- Вот, значит, как они думают, - медленно протянула она, сначала чуть хмурясь, но тут же лукаво, по-молодому, улыбнувшись.
- Кто они? - не поняла дочь, но мать не собиралась развивать свою мысль.
Вместо ответа она расправила плечи, откинула назад голову дальше, чем обычно, и гордо выплыла из комнаты, продолжая загадочно улыбаться. Джун пожала плечами, мимолетно удивляясь, что в ее рассказе о глупости тетушки Люси так взбодрило мать, и тут же выбросила из головы, предпочитая, как все ее подруги, представлять себе, как выглядит мистер Гарольд Лестер и хорош ли он в танцах.
Миссис Олдберри тем временем направилась в комнату другой своей дочери, прилежно корпевшей над вышиванием скатерти.
- Энн, думаю, я нашла тебе жениха. И если ты еще не догадалась, кто это, я переоценила твой светлый ум.
Такое заявление удивило девушку, но она не подпрыгнула на месте, задавая одновременно сто вопросов, как сделала бы ее сестрица, а сначала воткнула иглу в ткань рядом с узором из нежных ландышей, затем выпрямилась и посмотрела на мать:
- Полагаю, вы имеете в виду мистера Гарольда Лестера.
- Кого же еще, - усмехнулась миссис Олдберри, усаживаясь напротив Энн и не забывая бросить критический взгляд на скатерть - одно дело не должно страдать в ущерб другому.
- Но он может и не захотеть на мне жениться. Тем более что все наши соседи полагают его своим будущим родственником. Если б он был турецким пашой, у нас у всех появилось бы больше шансов, а так повезет кому-то одному, да и то вряд ли. Он ведь может жениться и в Лондоне и приехать сюда уже с супругой.
- Ну, разумеется, может, моя дорогая. Но он так недавно потерял мать, что поспешная женитьба выглядела бы неприлично в глазах общества. Скорее всего, он сначала обживется на новом старом месте. Вероятно, его отец продал дом, в котором мистер Гарольд родился, чтобы исполнить эту странную прихоть - уехать в Италию.
- Наверное, вы правы, - раздумчиво произнесла Энн. - И тем не менее трудно представить, что ему понравлюсь именно я, а не Джун и не два десятка других девушек.
- Думаю, главное, чтобы он понравился тебе достаточно для того, чтобы выйти за него замуж. С остальным проблем не будет, - уверенно заявила миссис Олдберри, и на этот раз Энн изумленно округлила глаза, как это обычно делала ее сестра. - По правде сказать, мне непонятно твое удивление, - продолжила добрая матушка увещевать свое дитя. - Ты красива и обладаешь приличным перечнем достоинств. Конечно, наша Джун так же хороша, но она слишком непоседлива, а это вряд ли понравится Гарольду, если он пошел в своих родителей. Управлять таким большим хозяйством должна умная и прилежная женщина, а по Джун с десяти шагов видно, что это не про нее.
- А другие? - не удержалась Энн, ничуть не возражавшая против материнской оценки ее талантов.
- Что ж, если по части внешности и манер с вами еще могут соперничать несколько девиц, то наше преимущество усиливается моим знакомством с матерью Гарольда, о чем мне не забывают напомнить все мои дорогие подруги. И я сумею выгодно использовать это обстоятельство, не дожидаясь, пока кто-нибудь меня опередит.
- Вы говорите прямо как генерал, матушка, - в улыбке Энн почти не было иронии, только гордость за мать.
- А я и есть генерал в нашем доме, не мистеру же Олдберри ты захочешь доверить такую важную кампанию? - усмехнулась польщенная леди.
- Вы, как и всегда, правы. Что же, если мистер Лестер не будет мне противен, я охотно соглашусь помочь ему справиться с делами, при ваших советах, уверена, у меня все получится. И у нас появятся деньги, чтобы отвезти Джун в столицу, - заботливая сестра в Энн не позволяла ей наслаждаться счастьем в одиночку даже в мечтах.
