Наконец-то мне удалось положить нарезанный бифштекс в рот, и я тщательно разжевывала его. Брендан изящно вытащил изо рта застрявшую в зубах тонкую косточку большим и указательным пальцами, положил ее на край тарелки, запил остатки еды белым вином. Я смотрела в сторону.
- Итак, - обращаясь к Кэрри, спросила я, - как вы оба встретились?
- О! - сказала она и покосилась на Брендана. - Случайно на самом деле.
- Не называй это случаем. Судьба, - сказал Брендан.
- Однажды вечером после работы я была в парке, начинался дождь, и этот человек…
- Должно быть, я…
Кэрри хихикнула от счастья:
- Да. Брен. Он сказал, что узнает мое лицо. "Ты Кэрри Коттон?" - спросил он.
- Я, конечно, узнал ее по вашей фотографии. И вот она оказалась прямо передо мной под дождем.
- Он заметил, что знает тебя. Я имею в виду, он не рассказал мне, ну, ты знаешь о чем, просто дал понять, что знает тебя. Затем предложил вместе с ним воспользоваться его зонтом…
- Будучи джентльменом, - уточнил Брендан. - Ты знаешь меня, Мирри.
- Мы продолжали прогуливаться вместе, хотя дождь лил как из ведра. Мы промокали все больше и больше, а наша обувь хлюпала от воды.
- Мы долго гуляли под дождем, - продолжил Брендан и, положив руку ей на голову, погладил по волосам. - Правда?
- Мы насквозь промокли, поэтому я пригласила его зайти ко мне и обсохнуть…
- Я вытирал полотенцем ее волосы, - сказал Брендан.
- Достаточно, - прервала я, поднимая руку, словно собираясь рассмеяться. - Давайте остановимся на том, как вы обсыхали, да?
- Даже выразить не могу, как легко стало на душе теперь, потому что ты знаешь все, - сказала Кэрри. - Когда я узнала о вас двоих, ну, какое-то время я думала, что все будет разрушено. Никогда бы не сделала ничего такого, что могло бы навредить тебе. Ты знаешь это, да?
Она удивительно хорошо выглядела: нежная, стройная и сияющая. У меня немного заныло в груди.
- Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой, - сказала я, поворачиваясь спиной к Брендану и обращаясь только к ней.
- Я счастлива, - призналась она. - Мы знакомы друг с другом всего несколько дней, чтобы быть точной - дней десять, но прошло совсем немного времени с тех пор, как вы оба, ну, ты знаешь… Поэтому, может быть, не следует и говорить это, но мне даже не вспомнить, когда я была так счастлива.
- Это хорошо, - проговорила я.
И подумала: десять дней.
Мы ели, пили вино. Стаканы звенели. Я улыбалась и кивала, невпопад произносила "да" и "нет" и все время думала. Стараясь не думать. Не помнить, как его живот слегка нависал над его боксерскими шортами, черные волосы по плечам…
Наконец я посмотрела на свои часы, притворилась удивленной, хотя было всего лишь девять тридцать, и сказала им, что мне пора уходить, завтра рано вставать; долго добираться, нет времени на кофе, так жаль… Мы должны были пройти через весь этот вздор прощания. Кэрри крепко сжимала меня в объятиях, Брендан целовал меня так близко к губам, а я едва удерживалась от того, чтобы не стереть влажные следы его поцелуев тыльной стороной ладони, и все мы говорили о том, чтобы встретиться еще раз и в ближайшее время, о да, и какой милой была я, какой доброй, какой хорошей.
Он проводил меня до дверей ресторана.
- Шел дождь, - произнес он.
Я не обращала на него внимания.
- Невероятное совпадение, - сказала я.
- Что?
- Я порвала с тобой, и через несколько дней ты встречаешь мою сестру на улице и начинаешь бывать у нее. Трудно поверить.
- Не существует никаких совпадений, - возразил Брендан. - Пожалуй, неудивительно, что я влюбился в кого-то, кто похож на тебя.
