Твердый предмет упирался в ребра, Максим достал из кармана трубку и увидел двенадцать пропущенных звонков от жены. Он встал, едва не опрокинув вместе со стаканами столик из гнутого стекла. Вышел в соседнюю спальню, где со шкафа, стен и занавесок смотрели Angry Birds.
- Господи, я уже не знала, что думать! - закричала в трубку Кристина. - Что случилось? Почему ты не звонишь?!
Максим отвел телефон от уха.
- Прошу тебя, не надо так кричать.
- Максим, ты пьяный? - удивилась она. - С кем ты?
- С друзьями. Встретился с друзьями.
- Там у вас женщины, - Кристина драматично всхлипнула.
- Нет никаких женщин. Ложись спать. Я приеду завтра, - сказал Максим и выключил телефон.
Допили виски. Добрынин распечатал бутылку китайской водки с двумя заспиртованными игуанами. Дохлые твари в смертельном объятии сплетались внутри бутылки крошечными лапками, смыкались слепыми мордами, словно Тристан и Изольда.
- Похоже на Кунсткамеру, - покривился Радик, но протянул стакан.
Добрыня смеялся:
- Давай, Жирный, я тебе их вытряхну. И выпивка, и закуска. Ты же любишь джанки-фуд.
- Закуси моим хреном, - огрызался Радик, принюхиваясь к экзотической водке.
Максим тоже взял стакан.
- Надо их Котову отвезти, - заявил Добрынин. - Сделает волшебную настойку с мухоморами. Макс, ты про Котова слышал?
Котов, четвертый их школьный приятель, пропал из поля зрения пару лет назад. Максим покачал головой:
- А что с ним?
- Реально не в теме? Он же теперь брахман, великий гуру! Замутил там в Индии, прошел обряды посвящения. У него целая секта сподвижников! "Древо жизни". Все отказались от собственности в пользу общины…
- Ага, их даже по "НТВ" показывали, - подтвердил Радик. - Как он разводит лохов на бабки.
"Древо жизни", так назывался гостевой дом на Гоа, где Аглая жила несколько месяцев, откуда приходили счета. Чертовски глупо было бы узнать, что девчонка попалась на крючок Андрея Котова, как плотва на пластиковую муху.
- И что, Котов там главный?
- Конкретный Иисус. Лечит болезни, пророчествует. Исцеляет девственниц от бесплодия.
- Нехило наживается, по ходу.
- А где все это? В Индии?
- Да везде, где есть бабло.
Проститутки приехали с охранником, Добрынин расплатился в коридоре. Радик приказал девицам раздеваться. Максим вышел на кухню и обнаружил там шатенку с родинкой. Пошатываясь, она строгала на железной терке кусок сыра. На плите кипела кастрюля с макаронами.
- Я готовлю пасту. Ты любишь с томатом или просто с сыром? Тебе нужно поесть.
Домашний запах еды пробудил в душе Максима смутную тоску. Девушка чем-то напоминала Аглаю. Ему захотелось уткнуться лицом между ее грудями и почувствовать, как его, утешая, гладит полная горячая рука.
- Кстати, ты не любишь свою жену, - проговорила девушка. - Угадала? Я тоже могла бы жить в Москве. Мне после универа предлагали работу. Но я отказалась. Наверное, зря?
Вместо желанного покоя Максим почувствовал досаду и, чтобы заставить замолчать, обхватил ее за плечи и усадил к себе на колени. Девушка закрыла глаза, потянулась с поцелуем, он прижался губами к ее рту, преодолевая брезгливость.
Максим не хотел ее и не чувствовал ни капли возбуждения, но она первой начала снимать колготки. Без одежды ее тело, выкормленное картошкой и полуфабрикатами, выглядело совсем неаппетитно. Дешевое синтетическое белье, наверное, причиняло ей неудобство. Максим вспомнил, что Добрынин дал ему пачку презервативов и попробовал поставить девушку к себе спиной, наклонил к дивану. Но, глядя на ее оплывшие лопатки, на складки жира на талии и дряблые толстые ляжки, он понял, что уже не сможет отделаться от мысли о сотнях видов паразитов и грибов, пожирающих человеческую плоть.
