- Харпер все выходные не отвечала на мои звонки, но вчера я наконец ей дозвонилась и спросила, почему она оставила меня в неведении относительно своего раннего возвращения в Нью-Йорк. Харпер сразу же ощетинилась, так что мне пришлось слегка ее понукнуть. Я обмолвилась, что у Тома, возможно, была интрижка с кем-то из актрис. Возможно, она ругалась с Локет из-за этого.
- Что ж, глаза они друг другу не выцарапали, хоть и говорили на повышенных тонах.
- И все это означает, что подозреваемого у нас по-прежнему нет. У меня есть пара маленьких зацепок - вроде "Укрощения строптивой", - но если они ни к чему не приведут, я окажусь в тупике.
Я отхлебнула кофе. Пора было сообщить Крису о статье, и мне требовалось подкрепление.
- Я хочу тебе кое-что сказать, Крис, - призналась я. - Мне пришлось написать о романе Тома и Локет в моей статье.
- Что? - переспросил он и тревожно нахмурился.
- Я знаю, ты хотел, чтобы все осталось тайной, но ведь это переломный момент.
- Зачем всему свету об этом знать? Ты добьешься лишь того, что имена Тома и Локет будут опозорены.
- Их роман объясняет, каким образом связаны эти два убийства. Сегодня я собираюсь заявить об этом полиции - пойми, я вынуждена, - так что новости в любом случае выйдут наружу.
- А как это отразится на мне? Ты собираешься рассказать копам, что я унес записку Локет из квартиры Тома?
- А ты об этом еще не сообщил?
- Нет… нет. Просто не хотел, чтобы началось копание и грязном белье.
- Меня, наверное, спросят, что заставило Локет открыть мне правду, но я ничего не расскажу о записке. Я… я скажу, что до меня доходили слухи об их романе и что я просто блефовала, когда намекнула Локет, будто у меня есть улики, которых на самом деле не было. Крис, можно было молчать об этом, пока мы думали, что их интрижка никак не связана со смертью Тома, но теперь… после гибели Локет… тебе придется пойти на откровенность. А вдруг это поможет схватить убийцу?
Крис смотрел прямо перед собой и тер лоб.
- Крис, скажи что-нибудь.
- Ладно, я пойду в полицию. Ты права. Но мне крайне не нравится то, что вы делаете в своем журнале. Сначала ты помогаешь нам, а через минуту превращаешь все это в "сенсацию".
- Я тебя понимаю. Но я даже и не думала, что все так обернется. Вот что ты должен знать. Может быть, я и пишу об этом, но по-прежнему первая и основная моя цель - выяснить, кто убил Тома.
- И в результате я попаду на страницы "Базз"?
- О Господи, Крис, конечно, нет, - сказала я. - Я никогда не причиню тебе боль.
Он вздохнул:
- Ладно. Видимо, придется тебе поверить.
В сумочке у меня зазвонил мобильник. Нэш.
- Ты умыта и причесана? - поинтересовался он.
- Да.
- Тогда позвони пиарщикам. У них на тебя большие планы.
Я пообещала, что так и сделаю, и отключилась.
- Послушай, мне, к сожалению, пора, - сказала я. - Но давай сегодня не терять связь, ладно? Я постараюсь держать тебя в курсе дела.
- Буду очень признателен.
Выйдя из кафе, мы с Крисом неловко остановились на тротуаре. "Пожалуйста, поцелуй меня, - подумала я. - Не хочу, чтобы между нами оставались разногласия".
- Обещай, что будешь осторожна, - сказал он. - Это все очень опасно.
- Обещаю. Позвони мне, если что-нибудь узнаешь.
Как будто услышав мои мольбы, Крис наклонился и нежно поцеловал меня в губы.
- Когда все это закончится, я увезу тебя на Ямайку и у нас будут долгие каникулы, - пообещал он. - Мы будем слушать песни Боба Марли и пить ром.
Я улыбнулась, радуясь, что у нас все как прежде.