Я посмотрела через плечо Брендана на Кэрри, которая все еще сидела за столиком. Она поймала мой взгляд, нервно улыбнулась мне и посмотрела в сторону. При разговоре с Бренданом я улыбалась для того, чтобы наш разговор показался Кэрри дружеским.
- Брендан, - спросила я, - это какая-то изощренная шутка?
Он выглядел озадаченным и немного обиженным.
- Шутка?
- Словно ты играешь с моей сестрой, выбрав этот путь, чтобы добраться до меня.
- Это звучит довольно эгоцентрично, - заметил Брендан, - извини, что я так говорю.
- Только не делай ей больно, - предупредила я. - Она заслуживает счастья.
- Верь мне. Я знаю, как сделать ее счастливой.
Я не смогла бы выдержать еще секунду в его обществе. Я пошла пешком домой по сырым улицам, глубоко дыша, подставляя лицо охлаждающим струям воздуха. Действительно ли он влюбился в Кэрри? Имело ли на самом деле значение, как они встретились? Я все ускоряла шаг, пока мои ноги не заболели от прилагаемых усилий.
Я часто задумываюсь о положении членов семей и о различиях, которые оно вызывает. Стала бы я кем-то другим, будь я старшей? А Кэрри, если бы она была средней вместо меня? Могла бы она стать более уверенной, направленной на внешний мир и деятельность в нем, экстравертивной? Больше похожей на меня - или по меньшей мере на меня такой, какой считает меня моя семья? А Трой, дитя семьи, пришедший в этот мир через девять лет после меня? Если бы он не был предоставлен самому себе, очевидная ошибка, что бы это могло означать для него? Если бы у него были братья, которые могли научить его, как нужно забивать голы в футболе, пользоваться кулаками и играть в эти жестокие компьютерные игры, вместо сестер, которые возились с ним, баловали его и не обращали на него никакого внимания?
Но остается то предназначение, которое нам дано. Кэрри пришла первая и должна была прокладывать путь, хотя ненавидела быть лидером. А я стала второй, ожидающей с нетерпением, когда я вырасту, стремящейся быть первой, всегда старающейся обогнать ее, убрать ее со своего пути. И Трой, третий, единственный мальчик, вполне вероятно, и последний, но вместе с тем и первый, с худенькими плечиками, широко распахнутыми глазами, мечтательный, странный.
Я вошла в квартиру. Это правда, что нужно вставать завтра рано утром, но какое-то время я не могла уснуть. Я лежала в постели, ворочаясь с боку на бок, в поисках более прохладного местечка на подушке. В моей квартире не было фотографии Кэрри, конечно, не было. Но все равно я ведь не поверила рассказам Брендана, поэтому имело ли значение, что ее нет? Он выследил Кэрри, потому что она моя сестра. Если посмотреть с определенной точки зрения, это может показаться даже романтичным.
ГЛАВА 4
Когда на следующий день я возвращалась с работы, дома расплывались в мелком дожде, их очертания казались неясными и туманными. Если бы такое же время суток было летом, еще долго оставалось бы светло, а сейчас люди закрывали окна занавесками и включали свет. Дома я сняла с себя все и постояла под тепловатым душем тридцать секунд, перед тем как переодеться в поношенные джинсы с пузырями на коленях и тенниску с длинными рукавами. Я встала перед зеркалом и втянула живот. Что там Брендан говорил о моем весе? Я повернулась к зеркалу боком и посмотрела на себя с разочарованием. Пожалуй, мне пора начинать бегать. Каждое утро перед уходом на работу. Что за ужасная идея!..
Телефон зазвонил, когда я собиралась уходить, чтобы встретиться с Лаурой.
- Миранда?
- Привет, мама.
- Я пыталась дозвониться раньше, но не дождалась ответа.
- Мой автоответчик испортился.
- Как поживаешь? С тобой все в порядке?
- Прекрасно.
- Точно?
