Почти десятилетняя семейная жизнь неожиданно дала трещину. Но героиня, мать двоих детей, филолог, ради сохранения семьи отправилась в опасную экспедицию с мужем-дальнобойщиком. Смертельная опасность заставляет ее забыть о мелком и преходящем, учит превыше всего ставить жизнь и чувства близкого человека.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 3
Глава третья 5
Глава четвертая 7
Глава пятая 9
Глава шестая 11
Глава седьмая 14
Глава восьмая 15
Глава девятая 17
Глава десятая 20
Глава одиннадцатая 22
Глава двенадцатая 25
Глава тринадцатая 27
Глава четырнадцатая 29
Глава пятнадцатая 31
Глава шестнадцатая 33
Примечания 34
Шкатула Лариса
Вкус ранней клубники
Глава первая
Наш брак с Артемом, по-видимому, подошел к концу. Любовная лодка разбилась о быт, как сказал когда-то Маяковский… Хотя, с какой стороны посмотреть. С бытом у нас, вроде, все обстоит хорошо. Если доверять словарю, то быт - это жизненный уклад, повседневная жизнь. Иными словами, материальная сторона жизни. А ещё проще, - квартира, машина, семейный бюджет. Квартиру мы купили, машину тоже. Деньги, благодаря заработкам Артема, в доме есть. Тогда обо что же разбилась эта самая лодка?!
Нет, нужно обратиться к народному фольклору. Например, семья воюет, а одинокий горюет… Это я сборник пословиц и поговорок Владимира Даля открыла. Но попала не на ту страницу… Ага, жена да муж, змея да уж. В том смысле, что муж и жена - одна сатана? Пожалуй, это все пройденный этап. Нужно нечто посовременнее. Вроде, от любви до ненависти один шаг. Уже ближе к действительности. Любовь, зачем ты мучаешь меня?.. Нет, это совсем из другой оперы. Моя опера - быть или не быть, вот в чем вопрос!
Что-то меня с утра пораньше потянуло на всякого рода афоризмы и цитаты. О ненависти пока разговора нет, чего уж там! Как ни пытаюсь я себя разозлить, завести, настроить против мужа, - ничего не выходит. То есть, злость выходит, но чтобы взять и отказаться от Артема навсегда… Почему-то подобная мысль никак не желает поселиться в моей голове. Все ей сопротивляется. А особенно моя память…
Она не просто сопротивляется, она восстает против подобных мыслей! Она усиленно подсовывает мне картинки прошлой счастливой жизни, на полях которых стоит жирный вопрос после слов: неужели ничего нельзя исправить?!
Если мы разойдемся с Артемом, моя мама обрадуется. Наконец-то сбудется её мечта - нелюбимый зять навсегда уйдет в туманную даль, откуда нет возврата. Не в том смысле, что умрет. А, например, женится на ком-нибудь другом. Или уедет жить в другой город. Да мало ли…
Вообще-то, пока это только мои размышления. Еще не сказано последнее слово, но как раз в сей момент оно и готовится. Мною. Речь на момент пробуждения моего пока ещё мужа.
Я отодвинулась на самый край нашего двуспального супружеского ложа, а на другой его половине тяжелым похмельным сном спит мой муж Артем Решетняк.
Сегодня он пришел под утро и теперь храпит на весь дом, а я за всю ночь так и не смогла уснуть. Теперь вот лежу, веха за вехой перебираю свой семейный путь. На какой из них мы свернули с этого пути и заплутались в дебрях непонимания и сопутствующего ему ослиного упрямства? Какой-то совершенно идиотской гордости - никто не хотел первым начинать выяснение отношений. И каждый думал со злостью: "Может, ты не хочешь со мной жить? Ну, и не надо!"
Дождалась! На языке прямо крутится: а ведь мама меня предупреждала! Так поздно - или как говорят в анекдотах, - так рано, Артем ещё не возвращался. Но и моему терпению, кажется, пришел конец. Я сурово поджала губы и, наверное, в этот момент стала похожей на свою мать, потому что, увидя мое лицо таким, Артем обычно говорил:
- Понеслась душа в рай - вылитая Галина Аркадьевна!
Для меня его слова оскорбительны. Не потому, что я не люблю свою родительницу, а потому, что вовсе не жажду быть похожей на нее. Слишком много в моей мамочке воинственности и авторитарности. Тяжелой, властной руки. Наверное, у женщин - руководительниц производства - это профессиональное. Она всегда лучше других знала, что каждому человеку надо. И боролась за это даже вопреки желанию того, кого хотела своей борьбой осчастливить.