- Тебе не потребуются мои советы, милая, тем более что я уже поделилась с тобой всем, чем только могла, и ты справишься с хозяйством лучше всякой другой. О Джун, конечно же, надо будет позаботиться в первую очередь. Уверена, она блеснет в столице, она создана для большого общества, и нам еще придется отбиваться от нежелательных кавалеров.
Энн ничуть не обиделась на то, что мать не сказала этого про нее, и обе дамы погрузились в обдумывание деталей плана кампании - как поближе познакомиться с мистером Лестером до того, как на него поведут осаду соперницы. Миссис Олдберри считала вполне уместным навестить юношу и по-матерински высказать ему свои соболезнования, но была полностью уверена, что в воротах перед его домом соберется целое скопище карет соседей, прибывших с той же целью.
Энн не находила, что можно придумать еще, но ее матушка проявила завидную изобретательность:
- Нет, мы поступим по-другому. Я сегодня же отправлю Гарольду Лестеру письмо. Надеюсь, оно застанет его еще дома и не разминется с ним в дороге.
- И что же вы ему напишете? - недоумевала дочь.
- Я приглашу его сперва остановиться у нас, ведь его дом так долго был закрыт, что наверняка не вполне готов к приему молодого хозяина.
- Вот так просто, не будучи знакомыми с ним, мы позовем его к себе? - Энн была поражена.
- Именно так, сейчас самое время напомнить, что я была дружна с его матерью, и по-родственному принять сироту в свои объятья, - улыбнулась миссис Олдберри.
- Но ведь он наверняка предупредит экономку о своем приезде, и она сумеет все подготовить, - резонно возразила мисс Энн.
- А для решения этой проблемы надо вспомнить, что наша кухарка - сестра здешнего почтальона. Он наверняка не пожелает лишить ее выгодного места, - : невозмутимо ответила достойная леди.
- Ваше коварство достойно Макл… Макиавелли! - восхищенно воскликнула Энн.
- Если уж говоришь умное слово, не спотыкайся на нем, - строго заметила миссис Олдберри, в душе весьма довольная как начитанностью дочери, так и полученным комплиментом, вне зависимости от своих знаний об упомянутом лице. - А теперь я, пожалуй, отправлюсь писать письмо.
План миссис Олдберри удался целиком и полностью - как она и ожидала, молодой человек любезно поблагодарил за приглашение, но отказался, собираясь заселиться в свой собственный дом. Однако по приезде лорд Лестер обнаружил запертые двери и зачехленную мебель, вокруг которой с причитаниями бегала неподготовленная прислуга, а опозоренная экономка посыпала голову пеплом и клялась, что не получала письма о прибытии хозяина.
Раздосадованный мистер Гарольд вовремя вспомнил о любезном приглашении подруги его матушки, которую счел одинокой добродушной женщиной, так как в письме она не упоминала о своих домочадцах, и направил свои стопы к ней, приказав слугам в одну неделю навести в доме порядок и обещая каждый день приезжать и проверять, как идут работы.
По прибытии молодого джентльмена немедленно проводили в гостиную, где его ожидали хозяин и хозяйка дома, радушно принявшие его под свой кров. Миссис Олдберри даже ласково обняла и расцеловала юношу, не забыв как следует рассмотреть его, а мистер Олдберри предложил несколько вариантов дальнейшего времяпрепровождения в чисто мужской компании.
- Вы еще успеете выпить бренди и поговорить о политике, дорогой мистер Олдберри, но сперва мы должны познакомить нашего гостя с девочками. Я уже готова принять его как мать, надеюсь, они окружат его сестринской заботой, и мистер Лестер не будет чувствовать себя неловко в новом обществе, - мягко заметила миссис Олдберри.
Юноша любезно попросил называть его просто по имени, раз уж его здесь принимают как родного, но с некоторым удивлением заметил, что не знал о большой семье миссис Олдберри и, возможно, он стеснит их.