Я не собиралась помогать ей.
- Все прекрасно, мама. Только чуть-чуть устала. Очень много работы, сейчас нет Билла. Как поживаете вы с папой?
- Я разговаривала с Кэрри. Она сказала, что вы все вместе прекрасно пообедали.
- Было приятно повидаться с ней. - Помолчав немного, смягчилась: - И с Бренданом.
- Миранда, ты очень хорошо поступаешь. Не думай, что я не понимаю, каких усилий это стоит. Мне жаль, что ты не рассказала нам все, когда это произошло. Страшно подумать, что ты была такой несчастной и ничего не сказала нам.
- Рассказывать было нечего. У всех сложилось неправильное представление.
- Если тебя это утешит, то Кэрри преобразилась. Ты видела, она стала выглядеть как ты. Она сделалась словно другим человеком. Я счастлива. Но одновременно почти и напугана.
- Ты имеешь в виду, что Брендан может оставить ее?
- О, даже не произноси это! В любом случае, кажется, он тоже обожает ее.
Я молчала целую секунду, и она резко сказала:
- Миранда! Ты так не думаешь?
- Они оба выглядят очень счастливыми, - сказала я.
- Ну а с тобой действительно все в порядке?
- Действительно. Но я скоро убегаю.
- Только перед тем как исчезнешь, скажи: ты заглянешь на выходных? Скажем, в воскресенье на ленч? Тогда мы сможем встретиться все вместе.
- Ты имеешь в виду с Бренданом тоже?
- С Кэрри и Бренданом, да.
У меня заныло в животе.
- Не уверена, что я тогда буду свободна.
- Я знаю, что для тебя это тяжело, Миранда, но чувствую, как это важно. Для Кэрри, я имею в виду.
- Мне совсем не тяжело. Совсем. Я просто не знаю, буду ли я свободна, вот и все.
- Мы можем перенести на субботу. Или даже на вечер, если тебя это устраивает. Или ты уезжаешь на все выходные?
- Хорошо. Воскресенье, - сказала я, сдаваясь.
- Все будет очень непринужденно. Тебе будет хорошо.
- Я знаю, что мне будет хорошо. Я не волнуюсь. Ни в малейшей степени. У всех сложилось неправильное представление.
- Может быть, ты кого-нибудь приведешь с собой?
- Что?
- Кого-нибудь. Ты знаешь. Если есть кто-то…
- Сейчас никого нет, мама.
- Прошло слишком мало времени.
- Сейчас мне уже пора уходить.
- Миранда…
- Да?
- О, не знаю. Просто… ну, тебе всегда везло. Пусть теперь наступит очередь Кэрри. Не стой на ее пути.
- Это глупо.
- Пожалуйста.
Я представила, как она крепко сжимает телефонную трубку, ее напряженное, нахмуренное лицо, прядь волос, всегда свисающую над глазом.
- Все будет хорошо, - сказала я только для того, чтобы остановить ее. - Обещаю, что ничего не стану делать, чтобы встать на пути Кэрри. А сейчас мне действительно пора идти. Увидимся завтра, когда я заберу Троя, ладно?
- Спасибо, дорогая Миранда, - сказала она прочувствованно. - Благодарю тебя.
* * *
- Я никогда не встречалась с ним, нет?
Мы сидели на полу, поджав ноги по-турецки, прислонившись спиной к дивану, и ели печеную картошку. Лаура положила на картошку сметану, а я, очистив, намазала толстым слоем масла и посыпала сверху тертым сыром. Очень приятно. На улице было темно и сыро.
- Нет, все произошло так быстро. Ты уехала в Барселону еще до начала, а вернулась, когда все уже было кончено.
- Это ты порвала с ним?
- Именно я.
- Так почему ты против?
- Не против, - успела произнести я до того, как у нее вырвалось:
- Ты против. Могу точно сказать, что ты против.
На мгновение я задумалась.
