* * *
Они шли куда-то сумеречными коридорами, сжимали друг друга в объятьях, проваливаясь в пропасть лифта, пересекали свет и тени; они возвращались.
Когда они стояли, прижавшись друг к другу, под одинокой, приглушенной абажуром, лампой, она сказала чуть слышно:
– Ты с ума сошел.
– Не прогоняй меня, – ответил он.
Тогда они вошли в темный проем распахнутой двери, она споткнулась обо что-то, засмеялась негромко:
– Кофе пахнет.
– Ты помнишь? – спросил он.
– Конечно, – ответила она, – все-все.
Почти не различая в темноте ее лица, он начал медленно целовать ее наугад:
– Это щека, – шептал он, – это уголок губ…
– А это? – спрашивала она, поднявшись на цыпочки и ловя его губы своими.
– Больше ты не уйдешь? – тревожилась она.
– Никогда.
– Помнишь, ты мне обещал, что все мои мечты исполнятся? – спрашивала она, в то время как ее легкая куртка сползала с плеч, а он, уже целовал ее плечи; сквозь ткань кофточки она чувствовала тепло его дыхания.
– Все, до единой! – задыхаясь, говорил он, – только не исчезай! Вся моя жизнь без тебя казалась остановившимися, никому не нужными часами, а теперь, словно кто-то добрый шевельнул неведомую пружинку, и что-то сдвинулось, шевельнулось и вновь обрело движение. – Он вдохнул глубоко и засмеялся, – я могу дышать!
– У тебя щеки мокрые, – сказала она, коснувшись его лица, – ты плакал? Знаешь, я тоже плакала, все время, пока тебя не было.
Он подхватил ее на руки, прижал к себе, покачивая, как ребенка:
– Теперь мы будем радоваться, довольно с нас слез! – он закружил ее по комнате, наткнулся на мягкий угол дивана, они со смехом упали в подушки и снова целовались, не в силах оторваться друг от друга.
– Андрей, – призналась она, – я всегда знала, что буду только твоей…
Он замер от этих слов. Что-то холодное, долго мучившее его, вдруг испарилось, истаяло без остатка, он увидел ее глаза близко-близко и утонул в них…
Рассвет стыдливо прятался за шторами. Наступал новый день.
47
Борис проснулся с невыносимой головной болью и гадким чувством, словно он сделал вчера глупость. Он оглядел себя, не вспомнил, как раздевался, увидел вещи, разбросанные вокруг кровати. Потянулся к телефону, но, в последний момент раздумал и бросил трубку. Сначала следовало привести себя в порядок.
Он заставил себя подняться, кое-как добрался до бара и налил дрожащими руками рюмку коньяка. Коньяк помог почти сразу, разлился холодной волной по гортани и сразу в желудке сделалось горячо, в голове посветлело, и унялась противная дрожь в теле. Борис крякнул от удовольствия и направился в душ.
Из душа он вышел абсолютно здоровым, свежим и бодрым. Он даже принялся насвистывать давешнее: "На острове, на острове, на самом чудном острове…". Тут кое-что вспомнилось из вчерашнего. Борис перестал насвистывать и бросился к телефону. Набрал Ритин номер, послушал длинные гудки и дал отбой.
– Возможно, она еще спит. Сначала надо выяснить все у Машки, – сказал он сам себе.
– Маша, зайди ко мне, – велел он сестре, когда та взяла трубку.
Дожидаясь Машиного прихода, снова бросил взгляд на одежду, торопливо сгреб все в кучу и затолкал в шкаф.
– Доброе утро, сестренка, – широко улыбаясь, поздоровался он с сестрой, когда та вошла. Он немного смутился того, что был в халате, тогда как Маша была совершенно одета.
– Прекрасно выглядишь, – заискивающе произнес он, пытаясь по ее лицу определить настроение, но Маша была абсолютно непроницаема.
– Доброе день, – ответила она. – Как ты себя чувствуешь?