- Звучит заманчиво…
Но когда я наблюдала за тем, как он пересекает улицу, то видела, что его лицо искажено страхом. Сейчас, конечно, ему о многом нужно было подумать, но мне оставалось лишь гадать, в какой мере его тревога связана с тем, что роман Тома и Локет стал достоянием общественности.
Начиная с этого момента время понеслось, как скоростной экспресс.
Я очень нервничала, когда оказалась на ток-шоу "Сегодня" в своем фиолетовом костюме и с накрашенными розовым губами (спасибо визажисту), но как только я начала говорить, все мои страхи исчезли. Пока я ждала машину, которая должна была отвезти меня и моих сопровождающих на Си-эн-эн, я позвонила в полицейский участок и сказала дежурному, что у меня есть информация, имеющая отношение к гибели Локет Форд. Трубку передали детективу, который попросил меня приехать немедленно. Я сказала, что у меня есть рабочие обязанности, и, хотя он настаивал, не сдала своих позиций. Нэш меня убьет, если я откажусь встречаться с представителями СМИ. Еще через два часа меня отвезли домой и сказали, что я могу отдохнуть, но вскоре начнется следующий раунд. Я проспала два часа, а затем вскочила, вспомнив, сколько у меня по-прежнему дел. Я связалась со своими информаторами в полиции и знакомыми медиками и узнала, что Локет определенно не изнасиловали и подозреваемых все еще нет. Папка входящих на мобильнике была переполнена звонками от репортеров (включая Стэна, который выругал меня за то, что я ему ничего не сказала). Когда я позвонила в редакцию, мне сказали, что телефон на моем рабочем столе буквально разрывался.
В час дня меня отвезли на телевидение, а потом я побывала на двух радиостанциях. В половине четвертого все наконец закончилось.
По-прежнему в костюме и в босоножках, я села в такси и поехала в полицейский участок неподалеку от Центрального парка, мысленно репетируя ответы. Я решила не упоминать о том, что Харпер - вероятный подозреваемый, пока у меня не будет побольше фактов. Зато я могу поделиться со следователями тем, что мне известно о Дике.
Я прождала всего пару минут, сидя на складном стуле в маленькой приемной, прежде чем меня принял детектив по имени Марк Уиндгейт - очень приятный мужчина за тридцать, одетый в аккуратный блейзер защитного цвета, при галстуке.
- Вы сегодня были очень заняты, - сказал он, когда я села; судя по тону, он знал о моей деятельности в "Базз" и о сегодняшних встречах с представителями СМИ - и явно это не слишком его радовало. - Полагаю, скоро Грета ван Састерен останется без работы.
- Извините, что не смогла приехать раньше, - ответила я извиняющимся тоном. Я знаю, что при общении с полицейскими лучше не занимать оборонительной позиции.
- "Извините"? - почти прокричал он. - Может, извинитесь еще и за то, что вы сделали достоянием общественности важную информацию, не обратившись предварительно к нам, и, возможно, помешали следствию?
Я преодолела желание съежиться, как червяк, которого вытащили из норки.
- Мой шеф сказал, что встреча с представителями СМИ - это часть мой работы, - сбивчиво объяснила я. - Я приехала к вам, как только было окончено последнее интервью.
- А почему вы не обратились к нам в воскресенье, после того как мисс Форд рассказала вам о своем романе с Фейном? - спросил он, скрестив руки на груди.
- Потому что я подумала, что это ееобязанность. Она поклялась, что свяжется с вами в четверг.
Уиндгейт подозрительно взглянул на меня и четырьмя пальцами пригладил усы.
- А вы не задавались вопросом, как могло бы все обернуться, если бы вы немедленно пришли к нам? - поинтересовался он.
Ой.
- Послушайте, я обещаю отныне согласовывать с вами каждый свой шаг, - сказала я. - Я хочу рассказать вам нечто очень важное - то, что я не собираюсь обнародовать в своей статье.
- Ну-ка?
Я рассказала ему о звонке Локет в Анды, о приезде какого-то гостя и о цитате из Шекспира.
