Теперь она схватила Стива за руку и вытащила в коридор.
– Что? Скажи сразу.
– О господи, он мертв, Рина. Он мертв. Мне только что звонила его мать.
– Его мать? Но…
– Он был убит. Застрелен.
– Застрелен? – Ее рука разжалась.
– Сначала она говорила совсем бессвязно. – Стив рассказывал, глядя поверх ее головы, его губы стали тонкими, как лезвия бритвы. – Но я вытащил из нее все, что мог. Кто-то застрелил его. Он ехал к морю, до острова ему оставалась пара часов. Кто-то, должно быть, заставил его остановить машину, или столкнул с дороги, или у него был прокол. Я точно не знаю. Она точно не знала. – Он судорожно втянул в себя воздух. – Но они застрелили его, Рина. Господи, они его застрелили, а потом подожгли его машину, чтобы это замаскировать. Забрали бумажник, часы. Не знаю, что еще.
Голова у Рины закружилась, в горле у нее поднималась тошнота.
– Его опознали? Точно опознали?
– У него были вещи в машине. Вещи, которые не сгорели. Это точно его вещи. Документы на машину в бардачке. Его родители позвонили мне оттуда. Это он, Рина. Хью мертв.
– Я попробую что-нибудь узнать. Позвоню в местную полицию, выясню все, что смогу.
– Ему стреляли в лицо. – Голос Стива пресекся. – Его мать мне сказала. Выстрелили ему прямо в лицо. Ради гребаных часов и того, что было в бумажнике.
– Сядь! – Она толкнула его на скамью, села рядом с ним, взяла его за руку.
Что бы она ни выяснила, – подумала Рина, человек – хороший человек, которого она поцеловала на прощанье всего сутки назад, – был мертв.
И опять в ее жизнь ворвался огонь.
ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ
Цепная реакция – ряд событий, тесно связанных друг с другом так, что каждое из них инициирует следующее.
Может ли кто взять огонь за пазуху,
чтобы не прогорело платье?
Книга притчей Соломоновых (6:27)
10
Балтимор, 1999 г.
Огонь вырвался из незаселенного здания в Южном Балтиморе холодной январской ночью. Внутри пожарные работали в аду бушующего пламени и клубящегося дыма. Снаружи им приходилось преодолевать отрицательные температуры и ледяной ветер, который превращал воду в лед и жарко раздувал пламя.
В этот день Рина впервые вышла на работу как член городского отдела по расследованию поджогов.
Она знала, что получила это место под началом капитана Бранта не без поддержки Джона Мингера, который нажал на соответствующие кнопки. Но это была не вся правда. Она работала как каторжная, чтобы заслужить это место: училась, тренировалась, практиковалась, отрабатывала бесплатно бесконечные сверхурочные, ни на секунду не изменяя своей цели. Она честно заслужила свой блестящий новенький жетон.
Когда у нее хватало времени, она продолжала оказывать добровольную помощь местной пожарной команде. Она сполна проглотила свою порцию дыма.
Ее по-прежнему обуревала жажда постичь причины и следствия. Кто или что вызвало пожар? Кого пожар сделал несчастным, кто от него выгадал?
На рассвете, когда Рина со своим напарником прибыла на место, здание представляло собой почерневший кирпичный остов, причудливо украшенный водопадом, застывшим на морозе.
Теперь она работала в паре с Миком О'Доннеллом. Он был старше ее на пятнадцать лет. Рина знала, что он человек старой школы, но признавала, что у него, несомненно, есть чутье.
Он умел чуять поджоги.
Он был в теплой парке, в башмаках с подковами, в шлеме, надетом поверх вязаной шерстяной шапочки. Рина выбрала такой же костюм. Они прибыли на место происшествия на рассвете и остановились, каждый со своей стороны машины, пристально изучая здание.
– Жаль, что власти отдают такие дома на откуп бомжам. – О'Доннелл развернул две пластинки жевательной резинки и обе отправил в рот. – Яппи не скоро украсят собой этот район Балтимора.