– Отлично, отлично. – Пропел он. – Хотя я вчера, признаюсь, малость перебрал… Надеюсь, ничего не натворил, а?
– Да уж… – неопределенно сказала Маша.
– Что, неужели все так плохо? – забеспокоился Борис. – Кстати, ты не знаешь, Рита уже встала? Что-то не берет трубку, соня…
– Вот, – протягивая ему конверт, сказала Маша, – тебе письмо.
Борис машинально взял конверт, покрутил в руках:
– Не запечатано… от кого? Что это значит? – Он заглянул внутрь и вытряхнул себе на ладонь Ритино кольцо – его подарок. – Что, черт возьми, все это значит! – набросился он на Машу.
– Не кричи на меня, – тихо ответила сестра, – там все написано.
Борис рухнул в кресло и стал читать, поминутно ероша волосы, время от времени он тихонько произносил слова, от которых щеки Маши наливались румянцем, но она молчала. Борис окончил читать и швырнул письмо на пол:
– Когда она ушла?
– Ночью…
– И ты ее отпустила? Дура баба!
Зазвонил телефон, Борис бросился на него, закричал в трубку срывающимся голосом:
– Рита!
Но это была не Рита, это была Вика.
– Какой ты с утра горячий, – фыркнула она. – Все готово. Вылет вечером. Я сейчас у тебя буду…
– Отмени! – заорал Борис.
– С ума сошел! Неустойка знаешь какая будет! Сейчас приеду. – Вика отключилась. Борис сидел, опустив голову.
– Борис, – позвала Маша, – послушай меня, не надо ничего отменять. Ты не вернешь Риту.
– Что? – Борис поднял голову и посмотрел на нее. Маша заметила, как постарело его лицо в несколько мгновений, каким тусклым стал взгляд.
– Все открылось, – тихо сказала Маша, – ты был не прав, так нельзя.
– Ах, вот оно что, – протянул Борис, – Так значит, девчонка сбежала с твоим сопляком!? А ты, значит, умиляешься?
– Борис, прекрати говорить со мной в таком тоне, – попросила Маша.
Борис поднялся, расправил плечи и, глядя на сестру с такой жуткой злостью, что у нее похолодело сердце, заорал:
– В таком тоне? С тобой не разговаривать надо, а высечь тебя, высечь! Дура безмозглая! Старая дева! Шагу без меня ступить не можешь, а туда же, вопросы она решает! Я тебе порешаю! Я тебя нищей сделаю, побираться с сумой пойдешь, бессребреница!
Но, видимо, не у одного Бориса был Шахматовский характер. Маша, так же, как и брат, встала во весь рост, сверкнула глазами и ответила, отчетливо произнося каждое слово:
– Не пугай. И деньгами не попрекай. Не нужны они мне, деньги твои. Все, что ты мне оставил, верну, до копейки. Не было нам счастья от богатства твоего: ни тебе, ни мне. А теперь, прощай, брат, я сегодня же улетаю, билет заказала. – Борис тяжело дышал, глядя в пол.
В номер кто-то вошел.
– Доброе утро, с приездом, Мария Петровна, – сказала Вика, мягко ступая по ковру. Она подошла к Маше, пристально посмотрела ей в глаза, повернулась к Борису.
– Что здесь произошло?
– Птичка улетела, – угрюмо ответил Борис.
– Девчонка все-таки сбежала, – задумчиво произнесла Вика. – Как поживает Андрей Владимирович? – обворожительно улыбнулась она Маше.
Борис закашлялся и сообщил:
– Они вместе сбежали…
– Неужели? – наигранно удивилась она.
– Не паясничай, – прикрикнул Борис, – Машка им все растрепала… Я, кажется, вчера перебрал, наверное, рассказал ей что-то, чего она не знала. А она у нас девушка чувствительная…
– Ай, ай, ай, – Посетовала Вика, подошла к Маше, обняла ее за талию, – как нехорошо! Подвести родного брата! К тому же, единственного. – Она насильно подвела Машу к креслу и толкнула в него. – А вот мы сейчас спросим у нашей скромницы, куда это ее бывший жених увел нашу невесту?
