19
Андрей тоже следил за Ритой. Правда, его слежка не была организована с той тщательностью, как у Бориса. Иногда, Андрей позволял себе подолгу сидеть в темной машине под окнами дома, где жила возлюбленная. Он ничего не ждал и не пытался доказать себе что-то. Он даже не ревновал. Просто, когда удавалось увидеть вернувшуюся с работы девушку: ее силуэт, мелькнувший в неверном свете уличных фонарей, услышать звук ее шагов, хлопок дверцы ее автомобиля, – Андрей на целую неделю успокаивался, бывал улыбчивым и доброжелательным. Он знал, что его любовь все еще здесь, рядом с ним в этом мире. Он умел довольствоваться такими крупицами, хранил их бережно, глубоко спрятав внутри себя. Все, касающееся Риты, он переживал очень остро. Пожалуй, он мог бы одним ударом разрубить этот гордиев узел: он мог позвонить на студию и договориться о встрече, мог обратиться к ней через официальный сайт, в конце – концов, дождавшись вечером ее возвращения, Андрей мог просто подойти и поговорить. Но его пугала возможность встречи, пугала жестокая определенность отказа, пугала взрослая молодая женщина, наверняка забывшая юношескую увлеченность. Он предпочитал оставаться в неведении, а значит в тени и безвестности.
Если бы Рита знала, чей автомобиль дежурит вечерами под окнами ее дома! Но она не знала. Не знала, глядя сквозь стекло на пустынную набережную, залитую желтым светом фонарей, что ее любимый так близко, что он думает о ней так же, как и она о нем.
Миновала весна. В июне Андрей благополучно защитился.
Борису же пришлось лечь в больницу, его состояние резко ухудшилось.
20
Заплаканная Маша, склонившись у Лика Богородицы, молила:
– Что мне делать, Матушка! Пресвятая Дево! Не презри меня, грешную, требующую твоей помощи и твоего заступления! На тебя уповаю. Спаси меня!
Воспитанная в православной вере, Маша во всем привыкла полагаться на Господа. И, пока в ее жизни не появился Андрей, Маша жила как птичка небесная. Добрая, мягкая, она умела создать ту атмосферу тепла и уюта, в которой так нуждались ее брат и ее дядя. Ее любили все: соседи, знакомые, охранники, дети, прихожане маленькой деревенской церкви, которую Маша часто посещала, да вообще все, с кем сталкивала ее судьба. И она любила всех, с той бескорыстной самоотверженностью, свойственной девушкам ее склада и образа мыслей. Маша никогда не задумывалась о будущем, полностью отдавшись Божией Воле. Иногда только, побывав в каком-нибудь тихом монастыре, Маша начинала мечтать о полном отрешении от мира, истинной красоте духовной жизни, несуетном ее течении и благолепии. Потом, вернувшись к своим, она видела их радость, их привязанность, она осознавала необходимость своего присутствия здесь, среди близких, и ее мечты о монастырской жизни отодвигались на неопределенное время.
Андрей смутил мирное течение ее мыслей, разрушил ее бесстрастность, ее тихую мечтательность. Ее женское естество, внезапно проснувшись и вспомнив о своем главном предназначении, потребовало реализации, возжелало мужских объятий и материнства.
Неудивительно. Андрей был красив, умен и порядочен настолько, насколько вообще может быть порядочен молодой, здоровый, красивый мужчина.
Машу влекло к Андрею с первого дня их знакомства. Каждый его приезд к ней, каждая встреча наполняла Машу ощущением светлой радости. Она скучала, когда долго не виделась с ним, приписывая сначала это чувство, возникшей между ними дружеской привязанности.
Проводя с Андреем долгие часы в библиотеке, гуляя с ним по городу, принимая самое деятельное участие в устройстве его жилища, Маша, сама того не подозревая, ждала развития их отношений, по неопытности принимая искреннюю, братскую привязанность Андрея к ней, за влюбленность.
