За окном привычно громыхнул трамвай. Вера приоткрыла глаза, потянулась и ласково толкнула сестру.
- Просыпайся, младшая! Пора! Вставать не хотелось. Юлька нехотя пробурчала сквозь сон:
- Младшая. Ишь, как ты раскомандовалась. Зато мне жить на четыре минуты больше.
И с трудом, нехотя все-таки открыла один глаз. Не мигая, задумчиво уставилась на фотографию матери…
- Хочешь сказать, что сегодня… Вера кивнула.
- Точно. Шесть лет со дня маминой смерти. Едем на кладбище! Вставай!
Юлька почувствовала раздражение.
- Ага, едем… - проворчала она с досадой. - А денежки на цветы? Где их взять? Зарплата только через неделю!
Быстро одеваясь и словно не замечая настроения сестры, Вера отозвалась спокойно. За эту невозмутимость, умение владеть собой и словно не замечать жизненные тяготы Юлька порой начинала ненавидеть Веру, но старалась скрыть свои чувства.
- Ничего, сирени наломаем, не в первый раз. Ты простишь нас, мамочка? - И Вера тоже взглянула на портрет на стене.
Юля начала злиться по-настоящему. Сестра давно не понимала ее или делала вид, что не понимает.
- Сирени наломаем! Колготки все драные, стиральная машина сломалась, и за квартиру третий месяц не плачено! Ну, до чего же надоела эта нищета!.. Не могу я больше! Вот честно тебе говорю, я на все уже готова, лишь бы в люди выбиться!
- А мы что, не люди? - резковато спросила Вера.
- Да, мы не люди! - закричала Юля и вскочила с кровати. - Мы - трудящиеся! Люди не встают в шесть утра, чтобы поспеть к восьми на службу! И так каждый день! Люди не уползают на вторую работу в ночь, чтобы глаз не сомкнуть да ссаки чужие подтирать! Люди спят до двенадцати, потом пьют шампанское, затем обедают в ресторане, а вечером идут в Большой театр! Или по крайней мере в Малый.
Вера, не отвечая сестре, прошлепала босиком к телевизору и включила первую программу.
- Может, они хоть по случаю воскресенья мозги нам канифолить не будут?
Экран засветился ровным серо-голубым цветом. Шла передача под названием "Вести с полей". Дикторский голос вещал:
- Выполняя наказ партии, правительства и лично Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза товарища Леонида Ильича Брежнева, труженики Ставрополья, досрочно завершив в текущем году битву за посевную, уже получили первые всходы зерновых на всех посевных площадях. При этом экономия горючесмазочных материалов по области составила полтора миллиона рублей.
- Ну, задолбали нас просто своими победами! - заорала Юля. - Как ни включишь, только о них и твердят! А нам жить не на что!
Вера молча выключила телевизор и снова взглянула на. портрет матери. Ты простишь нас, мамочка? Если бы ты была жива.
Сестра не заметила Вериного взгляда и продолжала:
- Скоро с голода сдохнем!.. Знаешь, Верка, о чем я мечтаю?
Вера пожала плечами.
- Конечно, знаю. О принце на коне в яблоках по рупь тридцать за кило.
- Ничего ты не знаешь! - ворчливо отрезала Юлька. Я мечтаю, чтобы к нам в поликлинику пришел какой-нибудь секретарь райкома! Ну, или хотя бы инструктор. Уж я бы его ни за что из своих рук не выпустила! Захомутала бы запросто!
Вера посмотрела на нее с жалостью. Она понимала, что сестра мучается и терзается своей жизнью, но научить жить ее иначе не могла.
- Секретари в наши поликлиники не ходят. У них свои есть. Номенклатурные.
- Уж и помечтать нельзя! - проворчала Юлька.
- А по-моему, лучше выйти замуж за артиста. Или за поэта, - предложила свой альтернативный вариант Вера.
- Ничего не лучше! - сердито возразила Юля. - Артисты все распутные!
Вера усмехнулась.
- А секретари, выходит, не распутные?
- Нет. Им партком не дозволяет! - брякнула Юлька и задумалась. - Где бы мне такого найти - и богатого, и не распутного? И пусть даже не обязательно начальника - хрен с ним!