Пока я говорила, Уиндгейт с озадаченным видом что-то записывал. Должно быть, он счел рассказ о таинственном посетителе очень серьезным фактом, но было невозможно определить, насколько важной показалась ему строчка из "Укрощения строптивой".
А потом начались вопросы. Он рассматривал мою встречу с Локет под разными углами, видимо, надеясь вытянуть из меня какие-нибудь сведения, о которых я могла позабыть или которые сочла малозначительными - об их романе, о приезде гостя, - но мне нечего было добавить. Конечно, он спросил, почему Локет была столь откровенна со мной, и я ответила так, как и обещала Крису. Когда мы исчерпали эту тему, Уиндгеит заставил меня сделать шаг назад и описать мою поездку в Анды. Это дало мне шанс рассказать о телефонных звонках, которые я начала получать после возвращения, и о том, что случилось в баре.
- А почему вы не сообщили нам об этом? - спросил Уиндгеит.
- У меня не было никаких доказательств того, что мне подмешали наркотик, и вообще это могло быть никак не связано с Томом. Что касается звонков, я подумала, что это чья-то шутка. Я думала так до вчерашнего вечера - время звонка идеально совпало со временем убийства Ло-кет, так что теперь я уверена, что связь и впрямь есть.
Он записал номер моего мобильника и сказал, что они попытаются отследить звонки.
Когда мы закончили, я чувствовала себя совершенно измученной, костюм на спине промок от пота. Когда Уиндгеит вышел меня проводить; он был уже добрее.
- Значит, мы теперь на связи? - спросил он, придерживая передо мной дверь.
- Разумеется. И вы держите меня в курсе, ладно? Попытка не пытка.
Уиндгеит ухмыльнулся, моя наглость его явно позабавила.
- Вряд ли у меня получится. Кстати, я не хочу видеть в печати ни слова о звонке в Анды. Важно, чтобы до поры до времени это оставалось в тайне.
- Хорошо.
- И будьте осторожны, мисс Уэггинс. Теперь убийца знает, что мисс Форд говорила с вами. Если ее убили из-за того, что она располагала какой-то информацией, преступник может заподозрить, что вы также в курсе.
Не то чтобы до сих пор я чувствовала себя в безопасности, но после его слов страх мой еще усилился - как будто у меня в животе шевельнулся булыжник.
Сворачивая с Семьдесят девятой улицы, я проверила автоответчик. Два сообщения от безжалостных пиарщиков (сегодня мне предстояло еще несколько пресс-конференций) и звонок от Нэша (он хотел знать, обновила ли я информацию на сайте). Едва я собралась ответить, телефон зазвонил.
- Бейли Уэггинс? - надменно спросил мужчина, чей голос показался мне смутно знакомым.
- Да. Кто это?
- Алекс Оттсон. Я должен с вами встретиться. Наверное, мне не следовало так удивляться.
- Хорошо. Где и когда?
- У меня дома. Сейчас. На Семьдесят четвертой улице. Сколько у вас уйдет времени, чтобы приехать?
- Я в десяти минутах от вас.
- Снаружи толпа папарацци, лучше зайдите через черны й ход, за углом. Возможно, там тоже кто-нибудь ошивается, так что вас встретит мой ассистент.
Алекс, конечно, зашел на наш сайт (или ему обо всем рассказали), и теперь хочет повыспрашивать меня о романс Локет и Тома. Это мой шанс как следует присмотреться к нему, хотя ситуация будет не из приятных. Идя через парк, я рассматривала пыльные кусты справа. Они были очень похожи на те, возле которых была убита Локет. Алекс мог бы легко выследить ее, когда она вышла с собакой, или перехватить в каком-нибудь определенном месте. Наверное, она бы удивилась, увидев его, но не испугалась. Он мог ударить ее по голове прежде, чем она сообразила бы, что ее жизнь в опасности.