Маша с ужасом посмотрела на Вику, перевела взгляд на Брата. Борис смешался, подбежал к Вике:
– Прекрати этот концерт, немедленно! – Крикнул он.
– Как знаешь, – Вика лениво отошла от кресла, в котором сидела Маша.
– Бог тебя простит. – Маша вздохнула, поднялась, повернулась и вышла, оставив ошеломленного Бориса наедине с Викой.
48
– Благословенна будь, новобрачная, – шепнул Андрей на ухо проснувшейся Рите.
– Что ты! – улыбнулась она, прижимаясь к его груди. – Мы с тобой согрешили, теперь надо исправляться.
– Исправимся, – он чмокнул ее в щеку. – Будет белая фата и звон колоколов!
– Ой, какой ты смешной!
– Я не шучу, милая, – он приподнялся на локте, посмотрел в ее глаза и сказал со всей торжественностью, на которую был способен, – Будь моей женой, светлая королева Маргарита!
– Я согласна, – шепнула она, обвивая его шею руками.
Никто не беспокоил их в этот утренний час. Ни Борис, ни даже проницательная Вика не догадались проверить номер Андрея.
Легкий ветерок играл полами плаща Бориса, ерошил его волосы. Борис и Вика стояли у арендованного самолета, Борис нервничал, поминутно оглядывался по сторонам, словно ждал кого-то.
На трапе стоял стюард и нетерпеливо показывал Вике на часы.
– Пора, – сказала она.
Борис недовольно поморщился, дернул плечом и пошел к самолету. Вика двинулась за ним. Борис улетал на свой остров в Карибском море, улетал в неизвестность, с единственной спутницей Викой, последней ниточкой, связывающей его с прежней жизнью.
Почти в это же время другой самолет оторвался от взлетной полосы, и начал набор высоты. На его борту находились Рита, Маша и Андрей. Они летели в Москву.
Часть 4
Неведомый остров
49
BMW цвета мокрого асфальта мягко притормозил у двухэтажного особняка, в одном из переулков, выходящих на Солянку. Из автомобиля никто не вышел. Видимо, водитель кого-то ждал; кого-то, кто вот-вот должен был появиться.
Был тот чудный предвечерний час конца августа, который грех назвать просто концом рабочего дня. Старые деревья, сохранившиеся в маленьком дворике особняка, за чугунной оградой, уже жили предчувствием осени. Иногда одинокий желтый лист падал, как невольная слеза и ложился рядом с собратьями на асфальтовую площадку у входа.
Переулок был пуст, и только со стороны улицы доносился сюда отголосок городского шума, да вереница припаркованных вдоль бордюра автомобилей, подтверждала: да, мол, мы действительно в мегаполисе, в самом его сердце, только в этом переулке нет ничего интересного, нет бутиков, правительственных учреждений, контор, нет ничего такого, чем интересуются жители большого города; поэтому кажется, что суета не достигает сюда. Тихо.
Наконец, у входа в особняк произошло какое-то движение. Кто-то вышел, протопали шаги по асфальту дворика, громыхнула металлом калитка. Видимо. Водителю надоело безучастно ожидать в машине и он вышел. Водителем оказалась молодая, высокая темноволосая женщина. Коротко стриженная, в джинсах и черной футболке, обутая в мокасины, она производила впечатление отлично тренированной спортсменки. Темная от загара кожа, рельефные руки и плечи, сильные длинные ноги… Она прятала глаза за огромными черными очками. Еще бы, такое яркое солнце!
Снова стукнула калитка. Женщина чуть вздернула голову и мягко, по-кошачьи шагнула вперед:
– Маргарита Александровна! Рита! – негромко воскликнула она.
Светловолосая девушка в длинном свободном сарафане из цветного шифона, только что вышедшая из особняка в переулок, остановилась и, присмотревшись к спортивной брюнетке, узнала ее:
– Вика! Милая, вы ли это! – она поспешила навстречу женщине, протянула ей обе руки. Они расцеловались, как добрые подруги.