Время шло. Отношения не развивались. Тогда Маша познала, что такое муки ревности. Зная о легкомысленном отношении брата к женщинам, Маша стала подозревать Бориса в том, что он своим примером развращает Андрея. Она ощущала присутствие другой женщины в жизни Андрея. Она начала наводить справки. Начала с брата. Сначала это были робкие вопросы, потом вопросы стали настойчивыми, несколько раз Маша, доведенная до отчаяния равнодушием Андрея и молчанием брата, даже повысила на него голос. У нее были ключи от квартиры Андрея. Сгорая от стыда, Маша приезжала к нему в его отсутствие и пыталась обнаружить следы таинственной возлюбленной Андрея.
Однажды, она задержалась в его квартире до позднего вечера. Андрей застал ее одиноко сидящую в полной темноте на краю кровати. Он зажег свет и заметил, что у девушки щеки мокрые от слез.
– Маша! – он присел на корточки и заглянул ей в лицо, – Маша, что случилось? Она сползла с кровати, обвила руками его шею и заплакала в голос.
– Ну, ну, ну, – Андрей гладил дрожащую спину девушки, не понимая причины ее слез. – Кто тебя обидел? Скажи.
Она качала головой, и все теснее прижималась к его груди, так, что по рубашке расползлось мокрое пятно от ее слез.
Андрей успокаивал ее, а сам думал устало, как было бы хорошо полюбить эту девушку навсегда, самозабвенно и просто. Вот, прямо сейчас, обнять ее и заснуть с ней рядом, чтобы засыпать так каждую ночь, а утром, просыпаться рядом, видеть как ее голова покоится на его груди. Тихая гавань, заветная пристань… Андрей почувствовал, как им потихоньку овладевает желание, отстранился от Маши, поднялся на ноги и поднял ее.
"Минутная слабость, – подумал он, – минутная слабость, которая может искалечить ей жизнь".
– Ты не можешь полюбить меня? – спросила, всхлипывая, Маша.
– Я тебя люблю, – Андрей попытался улыбнуться.
– Нет, не так, – Маша пересилила себя и спросила то, что ни одна девушка, по ее мнению, никогда не должна была говорить мужчине, – как женщину…
При этих словах она снова заплакала, но теперь уже закрыв лицо руками и сгорая от стыда.
– Давай поговорим, – предложил Андрей, взяв ее за руку. Маша кивнула в ответ. Он усадил ее рядом с собой, обнял за плечи:
– Маша, Маша, я правда люблю тебя. Люблю, как сестру. У меня никогда не было сестры. Я ведь один у родителей. Знаешь, я им много рассказываю о тебе. Правда-правда.
Маша недоверчиво посмотрела на него.
– Но в то же время, Маша, ты – сестра моего начальника и, можно сказать, благодетеля. И поверь мне, я никогда бы не сделал по отношению к нему ничего дурного. Вообще, я не тот человек, который совершает безумства, – он горько добавил, подумав, – хотя, иногда, я жалею об этом. – Да, – продолжил он, – я никогда не позволял себе смотреть на тебя, как на женщину, поэтому. Видимо пропустил момент зарождения твоего чувства. Наверное, я слишком занят собой; это ведь называется эгоизмом? Вот теперь получается, что я обидел тебя. А ведь я никогда ни при каких обстоятельствах не хотел и не смог бы тебя обидеть. Прости меня, Машенька! – он склонился к ней и легонько коснулся губами ее щеки. От нее пахнуло чистотой и свежестью и еще чем-то забытым, что заставило Андрея отстраниться и закрыть глаза.
– Дай мне возможность обдумать все произошедшее, – попросил он, – я должен привыкнуть к тебе заново.
Маша протянула к нему руки и сразу же опустила их.
– Я не хочу, чтобы ты потом жалела о минутной слабости.
– Это не минутная слабость. Но я благодарна тебе за откровенность, – пролепетала расстроенная Маша. – Давай забудем все, что я здесь тебе наговорила. Я не хочу, чтобы наша дружба рухнула из-за моих глупых чувств.
– Они не глупые, – мягко возразил Андрей.
В тот вечер Андрей проводил Машу на квартиру к ее брату. Им повезло, Бориса не было дома, а дядя-полковник уже тогда начал прихварывать, поэтому жил в Завидово.
Они больше не возвращались к этому разговору.