Вера нахмурилась.
- Иногда ты меня просто пугаешь… Откуда в тебе столько какой-то злой решимости?
- Пугаю? - недобро ухмыльнулась Юлька. - А ты не бойся! Тебя же это не касается, старшая сестра! - и снова нырнула в постель.
Сестра прилегла рядом с ней, и они обнялись. Они любили друг друга, несмотря ни на что. И они были одиноки - лишь они двое на всем белом свете… Так что кому же, как не им, помогать друг другу?..
- Давай загадаем? - предложила Вера.
- Угу, - соглашаясь, буркнула Юлька. Обе потянули шелковые шнурки у себя на шее и взяли в ладошки медные копеечки.
- Значит, так… Обещаем тебе, мамочка… - медленно начала Вера.
Но Юля тотчас перебила сестру и затараторила:
- Обещаем, что станем свободными и богатыми и увидим целый мир, потому что когда-нибудь отвалим отсюда навсегда…
- И мы всегда помним про тебя, мама… - вставила Вера, но Юлька вновь не дала ей договорить:
- …и никто не сумеет нам помешать, вот увидишь!
- Мы никогда не видели своего отца. Ну и что же? Это не беда. Ты так хотела, чтобы мы стали счастливыми, - невозмутимо продолжала Вера. - И мы будем счастливы…
- Точно! - крикнула Юлька. - И вместе, и по отдельности, да, Верка?..
Сестра вновь посмотрела на портрет матери и на монетку.
- И мы будем хранить твои талисманы и не забудем про них…
- Вот-вот: ты нам надела их, а мы их так и не снимаем! - Юля продемонстрировала свою копеечку. - Видишь?..
- Пока не добьемся всего, что ты для нас хотела, - не сдавалась Вера.
- Верка, подожди, ты забыла! Мы договаривались, если у нас что-то не получится, как задумали, передать талисманы своим детям!
- И тогда у них уж точно все получится, - закончила Вера.
Сестры заглянули друг другу в глаза, зажмурились и крепко сжали в кулаках свои медные монетки.
За окном привычно громыхнул трамвай. И обе словно очнулись…
- Я в ванную первая! - объявила Вера.
- Ладно, но зато завтра ты подменишь меня с утра на анализах, а то мне в ночь выходить! - крикнула Юлька и услышала сквозь шум льющейся воды:
- Договорились, младшая сестра!
3
Тот день был тоже совсем обычный. Сестра потом подробно рассказала о нем Юле.
Да, они всегда оставались искренними и полностью доверяли друг другу. Как давно это было…
Вера вела прием как всегда, стараясь находить общий язык даже с очень сложными пациентами. А таких приходило немало. Да и вообще с людьми трудно работать, а тем более с больными, раздражающимися по любому, самому незначительному поводу. Но Вера считала, что раз уж она выбрала себе такую специальность, значит, должна делать свое дело на совесть. И профессия у нее хорошая, раньше называлась "сестра милосердия".
Пожилого мрачного мужика явно замутило, едва он увидел кровь, оставшуюся на кончике иглы шприца. А может, просто нехорошо стало с тяжкого бодуна.
- Вы туда не смотрите, - посоветовала Вера. - Многие не переносят вида крови.
Мужик нахмурился еще больше.
- Как же, не смотрите… Зазеваешься, так всю кровь из тебя высосут! "Ох" не успеешь сказать!
- Ну что вы, кому нужна ваша кровь? - удивилась Вера. - Разве что комарам…
- Комарам! - передразнил ее злобный пациент. - Мировому империализму - вот кому!
Сдвинутый, подумала Вера. Таких-тоже много. Пить надо меньше, вот что.
- Вы напрасно… - начала она, но мужик, не слушая ее, хлопнул дверью кабинета.
Вера вздохнула и покачала головой. Тяжело все-таки… Но люди ждут. Она открыла дверь и пригласила следующего.
На ее призыв живо откликнулся и тотчас вырос на пороге интеллигентный черноволосый молодой человек, хорошо одетый и аккуратно подстриженный. Пациент держал книжку, заложенную листком бумаги. Значит, читал в очереди.