У него был сильный ирландский акцент.
– Здание примерно пятидесятого года. Асбест, штукатурная плита, потолочная дранка, фанерные перегородки. Добавь сюда мусор, накопленный бомжами и наркоманами, это целая гора топлива.
Рина вынула из багажника полевой набор. Рассовывая по карманам цифровую камеру, запасные перчатки и дополнительный фонарик, она заметила черно-белую полицейскую машину и фургон-труповозку.
– Похоже, тело еще не увезли. О'Доннелл продолжал задумчиво жевать.
– У тебя проблемы? Не выносишь вида прожаренных жмуриков?
– Нет. – Ей уже приходилось видеть их раньше. – Я, наоборот, надеялась, что его еще не увезли. Хочу сделать собственные снимки.
– Составляешь альбом, Хейл?
Рина лишь улыбнулась, пока они шли к зданию. Дежурные полицейские кивнули им, когда они нырнули под желтую ленту заграждения.
Пожар и действия пожарных превратили первый этаж в хаос обугленной и залитой водой древесины, покоробившейся и обвисшей дранки, покореженного металла и битого стекла. Рине было известно, что заброшенный дом стал убежищем для наркоманов. Она знала, что под верхним слоем они найдут иголки от шприцев, и натянула кожаные перчатки для защиты.
– Хочешь, я начну здесь разметку?
– Я сам. – О'Доннелл осмотрел помещение, вынул блокнот и начал делать наброски. – Ты помоложе меня, полезешь наверх.
Рина окинула взглядом стремянку, которой заменили обрушившуюся лестницу. Покрепче схватив полевой набор, она пересекла помещение и начала взбираться.
"Штукатурная плита", – вновь повторила она про себя, изучая следы прогара на стенах, то и дело щелкая камерой. Затем она сделала еще один снимок – общий вид сверху всего первого этажа – для отчета.
Рисунок следов подсказал ей, что огонь поднялся снизу вверх, как это обычно и бывает, и охватил потолок. "Да, тут полно пищи для огня, – подумала Рина, – и сколько угодно кислорода, чтобы дать ему разгореться".
Примерно половина второго этажа обрушилась и превратилась в тот самый "верхний слой", который О'Доннеллу предстояло разметить. Здесь, отметила Рина, огонь, добравшись до потолка, проел настил, дранку, штукатурную плиту, разгорелся и пожрал рухлядь, оставленную непрошеными жильцами.
Рина различила то, что осталось от большого кресла и металлического стола. Гладкая поверхность потолка позволила огню скользить, распространяя дым и газы равномерно по всем направлениям.
Огонь убил пока еще не установленного субъекта, чьи скрюченные останки сейчас лежали внутри того, что, видимо, было стенным шкафом. Над останками сидел на корточках какой-то человек. Даже в таком положении было видно, какой он высокий.
На нем были перчатки, уставные башмаки, шерстяная шапочка с клапанами и красный клетчатый шарф, многократно обмотанный вокруг шеи и подбородка.
– Хейл. Отдел поджогов. – Рина тоже присела на корточки на уцелевшем краю пола. Дыхание ледяным облаком вырывалось у нее изо рта.
– Петерсон, медэксперт.
– Что можете сказать мне о нем?
– Глубоко прожарен. – Петерсон мрачно улыбнулся одними глазами. По ее оценке, ему было чуть за сорок. Высокий, чернокожий, он казался худым и гибким, как змея, несмотря на несколько слоев теплой зимней одежды. – Похоже, этот идиот думал, что сможет спастись от огня, забравшись в шкаф. Скорее всего, его задушил дым, потом он поджарился. Скажу больше, когда проведу вскрытие.
Рина двинулась вперед, пробуя прочность пола на каждом шагу. Она знала, что вероятное удушение дымом можно было считать милосердным. Тело прогорело насквозь, стиснутые кулаки были подняты, как это обычно бывает у жертв огня. Жар сокращает мышцы, оставляет впечатление, будто жертва погибла, кулаками отбиваясь от пламени.