– Какими судьбами? – спросила Рита.
– Случайно, – пожала плечами Вика. – Я вас вчера заметила, как вы в переулок зашли. Не успела крикнуть, далеко было. Я здесь по делам; вот, припарковалась, вы же знаете, как туго с парковкой, а здесь все-таки свободнее. – Она усмехнулась. – к тому же, каюсь, была корысть, вдруг, думаю, вас снова встречу.
– Какая вы молодчина! – радостно рассмеялась Рита.
– Кстати, – Вика показала на свой автомобиль, – давайте-ка, я вас подброшу по старой памяти, а?
– Ой, я тоже на машине, – ответила Рита.
– Ну, в таком случае, садитесь, просто покатаемся, – вкрадчиво предложила Вика.
– Вика, миленькая, только не подумайте, что мне не хочется с вами поговорить, – извиняющимся тоном проговорила Рита, – но у меня сейчас не очень много времени. Вы, главное, не пропадайте, приезжайте к нам сегодня же, я вам адрес сейчас напишу…
Вика улыбнулась своей немного хищной улыбкой, взяла Риту под руку и тихонько, но настойчиво повела к машине.
– Пять минут у вас есть? Присядьте и напишите спокойно.
После того, как ей удалось усадить Риту на переднее сиденье, она мягко, но практически молниеносно захлопнула дверцу, еще через секунду она уже сидела за рулем и повернувшись к Рите широко улыбнулась ей, в то же время в ее правой руке оказался крохотный шприц, который она, не переставая улыбаться, коротким взмахом всадила в Ритино бедро.
– Вика, что вы де… – успела произнести ошеломленная девушка, прежде чем жесткая Викина ладонь легла ей на губы и крепко прижала их:
– Тише, тише, девочка, – в полголоса приговаривала Вика, не обращая внимания на расширившиеся от ужаса Ритины глаза.
– Ну, вот и все, – сказала Вика, бережно пристегивая бесчувственное тело ремнем безопасности. – Поспи, детка.
Вика мягко и аккуратно вырулила в узком пространстве переулка, и вскоре бесшумный, как призрак BMW исчез, словно растворился в туманном мареве, поднимавшемся от асфальта.
50
Далее Рита не помнила ничего: ни бешенной гонки по проселочным и объездным дорогам, ни жестокую качку, внутри дрянной посудины, попавшей в шторм, ни утомительно долгого перелета… Точнее, потом, когда она немного пришла в себя и научилась воспринимать окружающую ее действительность, не как тяжелый бред, или ночной кошмар, а как единственно возможную реальность, она пыталась восстановить в памяти хоть что-то и тогда из небытия, из тайников и загашников, всплывали и эти проселочные дороги, и качка и долгий перелет… Но это будет потом. А сейчас из солнечного московского переулка Рита провалилась в какие-то тартарары, и долго падала, все вниз и вниз; потом был удар и пустота.
Очнувшись от падения, Рита поняла, что она лежит на кровати, что она одна, что комната, или помещение, где она находится, лишено окон. В первый момент Рите очень захотелось быстренько проснуться, она крепко зажмурилась и крикнула:
– Андрей!
Когда она открыла глаза, ничего не изменилось. Рита запаниковала слегка, потом вспомнив наставления доктора Росса, сказала сама себе:
– Спокойно, спокойно, ничего страшного не произошло… Сейчас все выяснится. Кто-нибудь зайдет, все объяснит, приедет Андрей….
Риту сильно мутило, кружилась голова, и она никак не могла подняться. Как только она отрывала голову от подушки, сразу же перед глазами начинали плясать цветные пятна, к горлу подкатывал тошнотный комок, потолок опрокидывался, пол становился на дыбы, кровать резко наклонялась и Рита, чтобы ее не сбросили, как неумелого седока, поспешно падала на подушку.