Лет тридцать, автоматически отметила Вера, привыкшая на взгляд определять возраст своих пациентов. Это даже превратилось у нее в игру - потом было интересно проверять себя по картам больных. Ошибалась Вера редко.
Из правого уха у него торчал маленький комок ваты, что, впрочем, совершенно не портило его почти журнальный облик. Отитом страдает, наверное, подумала Вера. Мужчина сразу широко улыбнулся.
- Здравствуйте! Я теперь знаю, что вы - В. Ю. Тимофеева и что вы - лучшая укольщица на свете. Так сказали пенсионеры в очереди, а они, по-моему, знают все на свете. Поэтому я с легкостью вручаю в ваши прекрасные руки свою бледную ягодицу - любую, на выбор, вместе с направлением от отоларинголога. - Он игриво насупился. - Пожалуйста, избавьте меня от воспаления среднего уха. Тем более, что у меня оба основных пока еще ничего. - Он снова заулыбался. - А заодно можете подлечить все остальные органы чувств. Сколько их там у меня осталось, если без ушей? Пять? Вам и делать-то особо для этого ничего не надо: просто улыбнитесь несчастному пациенту лишний раз - вот и получится анестезия!
Вера действительно не сумела сдержать улыбку. Уж очень заразительно сиял этот парень.
- Четыре, если без ушей. Направление, пожалуйста.
Мужчина выдернул закладку из книги и протянул ее Вере.
- Вот, пожалуйста!
Вера взяла направление и пробежала его глазами.
- Наверное, перекупались?
- Вы угадали! - радостно подтвердил мужчина. - В Коктебеле. В Сердоликовой бухте. Напоследок.
- Ничего страшного, - утешила его Вера.
- Да, конечно, ничего страшного! - опять охотно согласился он с ней. - Одним ухом больше, одним меньше, тем более средним! Они только мешают, эти уши, за дверную коробку цепляются, когда домой возвращаюсь. Это если носом удается не зацепить. Видали, какой?
Он развернулся в профиль и продемонстрировал Вере внушительный нос с изящной горбинкой посередине.
Вера усмехнулась и еще раз глянула в направление.
- Очень милый носик, между прочим. Только уколов все равно не надо бояться. Ведь вы, пациент Левин, боитесь уколов?
Он возмутился:
- Кто? Я?! - и немного запнулся, словно обдумывая свои слова. - В общем… э-э-э… Да, боюсь, если честно. Опять вы угадали!
Не бойтесь! - подбодрила его Вера. - Этот прокол я сделаю совершенно незаметно для вашей несчастной ягодицы. А также для вашего среднего уха. Ложитесь. Сбитый с толку Левин лег на кушетку и приспустил брюки и трусы. Вера умело набрала лекарство в шприц, протерла место укола ваткой и ловко уколола.
- Ну, вот и все! Поднимайтесь.
- Уже? - искренне изумился мужчина. - Я и в самом деле ничего даже не почувствовал. Здорово!
Он натянул брюки и встал.
- А ведь я, признаюсь, не слишком поверил бабулькам в очереди. Спасибо вам и извините меня за дурацкий спектакль! Это от страха. Правда. Кстати, меня зовут Илья.
- А я Вера… - улыбнулась девушка. Илья ответил ей улыбкой, но на этот раз несколько растерянной. И взял с топчана принесенную с собой книгу. Вера с любопытством глянула на обложку: издательство "Посев", "Краткий справочник-словарь путешественника. Русский - иврит. Иврит - русский". Интересно, зачем эта книга симпатичному мужчине в расцвете лет?
- Скажите, милая Вера, - вкрадчиво спросил Илья, - а на сколько всего уколов меня приговорили?
- На десять, - ответила она. - Вы же говорили с врачом. Это норма.
- Жалко, - неожиданно вздохнул Илья. - Лучше бы на сто. Или на сто тысяч…
И внимательно посмотрел Вере в глаза. И она почему-то смутилась от этого пристального взгляда…
Ни Вера, ни Юля, разумеется, даже не подозревали, что, вернувшись домой, Илья поспешил поделиться новостью с матерью. Они были друзьями и тайн друг от друга почти не имели.
- Мам, я сейчас ходил на укол. А там такая медсестра… Я такой девушки никогда не встречал… Глаза, как два водохранилища. А уколы как делает! Я даже ничего не почувствовал.
