Джорджио молча фиксировал взглядом действие Рикки. К ним подошел Левис, и Джорджио улыбнулся ему. Но Левис не ответил ему тем же.
Все глаза устремились на Холла и Деннинга, и они оба мгновенно почувствовали, что их жизни угрожает смертельная опасность. В комнате отдыха повисла зловещая тишина. Заключенные ждали и гадали: кто же нанесет первый удар?
Рикки сделал первый шаг - вытащил из-за пояса брюк длинный нож. Рукоятка была сделана из отпиленного куска ручки от метлы, а лезвием служил истончившийся клинок мясного ножа, украденного из кухни. Рикки помахал ножом у себя перед лицом и утробно засмеялся.
Деннинг судорожно схватил Холла за руку, словно этот жест мог спасти их. Все мужчины в комнате отдыха, кроме Деннинга и Холла, неприятно, зловеще захихикали.
Рикки и Джорджио подошли к обреченным педофилам. Джорджио вытащил свой нож: он был чуть меньше, чем у Рикки, хотя почти в точности повторял нож последнего по своей конструкции.
- Вы думали, мы не знаем, кто вы, не так ли? - тихим голосом, но зловещим тоном спросил Джорджио.
Неожиданно Рикки ударил Холла ножом в живот, глубоко вонзив тот в его пивное брюхо и сразу вырвав нож из раны. Словно по волшебству, у Холла в животе открылась красная зияющая дыра. Он схватился за свое брюхо обеими руками, а на лице у него застыло выражение смертельного ужаса. Деннинг, как завороженный, смотрел на приятеля вместе со всеми, кто находился в комнате отдыха… Пролилась первая кровь, и, казалось, это свело людей с ума.
Чоппер взял одной рукой за спинку стула и разбил его на куски об стол для пула. Схватив отломившуюся деревянную ножку, он принялся зверски избивать ею Деннинга, вкладывая всю свою недюжинную силу в удары, которые градом обрушивал на свою жертву. Деннинг свалился на пол после первого же удара Чоппера. Спустя мгновение все заключенные толпой набросились на упавшего Деннинга и на Холла…
Левис не спеша подошел к Джорджио, который со стороны наблюдал этот жуткий спектакль.
- А ты не собираешься помочь своим дружкам? - спросил Левис.
Эти слова были еле слышны из-за громких воплей избиваемых подонков.
Джорджио с улыбкой уставился Левису в лицо. А потом все с той же улыбкой ткнул ножом, который уже держал в руке, в грудь Левиса, вонзив лезвие в тело по самую рукоятку. Он мог видеть, как Левис сначала широко раскрыл глаза от потрясения и боли и как затем, упав на пол, он сам пытался выдернуть нож, пока к нему подбегали его телохранители. Но, лежа на полу, Левису трудно было вырвать нож из раны. Едва один из телохранителей Левиса подскочил к Джорджио, занося кулак для удара, как Большой Рикки (Джорджио с удовольствием понаблюдал за этим), схватил телохранителя сзади за волосы и оттащил его назад. Рикки сдавив парню рукой горло, а потом (Джорджио это хорошо видел) негр перерезал это самое горло, медленно и целенаправленно, своим длинным, острым ножом.
Немного погодя Джорджио спокойно вытащил из тела Левиса нож и улыбнулся Рикки, который был счастлив видеть своего босса и одновременно тайного врага на полу корчащимся в агонии. Джорджио для страховки аккуратно провел лезвием ножа по горлу Левиса, словно по куску масла, и кровь брызнула на голубую рубашку и синие джинсы Бруноса.
Отвернувшись от умирающего Левиса, Джорджио и Рикки присоединились к толпе заключенных, избивавшей растлителей.
Извергая поток грязной ругани, озверевшие мужчины вовсю безумствовали. За несколько минут комната отдыха превратилась в руины.
Глядя на эту резню, Джорджио расхохотался от восторга: лучше и придумать нельзя было - все произошло в точности так, как он хотел.
Брунос вытер рукой лицо. Его удивило то, что он вспотел. В комнате наступила относительная тишина. И тут Джорджио заметил, что голова Холла отделена от тела. Будто сойдя с ума от устроенного кровопролития, заключенные принялись перебрасывать друг другу эту голову, пинали ее, как мяч.