Некоторое время Рита снова лежала с закрытыми глазами, пытаясь справиться со слабостью. Когда тошнота отступила, она открыла глаза и медленно обвела взглядом комнату, заметив дверь, Рита вся сосредоточилась на ней и позвала насколько можно громко:
– Эй, кто-нибудь!
Прислушалась и позвала снова. Забывшись, кричала до хрипоты, до изнеможения. И, когда ей начало казаться, что сюда никто никогда не войдет, что она обречена остаться в этой незнакомой ненавистной комнате одна на веки вечные, дверь, наконец, распахнулась.
– Кто здесь, – испуганно пискнула Рита. У нее перед глазами снова поплыли цветные пятна, от страха она жалась спиной к изголовью кровати, а страх безотчетный, животный, омерзительный страх, сковал ее по рукам и ногам, мешая сделать вдох. Она начала задыхаться.
– Девчонке надо сделать укол, – сказал кто-то совсем близко, темным сгустком нависая над ней.
– Это опасно? – спросил другой голос, показавшийся смутно знакомым.
– Что ты, не видишь, у нее шок и паника, – ответил первый голос. Он принадлежал женщине. Рита поняла это. И еще: голос был знакомым, она уже слышала его где-то. Рита вдохнула поглубже, приложив все силы, напрягла зрение и увидела прямо перед собой непроницаемое лицо-маску.
– Вика! – выдохнула она, и снова провалилась в глубокую яму забытья.
Вика пощупала пульс и отбросила безвольную руку девушки.
– Вырубилась, – констатировала она.
Бори подошел поближе, внимательно всмотрелся в тонкие черты Ритиного лица.
– Ты уверена, что мы обойдемся без врача? – спросил он тревожно.
Вика сверкнула в его сторону глазами:
– Это имеет теперь какое-то значение? – в обычной своей насмешливой манере спросила она.
Борис вздрогнул:
– Я не собираюсь ее уморить тут! – крикнул он.
– Что ты предлагаешь? – спокойно спросила Вика.
– Найди врача. Пусть сделает все, что надо. Чтобы молчал. Дай ему денег. Сделай же что-нибудь, в конце концов!
– Есть, мой генерал! – Вика насмешливо вскинула руку к несуществующему козырьку и стукнула пятками.
– Прекрати!
– Уже, – ответила она. Склонилась к неподвижно лежащей Рите и поднесла к ее носу нашатырь. Девушка застонала.
Борис нахмурился, развернулся и поспешно вышел, тщательно затворив за собой дверь.
Рита открыла глаза и посмотрела сначала на закрывшуюся дверь, потом перевела взгляд на Вику. Та разглядывала девушку с холодным любопытством, чуть склонив голову к плечу, как кошки смотрят на полуживую мышь, ожидая, когда же она зашевелиться и снова станет интересной.
– Вика, – чуть слышно повторила девушка.
– Я здесь, – ответила она.
– Вика, что со мной?
– Ничего особенного, – пожала плечами Вика, – скоро пройдет.
– Эта слабость… Мне бы попить…
Вика удовлетворенно кивнула, быстро отошла в сторону, открыла холодильник, достала бутылку с минеральной водой, блеснула в стакан, который стоял на столике у Ритиной кровати. Рита следила за ней, сдерживая вновь подступившую тошноту.
– Вот, – Вика поднесла стакан к губам девушки, – сама сможешь?
У Риты не получилось взять стакан, дрожали руки. Вика напоила ее, стараясь, чтобы вода не пролилась.
Напившись, Рита снова откинулась на подушку.
– Где мы? – спросила она.
– В надежном месте, – уверила ее Вика.
– Все это очень странно, – прошептала девушка.
Вика пожала плечами, в ее руках снова оказался шприц, и она точным движением кольнула Риту в плечо.
– Зачем это? – беспомощно шепнула Рита.
– Отдыхай, – равнодушно бросила Вика.
После укола стало легче, тошнота прошла и захотелось спать. "Потом, потом, – думала Рита, – потом все выяснится, а сейчас надо отдохнуть, я устала…"