- Перестань листать книгу! Лучше ешь спокойно! Почитаешь потом, - строго сказала мать. - И эта твоя необыкновенная медсестра, конечно, не еврейка?
Илья пожал плечами.
- Да какая разница?
Хотя он прекрасно знал, что мать хочет видеть своей невесткой именно еврейку. Только никак не мог понять этой позиции.
- Тебе не о девушках, тебе об отъезде думать надо! - наставительно заговорила мать. - Учи иврит, язык предков. Приедешь в Израиль, все девушки и так будут твои, с такой красотой-то нечеловеческой.
Илья рассеянно кивнул, думая о своем и слушая мать вполуха. Перед ним словно наяву улыбалась медсестра Вера…
- Знаешь, мам… - задумчиво сказал он. - Ты будешь смеяться, но, по-моему, я влюбился.
Мать мягко улыбнулась.
- Илюша!.. Влюбиться - это счастье. Но сейчас оно тебе ни к чему.
- Ты думаешь? - удивился Илья.
Он был уверен, что счастье не может прийти не вовремя.
- Я знаю! - твердо ответила мать.
И Илья впервые в жизни не поверил ей, хотя вырос с убеждением, что мама ошибаться не может. На сей раз перед ним маячили глубокие глаза Веры… Они звали за собой, манили, ворожили… И они оказались сильнее всего остального.
Вера тоже вспоминала Илью. И вечером, и утром, пока мыла в своей тесной кухоньке посуду. На плите варились яйца и деловито шумел чайник. Вера поджидала сестру, изредка посматривая в окно, когда на бульваре громыхал и звенел трамвай. Она любила свой район, свой дом и привязалась даже к этому привычному и родному трамвайному звону и дребезгу под окном.
А вот, наконец, из трамвая вышла Юля. Вера бросила посуду и побежала встречать сестру. Она всегда радовалась ее приходу, а сегодня ей не терпелось поделиться всем с ней. За Верой еще никто толком не ухаживал, хотя приставали многие. Только не нравились они Вере, ни один из них… Все были не те. Не то, что этот Илья.
Юля вошла в маленькую прихожую молча, насупленная и усталая. Но Вера постаралась сразу развеять ее настроение: улыбнулась и чмокнула в щеку. Сестра нехотя ответила равнодушным дежурным поцелуем.
- Ну и ночка была, я тебе доложу! - пожаловалась она, раздеваясь. - Три раза за ночь я ему постель меняла, пить ни разу не попросил, так под утро все равно обмочился! Не попал, видите ли, в утку, ворошиловский стрелок! А зовут его знаешь как? Тракторбек Бахтиярович.
- Родители, наверное, были пламенные революционеры, - предположила Вера.
Какие революционеры, не смеши! - махнула рукой сестра и направилась в комнату. - Басмачи, скорее всего! Нет, я понимаю, есть имена: Вилен - в честь Владимира Ильича Ленина, Сталина - в честь Сталина. Но Тракторбек в кого? В какую такую честь? В честь трактора, что ли? Ты ему сегодня двойную клеенку подложи.
Вера кивнула и пошла за ней следом. И вновь выглянула в окно. Во дворе их дома слышалась тихая музыка. В соседнем доме, в окне напротив, молодой парень играл на саксофоне.
- Опять наш саксофонист наяривает! - возмутилась Юля. - Надоел до смерти!
- А мне очень нравится, - возразила Вера. - Хорошая музыка. И парень симпатичный.
Сестра взглянула на нее подозрительно и быстро подошла поближе.
- Ну-ка, посмотри на меня! А чего это ты так сияешь? Влюбилась, что ли? Ну, давай, выкладывай, а то у меня со вчерашнего дня тоже что-то странное происходит, не могу понять, в чем дело.
Снова громыхнул старый трамвай. Блеснув светящимися окнами, проковылял по бульвару.
- Понимаешь, - медленно начала рассказывать Вера, - все произошло совершенно случайно. Он пришел. Мы поговорили, в общем-то, ни о чем… Он на меня глянул…
А я на него… Он как будто из другой жизни. Вообще. Знаешь, есть такие люди, у которых всегда все в порядке. В каком-то заоблачном порядке.