Вскоре судьба все повернула по-своему. Болезнь и смерть дяди нарушила все планы и внесла массу изменений в привычный уклад жизни, как Андрея и Маши, так и Бориса.
21
По мере того, как расширялся бизнес Бориса Петровича Шахматова, рос и штат его охраны. Андрей давно уже перестал быть телохранителем Бориса. Теперь это место занимала темноволосая бесстрастная женщина с грацией дикой кошки. Андрей частенько ловил себя на мысли, что где-то видел ее. Борис, заметив его озабоченный взгляд, брошенный в сторону Вики – так звали телохранительницу, расхохотался и объяснил:
– Да, да, знаешь ты ее! Помнишь, банную вечеринку? Это та самая красотка, что танцевала на столе. Я переманил ее. Что, не одобряешь?
– Экзотика, конечно, – согласился Андрей. – Только, если ты ее переманил, где гарантия, что кто-нибудь не переманит ее у тебя…
Борис хитро прищурился:
– Тут, друг мой, ты ошибаешься. Мне кажется, что у нее не корыстный интерес.
– Ну, ну… Ты бы лучше завел корыстного мужика для охраны, а эту – использовал бы для других своих нужд.
Девица раздражала его немного, он ей все-таки не доверял. Но через некоторое время заметил, что Вика действительно готова пожертвовать жизнью ради Бориса. Сначала это удивило Андрея, потом он догадался: Вика была влюблена в своего шефа со всей страстностью дикой кошки.
– Все это очень хорошо, – говорил Андрей Борису. – Но что случиться, если тебе вдруг, надоест быть под ее присмотром, или тебе приспичит жениться?
– Да, перестань, она же профессионал! – горячился Борис.
– Посмотрим, – вздыхал Андрей.
Вскоре Вика стала незаменимой. Она обладала железным здоровьем, стальным нервами, невероятной пунктуальностью и феноменальным чутьем, которое помогало ей избегать всевозможных превратностей судьбы, таких как: дорожные пробки, въедливые гаишники, неприятные совпадения и непредвиденные случайности. Вика утверждала, что случайностей не бывает и, если человек имеет голову на плечах, она поможет ему не встревать в то, что некоторые называют Божественным Провидением. Одним словом, не нарываться.
Со временем Андрей привык к ней, даже начал испытывать что-то типа уважения. Особенно после того, как с Алексеем Борисовичем случился удар. Так уж получилось, что дядя полковник был дома один. Борис отпустил Вику с условием, что она заберет дядю и отвезет в Завидово. Вика предварительно позвонила, но ей не ответили. Тогда, никого не спрашивая и не докладывая, телохранительница понеслась к дому своего шефа, взяла приступом подъезд, потому что никто не открыл ей двери и ухитрилась попасть в квартиру, где, как подсказала ей интуиция, посреди коридора обнаружила абсолютно недвижимого Алексея Борисовича.
Далее Вика продолжала действовать опять же по собственной инициативе. Она вызвала скорую. И, когда та прибыла, добилась, чтобы дядю транспортировали в лучшую больницу. Только из больницы, убедившись в том, что Алексей Борисович вне опасности, Вика позвонила Борису и спокойным голосом доложила обстановку.
Пока старик находился в стационаре, деятельная Вика перезнакомилась со всем младшим медперсоналом и выяснила для себя, кого можно пригласить в качестве квалифицированной сиделки, если дяде понадобиться помощь на дому.
Так в квартире Бориса при дяде оказалась молодая приятная женщина Валентина, работавшая медсестрой в реанимации. Старик буквально влюбился в свою сиделку. Борис часто заставал их, когда Алексей Борисович, держа руку Вали в своих ладонях, рассказывал ей бесконечные истории из своей жизни.
Когда Андрей впервые столкнулся с ней в сумраке коридора, Валя слегка задела его плечом.
– Извините, – пропела она насмешливо.
– Я вас знаю? – Андрей попытался рассмотреть ее лицо. Перед ним стояла молодая, начавшая полнеть женщина в медицинском халате, светлые короткие волосы выбивались из-под шапочки, на круглом лице разбросаны задорные веснушки.
– И, да и нет, – ответила сиделка.
– Вы говорите загадками.
– Хорошо, тогда я скажу отгадку. Когда-то один молодой человек подобрал на улице замерзшую девчонку. Он не побоялся отвезти ее к себе домой и оставить на ночь. А утром он дал ей денег, изрядную сумму. Девчонка использовала деньги не на тряпки, а на учебу…
– Так это была ты! – Опешил Андрей.
– Я, – просто ответила она.
– Слушай, ты молодчина! Кстати, мы ведь не познакомились тогда, – он протянул ей руку: Андрей.
– Валентина, – она крепко пожала его ладонь.
Разговаривать в квартире, где лежал больной, было не слишком удобно. Андрей предложил встретиться в ближайшем кафе, как только у Валентины найдется свободное время.
Борис оказался невольным слушателем этого разговора. Дождавшись, когда Андрей уйдет, Борис милостиво предложил Валентине выходной. После чего вызвал Вику и приказал проследить за сиделкой.
– Привет, – быстро чмокнув Андрея в щеку, сказала запыхавшаяся от быстрой ходьбы Валя.
– Привет, – он встал, отодвинул для нее стул.
– О! – засмущалась девушка, – какой ты галантный! Впрочем, я всегда знала об этом.
Они устроились за столиком, Андрей пододвинул Вале меню.
– Тут все так дорого, – шепнула она.
– Ничего, – улыбнулся Андрей.
– Тогда закажи сам, – попросила Валя, закрыв меню.
Андрей подозвал официантку и сделал заказ: несколько видов пирожных, фрукты, кофе. Попросил для себя минеральную воду, для Валентины – свежевыжатый сок.
– Ты стал совсем крутым, да? – спросила Валя.
– Не путай меня и Бориса Петровича, – засмеялся Андрей.
– Так он твой начальник, – протянула девушка.
– Давай лучше о тебе, – предложил Андрей.
– А что – обо мне? – Валя пожала плечами и со вкусом принялась поедать принесенные пирожные. – Я, вроде, все рассказала. Ремесло, которым я занималась мне, как бы это лучше выразиться, не совсем подходило. Только я ведь детдомовская. Кушать хотелось, одеться. Молодая, глупая и без комплексов. Образование мне, конечно, не светило. Вот, благодаря тебе, удалось получить корочки медсестры.
– Так уж и мне? – засомневался Андрей.
– Ха! А кому же еще? – удивилась Валентина. – Ты же мне пять сотен подарил, не помнишь? Вот я их и вложила… Сначала на курсы попала, потом в училище. Сейчас, вот – с работой повезло.
– Сколько же ты зарабатываешь, если не секрете?
– А чего секретничать, – удивилась девушка, – если на баксы, то бывает, что и больше пятисот! – С гордостью сказала она.
– Хватает?
– Одной-то? Конечно. Жилье у меня свое. Комната в коммуналке. Правда, в пригороде; ездить далековато. Но это чепуха. Вот, когда замуж выйду, да детишки пойдут, тогда думать надо будет.
– Думать лучше заранее, – произнес Андрей.
– А я думаю! В институт собираюсь поступать на будущий год. – Похвалилась она. – Да что мы все обо мне, да обо мне. Ты-то сам, женился, или холостой?
– Холостой.
– Вон оно что, – задумчиво протянула Валя, – то-то я гляжу… – Она замолчала, уставившись в чашку с кофе.
– Что ты там увидела? Мою судьбу? – засмеялся Андрей. Валентина тоже засмеялась. Глянула кокетливо:
– Раз дело такое, обращайся, по старой дружбе, если что…
– Непременно!
Она поднялась с места:
– Ну, кавалер, мне пора. Ехать далековато. Ты ведь к себе не позовешь?
– К себе не позову, а подбросить до дома могу.
– Ух, ты! – восхитилась девушка, – давненько меня на иномарках не катали.
– Прошу, – Андрей взмахнул рукой.
Дорогой они смеялись и дурачились. Расстались у подъезда Валентининого дома совершеннейшими друзьями. И оба даже не догадывались, что все это время за ними следят.