Она подняла камеру и сделала еще несколько снимков.
– Как это он оказался здесь один? – спросила она вслух. – Температура ночью была ниже нулевой. Бродяги используют такие дома как укрытие, а этот к тому же пользовался славой наркопритона. В предварительных отчетах сказано, что на третьем этаже были найдены одеяла, пара старых стульев, даже небольшая электроплитка.
Петерсон промолчал, когда Рина присела на корточки рядом с телом.
– Видимых травм нет?
– Насколько можно судить. Может, что-то всплывет при вскрытии. Думаете, кто-то устроил пожар, чтобы замаскировать убийство?
– Это было бы не в первый раз. Но сначала надо исключить несчастный случай. Почему он здесь один? – повторила Рина. – Когда вы его опознаете? Ну, хоть приблизительно?
– Может, удастся снять отпечатки. А может, опознаем по зубам. Несколько дней.
Как и О'Доннелл, Рина вынула блокнот и сделала несколько набросков в дополнение к фотографиям.
– Ваше мнение? Мужчина, примерный рост – пять футов десять, ну, может, одиннадцать дюймов. Никто пока не сумел связаться с владельцем здания. Разве это не любопытно?
Рина начала делать разметку, разбивать площадь на квадраты, как это делают археологи на раскопках. Ей предстояло снимать слои, просеивать, документировать и упаковывать. Прожженное пятно на дальней стене подсказывало ей, что там использовали катализатор. К тому же выводу пришел и дознаватель из пожарного департамента. Она взяла образцы, спрятала их в конверты, надписала.
Электрические лампочки у нее над головой частично оплавились. Рина сфотографировала потолок и пятно на стене. А потом она пошла по следу, с трудом продвигаясь в хлюпающих водой обломках. Четыре точки, решила она, стараясь представить себе, как здание выглядело до пожара. Необитаемое, полуразрушенное, предназначенное на снос.
Рина провела пальцами в перчатке по обугленной древесине, собрала еще несколько образцов. Потом она закрыла глаза и принюхалась.
– О'Доннелл! Я тут наверху нашла признаки множественных точек возгорания. Наличие катализатора. В полу много трещин и вмятин для скапливания.
Опустившись на корточки, она вытянула шею и осторожно заглянула в дыру, образованную рухнувшим вниз полом. О'Доннелл уже сделал разметку и начал разрабатывать сектора.
– Хочу еще раз проверить хозяина, разузнать об этом здании.
– Дело твое.
– Хочешь взглянуть на картину сверху?
– Тебе непременно нужно, чтоб я тащил свою старую задницу по этой лестнице? – проворчал О'Доннелл.
Рина улыбнулась, глядя на него сверху вниз.
– Хочешь услышать мою первоначальную рабочую версию?
– Улики, Хейл. Сперва улики, потом версии. – Он на секунду задумался. – Ну, ладно, валяй.
– Он поджег не с того конца. Надо было начать с дальней стороны, как можно дальше от лестницы, а потом двигаться к ступенькам: это путь отхода. Но он был глуп и начал зажигать у лестницы, пятясь к стене. Может, он был пьян или просто туп, но он сам себе отрезал путь к отступлению. В конце концов, спекся в шкафу.
– Ты контейнер нашла? В чем он держал горючее?
– Нет. Может, он зарыт под всеми этими слоями. А может, он там, внизу. – Рина указала пальцем. – Парень бросил его здесь, в панике, его преследует огонь. Огонь настигает контейнер с горючим. Взрыв. Вот отсюда и дырка в полу, и первый этаж загорается, а обломки отсюда рушатся вниз.
– Ну, раз ты такая умная, давай спускайся и помоги мне расчистить все эти завалы.
– Уже. – Но сначала Рина отодвинулась от дыры в полу и вынула свой сотовый телефон.