Деннинг был еще жив. Джорджио заметил, как тот пытается заползти под стол для игры в пул.
- О, смотрите, Деннинг пытается убраться!
Голос Джорджио прозвучал громко и радостно. Он пересек комнату отдыха и грубо выволок Деннинга из-за стола за ноги. Тот был неузнаваем; его лицо превратилось в кровавую кашу.
Джорджио услышал зазвонивший в отдалении сигнал тревоги, который разнесся по всей тюрьме. Этого звука Брунос и ждал. Отшвырнув от себя Деннинга, он стал бесстрастно наблюдать, как обезумевшие люди запрыгали по телу растлителя - по его груди, голове, ногам. Они скользили в крови Деннинга, падали, но поднимались на ноги вновь, чтобы снова и снова набрасываться на свою жертву. Все истерически хохотали, у всех сверкали глаза, кое у кого - от героина или кокаина.
Джорджио осмотрелся вокруг себя, готовый зареветь от хохота. Всю жизнь он учился манипулировать людьми и практиковался в этом. Случившееся могло служить доказательством достигнутых им на этой ниве успехов.
Эрос, хоть и был одержим своими фантазиями, но каким-то образом уловил общую атмосферу. Джорджио видел, как он поднял отрезанную голову Холла и принялся укачивать ее на руках. Эрос громко пел какой-то священный гимн, который, казалось, делал происходящее еще более нереальным. Мощный голос его перекрыл все звуки в комнате отдыха; все заключенные бросили избивать Деннинга и зачарованно слушали Эроса и смотрели на него…
Только сейчас люди начали осознавать, что они сделали. Огляделись и увидели четыре распростертых тела, кровь, залившую пол и стены, полный разгром в комнате. Многие почувствовали себя так, словно очнулись от жуткого кошмара.
Через пятнадцать минут после того, как пролилась первая кровь, в комнату отдыха вошли охранники. То, что они увидели, ошеломило их: толпа заключенных, густо перепачканных кровью, а в центре комнаты - Эрос с человеческой головой в руках, распевающий псалмы.
Мистер Холлингсворт внимательно осмотрел поле битвы, заметил на полу изрезанное тело Левиса и взволнованно сказал:
- Убирайтесь все отсюда вон, поняли?!
Спустя две минуты тюремщики были уже на противоположном конце крыла. А мистер Холлингсворт заходил в кабинет начальника тюрьмы. Один из молодых тюремщиков испытал шок, когда услышал, как тот кричит:
- Угомоните там всех, мать вашу, весь этот долбаный сброд!
Бросив трубку телефона, старший тюремщик, без пяти минут пенсионер, печально сказал своему молодому коллеге:
- Я-то думал, что на этой работе уже всего навидался, сынок.
Молодой охранник спросил от имени всех:
- Что нам теперь делать, мистер Холлингсворт?
Пожилой мужчина прикурил сигарету и усталым голосом ответил:
- Мы выпьем чашку чая и выждем, пока сюда не приедет этот кретин Допи. И теперь вы поймете, почему начальнику платят такие большие деньги. Этот его парень, Санни Джим, не имеет к нам никакого отношения. Пускай сам и разбирается.
Донна вспотела и устала. Бетон легко поддавался лому, ей больше мешала грязная жижа под ним… Если копать нечем, кроме куска доски, то работа становится тяжелой и изнурительной.
- Ну, давай, Донна, вылезай, ладно? - Кэрол не сводила глаз с дверей гаража.
- Я почти докопалась… Ты прекратишь занудствовать когда-нибудь?! - Голос Донны прозвучал громко и раздраженно в пустом гараже. Она разгребла грязь и труху голыми руками и окликнула Кэрол:
- Здесь что-то есть, Кэрол. Помоги мне!
Кэрол, покачиваясь на дрожащих ногах, подошла к ней.
- Что это?
Донна слишком устала и вымоталась, чтобы бояться чего-либо.
