этом и заключается суть ирландской музыки - музыки, полной сердечности и любви. Иногда мне кажется, что мы все носимся в бурном море в маленьких лодочках, подгоняемых штормом, а с нас начисто смывает боль, причиненную жизнью, освобождая место для любви.
В этот момент Джуд окликнул Энн со ступеней гостиницы. Она помахала ему рукой, затем посмотрела Марисе в глаза.
- Я не оставляю надежду, что Сэм приедет, - сказала она. - И буду держать свободным ваше место в программе.
- Но… - начала было Мариса.
Энн покачала головой, широко улыбаясь. Обняв Марису, она встала и пошла к гостинице - ей нужно было работать.
- Если она приедет, мы будем готовы, - крикнула она через плечо.
Сказав подругам, что пойдет прогуляться, Мариса направилась вниз к гавани. Под звездным небом бухта мерцала синим и серебристым светом. Глянув в сторону юга, она представила себе Патрика на его катере в Коннектикуте, Сэм в ее квартире в Балтиморе. Было так просто вообразить себе, как они оба едут в Кейп-Хок, - и в то же время невозможно.
Она достала листок бумаги и ручку и записала слова "подгоняемые штормом". Она чувствовала, что это будет началом песни. Ей даже казалось, что она знает, кому ее посвятит.
Глава 14
Мэйв снился сон о внучке. Вот они с ней работают в саду ухаживая за розами. Морской воздух такой свежий и чистый, а аромат роз такой сладкий! Она слышит собственный голос - зовет кого-то зайти. Но по мере того как мужчина подходит к ней, ее глаза начинает закрывать какая-то пелена. Это Патрик? Или ангел, спустившийся с небес? Или кто-то еще? Мэйв вытирает глаза и видит…
Над кроватью Мэйв стоял Эдвард Хантер, глядя на нее холодными глазами. Мэйв хотела вскрикнуть, но только почувствовала, как у нее открылся рот. На лбу выступил пот, и по телу прошла волна отвращения. Она никогда не боялась или по крайней мере не позволяла людям видеть свой страх. Но теперь она не могла с ним бороться. Она, наверное, издавала какие-то звуки, потому что он нагнулся, приблизив ухо к ее губам.
- Ты лишь бормочешь что-то непонятное, - услышала она его слова. - Ничего не разобрать. Вот почему ты здесь. Ты сходишь с ума. Ты старуха, и никому до тебя нет дела. Даже твоя драгоценная внучка не хочет с тобой возиться.
Мэйв опять хотелось закричать, но вместо этого она просто закрыла глаза. Она слышала его голос и знала, насколько он жесток. Это даже до некоторой степени обнадежило ее. Она не сошла с ума, совсем нет! Эдвард оставался Эдвардом. На это она всегда могла рассчитывать.
Она постаралась думать о другом. Его голос не умолкал, но она его больше не слышала. Она видела его искаженное злобой лицо, но вот жимолость и розы выступили из темноты и закрыли его.
Розы были прекрасны. Они росли большим кустом в середине сада. Нежный звук волн, плещущихся о нагретые солнцем скалы, убаюкивал. "Колодец желаний" глубок и прохладен. Мэйв бросила в него монетку, как уже не раз делала за все эти годы. Она загадала желание. Ее глаза закрылись - она ждала, когда ее желание сбудется.
- Хочу увидеть свою внучку, - молча произнесла она свое желание. - Мара. Мара…
С каждым днем, проходящим после последней операции на сердце, Роуз чувствовала себя все лучше. Только одно было плохо: она скучала по маме. Она считала, что на свете нет других четырех слов, хуже, чем слова "Я скучаю по маме". И хотя вслух она произносила их нечасто, потому что не хотела расстраивать доктора Нила, эти слова постоянно сидели внутри ее, и она слышала их в каждом своем вздохе и в каждом ударе своего сердца.
Прекрасные летние дни казались ей печальными и чужими в этом просоленном старом пляжном домике у бухты Наррагансетт. Доктор Нил назначил ее "официальным наблюдателем за китами", и, когда они не выходили в море с доктором Стэнли, Роуз проводила много времени у широкого окна, наблюдая за поверхностью моря.
Она видела, как выпрыгивают из воды рыбы, блестя серебряными и синими спинами. У некоторых рыб на боках были темные полосы, а их хвосты и плавники походили на тончайшие листы металла. Она наблюдала за чайками, пролетающими над головой, зажав в желтых клювах крабов. А однажды Роуз даже видела морскую черепаху, не спеша плывущую через бухту.
Но она не видела ни одного кита. И не видела Нэнни.
- Можно я еще раз посмотрю на его фотографию? - спросила Роуз, подходя к доктору Нилу, сидящему за рабочим столом.