- Ничего подобного, уж об этом вам не стоит беспокоиться. Наш дом не так велик, как ваше родовое гнездо, но комнаты для гостей всегда наготове. К тому же это ненадолго, вскоре к нам повалит толпа соседей, желающая познакомиться с вами, а потом и вам придется наносить ответные визиты всей округе, так что мы будем видеть вас только утром и прощаясь на ночь.
При упоминании о соседях молодой человек вроде бы смутился, впервые сообразив, какой фурор должен произвести его приезд в здешних местах. Появление обеих мисс Олдберри отвлекло его, две прелестные девушки, к тому же близнецы, - весьма приятный сюрприз.
Во время знакомства и целования ручек обе стороны с интересом рассматривали друг друга под недремлющим оком миссис Олдберри.
Энн нашла его вполне приятным джентльменом, Джун - несколько скованным, если не скучноватым, но, на взгляд обеих, он выгодно отличался от уже упомянутых Стивенов и Родриков внешностью и манерами.
Пора и читателю взглянуть на героя нашего повествования непредвзятым взглядом автора, поскольку мнение молодых девиц в этом вопросе не может быть объективным.
Не очень высокий для мужчины, сэр Гарольд не выглядел спортсменом, но был стройным и двигался с изяществом, явно унаследованным им от матери, как тут же решила миссис Олдберри. От нее же он получил бледную кожу, темные глаза и волосы, а фамильные черты Лестеров проявились в твердом подбородке и крупном прямом носе, придавая ему выражение излишней серьезности. Характер же юноши пока оставался скрытым, его лицо явно не относилось к тем зеркалам, которые показывают малейшие движения души своего обладателя. Во всяком случае, он был неболтлив, но и не молчал все время, несуетлив в движениях, но приветлив и любезен, а для многих этого уже достаточно для составления благоприятного мнения об уме человека и прочих его достоинствах.
Вскоре между гостем и барышнями завязался легкий разговор, паузы в котором миссис Олдберри умело заполняла чаем и угощением. Энн интересовалась образованием джентльмена и странами, в которых он побывал, Джун - столичными развлечениями, танцами и театром. Как с удовольствием отметила их матушка, на вопросы Энн мистер Гарольд отвечал охотнее и подробнее, так как они явно были ближе к его интересам. А общность интересов - уже немалое достижение в отношениях между молодыми людьми.
Вечером, когда Энн заплетала волосы на ночь в тяжелую толстую косу, к ней в комнату впорхнула Джун, поболтать перед сном, как это всегда бывало, если у нее находилась новость, которую надо обсудить. Сегодня Энн ждала сестру с особым нетерпением.
- Ну, как он тебе пришелся? - поинтересовалась Джун, запрыгивая на кровать и потряхивая локонами, которые успела закрутить в папильотки - и отличие от сестры, гладкие прически ей не нравились, несмотря на то что были в моде.
- Неглуп, хорош собой, к тому же он - новое лицо в Марсденли. Он будет иметь успех в нашем обществе.
- Я говорю не об обществе, а о твоем к нему отношении! - до света Джун не было никакого дела, ее интересовало мнение сестры.
- Пока я ничего не могу сказать о своем отношении, мы слишком мало знакомы. Но я не против общаться с ним и дальше, - лаконичный ответ Энн позволял Джун быть многословной.
- Еще бы, раз он живет в нашем доме, нам придется общаться! А мне он показался сухим и многоумным, как раз подойдет тебе. Как жаль, что первый симпатичный джентльмен, который прибыл в наши края, не считая мистера Совиньи, не любит танцевать и веселиться, предпочитая книги и прогулки.
- Не забывай, что он недавно потерял мать, - заступилась за юношу Энн. - К тому же танцевать он умеет и наверняка будет, у него просто нет другого выхода. А мистер Совиньи, по-моему, совсем несимпатичный.