- Откуда я знаю, черт возьми?! Помоги мне, девочка. Здесь, под землей, что-то твердое…
Кэрол поглядела на яму, которую выкопала Донна. Она сказалась глубиной дюймов восемнадцать. Донна продолжала голыми руками отбрасывать в сторону бетонную труху. И Кэрол заметила торчавший из грязи уголок красного одеяла.
Донна потянула на себя одеяло за угол, вкладывая в это все силы. Одеяло начало медленно высвобождаться из грязи, и обе женщины поняли, что в него что-то завернуто… Прижав ладони ко рту, Кэрол бросилась к дверям гаража: ее вырвало прямо здесь же, у дверей.
Она еще держалась за желудок, когда услышала пронзительный смех Донны и последовавшие затем слова удивления:
- О, Господи, Боже ты мой!
Собрав все свое мужество, Кэрол вернулась к Донне… В этот момент Дэви Джексон и Большой Пэдди как раз подъезжали к гаражу.
Мистер Джастис Ханнингфилд, исполнявший обязанности начальника тюрьмы "Паркхерст", пока не был назначен официально постоянный начальник, вошел в блок для особо опасных преступников вместе с двумя своими помощниками.
- Что здесь происходит?
- Здесь возникли небольшие проблемы, мистер Ханнингфилд, - тихо ответил мистер Холлингсворт. - Похоже, люди здесь прослышали кое-что про заключенных Холла и Деннинга. Их зарезали сегодня утром, незадолго до того времени, когда следовало подавать чай. Они также зачем-то зарезали Дональда Левиса и его дружка. В этот момент все заключенные переживают душевную травму - своего рода похмелье после нападения. Они спокойные, но все равно опасные… Я раньше такого не видел. Здесь что-то назревало не один месяц, а сегодня оно выстрелило. Я не люблю создавать проблемы, сэр. Но ведь я советовал не сажать двух насильников вместе с бандитами и грабителями. Я говорил, что те этого не потерпят…
Ханнингфилд озадаченно посмотрел на услужливо вытянувшегося перед ним старшего тюремщика. Губы начальника под тонкими, как карандаш, усами, нервно задергались.
- Так что нам теперь делать? - растерянно бросил Ханнингфилд.
Мистер Холлингсворт пожал плечами.
- Что ж, простите за напоминание, сэр, но, насколько мне известно, это именно ваша работа - сказать нам, что теперь делать… - Он поколебался мгновение, а потом добавил: - Сэр.
А в комнате отдыха тем временем царил общий подъем. Головы заключенных кружились от пролитой крови и затеянного мятежа. Джорджио решил, что сейчас самое время уговорить всех, чтобы они вызвали сюда для переговоров начальника тюрьмы.
- Сходи в отхожее место, Бенджи, и принеси мне ведро с дерьмом, что стоит в шкафу. Я собираюсь опрокинуть его на начальника.
Рикки изумленно посмотрел на Бруноса.
- Ты на самом деле собираешься облить дерьмом начальника?
Джорджио обвел взглядом людей в комнате отдыха.
- После нашего маленького дельца только это нам и осталось сделать, не так ли? Нас всех могут повесить, как баранов. В любом случае я хочу сам разобраться с этим надменным раздолбаем. Я его ненавижу! - Сильный голос Джорджио гулко прозвучал в тишине комнаты. Он заревел еще громче: - Что это с вами стряслось? Они были мразью, дерьмом, детоубийцами. Мы оказали стране услугу, черт побери! Спасли деньги налогоплательщиков, которые ушли бы на содержание их здесь. Газеты обо всем узнают через считанные часы. И мы будем настоящими героями, мать нашу! Любой прохожий встанет на нашу сторону. Так что же случилось, черт побери? Я возьму вину на себя - и я буду гордиться тем, что взял ее на себя, черт бы меня побрал! Они были просто парочкой говнюков. И то же самое - Левис. Он всех вас запугал до смерти. А теперь мы с Рикки возьмем ответственность на себя. И увидите: всем станет легче…
Бенджи вошел в комнату с ведром фекалий, и Джорджио встретил его радостным смехом.