- Извини, я много выпил. Ничего не получится.
Она повернулась и, вместо того чтобы взять свою одежду, прильнула к Максиму и с неожиданной пылкостью стала покрывать поцелуями его лицо, грудь и плечи, как могут целовать только самого близкого человека.
- Я люблю тебя, - повторяла она при этом. - Я люблю тебя.
Максим почувствовал запах подгорелых макарон. Он оттолкнул шатенку и ушел в комнату.
Голый Радик в белых носках глубоко и грубо трахал в рот тощую, как кошка, маленькую шлюху. Максим заметил ее некрасиво торчащие ребра, глупые цветные резинки в волосах. Вторая проститутка сосала член Добрынина. Тот, развалившись на диване, продолжал разглядывать в бутылке игуан.
- Человек звучит гордо, - кивнул он на Радика. - Зато обезьяна - перспективно.
- Ты не помнишь, как ее зовут? - спросил Максим, имея в виду девушку на кухне.
- Бибичка, - ответил Добрыня. - Не ошибешься. Меня артист один научил. Он всех баб так зовет. "Привет, бибичка! Как ты, как муж, как дети?"
Маленькая шлюха давилась членом, кашляла. Радик начал хлестать ее по торчащим ребрам и плоской груди.
- Ты чего такая худая? Колешься? Говори, сука, ты колешься?
- Что вы, я даже не пробовала, - лепетала проститутка, в доказательство вытягивая свои тоненькие руки.
- Что ты принимала? - допытывался Радик. - Ты сдохнешь тут, а я буду виноват!
Он снова бил ее по грудям и по животу, она падала, поднималась на трясущихся ногах.
"Какой смысл имеют эти жестокие действия?" - думал Максим, наблюдая происходящее хладнокровно, как медик-аспирант, исследующий случай плохо объяснимого психоза. Он пропустил момент, когда в его сознании начали разворачиваться картины, которыми был заполнен весь интернет и телевизионный эфир: взрывы снарядов, горящие дома, окровавленные лица, искаженные ужасом и болью.
Война раздирала мир, как толстый и кривой член Радика - глотку шлюхи. Война брала свой процент с копеечной платы за надругательство над телом проститутки. Война имела прибыль с разницы на цену человеческой жизни, зависящей от географии и покупательского спроса. Война сделалась обыденностью, привычной декорацией каждодневного существования. Радик и голая шлюха на фоне мятно-зеленой мебели и занавесок черничного цвета кормили пищей насилия духов войны. Рядом с ними Максим становился соучастником общего преступления, суть которого он не мог объяснить, но которым тяготился, как бывает во сне, когда силишься закричать от давящего могильного страха, но крик вязнет во рту, душит, забивает горло.
Добрынин тоже с интересом наблюдал за этой сценой. Вторая проститутка использовала возможность отдохнуть и села на пол. Тогда Андрей поднялся, обнял Максима и прошептал прямо в ухо:
- Жирный убивает шлюх.
- Что? - переспросил Максим, хотя отлично все понял.
Подмигнув, Андрей протянул Максиму стакан:
- Слышь, Максимен, а найди мне в Москве богатую жену. Я даже на эту согласен, как там ее, Аглая?
Запах подгорелых макарон преследовал Максима на улице, в такси. Только в квартире на Мытнинской набережной пахло одеколоном отца, мебельным лаком, отглаженным бельем, и Максим наконец справился с тошнотой. Бросив одежду в стиральную машину, он встал под душ. Вспомнил жену. И некрасивую девушку, которая начала признаваться ему в любви. "Моя девчонка с фабрики, одета без затей, но сердце мое тянется, эх, к розочке из Йоркшира…"
Он закрыл глаза, попытался вспомнить Татьяну, но мягкие очертания ее лица совместились с чертами погибшей Ларисы, матери его жены. Этот образ казался чарующим и жестоким - Нефертити, загадочный сфинкс, соединяющий власть и безмятежность, небесное и животное существо. Максим с отвращением представил Радика, сующего свой член в рот тощей проститутке, вспомнил шепот Добрыни и ощутил горячий прилив крови к животу. Он начал мастурбировать и уже через минуту почувствовал, как глаза его с силой закатываются под веки, а тело сотрясает судорога оргазма.