Это была скучная и грязная работа. Она эту работу обожала. Она знала, почему О'Доннелл дал ей раскрыть дело, и была ему благодарна. Он хотел проверить, выдержит ли она эту грязь и вонь, монотонность и физические нагрузки.
И он хотел увидеть, умеет ли она думать.
Найдя десятигаллоновую канистру под горой мусора и пепла, Рина почувствовала, как все стало на свои места.
– О'Доннелл!
Он отвлекся от просеивания, поджал губы.
– Новичкам везет.
– В днище дырки проделаны. Он делал дорожки и зажигал, лил дальше и опять зажигал. Рисунок наверху указывает на запалы. Этот тип наверху не мог забрести туда случайно. И он не жертва. Само по себе так гореть не может. Тот, кто поджег, попал в ловушку. На окнах первого и второго этажа решетки, через окно не уйти. Держу пари, когда опознают тело, это будет владелец.
– А почему не пироман, не наркоман, не кто-нибудь, заимевший зуб на владельца?
– Пожарные, приехавшие на вызов, говорят, что все двери были заперты на засовы изнутри. Им пришлось взламывать двери. А решетки наверху? Кто ставит решетки на окна верхнего этажа? И они новые. Выглядят совсем как новые. Это работа хозяина. Хозяин запирает двери, чтобы не пускать внутрь всякий сброд. У хозяина ключи.
– Заканчивай, пиши отчет. Пожалуй, ты нам сгодишься, Хейл.
– О да, я вам сгожусь. Я с одиннадцати лет этого ждала.
Вечером того же дня Рина, все еще упоенная своим успехом, сидела в "Сирико" напротив Фрэн, уплетая "волосы ангела" с дарами моря.
– И вот, представляешь, мы не можем обнаружить владельца здания, трижды заложенного и застрахованного. Поговорили с его знакомыми. Они в один голос утверждают: он жаловался, что бездомные и наркоманы обесценивают его собственность. Что он не может от нее избавиться. Думаю, медэксперт либо опознает нашего покойника как владельца, либо владелец в бегах после неудачного поджога. У меня еще полно работы на месте, но, в общем, все выстраивается. Элементарно, как в учебнике.
– Нет, ты только послушай себя! – засмеялась Фрэн. – Моя младшая сестренка – следователь! Не рассказывай все, пусть мама и папа услышат, как ты раскрыла свое первое дело, когда приедут.
– Закрыла. И это еще не окончательно. Надо еще кое-что проверить, проделать восстановительную работу, провести опросы. Но я надеялась, что они позвонят, пока я еще здесь.
– Рина, во Флоренции сейчас второй час ночи.
– Верно, – кивнула Рина, – верно.
– Они звонили сегодня после обеда. Они прекрасно проводят время. Папа уговорил маму взять напрокат мотоцикл. Ты можешь себе представить, как они разъезжают по Флоренции, словно пара подростков?
– Я могу. – Рина подняла свой бокал и выпила вина за здоровье родителей. – Они бы с места не стронулись, если бы не ты.
– Ничего подобного!
– Чистая правда. Ты продолжила дело. Ты взяла на себя всю ответственность, всю работу, чтобы они могли немного попутешествовать. Белла здесь почти не бывает, а когда бывает, пальцем о палец не ударит, разве что поест и попьет. И я ничем не лучше ее.
– Ты обслуживала столы в воскресенье, а во вторник проработала в кухне больше часа, и это после смены!
– Я живу наверху, подумаешь, большое дело! – Рина лукаво улыбнулась. – Я вижу, Беллу ты не защищаешь.
– Белла есть Белла, ее не переделаешь. И у нее все-таки трое детей.
– А также няня, экономка, садовник… ой, я забыла про сторожа! – Рина заметила, как нахмурилась сестра. – И нечего так смотреть! Ну, ладно, ладно, я от нее отстану. На самом деле я на нее вовсе не злюсь. Просто мне совестно, что все свалилось на тебя. И Сандер тебе помогает, хотя так занят в медицинской школе.