У черного хода тоже стояли репортеры, человек пять, но ассистент Алекса, стройная женщина с восточной внешностью, в черной тунике, лосинах и остроносых полусапожках, ждала меня прямо у двери и сразу провела внутрь. Мы поднялись на один пролет и вошли в парадное. Она не произнесла ни слова, пока мы поднимались на лифте, и, отперев входную дверь, сказала лишь: "Пожалуйста, следуйте за мной". Я шла позади нее через просторную гостиную, затем по длинному коридору, в который выходили запертые двери. Локет, когда я была у нее, вела меня другим путем. В квартире царила абсолютная тишина, как в могиле или в подземном бункере. В самом конце коридора женщина постучала в дверь, и я услышала приглушенный голос Алекса: "Войдите". Едва я вошла в огромный кабинет, моя провожатая исчезла где-то в недрах квартиры.
Алекс, в крахмальной белой рубашке и в наброшенном на плечи кашемировом свитере карамельного цвета, сидел за полированным черным столом, на котором не было ничего, кроме телефона. Для безутешно горюющего любовника продюсер выглядел чересчур нарядно. Он не встал сам и не предложил сесть мне.
- Примите мои соболезнования, - сказала я.
- Давайте перейдем прямо к делу, - резко откликнулся он. - Я хочу знать все, что Локет рассказала вам о своем романе с Томом Фейном.
- Я вовсе не обязана делиться с вами тем, что рассказала мне Локет.
- Но вы не задумываясь сообщили всему свету, что у нее была интрижка с Фейном.
- Она собиралась рассказать это полиции. Ее секрет недолго оставался бы секретом.
- Она его любила? - Голос Алекса слегка дрогнул, и я ощутила нечто вроде жалости.
- Не думаю, - ответила я. - Она сказала, что не хотела ставить под угрозу отношения с вами.
- Прелестно, - отозвался он с издевкой. - А почему, могу я полюбопытствовать, она во всем призналась вам?
- Я расследую убийство Тома - не как репортер, а просто потому, что первой обнаружила тело и захотела узнать, что случилось. До меня дошли слухи о ней и о Томе, так что я пошла ва-банк. А вы знали об их романе?
- Подозревал, но не мог найти доказательств. Локет была ловкой обманщицей, она великолепно умела заметать следы. В тот день, когда, судя по всему, убили Фейна, она поехала к друзьям, а когда я им позвонил, мне сказали, что она отправилась в антикварный салон. Локет и в самом деле привезла с собой несколько антикварных серебряных ложек - просто чтобы вернуться не с пустыми руками.
- А где вы были в тот день? - спросила я. Если он хочет перейти прямо к делу, то почему бы мне не последовать его примеру?
- Между нами - я был с женщиной. И вчера вечером тоже.
Великолепно.
- Полицейские не сказали вам, что, по их мнению, произошло с Локет?
- Нет. Полагаю, что и не скажут, пока не проверят полностью мое алиби. А теперь, если вы меня извините, мне нужно сделать несколько звонков.
Я подумала, что мне предстоит выбираться отсюда самостоятельно, но, обернувшись к двери, увидела там ассистентку. Может быть, Алекс вызвал ее спрятанной под столом кнопкой звонка?
- Только один вопрос, - сказала я, когда Алекс потянулся к телефону. - Как вы узнали, что Том Фейн лечился в клинике?
- Если вам это так уж важно, нам рассказал лос-анджелесский агент Криса Уикершема, хотя, разумеется, мы проверили информацию.
Услышав это, я пошатнулась. Значит, это Крис подставил Тома. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота…
Но стоило ли так удивляться? Возможно, мне следовало догадаться, когда Локет сказала, что случилось. Ведь у Криса был мотив. Он хотел славы и денег - а какой же актер из тех, что рвутся в Лос-Анджелес, этого не хочет? Я могла его понять, когда он не пришел ко мне на помощь на съемочной площадке, - вмешательство испортило бы его отношения с режиссером. Но предать Тома - это же совсем другое дело!
Такси остановилось перед домом. Я, чувствуя себя безмерно несчастной, поплелась к двери - в своем мятом костюме и в натерших ноги босоножках - и грустно поздоровалась с консьержем Бобом.
- Вы только что разминулись, - сказал он.
- С кем? - в замешательстве спросила я.