А единственная дочь, по её мнению, жила вовсе не так, как надо. Как для нее, для дочери, было бы лучше. Потому, что дурочка. Доверчивая. Наивная. Мать была бы согласна даже узнать, что у меня есть любовник, но то, что я с овечьей покорностью, как ей кажется, несу по жизни свой семейный крест, не пытаясь ничего изменить, говорило о многом… Прежде всего, о том, что я нуждалась в помощи опытного человека. А, значит, и должна была эту помощь получить.
Главное, что маму возмущало, раздражало и никогда не могло примирить с моим мужем, это - отсутствие у него высшего образования. Артем - шофер. Простой шофер, как любила подчеркивать моя Галина Аркадьевна. Притом, что дочь, то есть я, окончила университет, и теперь работала редактором отдела художественной прозы в солидном издательстве!
- Что может быть общего между вами? - всегда заводила она одну и ту же песню. - Решетняк никогда не поймет и не оценит, что за женщина живет рядом с ним! Как вы общаетесь? О чем говорите? О том, какое масло лучше подходит для его машины? Или почем нынче колеса для "камаза"?
Отец робко пытался вступиться за Артема:
- Докаркаешься, разойдутся они!
Он, несмотря ни на что, продолжал идеализировать свою жену, в полной уверенности, что на самом деле мать вовсе не желала, чтобы наша семья распалась, а просто ворчала по привычке и мне всего лишь не надо было обращать на это внимание. Что на самом деле она всем желала добра. Самое лучшее поэтому, делать вид, что её слушаешь, но поступать по своему. Так, как всю жизнь поступал он.
- Ну и пусть расходятся! - говорила мать вполне серьезно. - За Белочкой вон Юрий Сергеевич ухаживает! Недавно он разошелся с женой. Избаловаться ещё не успел…
- Ты же говорила, что хороших мужей жены не бросают! - ехидно напоминал отец; очевидно, ему все же хотелось вырваться из-под материной жесткой руки, настоять на своем мнении, показать себя главой семьи, наконец, но ничего у него не получалось. Только и оставалось ему, что вот так, между прочим, её поддевать…
Мать растерялась, но только на мгновение.
- Юрочка - мы ведь знаем его с детства! - женился на женщине порочной, с дурными наклонностями. Немудрено, наша Белочка вышла замуж почти сразу после школы. Торопилась. Боялась в девках засидеться! Что ему оставалось? Схватил первую попавшуюся. С горя. Промаялся, сколько смог, да и ушел…
Мое имя Белла. С двумя "л", в отличие от лермонтовской Белы. Белла Дольская звалась я в школе. Что звучало, конечно, эффектней, чем Белла Решетняк.
- Мама, - спрашивала я, - ну почему ты меня так назвала?
- Белла - по-итальянски прекрасная, - мечтательно говорила она.
- А если бы я какой-нибудь крокодилкой уродилась? Представляешь, как бы дети надо мной смеялись!
- Но не уродилась же! - довольно смеялась мама. - Не в кого тебе уродиной быть, у тебя гены хорошие.
Имелась в виду, конечно, она сама.
Между прочим, Юра Кондратьев в роли мужа меня вовсе не привлекал, но в минуты, подобные сегодняшней, когда мне казалось, что мой брак с Артемом окончательно развалился, я мысленно давала себе слово приглядеться к нему получше.
Внешне Юра проигрывал моему мужу по всем статьям. В отличие от Артема - в прошлом морского пехотинца - Юрик никогда в армии не служил. Грудная клетка у него узковата, и при всем желании я не могла представить себя в его объятиях. Ко всему прочему, он ещё небольшого роста, а я уже привыкла ходить всюду с Решетняком и надевать туфли с каблуками любой высоты…
Простой шофер! Простым Артема никто назвать бы не смог. И среди шоферской братии таких, как он, раз, два, и обчелся. Он и высокий профессионал, и человек справедливый, и хороший товарищ…
Увлекшись разбирательством, я на некоторое время забыла о своей решимости порвать с Артемом. Чувство справедливости, по счастью, не сгорело в огне раздражения. Если бы не Артем, вряд ли у меня было это самое высшее образование…
Поженились мы с Решетняком, когда он только вернулся из армии, а я как раз закончила школу. Родители уговаривали нас потерпеть, поступить в институт, получить хоть какие-то профессии. Куда там! Мы любили друг друга, как сумасшедшие.
Трудно было назвать наше чувство иными словами, как неистовая увлеченность друг другом с заметным помрачением рассудка.
Артем почти сразу поступил на работу в автопарк, где работал до сих пор, а я готовилась к экзаменам в институт. Мало того, что для встреч мы использовали каждую свободную минуту после его работы - я бросала учебники в любое другое время и ездила вместе с ним в рейсы по краю - он тогда работал на междугородном автобусе.
Мать пыталась нашим встречам помешать. Однажды она даже заперла меня в квартире, но это придало нашей будущей встрече с Артемом ещё больше романтики. Я привязала к перилам балкона морским узлом - Темка научил! - толстую веревку, которая хранилась у отца в кладовке, и благополучно спустилась с нашего третьего этажа на первый.