Медуза
Мой бедный, бедный Джекил. На лице твоего друга явственно видна печать сатаны.
Роберт Луис Стивенсон
Наследством Коваля Георгий занимался больше года, и чем понятнее становилось устройство обширной паутины связей покойника, тем плотнее внутри души сбивался ком отвращения к этому человеку, в котором алчность выжгла все прочие свойства. Коваль одновременно сотрудничал с разведуправлениями нескольких стран и, вероятно, имел доступ к большим государственным секретам. Он выступал посредником в рискованных и грязных сделках - торговал компроматом, разгонял по частным счетам кредиты международных фондов, выданные на восстановление экономик беднейших государств, подвозил воюющим повстанцам партии оружия в обмен на золото и героин.
Долгие годы ему удавалось держаться в тени своих публичных покровителей, но следы крупных финансовых афер, в которых он принимал участие, вели к бурлескным героям российских девяностых. Коваль кормился на тризне теперь уже вымерших обаятельных тираннозавров, но при удобном случае выгодно продал своего хозяина, по странному стечению обстоятельств тоже окончившего жизнь у воды - в собственной ванной.
Георгий смог разгадать только часть записей Коваля и до сих пор размышлял над схемой увода денег с выморочных счетов. Он не знал, кто и зачем утопил Майкла Коваля в бассейне на итальянской вилле среди цветущих азалий два года назад. На голове медузы-алчности извивались тысячи змей, и причин задушить одну из них было сколько угодно - от распила миллиардных займов МВФ до личной ссоры. Жизнь Коваля напоминала игру в гольф на минном поле, рано или поздно он должен был совершить ошибку. Но с некоторых пор Георгий Максимович чувствовал себя так, словно и сам оказался на том же газоне с клюшкой в руках.
Было диковато вспоминать ту неделю на Сицилии, когда они с Игорем вскрыли сейф Коваля, и он забрал оттуда жесткий диск и синюю тетрадь с личными записями. На диске хранилась вся бухгалтерия - выписки со счетов, налоговые отчеты, уставные документы фондов и венчурных компаний. В тетрадь Коваль записывал личных должников и кредиторов, обозначая инициалами и сокращениями. Разобраться в пометках было непросто, но Георгий постепенно расшифровывал данные.
Только Марков был отчасти посвящен в детали этого приключения, он помогал вести расследование. Нити финансовой паутины Коваля тянулись куда-то на самый верх. Георгий старался действовать осторожно, но Саша в пылу азарта забывал о мерах безопасности. Когда Георгий вернулся из Петербурга, Марков зашел к нему в кабинет и достал из кармана свернутые трубкой листы, отпечатанные на принтере.
- Помнишь английского лорда, который выпрыгнул из своей квартиры на девятом этаже? Тут аналогичный случай. Что показательно, из сейфа тоже исчезли все бумаги.
Саша разложил на столе распечатки лондонских газет.
- Секретарша мне перевела. В общем, еще один терпила крупно вложился в российские проекты - металлы, нефтянка, но в основном строительство. А потом начал везде трубить, что его киданула русская мафия. На четыреста миллионов. Объявил себя банкротом по всем обязательствам. Это было года три назад. А в этом году его жена подала на развод и заявила в суде, что бабки он не терял и никакая мафия его не разводила. Напротив, русские помогли ему спрятать хрящ бабла в Панаме. Куда он и собирался сдристнуть от жены с двадцатилетней темнокожей моделью по имени Кукумара Бабийо. А схомячить бабки от жены, налоговой и кредиторов помогал ему… кто?
- Я понял.
- Вот именно. Эта крыса, сидевшая на зарплате у всех секретных служб земного шара.
Саша перетасовал свои распечатки.