- С вашей золовкой. Я впустил ее в квартиру, как вы сказали.
- Как я сказала?! - Весь имеющийся в моем организме адреналин бросился мне в голову. - Что вы имеете в виду?
Боб уставился на меня. Его глаза под козырьком коричневой фуражки тревожно расширились.
- Вы позвонили мне час назад! И сказали, чтобы я ее впустил…
16
Секунду я собиралась с мыслями, затем пересекла коридор и подошла к лифту.
- Все в порядке, мисс Уэггинс? - крикнул вдогонку Том.
- Не совсем, - глухо отозвалась я. - Я вам не звонила.
Сердце у меня колотилось. Лифт полз на четырнадцатый этаж целую вечность. Я не звонила Бобу, и, насколько мне было известно, одна моя золовка сейчас была на Карибах с мужем, другая - в Бостоне. Это значило, что кто то позвонил консьержу от моего имени. Видимо, этот кто-то пришел сюда и какое-то время провел в моей квартире. Едва я успела выйти из кабины, как открылись двери соседнего лифта, и оттуда вылетел Боб.
- Я велел швейцару постоять в дверях. Так вы не звонили мне сегодня днем?
- Нет. И моих золовок сейчас нет в Нью-Йорке. Что именно сказала эта женщина, когда звонила?
- Поздоровалась, назвалась Бейли и попросила, чтобы я позволил вашей золовке посидеть у вас в квартире между авиарейсами. В таких случаях мы обычно предпочитаем письменную доверенность, но я даже не усомнился, что это вы. Я так хотел оказать вам услугу!
Он сдвинул фуражку назад, и я увидела, что лоб у него блестит от пота. Бедный Боб - он, наверное, думает, что еще до исхода дня потеряет работу.
- Женщина, которая сюда приходила, - как она выглядела? - спросила я. - И сколько здесь пробыла?
- Я ее особенно не рассматривал. Высокая, под метр восемьдесят, кажется, на каблуках. В больших солнечных очках, в широкополой шляпе. Из-под нее немножко были видны волосы - светлые. Она пробыла здесь где-то полчаса. И ушла минут за пятнадцать до того, как вы приехали.
- Вы уверены, что это была женщина?
- Хотите сказать, что это мог быть парень, переодетый женщиной? Нет… не думаю.
- Ладно, сейчас мы лучше осмотрим мою квартиру, - сказала я, радуясь, что Боб рядом. Я понятия не имела, что там обнаружить. Полный хаос? Мину замедленного действия?
- Вас могли ограбить, - произнес Боб. - Телевизор она, конечно, не вынесла бы, но ей ничего не стоило прихватить с собой деньги, или драгоценности.
Но когда я вошла в прихожую (Боб следовал по пятам) и огляделась, то не обнаружила никакого беспорядка. Мы с тревогой прошли в гостиную, затем на кухню, снова вернулись в гостиную, заглянули в спальню, в ванную и в мой крошечный кабинет. Ни выдвинутых ящиков, ни распахнутых дверей. Маленькая шкатулка с драгоценностями - с теми остатками, которые не успел заложить мой бывший муж, - по-прежнему лежала среди белья.
- Что-нибудь пропало? - с тревогой спросил Боб.
- Нет. По крайней мере я не заметила.
- Тогда чего она хотела?
- Не знаю, Боб. Не знаю.
- Может, позвонить хозяину?
- Пока не вижу необходимости. Я немного успокоюсь и посмотрю повнимательнее. Если что-нибудь будет не так, я вам сообщу.
Боб ушел, глубоко раздосадованный, воротничок его рубашки намок от пота. Я не винила его в том, что случилось. Но это не значило, что мне не было страшно.
Сняв костюм и засунув туфли в гардероб, я еще раз осмотрела спальню, особенно шкафы, а затем кабинет. Бумаги были в полном порядке. Ноутбук лежал, как я его оставила. Зачем она приходила? Кто это? Наверняка хорошая актриса - она должна была очень ловко подражать моему голосу, чтобы консьерж не усомнился, что это я.