Тут уже Джун вступилась за своего учителя рисования:
- Ты не права, у него такие же темные глаза, как у Гарольда Лестера, но они намного выразительнее, иногда взгляд у него бывает просто демоническим, как в романах.
- Не помню, чтобы в твоих романах были иллюстрации, откуда же ты знаешь, какой именно взгляд заслуживает этого банального сравнения? К тому же он француз, а все французы в твоих глазах выглядят романтическими героями, пострадавшими от революции.
- Но это так и есть! Он из хорошей семьи, а теперь вынужден зарабатывать себе на хлеб, уча таких бездарей, как Синтия Темп. Хорошо, хоть я могу отличить вазу от ночного горшка, должна же у него быть хоть одна приличная ученица. Да и ты недурно рисуешь пейзажи.
- Еще бы, учитывая, сколько денег платит ему наш батюшка, матушка бы не допустила, если бы вместо вазы с незабудками ты нарисовала горшок! - рассмеялась Энн. - Но мы отвлеклись от мистера Лестера, а он гораздо интереснее, чем наш учитель, будь тот хоть трижды героем.
- Ты права, учитель - это совсем неромантично. Вот если бы он прибыл к нам не на крыше дилижанса в замызганном плаще, а на боевом коне в доспехах - я подарила бы ему розу из нашего сада.
Энн не удержалась от поддразнивания, в котором обычно преуспевала ее сестрица:
- С твоим-то воображением тебе не составит труда представить, каков бы он был в кирасе и с мечом - вылитый Карл Великий.
- Не помню, кто это.
- Ну ладно, неважно. Так, значит, тебе совсем не понравился лорд Лестер?
- Ну почему же, мне в нем понравилось, что он лорд, - хихикнула Джун. - Думаю, он со временем разговорится, по крайней мере ему придется отвечать на все эти вопросы наших знакомых, да и ты сегодня превзошла себя в словоохотливости.
- С умным человеком поговорить интересно и полезно, тебе бы тоже стоило спрашивать не о театре, а о чем-нибудь менее легкомысленном, - беседа скатывалась в их обычную полушутливую перепалку, и Джун поторопилась вернуть ее в нужное русло.
- Вот нос у него великоват, а в старости будет занимать пол-лица, как у его покойного дедушки. Ты помнишь, об этом рассказывал нам отец Кэт Файдуэлл?
- Нет, я очень мало общаюсь с Кэт, а тем более с ее отцом. А нос у него вполне… мужской.
- Ну еще бы, Кэт для тебя слишком глупа. Впрочем, так и есть, иначе она бы не обручилась с Ликом Розвертом, он полный болван. Бедный мистер Лестер! Если бы ему пришлось жениться на Кэт, он вскоре придушил бы ее, как Макбет.
- Отелло, дорогая, душителя звали Отелло! А Кэт я бы и сама придушила с удовольствием, она бывает несносна со своей болтовней.
- Зачем ты читаешь все эти пьесы, если не любишь театр? Не будь такой кровожадной, Энн. Ну, тогда мистер Лестер лучше бы подошел Сью Марлоу, она не так болтлива, как Кэт, зато скверно играет на фортепьяно, и ему пришлось бы придушить и ее.
- Вышел бы истинный Синяя Борода.
Разговор девиц перешел к юным жительницам Марсденли, и они довольно долго развлекались, записывая Гарольда в кавалеры поочередно всем своим приятельницам, пока явившаяся на шум миссис Олдберри не попеняла им, что своим смехом они мешают отдыхать гостю. О его присутствии в доме они напрочь забыли, так что пристыженная Энн тут же покорно легла в постель, а Джун едва удержалась, чтобы не повыть под его дверью, изображая фамильное привидение.
Как бы миссис Олдберри ни мечтала сохранить гостя только для своей семьи, она прекрасно понимала, что миссис Пайперс завтра же, если не сегодня, узнает о приезде Гарольда от экономки Лестеров. И соседки не простят ей подобной узурпации молодого лорда. Женится ли он на ком-то из ее дочерей или не женится, а портить отношения с приятельницами даме вовсе не хотелось. Поэтому на следующее же утро миссис Олдберри направилась с визитом к миссис Пайперс.