- Да, против. Потому что от этого бросает в дрожь. Возникает неприятное ощущение кровосмешения. А то, как об этом думают моя мама и, надо полагать, все остальные, убивает меня. Мне хочется сокрушить все вокруг.
- Понимаю, это должно быть болезненно, но и довольно смешно.
- Нет, - сказала я. - Никоим образом, совсем не смешно. Она называет его "Брен".
- Ну…
- А он называет меня "Мирри".
- Семьи, туманно сказала Лаура.
Она вытерла подбородок.
- Мирри, - повторила я. Затем добавила: - Слишком сильно реагирую?
- Вполне возможно.
- Да, ты права. Слишком сильно реагирую.
Я съела весь картофель. Осталась только хрустящая кожура. Я положила на нее еще немного масла и откусила кусочек. Затем выпила большой глоток вина. Мне не хотелось двигаться; здесь было тепло, и я была сыта и ощущала приятную усталость, а на улице ветер с шумом гулял по деревьям, машины проезжали по лужам.
- Как дела с Тони? - спросила я немного погодя.
- О… Все хорошо. Так я полагаю.
Я взглянула на нее. Она заправила свои блестящие черные волосы за уши, лицо стало совсем юным.
- Ты полагаешь? Что это значит?
- Все в порядке. Знаешь, просто иногда… - Она замялась.
- Иногда?
- Иногда мне хочется знать, что будет дальше. - Она нахмурилась и разлила остатки вина в стаканы. - Я имею в виду, что мы вместе почти уже три года. Что же, мы будем продолжать так и дальше? По-моему, именно этого хотел бы Тони - просто продолжать в том же духе год за годом, нам так удобно друг с другом, словно мы уже давно женаты, только дома у нас разные. Или мы начинаем жить вместе - правильно, я хочу сказать. Покупаем жилье. Холодильник. Тарелки. Ставим вместе наши книги и компакт-диски. Ты знаешь. А если нет, что же мы делаем сейчас вместе? Нужно продолжать движение вперед, да?
- Не знаю. У меня никогда не было таких продолжительных отношений.
- В том-то и дело. В твоей жизни сплошные драмы и переживания.
- У меня?
- Все начинается и все кончается.
- И вообще ничего не происходит.
- Да, - сказала она с сомнением. - Но мне только двадцать шесть. Закончилась ли эта часть моей жизни? Можно так считать?
- Вы хотите съезжаться вместе?
- Ну, иногда я думаю, это было бы…
Но тут мы услышали, как в замочной скважине повернули ключ, и дверь распахнулась.
- Привет, - бодро сказал Тони, с шумом опуская сумку на пол прихожей, сбрасывая с ног сначала один ботинок, затем второй, они полетели по деревянным доскам.
Он вошел в комнату, на лбу мокрые волосы, щеки раскраснелись на свежем воздухе.
- О, Миранда, привет! Как поживаешь?
Он наклонился и поцеловал Лауру, она положила руку на его щеку и улыбнулась ему. Мне показалось, что все в порядке.
Он появился в дверях до того, как я успела припарковать свой автофургон, и уже бежал ко мне по садовой дорожке. Он не мог помахать мне, потому что в одной руке у него был полиэтиленовый пакет, набитый до отказа, а в другой он держал свой ранец, лицо сияло, он широко улыбался и что-то говорил мне, а я не могла ничего услышать. Он зацепился за что-то на дорожке и немного споткнулся. Ранец повис вдоль ноги, но он продолжал улыбаться и произносить какие-то слова. Иногда было больнее видеть Троя счастливым, чем в подавленном настроении.
- Здравствуй, - сказала я, а он уже открывал дверь и забирался на пассажирское сиденье, при этом пакет закрутился вокруг угловатого тела. - Как дела?