Перед ним лежало много разных книг. Здесь же были снимки всевозможных акул: синих, тигровых, мако, гренландских, больших белых; различных морских млекопитающих, включая горбатых китов, малых полосатиков, синих, финвалов, кашалотов и китов-белух, атлантических дельфинов, обыкновенных и гренландских тюленей. Все это успокаивало Роуз, напоминая ей о рабочем месте доктора Нила в Кейп-Хок. Он отодвинул бумаги в сторону, чтобы она смогла поближе наклониться над экраном компьютера и лучше рассмотреть снимок Нэнни.
- Вот он, - сказал доктор Нил.
- Пожалуйста, скажи еще раз, кто сделал этот снимок?
- Патрик Мерфи.
- Это он приезжал в Новую Шотландию, чтобы сказать мамочке, что ее бабушка заболела?
- Да, он.
- Он сфотографировал Нэнни в Хаббардз-Пойнт перед домом маминой бабушки?
- Да.
Роуз задумалась. Разве доктор Нил не понимает, как все это нелепо? Они с ним здесь, в этом доме, где они толком никого не знают, а человек, которого они любят больше всех на свете, - ее мама, - находится в Хаббардз-Пойнт. Даже Нэнни там. Лайам сидел за компьютером, вводя информацию обо всех животных, которых они видели, когда плавали к рифу.
- Доктор Нил, - снова обратилась она к нему.
- Ты знаешь, Роуз, я тут подумал: ты можешь называть меня Лайам. Как ты считаешь?
Она покачала головой. Он уже пытался ей об этом говорить. Лайам - имя, которым его звала мама. Это имя для взрослых. Роуз чувствовала бы себя неловко, зовя его так. И кроме того… Она нахмурилась, думая об имени, которым она хотела бы его звать. Одна мысль об этом заставила ее покраснеть, и она почувствовала, как у нее запылали щеки.
- Не хочешь?
- Нет, - ответила она упрямо. - Мне нравится "доктор Нил". Так почему мы туда не едем?
- Ну потому, что твоей маме нужно кое-что сделать, - сказал он. - И она решила, что будет лучше, если ты побудешь здесь, пока она этим занимается.
- А мы могли бы ей помочь, - старалась убедить доктора Роуз.
- Знаю, - ответил он. - Я с тобой согласен, и я это обдумываю.
Роуз удобно привалилась к его боку, положив голову ему на плечо. Не потому, что устала, а потому, что ей этого хотелось. Они посидели так несколько минут, глядя на фото Нэнни, и Роуз представила себе, как счастливы бы они были, если бы могли быть все вместе.
- Когда все будет… - Она запнулась, ища нужное слово. Она думала о том, как много всего происходит в жизни. Ей делали операции на сердце, чтобы его вылечить, а у доктора Нила была только одна рука, а мамина бабушка лежала в больнице, и они находились в разных местах. - Когда все будет в порядке? - наконец спросила она.
- Думаю, уже сейчас все в порядке, - ответил доктор Нил.
Роуз опять нахмурилась. Она знала, о чем он думает. Ее мама всегда учила ее быть благодарной, считать, что ей повезло. Даже когда Роуз не могла как следует дышать или играть со своими друзьями, даже когда ей приходилось лежать в реанимации, потому что в ее сердце было слишком много жидкости, даже в самые тяжелые времена ее мама обычно прижималась губами к уху Роуз и шептала: "Мы такие счастливые - ведь мы любим друг друга".
- Ты думаешь, сейчас все в порядке? - спросила Роуз. - Но как ты можешь такое говорить, когда мы с тобой здесь, а мамочка и Нэнни в Хаббардз-Пойнт?
Доктор Нил повернулся от экрана компьютера, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Она знала, как необходима его работа, как много он узнал об этих больших волнах и странных рыбах. Она знала, что он видел рыбацкое судно из Кейп-Хок и что он беспокоится из-за этого. Но прямо сейчас самым важным для него была эта маленькая девочка.
- Роуз, - произнес он. - Я понимаю, что все это кажется бессмысленным.
- Даже тебе? - спросила она.
- Да.
- Потому что ты тоже по ней скучаешь?
- Больше, чем по кому-либо или чему-либо.
- Но мне казалось, что тебе нравится работать здесь и плавать к "Призрачным холмам" на шхуне доктора Стэнли…
- Это моя работа, - ответил доктор Нил, улыбаясь. - А вы с твоей мамой - моя жизнь.