Родителям оставила записку, что буду дома назавтра, потому что ехала с Артемом в рейс за 400 километров и в тот день мы не успевали вернуться обратно.
Мой альпинистский "подвиг" смертельно напугал мать. Она представила, как могла бы оборваться веревка, как я бы разбилась вдребезги, и больше никогда меня в квартире не закрывала.
Теперь она уже только просила, чтобы я предохранялась.
- Родится ребенок, засядешь дома, прости-прощай высшее образование!
Но и здесь я не прислушивалась к маминым советам.
Заниматься сексом с Темкой мне понравилось почти сразу. И это не смешно, потому что многие мои подруги долго в интимные отношения не "въезжали", не испытывали при этом особого удовольствия, а мы с Темкой спаривались, как кролики, при любой возможности.
И случилось то, что должно было случиться: я забеременела.
Мама высказалась категорически:
- Аборт!
Артем сказал:
- Только попробуй!
Некоторое время я колебалась - доводы матери казались железобетонными. "Накрывался" не только мой институт, но и институт Артема. Если родится ребенок, кто станет его кормить - наши родители? Здесь мы с Темкой были солидарны: на шее у родителей сидеть непорядочно!
Но потом Артем произнес странную фразу:
- Я отвечаю за вас!
- За кого - за нас? - удивилась я.
- За тебя и за нашего ребенка. Каким путем я стану доставать деньги, это мое дело, но деньги у нас будут. И учиться ты сможешь.
- А ты? - я все ещё не могла решиться. Так ли уж не права была моя мама, говоря о том, что ребенок свяжет нас по рукам и ногам?
- Ты закончишь институт, а потом я поступлю.
Ну, раз так ставится вопрос… Я тоже хотела, чтобы у нас был ребенок. Сын. Вылитый Темка.
- А я хочу дочь - копия ты! - спорил он.
Смешно сказать, мы пререкались, не подозревая, что я ношу в себе двойню: сына - в Артема, и дочь - в меня. То есть, это, конечно, шутка. Дети получились как ассорти: взяли чего-то от меня, чего-то от Артема, чего-то от дедушек-бабушек.
Артем пересел на фуру и стал именоваться на шоферском жаргоне дальнобойщиком. То есть, стал возить грузы на большие расстояния и порой задерживаться в рейсах до двух недель. Зато у нас теперь всегда были деньги, в этом он оказался прав.
Я вспомнила, как мы поженились.
Как полагается, Артем пришел просить у родителей моей руки. Предвидя, какой прием может оказать мама моему любимому, я целую неделю проводила с нею разъяснительную работу. С некоторых пор она поверила в мою очумелость от любви и верила в то, что от её прежде тихой и покорной дочери теперь можно ожидать чего угодно.
- Учти! - заявила я. - Если ты обидишь Артема, - а мы все равно поженимся, - я никогда не приду сюда. Слышишь, никогда!
- Как ты говоришь про родительский дом - сюда, - горько сказала мама. - Я только хотела, чтобы тебе было лучше.
- Позволь мне самой решать, что для меня лучше.
- Предпочитаешь учиться на своих ошибках? - мама любила, чтобы последнее слово всегда оставалось за нею. - Не говори потом, что я тебя не предупреждала!
Когда пришел Артем, одетый с иголочки, его встретили с такой помпой, что будь он поглупее, возгордился бы. Стол был накрыт, как на дипломатическом приеме. Мама не пожалела выставить самый дорогой хрусталь. Даже распаковала японский сервиз, который стоял на антресолях ещё с тех пор, как они с папой молодыми работали в Алжире и до того времени ни разу не использовался. Ножи-вилки были серебряные. Даже я слегка оробела, каково же было Артему!
- Думаю, пока вам хватит Белочкиной комнаты, - как само собой разумеющееся сообщила будущая теща, - а когда родится ребенок, мы сможет поменяться с вами спальнями…
- Вы зря волнуетесь, Галина Аркадьевна, - Артем еле успел протиснуться сквозь частокол маминых рассуждений. - Насчет обмена комнатами. Это будет не очень честно, если мы станем стеснять вас, а тем более, выгонять из собственной спальни. Дело в том, что сегодня я ходил к начальнику автоколонны и он обещал мне комнату в малосемейке.
- Это общежитие? - задавленно пискнула мама.
- Малосемейное общежитие, - кивнул Артем.
В те времена на дорогах уже начали пошаливать крутые ребятишки, и дирекция автопарка несла огромные убытки. То одну машину с грузом, то другую останавливали вооруженные грабители, забирали товар, выгружая его на своих складах. Шоферов попросту выкидывали из машины. Потом машину находили зачастую в сотне-другой от места, где совершалось преступление, как говорится, разутую-раздетую.