– Тебе нечего стыдиться. Каждый из нас делает то, что для него важнее всего. – Фрэн с улыбкой взглянула на мужчину, который подбрасывал тесто у рабочего прилавка.
У него были большие руки и грубоватое, но удивительно милое лицо. Ярко-рыжие волосы, падавшие ему на лоб, были похожи на маленькие язычки пламени. Он взглянул на свою жену, и его глаза загорелись радостью.
– Кто бы мог подумать, что ты влюбишься в ирландца, который любит итальянскую кухню?! – Рина сунула в рот новую порцию спагетти. – Знаешь, вы с Джеком выглядите такими счастливыми, хотя работаете здесь вместе уже три года.
– Два с половиной. Два было прошлой осенью. Но, знаешь, мы счастливы еще по одной причине. – Фрэн потянулась через стол и схватила Рину за обе руки. – Не могу больше ждать. Я хотела подождать, пока ты поешь, чтобы мы с Джеком могли сказать тебе вместе, но я больше не выдержу ни минуты.
– О, мой бог! Ты беременна?
– Четыре недели. – Щеки Фрэн заалели. – Срок небольшой, мне бы лучше молчать, держать это при себе. Но я не могу, и…
Она замолкла, потому что Рина уже вскочила со стула и бросилась ей на шею.
– Вот это да! Нет, погоди! – Рина бегом обогнула рабочую стойку и прыгнула на спину Джеку. – Папаша! – Его лицо стало огненно-красным, как и волосы. Она поцеловала его в щеку. – Шампанское для всех! За мой счет.
– Мы собирались пока держать это в семье. – Джек расплылся в глуповато-счастливой улыбке, когда она спрыгнула на пол.
Рина огляделась по сторонам. Люди аплодировали, многие бежали поздравить Фрэн.
– Поздно! Я принесу шампанское.
Новость Фрэн и первый успех на новой работе заставили Рину выпить чуть больше, чем следовало бы. Но она чувствовала себя превосходно, когда направилась к задним дверям "Сирико", чтобы пойти к себе.
Джина и Стив были женаты уже почти год и жили отдельно, поэтому для Рины не было смысла продолжать снимать квартиру с двумя спальнями.
Родители считали, что не надо ей жить в маленькой квартирке над пиццерией, что это глупо, когда ее собственная комната ждет ее дома. И уж конечно, они воспротивились, чуть не поссорившись с ней, когда она настояла, что будет платить арендную штату, но Рина напомнила им, что они сами воспитали ее такой – независимой и ответственной.
Квартиру она считала первым шагом. Когда-нибудь Рина хотела бы обзавестись собственным домом. Но это когда-нибудь. А пока ей очень нравилось жить над "лавочкой", это согревало ей душу. Совсем рядом с родителями. В одном квартале от Фрэн и Джека.
Обогнув дом, Рина увидела свет у себя в гостиной. Она машинально расстегнула куртку, чтобы легче было дотянуться до оружия. За все годы службы ей лишь дважды приходилось вынимать его по служебной надобности. Оно всегда казалось ей чужим, когда она держала его в руке.
Рина начала подниматься по ступенькам, мысленно вспоминая утро. Ушла она еще до восхода солнца, может быть, и забыла погасить свет. Но у нее это вошло в привычку, воспитанную с детства: мама строго наказывала за бесполезную трату электричества.
Положив ладонь на рукоятку пистолета, Рина другой рукой взялась за ручку двери, чтобы проверить замок. Дверь открылась, пистолет был уже наизготове. Потом она с досадливым вздохом задвинула его обратно в кобуру.
– Люк! Давно ты здесь?
– Пару часов. Я же тебе говорил, что могу заглянуть сегодня вечером.
"Да, верно", – подумала Рина, стараясь успокоить сердцебиение. У нее просто вылетело из головы. Радуясь ему, она шагнула с холода в теплую квартиру и протянула ему губы для поцелуя.