- Скажу больше. Еще один уважаемый британский бизнесмен утонул этим летом. Влил в себя бутылку виски и решил покататься на яхте по озеру Лох-Несс. Понятно, лох свалился за борт, а команда ничего не заметила. Труп нашли через два дня.
- Чудовище не стало жрать?
Саша хмыкнул:
- Кто будет жрать говно? Есть еще одна странная смерть. Вот, четыре года назад. "Миллиардер задохнулся дымом в собственном доме". Неисправная проводка, пожар. Всех их консультировал. кто?
- Игра "Как стать миллиардером".
- Во-во. И все банкроты! Документы бесследно исчезли. Так действует русская мафия!
Глаза Саши сияли детским восторгом. Он с нежностью обнял Георгия за плечо.
- Прикинь, минхерц, жирные пиндосы настряпали офшоров, чтоб сосать ресурсы слаборазвитых стран. А сами-то чем лучше нигерийских князьков? Золотой, блять, миллиард! Русская агрессия! Тогда чего ты крутишь с русскими левые дела? Нет, они еще нашей агрессии не видали, - Саша выставил кулак, резанул ребром ладони по сгибу локтя. - Сосите, да не подавитесь. Поучили нас ковыряться в носу, и хватит. Теперь мы вас поучим. Так, душа моя?.. Скажи, что у меня паранойя.
- Нет, Саша, - возразил Георгий. - У тебя здоровый светлый ум.
Случайно или нет, Владимир Львович появился в кабинете Георгия на другой день после этого разговора. Оставил охрану внизу. Пояснил, что решил заехать в гости с благотворительного приема в помощь украинских беженцев. На щеках его играл румянец, бледные губы порозовели.
- Найдется выпить? - спросил он Георгия. - Можно водки. Или коньяка.
Георгий вынул из бара початую бутылку кальвадоса, наполнил рюмки, ожидая, что тот поделится какой-то важной новостью. Но политик начал рассуждать про мировые оси напряженности, падение рынков и сокращение экономического роста. По его поручению пару месяцев назад Георгий начал активно заниматься оценкой и продажей зарубежных активов холдинга. Всего в ходе офшорной амнистии планировалось вернуть в Россию порядка двух миллиардов долларов, включая доли в концессиях и фондах. Пока что готовились инвестпроекты по доходному вложению в российские предприятия перерабатывающей промышленности, инфраструктуру и медицину. То, что этот процесс Георгий целиком взял под свой контроль, серьезно беспокоило команду Глеба Румянцева.
- Ты должен знать, я полностью доверял своей жене. Тебе я доверяю тоже, - Володя сделал паузу. - Но есть еще Феликс, Алена, Глеб. У них на этот счет свое мнение.
- Не сомневаюсь, - произнес Георгий, выдерживая взгляд его серо-коричневых глаз с пятнами на радужной оболочке.
- Я все время слышу, что Измайлов забрал много власти. Что Измайлов принимает рискованные решения. Что из-за тебя мы теряем доходы. Что тебя нужно остановить.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Я думаю, когда у человека слишком много власти, значит, он в состоянии эту власть удержать. Значит, он на своем месте.
- Просто когда человек что-то делает, он совершает ошибки. А чтобы подмечать чужие ошибки, не надо большого ума.
Володя неопределенно кивнул. Заметив на столе каталог с выставки этрусской бронзы, протянул руку, начал рассеянно листать страницы.
- Ты записываешь наш разговор?
Георгий попытался пошутить.
- Для истории?
- Я бы на твоем месте записывал все. Аппаратура стоит копейки, - он поднял глаза. - Это правда, что у тебя хранятся секретные тетради Майкла Коваля?
Первая мысль была: "Дать Саше по рогам", но тут же Георгий сообразил, что информация могла дойти до политика и другими путями. Например, из Лондона.
- Я раздобыл кое-какие документы, но ничего секретного там нет. Ты знаешь, тяжба с фондом Коваля началась еще при Ларисе, сейчас его дела ведет Азарий Слезник. Почему ты спрашиваешь?
Владимир Львович взял рюмку, сделал глоток. Прополоскал рот и горло яблочным коньяком.