- Не могу дождаться, когда увижу лицо этого ублюдка! А вы? Это научит его, каково сажать растлителей и педофилов вместе с настоящими мужиками, не так ли? Эй, кто-нибудь, снимите тряпку с тел! Пусть начальник видит, что он натворил…
Ханнингфилд обратился к стоявшим перед ним стражникам:
- Почему никто из вас не обратил внимания на то, что внутренняя камера наблюдения не работает?
Охранники уставились в пол.
- Иногда на несколько минут теряется связь. Это же старая система, мистер Ханнингфилд. У нас бывают иногда небольшие помехи…
- Небольшие помехи?! Вот как вы их называете? Четыре человека мертвы, насколько нам известно, а вы говорите о каких-то проклятых помехах!
- При всем уважении к вам, сэр, ограждение по периметру у нас не самое хорошее. Камеры там иногда показывают картинки в совершенно противоположных направлениях. Именно благодаря этому трое сбежали в прошлом году, если вы помните. Не обвиняйте нас в том, что деньги тратятся не по назначению. У нас и без того тяжелая работа. Вот вы бы сами попробовали проследить за этим сбродом!
Ханнингфилд сдержанным тоном ответил:
- У вас больше опыта в таких вещах, чем у меня… Пожалуйста, давайте прибережем это на потом, хорошо?
- Нам надо отделить зачинщиков: это - первый этап, - спокойно сказал мистер Холлингсворт. - Их следует увезти с Острова. Следует задействовать принципы ХПИД. - Он посмотрел на начальника и с фальшивой доброжелательностью пояснил: - ХПИД - это хороший порядок и дисциплина. И как только остальные узнают, что главарей в блоке и в тюрьме нет, мы быстро разберемся с ними. Мы перевезем зачинщиков на перевалочный пункт. Это секция "43". Мы вправе перевозить их из тюрьмы на перевалочный пункт без усиленного сопровождения, если наступили критические времена. А сейчас, я думаю, именно такие времена и настали, не так ли?
Из-за ворот крыла донесся громкий крик. И в главный офис почти сразу же вошел охранник.
- Они зовут вас, мистер Ханнингфилд, - сказал он. - Они хотят видеть вас, сэр.
Ханнингфилд посмотрел на экран монитора, на котором хорошо были видны место резни и вся комната отдыха. Холлингсворт улыбнулся про себя, заметив, как побледнел начальник. И с игривой интонацией заметил:
- Что ж, лучше бы не заставлять их ждать, а?
Ханнингфилд решительными шагами вышел из кабинета, и все охранники, как стадо баранов, побрели за ним. Остановившись возле дверей крыла, исполняющий обязанности начальника тюрьмы увидел вблизи перепачканных кровью заключенных и едва не лишился дара речи.
Джорджио стоял впереди всех и орал:
- Вы не имеете права сажать эту мразь с нами! Никакого права, слышите?! Мы не растлители. Вы оскорбили нас тем, что посадили этих подонков с нами! Вы виноваты в случившемся, приятель, и вы это знаете!..
Охранники с оружием в руках и с заинтересованным видом внимательно следили за представлением.
- Прекратите немедленно! - закричал Ханнингфилд. - Иначе я по-тихому разберусь с каждым. Немедленно прекратите безобразие!
Джорджио рассмеялся ему в лицо.
- О, да мы давно прекратили делать то, что делали, мистер Ханнингфилд. Сэр, вы можете уже войти и все почистить. Я могу вам помочь, если захотите.
Все заключенные глумливо загоготали.
- Откройте ворота! Мы все вернемся в комнату отдыха, а вы можете взять оружие и разобраться там с нами. Мы только пытались отстоять свое достоинство. Может, мы и отбросы - во всяком случае, для таких, как вы, - но мы ни в коем случае не смиримся, чтобы в крыле с нами сидели растлители. Ни за что!..
Брунос открыто положил нож на пол прямо на глазах начальника тюрьмы, и все остальные сделали то же самое, даже Большой Рикки… Теперь, когда дело было сделано, Рикки получил то, что хотел, и Джорджио - тоже. Оставалось лишь как можно быстрее устроить еще один переполох.