У этой почтенной дамы она застала уже четыре не менее почтенные дамы и шесть юных леди, которые как раз решали, кому отправиться с разведывательной миссией в дом этой предательницы миссис Олдберри.
Ее появление произвело нужное впечатление, тем более что она держалась себя как ни в чем не бывало и сама завела речь о своем госте. Миссис Олдберри так умело апеллировала к добросердечию присутствующих, что без труда за пять минут сумела убедить их, что каждая из них поступила бы так же с сыном своей бывшей лучшей подруги, окажись он в чужом краю без крыши над головой. Ламам оставалось только согласиться с нею, а если кто-то и сомневался в истории с не полученным экономкой письмом - это была не та тема, которую следовало обсуждать в приличном обществе.
Уладив таким образом свои дела, миссис Олдберри сообщила компании сведения о молодом джентльмене, которые, по ее мнению, могли удовлетворить любопытство дам, но не вызвать восторга у юных леди. Она не погрешила против истины, упаси боже, но ведь и истину можно преподнести с разными акцентами, а в подобных нюансах миссис Олдберри прекрасно ориентировалась, справедливо заслужив сравнение с Макиавелли.
Договорившись, кто и когда нанесет им визит, чтобы не слишком утомить юношу после долгого пути, и милостиво пообещав представить ему всех желающих, миссис Олдберри направилась домой, не желая упускать из виду гостя и своих дочерей.
Она нашла молодежь в саду в обществе Кэт Файдуэлл и Люси Паке, которые явились по собственному почину, не подозревая еще о неожиданном дополнении к семье своих подруг, и были несказанно поражены, увидев их болтающими запросто с самим лордом Лестером.
Впрочем, болтала все больше Джун, а Энн и мистер Гарольд то отвечали ей, то перекидывались между собой фразами о прочитанных книгах, чем весьма раздражали Джун, которая уж хотела было отправиться гулять, когда появление гостий утешило ее зрелищем их изумленных лиц. Знакомство едва успело состояться, как появилась хозяйка дома, пригласив всех к чаю. Пришедшие девушки не могли сравниться с мисс Олдберри красотой и манерами, а следовательно, выгодно оттеняли ее дочерей, и заботливая маменька неизменно привечала их, в отличие от более симпатичных подружек.
К концу этого дня Гарольд перезнакомился с невероятным количеством юных леди, за которыми пожаловали их маменьки и тетушки, а к вечеру прибыли поглядеть на диковинку и папеньки с дядюшками, так что миссис Олдберри пришлось устроить пикник на свежем воздухе - ее дом не вмещал гостей, явившихся супротив всех заключенных ранее договоренностей.
Ей оставалось только уповать на то, что в будущем она покроет затраты на угощение за счет денег мистера и миссис Лестер, то есть Энн, которая неизменно находилась рядом с молодым джентльменом.
Юноша не изменил своему серьезному виду, но был приятен в общении и потому многим показался весьма симпатичным, а кое-кого даже привел в восхищение. Но уж точно не осталось никого, кому бы он не понравился. Тем более что он, в благодарность за любезный прием, обещал устроить в собственном доме настоящий пир по случаю своего водворения под кров предков, как только этот самый кров будет починен, а комнаты для гостей заново отделаны.
Он нашел в доме гораздо больше свидетельств охотничьих увлечений отца, чем доказательств его рачительного хозяйствования. Экономка старалась содержать имение в порядке, но кое-что пришло в негодность, а на ее письма о необходимости ремонта хозяин отвечал вяло либо не отвечал вовсе. Поэтому Гарольду ничего не оставалось, как рьяно взяться за дело, что в глазах миссис Олдберри выглядело едва ли не подготовкой к появлению под сенью дома Лестеров молодой хозяйки.