Роуз кивнула. Она знала, что это правда. Она давно это чувствовала, наверное, с самого первого дня своей жизни. Он был ей как родной отец во всем, что она считала важным в жизни. Когда другие дети рассказывали про своих пап, Роуз глубоко в душе осознавала, что и у нее где-то на свете есть отец. Но это ее никогда не беспокоило, и она о нем никогда не спрашивала, потому что ей всегда хватало доктора Нила.
Вдруг он поднял глаза и посмотрел в окно поверх ее головы. Роуз видела, как изменилось выражение его лица, и почувствовала растущее волнение - будто вдруг задул таинственный ветер, будто как по волшебству вдруг изменилась погода.
- Роуз, - сказал доктор Нил, снова глядя на нее теперь уже сияющими от радости глазами, - мне кажется, все начинает становиться на свои места.
Роуз оглянулась и увидела, что он имел в виду: на подъездную дорогу, шедшую вдоль высокой живой изгороди, въезжала синяя машина.
- Мамочка! - закричала Роуз, стрелой выскочила в дверь и, даже не надев сандалии, босиком бросилась через тщательно остриженную лужайку прямо в объятия матери.
Глава 15
На то, чтобы собрать вещи и выехать в Хаббардз-Пойнт, у них ушло лишь несколько минут. Лайам был готов еще с прошлой ночи. Он почти решился на переезд в ту самую минуту, когда прочитал записку Патрика. Идея была правильной, главное - и Лили она нравилась.
- Что изменилось? - спросил Лайам, ведя машину.
- Я пришла в себя, - ответила Лили. - Все происходило так быстро, и у меня не было времени как следует все обдумать.
- Он не сможет нам ничего сделать, - успокоил ее Лайам.
- Кто не сможет? - спросила Роуз с заднего сиденья.
- Рози, , - сказала Лили, поворачиваясь к ней и обходя вопрос дочери. - Вот увидишь, кто тебя ждет в Хаббардз-Пойнт!
- Нэнни! - воскликнула Роуз. - У доктора Нила в компьютере есть ее фото!
- Его сделал Патрик, - пояснил Лайам, глянув на Лили
Увидев бензоколонку впереди, он свернул с шоссе - указатель бензина показывал меньше четверти бака.
Они втроем вышли из машины. Пока им заливали горючее, Роуз захотела пойти в магазинчик, стоявший рядом с заправкой. Лайам и Лили, обнявшись, пошли следом. Магазинчик выглядел странным и причудливым: деревянное щитовое строение, которое по виду раньше было жилым домом. На площадке перед ним расположились несколько лодок и катеров на трейлерах, на некоторых красовалась таблички "Продается".
На переднем крыльце магазинчика стояли скамейки и кресла-качалки, стеллажи с местными газетами и доска объявлений, увешанная визитными карточками, записками и фотографиями продающихся катеров и лодок. Еще одна доска была заполнена фотографиями рыбаков, с гордостью показывающих свой рекордный улов - трехметровых акул-мако, полосатых окуней в метр длиной, пятиметровой синей акулы.
Внутри широкие доски пола скрипели под ногами. У правой стены стоял автомат с газированной водой, а центральная стена была заставлена большущими корзинами с дарами местных садов и огородов. Лили тут же взяла тележку и стала складывать в нее свежие помидоры, базилик, кукурузу и кабачки. Роуз побежала в дальний конец магазинчика и вдруг взвизгнула.
- Что такое? - спросил Лайам, когда они с Лили подбежали к ней.
- Смотрите! - сказала Роуз.
Выцветшая красная занавеска делила магазинчик на две части. Роуз снова заглянула за нее, и Лайам, посмотрев поверх ее головы, увидел, что стены отгороженной половины были сплошь увешаны акульими челюстями. Шаткий стеллаж, прислоненный к столу посреди комнаты, заполняли стеклянные сосуды, внутри которых в формальдегиде плавали детеныши акул: глаза затуманены, рыла острые, а форма тела безошибочно акулья. А на столе возвышалась куча отрубленных тесаком акульих и дельфиньих плавников. И на всем были ценники. Окинув помещение быстрым взглядом, Лили поскорее увела Роуз назад, в ту половину, где продавались продукты.
- Вы что-то хотели? - спросил их мужчина, вошедший через дверь в задней части помещения. Его щеки покрывала темная щетина, а волосы на голове были светлые. Одет он был в майку с надписью "Капитан Ник. Спортивная рыбалка".
- Вы капитан Ник? - поинтересовался Лайам.
- Так точно, сэр! - ответил мужчина в майке. - Интересуетесь рыбалкой? Как раз сейчас есть чего половить - шестиметровые большие белые акулы прямо с Багам. А есть и поздоровее - белые киты из Новой Шотландии!
- Белухи относятся в вымирающему виду, - предупредил Лайам.