22
На следующий день Вика доложила, что Валентина встречалась с Андреем в кафе. Говорили по-дружески. При расставании Валентина предложила обращаться к ней, "если что". Андрей никак не отреагировал на это предложение, видимо в услугах Валентины не нуждался.
Борис хмыкнул по обыкновению, но, решив удостовериться наверняка, подстраховался. Зная, что женщина скорее довериться женщине, он велел Вике узнать подробности. Валя, считая Вику своей покровительницей, рассказала все без утайки. Эта информация почти ничего не давала Борису, но он привык собирать и складывать в своей голове любые сведения, касающиеся близких к нему людей.
Старик полковник протянул еще пол года и тихо умер во сне, на губах его осталась улыбка. Перед самой смертью он просил племянника как-нибудь помочь "бедной девочке устроить свою жизнь". Борис обещал.
Была сырая, ветреная весна. Кажется тогда, во время похорон Борис сильно простыл, запустил болезнь, получил осложнение на легкие.
Валя снова возникла и плотно обосновалась в его квартире. Мало того, Вика не ревновала, чего так опасался Андрей. На самом деле Борис просто предпочел держать Валентину на глазах, и Вика знала об этом.
Вика была изумительной любовницей: страстной и нежной. Она, которая могла одной рукой уложить Бориса, задумай он напасть на нее, в постели становилась кроткой, податливой и женственной. Но иногда, когда страстность ее натуры брала верх, Вика становилась неистовой валькирией, ее тело совершало поистине акробатические чудеса, даря Борису неизъяснимое наслаждение.
Связь с головокружительной Викой, смерть дяди, собственная болезнь, заставили Бориса почти забыть о Рите. Нет, не забыть: он вспоминал ее с сожалением мечтателя, мечтам которого не суждено было сбыться.
В июле он еще надеялся на выздоровление, в августе этих надежд не осталось. Легкие отказывались качать отравленный московский воздух. Болезнь заставила думать и действовать быстро, время поджимало. Последний консилиум подтвердил все его опасения. Врачи настаивали на немедленном отъезде.
Из страстной любовницы Вика превратилась в заботливую няньку и домоправительницу. Она моталась по городу, увозила и привозила врачей, разыскивала лекарства, заваливала дом продуктами, распоряжалась сиделкой. Валентину Вика полностью подмяла под себя, заставила уйти с работы и проводить все свое время с больным.
Никому не доверяя, Вика, по просьбе Бориса, ездила к нотариусу, это при ней он составил свое завещание, включив в него, помимо близких, Вику и Валю. Он чувствовал себя обязанным этим женщинам. К тому же, за Валентину когда-то просил дядя.
Когда Борис решил подчиниться настоянию врачей и уехать лечиться в Швейцарию, он сообщил об этом Вике, имея в виду то, что он больше не нуждается в ее услугах. Вика неожиданно заявила:
– Я еду с тобой.
– К чему? – удивился Борис. – Я человек конченный, от меня толку тебе – никакого. Деньги у тебя есть. Все что могла ты для меня сделала, я тебе очень благодарен. И говорю – я отработанный материал, иди и живи дальше.
– Я поеду с тобой, – раздельно по буквам произнесла Вика. – Валентина тоже поедет.
– Ты думаешь, что говоришь?
– Я всегда думаю, прежде чем говорю. Один ты ехать не можешь. С чужими – тоже не можешь. Допустим, тебя Маша будет сопровождать, но ей вскоре придется вернуться. А мне некуда возвращаться.
– Валентина то здесь при чем? – удивился Борис.
– Мы с ней так решили. Языка ты почти не знаешь, с кем-то тебе захочется поболтать, помимо меня. К тому же она – медик. И Валя только выигрывает, для нее это супер практика!
– Ну, вы даете, – Борис хмыкнул недоверчиво, но Вика видела, что ему было очень приятно. Она успела изучить Бориса достаточно хорошо. Именно поэтому она уговорила Валентину сопровождать Бориса; чутье подсказывало ей, что любовник хотел бы убрать эту женщину из окружения Андрея, дабы она ничем не скомпрометировала его в глазах Маши.