- Послушай, что я думаю об этом. Майкл Коваль - ленточный глист, вылезший из кишок перестройки. На твоем месте я бы тоже его ненавидел. Нет, я бы вырвал ему яйца и затолкал в глотку. Смешно? А я не шучу. Но ты не первый в очереди из тех, кому он остался должен. У всех есть наследники. У всех сыновья.
Политик ткнул пальцем в одну из фотографий каталога. Там была изображена статуэтка женщины со змеями на голове.
- Медуза, богиня подземного царства. Она карает человека за чрезмерную уверенность в себе. За презрение к богам и традициям предков…
Георгий терпеть не мог его иносказаний, он прямо уточнил:
- Ты что, Володя, пугаешь меня? Так я не Юра-музыкант, я срок мотал.
Владимир Львович изобразил удивление:
- Это так теперь называется? До следствия на белой хате. Сервелат, шоколад.
- Понимаю, многим хочется отправить меня лет на десять шить рукавицы под Воркутой.
Он усмехнулся:
- Ты слышал про Царские градусы на карте Москвы? Москва-сити, тринадцать-тринадцать под градусом Скорпиона, - Володя притопнул ногой, словно пытаясь вдавить каблук в землю, игнорируя то обстоятельство, что под его подошвами лежал пробковый пол и еще двадцать этажей бетонных перекрытий. - Место силы, здесь людям открываются тайные законы вселенной.
Было трудно понять, верит ли он сам в то, что говорит, или просто забавляется произведенным впечатлением. Он поднес рюмку ко рту:
- Теперь все собирают магические камни, обереги. Египет, Шумеры, Древний Китай. Драконы, жабы, единороги. Деньги, власть, здоровье. Артрит, невроз. Все лечатся у колдунов.
- Я не верю ни в магию, ни в колдунов, - проговорил Георгий. - Просто антиквариат - неплохое вложение.
- Зато ты веришь в любовь. Это ведь тоже магия своего рода. Правда, что документы Коваля украл для тебя твой мальчик?
С того дня, как Георгий согласился войти в ближний круг Владимира Львовича, его не покидало чувство, что политик держит его словно крючьями под ребра. Максим нуждался в защите. Игорь, на которого Коваль повесил убийство вора в законе, был готовой жертвой. Расследование было прекращено, но Георгий понимал, как просто было возобновить уголовное дело.
При этом сам Володя обходился без корней и привязанностей. Его партийное окружение, дочери, жена, погибшая внезапно и странно, его белокурые мальчишки-охранники были лишь фрагментами пейзажа и значили для него не больше, чем химический состав его мочи. Владимир Львович привычно купался в роскоши, но лично не имел касательства к деньгам и почти не интересовался источником их поступления. Он был изнежен и, очевидно, как всякий живой, боялся боли. В теории его можно было подвергнуть пыткам и унижению. Но мистический купол власти защищал от подобной угрозы.
"Да ты сам как медуза, бесформенный и скользкий".
- Поделись, кому так интересны документы Коваля? Просто хочется знать.
Взгляд Владимира Львовича потух, лицо постепенно обретало привычное выражение брезгливой усталости.
- А мне хочется отдать тебя на съедение гигантским улиткам.
Володя уставился на него своими выпученными ледяными глазами, а затем громко засмеялся, заставляя Георгия подумать о том, что у неприятных людей смех тоже всегда бывает вымученным, деревянным, неблагозвучным.
- Ведь ты живешь где-то рядом? Напротив, в той башне? Любопытно заглянуть к тебе в гости.
- В любое время, - проговорил Георгий, с отвращением ощущая свои влажные от пота подмышки, тесноту новых туфель, хлопотливость лица.
- Как-нибудь вечером. Твой Игорь придет ко мне голый и сделает массаж ступней?
Человек-медуза смотрел ему в лицо беспощадным взглядом, словно сжимал мошонку железными клещами. Запах чужого страха возбуждал его, как наркотик. К нему снова вернулась веселость, разноцветные зрачки вспыхнули лукавым блеском.
- Шучу. Жертва всегда должна быть добровольной. Жертва - это тайна.