- Прекрасно. Хорошо. Правда, хорошо. - Он накинул ремни безопасности на себя и свой багаж и застегнул их. - Я учусь играть на гитаре, понимаешь? Помнишь нашу старую гитару? Я нашел ее в кладовке. Она немного растрескалась, но не думаю, что это имеет значение на данный момент. К тому же надеюсь, что смогу приготовить ужин для нас сегодня вечером, хорошо? Я захватил все, что требуется, с собой. У тебя ведь нет других планов, да?
- Нет, - сказала я. - Никаких других планов. Что у нас будет?
- Острые профитроли прежде всего, - сказал он. - Я увидел их рецепт в этой маминой кулинарной книге, там говорится, что их приготовить очень легко. У меня ничего нет, чтобы заполнить их, но у тебя, должно быть, найдется хоть что-то, что можно будет положить в них. Может быть, сыр? Или мясо тунца? Даже у тебя должна быть баночка тунца где-нибудь в буфете. Потом шашлычки. Сначала все нужно замариновать, хотя на это может потребоваться какое-то время. Я начну сразу, как только мы войдем к тебе в квартиру. Я не подумал о пудинге. А ты действительно хочешь пудинг? Я думал, вполне достаточно закуски и шашлычков. Я могу приготовить рисовый пудинг. Но подожди, у нас будет рис к шашлыкам, поэтому, наверное, идея никуда не годится.
- Не надо пудинга, - сказала я.
Я уже могла представить картину того хаоса, который ожидает меня впереди.
Каждый четверг я навещала Троя. Это была своего рода постоянная договоренность в течение двух последних лет, когда ему исполнилось пятнадцать и он попал в беду. Я забирала его от мамы и папы после работы, а привозила обратно поздно вечером или укладывала спать на своем проваливающемся диване-кровати. Иногда мы ходили в кино или на концерт. Время от времени он встречался с моими друзьями. В прошлый четверг я брала его с собой в бар, где были Лаура и Тони, а также еще одна парочка, но он находился в одном из своих летаргических состояний, просто опустил голову на стол после первого глотка пива и заснул. Иногда он кажется невообразимо застенчивым, а порой не вызывает никакого беспокойства. Он может взять книгу в середине разговора и уйти с ней, когда ему захочется.
Довольно часто мы просто возвращались ко мне и вместе готовили еду. В течение нескольких последних недель он пристрастился к кулинарии, с переменными результатами. Загорался энтузиазмом, который быстро угасал. Прошел он и этап таких игр, которые требуют большого терпения. Он должен был довести игру до самого конца и только после этого мог заниматься чем-нибудь другим. Если удавалось выигрывать, это был хороший конец, но удавалось ему очень редко. Летом было фанатичное увлечение картинками-загадками. Он принес одну такую ко мне в квартиру, она называлась "Самая трудная в мире картинка-загадка". Она состояла из тысяч мелких кусочков с картинками с двух сторон. И неизвестно, каким должно быть окончательное изображение. В течение многих недель я не могла воспользоваться своим столом, потому что он был завален этими кусочками - с одной стороны прямые края, а в середине постепенно появляющееся изображение уличной сценки. Внезапно ему это надоело.
- Какой толк собирать картинки-загадки? - спросил он меня. - Работаешь с утра до ночи, а после того как сложишь, нужно все смешать и снова положить в коробку.
Он работал часами целые дни напролет, но никогда ничего так и не смог собрать, сейчас эта коробка у меня под кроватью.
В какой момент все пошло неправильно? Именно такой вопрос иногда задавала моя мать, особенно когда Трой был молчалив и замкнут, прячась в своей спальне, лицо - мрачная маска. Он всегда был умный, временами непостижимо, ошеломляюще умный, заговорил, когда ему был всего лишь один год, уже в три года начал читать, поражал учителей отличными способностями, родители хвастались им перед своими друзьями. Его демонстрировали на различных собраниях, осыпали школьными грамотами, о нем писали в местной газете, переводили в классы, где учились дети старше на один, два года, но и были выше его на два фута; казалось, что он вообще никогда не вырастет. Он был крошечный, с острыми костлявыми коленками и торчащими ушами.