Через год-другой стали забирать и машины, когда резко подскочили цены на фуры…
Шоферы шептались между собой, что некоторые из таких нападений и грабежей подстраивали сами водители. Сдавали товар налево по дешевке и инсценировали ограбление. Было так на самом деле, нет ли, но слухи ходили. Я тоже была в курсе их, потому что к нам в гости частенько заглядывали кто-нибудь из Темкиных коллег.
А вот с Артемом такого не случалось. Он в юности занимался рукопашным боем, форму поддерживал и теперь, и своими бицепсами производил впечатление. В минуты опасности он никогда не отступал. Коллеги посмеивались, что если кто-то пытался на него наезжать, глаза у Решетняка становились красными, как у быка, и он лез напролом, невзирая на превосходящие силы противника.
Конечно, против лома нет приема. То есть, противники могли быть вооружены, а бицепсом пулю не отразишь. Я не знаю, почему, но только груз Артем всегда доставлял в целости и сохранности. К тому же он был честен до предела и потому числился у начальства на особом счету.
Когда же он пришел к директору и сказал, что ему нужно жилье, поскольку он женится, комнату ему изыскали. Темка не признавался, но я думаю, что он не стал долго рассусоливать, а сказал примерно так:
- Не дадите комнату, уйду в другой парк.
У автопарка был небольшой фонд малосемеек для самых лучших работников, и моему будущему мужу не отказали…
Мама обиделась. Думаю, именно тогда она невзлюбила Артема. Она-то думала, что мы поселимся в трехкомнатной квартире моих родителей, я буду все время у неё на глазах, и уж она проследит, чтобы "этот вахлак" меня не обижал.
Но зять-шофер умыкнул единственную дочку из родительского дома! И куда? В общежитие!
Человек из общежития был для моей мамы все равно, что в Индии неприкасаемый. Пария . И смириться с тем, что в общежитии поселилась её красавица Белла, любимая и единственная дочь, для матери оказалось невозможным.
Странно, что оглядываясь назад - на нашу с Темой жизнь! - я почему-то все время вспоминала маму. Она как флаг, как символ, как герб всегда незримо присутствовала в атмосфере нашей молодой семьи.
Ее грозный лик сиял в темноте нашей спальни. Ее гневный перст грозил нам карами, когда мы собирались совершить какую-нибудь ненужную, с её точки зрения, покупку или совершить какую-нибудь глупую поездку.
Наверное, и Темка невольно всегда думал, как отзовется Галина Аркадьевна на то или иное, задуманное нами предприятие.
Именно для того, чтобы избежать с её стороны претензий и обид, сына мы назвали в честь отца Артема Антоном, а дочь - в честь моей матери Галиной.
Мать ухитрилась перекроить по-своему даже нашу свадьбу. Так, она предложила, чтобы мы после загса приехали домой и отметили свадьбу в семейном кругу, а потом уже отдельно для молодежи, где "будет стоять такой шум, так громко играть музыка, что старикам это будет вынести трудно!" Ее слова я помнила до сих пор.
Не потому, что свадьба у нас была хуже других, или мы с Темкой не были одеты как следует, но отсутствие в кафе, которое снял для нас автопарк, родителей невесты вызывало у гостей, мягко говоря, удивление. Притом, что родители Артема не испугались шума. Жених ничего не ответил на предложение моей матери, но мне сказал:
- Ты как хочешь, а мои родители в кафе придут!
Я лишь молча его поцеловала. Я вообще была благодарна ему за все: за проявленную самостоятельность, настойчивость, за то, что устоял перед напором моей мамы, в отличие от отца, за то, что он добыл для нас пусть крохотное, но отдельное жилье. В тот момент я его не просто любила, боготворила!
Со своими будущими родственниками - отцом и матерью Артема - мама познакомилась заранее. Они с папой съездили к сватам, которые жили в сельском поселке в тридцати километрах от города - и обговорили, кто сколько должен дать на свадьбу.
Темкины родители особого впечатления на мою Галину Аркадьевну не произвели. Она себе заранее их представила и сразу уверила себя, что не ошиблась. Их деликатность, не скандальность она приняла за приниженность. К тому же и старшие Решетняк не имели пресловутого высшего образования, а только среднетехническое: мама Темки была бухгалтером, а отец - механиком в совхозе.
Этого моей матери оказалось достаточно, чтобы тут же потерять к ним интерес. Вот бы Галина Аркадьевна удивилась, если бы узнала, как родители Артема мечтали о том, чтобы их сын стал инженером. У четы Решетняк было ещё двое детей - дочь и сын, старше Артема и уже имеющие семьи, которые получили высшее образование, и родители ощущали свою вину перед младшим за то, что он образования не получил.