- Ага, - поддакнула Юля и шлепнулась на кровать в одежде. - Типа работников торговли. Устала, сил нет!
- Прекрати ерничать! - обиделась Вера и отошла от окна. - Если честно, он мне очень понравился. Очень. Сказал, что у меня прекрасные руки. Шутил, конечно. Но все равно. Тебе еще кто-нибудь такое говорил?
Вера внимательно осмотрела свои ладони и развела руки в стороны по всей возможности. То же самое сделала Юля.
- Завтра, стало быть, он придет в мое дежурство? - задумчиво пробормотала она. - Хм. Интересно, узнает он твои руки или нет? Может, ему другие покажутся не хуже. А что это за странный запах? И какой-то белый дым…
Вера тоже принюхалась и осмотрелась.
- Пожар! - крикнула Юля, срываясь с кровати.
- Яйца выкипели! Скорей! - захохотала Вера.
И сестры вприпрыжку понеслись на кухню, столкнулись в узких дверях, упали на пол и смеялись до колик.
4
К своему следующему дежурству Юля готовилась специально. Продумала косметику: губы тонко очертила помадой потемнее, положила легкие тени вокруг глаз. Тщательно расчесала волосы и перевязала их на затылке черным шелковым бантом. Ногти тщательно покрыла лаком.
В вестибюле поликлиники Юлька полюбовалась на себя в большое зеркало: в белом халате она была по-настоящему красива. Теперь оставалось ждать. Она надеялась на свой шанс и рассчитывала разыграть внезапно предоставленный ей вариант по полной программе. А почему бы и нет? И чем она хуже сестры, в которую якобы влюбился вчерашний загадочный мужчина? Еще надо выяснить все его загадки… Кто он таков и на что способен…
После очередного пациента Юля вдруг глянула на вышитую надпись на нагрудном кармане халата "Ю. Тимофеева". Не все хорошо учла! Она торопливо сбросила халат, достала из шкафчика и надела другой, с вышивкой "В. Тимофеева".
И в этот момент в дверь кабинета постучали.
- Секунду! - крикнула Юля и затаила дыхание.
Неужели это наконец он?
Дверь в кабинет осторожно приоткрылась.
- Можно? - спросил молодой приятный баритон.
- Войдите! - разрешила Юля и повернулась к дверям.
Да, это был он. Темноволосый, интеллигентный, и нос с небольшой горбинкой. В руках он держал букетик фиалок.
- Здравствуйте, Вера! - сказал он. - Это вам.
- Спасибо, Илья, - поблагодарила она с улыбкой. - Вы настоящий рыцарь, хоть и с ваткой в ухе.
Илья продолжал стоять, словно оцепенев. Наконец ему удалось справиться с волнением.
- Какая вы сегодня, Вера… - с трудом пробормотал он.
- А какая? - кокетливо поинтересовалась Юля.
- Нечеловечески красивая… - прошептал Илья.
- Нечеловечески? - весело переспросила Юля. - А это хорошо или плохо?
- Это ужасно! - неожиданно выпалил Илья.
Юля растерялась.
- Почему ужасно?
- Потому что там, куда я собираюсь навсегда, я никогда не встречу такой девушки. Там это совершенно невозможно, - грустно объяснил Илья.
- Где это - там?
Пока Юля мало что понимала.
- На земле обетованной, в государстве Израилевом. - Илья стал еще печальнее.
- Так вы уезжаете? - спросила ошеломленная Юля.
Илья кивнул.
- Ну да… В том-то и дело…
- А когда? - Юле требовалось узнать все досконально.
- Совсем скоро. Я еду с мамой и сестрой. К дяде.
Юля отвела глаза. "Вот и мой шанс, - с горечью подумала она. - Он уезжает навсегда… Вариантик мой неиспробованный".
Она тяжело вздохнула.
- Ну что ж. Тогда спустите штаны.
Домой она вернулась злая. Зато по дороге отоварилась и бросила в авоську макароны, банку зеленого горошка и буханку хлеба.
Вера на кухне мыла пол. Она сидела на корточках, подоткнув полы ситцевой юбки за пояс. Увидев сестру, Вера засмеялась.