Вернувшись в комнату отдыха, заключенные замерли на какое-то время в ожидании того момента, когда туда же придут вооруженные тюремщики. Они явились примерно через две минуты. Всех выстроили вдоль стены. Джорджио стоял с краю, держа за спиной ведро с фекалиями, и ждал появления мистера Ханнингфилда.
Ему не пришлось долго ждать. При поддержке вооруженной охраны мистер Ханнингфилд почувствовал себя в достаточной безопасности среди успокоившихся заключенных, чтобы войти в комнату и проявить власть как официальное и уполномоченное лицо. В глубине сознания у него мелькнула мысль о том, как он будет вспоминать потом эту часть сегодняшнего утра и как блестяще опишет ее по горячим следам в своем рапорте.
Ханнингфилд обвел глазами комнату - и сердце у него сбилось с ритма, когда он заметил Эроса, сидящего в углу и держащего в руках голову Холла…
Тут-то начальник тюрьмы и понял, как плохо он знал стоявших перед ним людей: оказывается, они способны на такое, о чем он же мог даже догадываться. Он, словно очнувшись от кошмара, осознал: несмотря на все брошюры и книги о службе в тюрьме, перелопаченные им, он так и не получил настоящего представления о том, что делать со вверенными ему озлобленными преступниками. На самом деле никто этого не знал. В этом и состояла проблема тюремной службы. Если бы кто-нибудь ему сказал, что подобное может случиться, он просто рассмеялся бы этому человеку в лицо. Обычно он угощал гостей историями о своих подопечных, матерых преступниках, а теперь его будут высмеивать и чернить в национальной прессе больше чем кого бы то ни было… И никто не примет к сведению, что Эросу место в Бродмуре, что Брунос и этот негр, Ла Бретт, - люди умные и умеют манипулировать другими, что заключенные свихнулись от безделья и от избытка свободного времени. Никому не интересно будет узнать, что здесь помещались заключенные, вышедшие из высшего эшелона криминального мира, а надзор за ними осуществлялся, как за обычными бандитами, негодяями и тому подобными; что люди, сидевшие здесь, отбывали сроки более долгие, чем длится среднестатистический брак; что, в сущности, к ним нужно проявлять уважение и обращаться к ним за помощью в управлении крылом вместо того чтобы относиться к ним, как к животным, у которых нет ничего личного. (Ведь даже отправление естественных надобностей принуждены были они совершать в туалете, где не было дверей! И им приходилось в это время читать газету, чтобы обеспечить себе хотя бы какое-то подобие уединения.) Можно ли не учитывать, скажем, то, что заключенные все находились в возрасте сексуальной активности, и единственный способ для них удовлетворить свои страсти - это обратиться друг к другу за помощью, что, в свою очередь, вело к ненависти к самим себе и к другим людям, к болезням и прочим отклонениям. Жены бросали их, разводились с ними, переставали приводить к ним детей. А наркотики, со временем все более и более сильные, представляли собой единственную возможность убежать от реалий тюремной жизни и служили способом для них приспособиться к системе, что заперла их и выбросила ключи от дверей.
Для маньяков, насильников-извращенцев существовали специальные тюрьмы, где люди пытались им психологически помочь; в отношении молодых насильников это иногда удавалось… Этих же людей просто бросали. Все дно общества было брошено на произвол судьбы, обрекалось на то, чтобы сгнить в тюрьмах - и постепенно люди делались все более ожесточенными, набирали взрывную силу.
Никто не думал о таком аспекте.
Их просто запирали, позволяли им вариться в собственном соку. А потом случался взрыв.
Ханнингфилд подошел ближе к этим людям; после посетивших его разумных мыслей он осмелел. К тому же ему казалось, что все находится под контролем. Но, едва он отрыл рот, чтобы что-то сказать заключенным, как Джорджио сделал шаг вперед и выплеснул ему в лицо содержимое ведра.
Ханнингфилд ощутил дикий смрад прежде, чем почувствовал на вкус то, что было в помойном ведре. Ему показалось, что желудок внутри него перевернулся и восстал против того, что очутилось у него во рту, на глазах, что покрыло собой его добротный костюм. И он услышал одобрительный рев, издевательский хохот и дружный радостный вопль заключенных: