- Сергей ехал по встречной полосе. Инспектор ДПС попытался его остановить. В ответ ваш сын его ударил, а потом проехал по нему. Второй инспектор, он сидел в это время в машине, по рации передал сигнал тревоги... В общем Сергея и его пассажира - Дмитрия Самохина задержали. По факту случившегося даже начали возбуждать уголовное дело по статье "Применение насилия в отношении представителя власти", но Самохин старший успел вмешаться. Гаишники уже отказались от своих показаний. Пострадавший в больнице. Сергей в кабинете начальника отдела.
Мужчины прошли через проходную. Дежурный, молча их пропустил, по видимому его уже предупредили о "гостях".
- Поможешь пострадавшему деньгами. И второму менту тоже дай, - на ходу, отдал распоряжение Поляков.
Поднявшись на второй этаж и найдя нужную дверь, Алик остановился. Потом прислонился к стене, закрыл глаза. Но уже через несколько секунд он взял себя в руки и вошёл в кабинет.
Сергей мучился от жуткого похмелья и головной боли. А ещё ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Он осознавал, что вёл себя глупо, наломал дров, покалечил человека. Поляков младший окинул, грустным взглядом, просторный кабинет. Обычный кабинет: белый потолок, стены оклеены светлыми обоями. Из мебели стол, пару стульев и стеллажи с папками.
За столом сидел хмурый мужчина. Он не обращал внимания на Полякова, что записывая в папку.
Вдруг дверь резка открылась, и в кабинет вошёл Анатолий Васильевич. От его пристального и сурового взгляда Сергей заёрзал на жёстком стуле, отвёл глаза, опустил голову, боясь посмотреть на отца.
- А Анатолий Васильевич здравствуйте, - поднялся со своего места мужчина, протягивая руку Алику. - Мы уже закончили... Сергей свободен...
- Аркадий можно мне поговорить с сыном наедине?
Мужчина с минуты колебался, не зная, как поступить. Но, всё же решив, что отцу и сыну стоит поговорить, вышел из кабинета.
Сергей молчал. Молчал и Анатолий. На его скулах катались крупные желваки. Он стукнул по столу кулаком и начал тираду:
- Мое терпение не безгранично. Ты чуть не убил человека! Мне надоело вытаскивать тебя из разных неприятностей. И спонсировать твои выходки я тоже больше не буду!
- Почему? Денег жалко? - ухмыльнулся Сергей.
- Ты больше ни копейки от меня не получишь. Я не собираюсь смотреть, как мой сын губить свою жизнь.
- А это ты сломал мою жизнь... Это ты во всём виноват! Ты сначала бросил мать, а теперь не доверяешь мне - твоему сыну. Зато веришь человеку, который тебя обкрадывает!
- Ты снова про Татарина?
Сергей подскочил со стула и подошёл к окну. Он невидящим взглядом следил за пустой улицей.
- Почему ты доверяешь ему, а не мне? Почему ты веришь его словам? - с каждым вопрос Сергей повышал голос. - Ты ничего не понимаешь! Этот гад изначально всё подстроил...
- Заткнись и слушай! - заорал в ответ Алик, подойдя к сыну. - Не верю и не доверяю. Я знаю, что Татарин перевёл со счетов деньги. Я давно слежу за ним.
Сергей повернулся к отцу лицом.
- Да... да... Я догадывался насчёт Татарина и верил тебе. Но мне нужно знать, кто стоит за ним! И поэтому ты будешь молчать, пока я не вычислю крысу, - Анатолий откашлялся и достал сигарету. - И больше никаких пьянок! Всё, хватит! Пожалей мать!
***
У отделения милиции стояли два джипа. Один из них принадлежал Татарину. Другой - Полякову.
Сквозь тонированные стёкла машины Валере было хорошо видно, как отец и сын подходят к джипу. Сергей взялся за ручку дверцы, но тут остановился и пристально посмотрел в сторону Татарина. Потом с силой рванул дверцу машины и сел на заднее сиденье.
"Сукин сын. Опять всё сошло тебе с рук", - раздражённо подумал Татарин, провожая его глазами, - ну, ничего сегодня ты получишь за всё...".
Крузак Полякова выехал на дорогу, следом за ним тронулся джип Татарина.
Когда джип Полякова свернул на набережную и остановился на перекрёстке за грузовиком, Валерий обогнал обе машины, игнорируя красный свет светофора.
Управляя машиной одной рукой, второй достал из кармана радиопередатчик и нажал на кнопку.
В этот миг в джипе Полякова прогремел взрыв.
От взрыва, объятый пламенем Крузак, поехал вперёд и врезался в грузовик...
... Боли Сергей не чувствовал, но в голове сильно звенело, и этот звон заглушал все остальные звуки. Он попробовал приподняться, но обнаружил, что тело его не слушается. И тут волна острой боли обрушилась на него.
Превозмогая боль, сжимая зубами окровавленный губы, Серёга повернул голову в поисках отца.
Анатолий не подвижно лежал в луже крови, в нескольких шагах от него. Из его ноги торчал острый осколок стекла. Другая нога чуть выше колена была оторвана. Её нижняя часть валялась в нескольких метрах.
Пару минут Сергей всматривался в окровавленное лицо отца, пытаясь найти в нём хоть какие-то признаки жизни.
- Па... па, - прошептал он одними губами.
Тут над Сергеем кто-то наклонился. Это был Татарин.
"А ведь это он взорвал машину!", - пронеслась последняя мысль в голове парня, - "Сволочь"...
Глава вторая
... Тяжёлый, застоявшийся за ночь воздух душил Аню, впрочем, дело было не только в нём. Не пролившиеся слёзы, ноющей болью довили в груди. Молодую женщину бросало то в холод, то в жар...
Весящие в комнате плотные, тёмные шторы создавали зыбкий полумрак. Анна сидела напротив светящегося рябью экрана. Его колеблющиеся блики тенью отражались на светлых обоях стены. Звук телевизора был отключён. В руке, Кондрашова, держала трубку стационарного телефона. Она настолько сильно её сжимала, что костяшки пальцев побелели. Из мембраны шли короткие гудки отбоя. Но Аня этого не замечала, уйдя в себя, в задумчивом оцепенении, невидящим взглядом смотрела в сторону окна.
Её тихий временный мир неожиданно рухнул, рассыпавшись на кусочки. Как же ей было хорошо в панцире новой счастливой жизни. А теперь всё... всё закончилось...всё пора вылизать наружу... прошлое вернулось, для того чтобы стать настоящим.
Внезапно осознав это, вздрогнула, побледнела, отбросила трубку прочь и снова замерла, опустив голову. Анна вновь отключилась от реальности, полностью уйдя в свои мысли. Настал тот день, которого она так долго ждала. Но отчего-то не было чувства удовлетворенности, триумфа. Только нехватка воздуха и страх...
Погружённая в свои мысли, Аня не слышала, как открылась входная дверь квартиры, как в комнату вошёл Женя.
Евгений наклонился, поднял трубку и положил её на рычаг телефона. По бледному лицу любимой он всё понял - она уже знает.
- Анюта, - проговорил он, помолчав. - Анюта, послушай...
- Я... я должна вернуться, - ещё минуту назад она не знала, что делать, как поступить, а сейчас вдруг всё поняла. - Должна... я обещала... Валере...
- Остановись! Забудь этих людей... ничего и никому ты не должна! - Евгений присел перед ней, заставил поднять голову и посмотреть себе в глаза. - Ты слышишь? Никому!
- Нет... должна. Должна себе, должна сыну, - Анна поднялась и глядя в пол повторила, - Должна! Он бросил меня, как ненужную собаку. Я ждала именно такого случая, такого шанса. И не надеялась... но судьба всё расставила по своим местам... Я хочу забрать у него всё!
Кондрашова замолчала, глядя куда-то в пустоту.
- Ты так сильно ненавидишь Сергея?
- Ненавижу? - задумалась Анна. - Нет... не знаю...
- Значит, по-прежнему любишь?
- Наверное... люблю, - честно призналась она.
- Подожди, - Евгений вскочил, поймал её за руку - Как же мы?
- Женька, Женечка... миленький, дорогой мой... а разве "мы" были? - она в упор посмотрела на него ясными серыми глазами. - Ты уж извини, если дала ложную надежду. Спасибо тебе за поддержку... за всё, но теперь наши пути расходятся.
Вместо того чтобы уйти Евгений неожиданно обнял её, поцеловал в тёплую солёную щеку. Он решил не торопиться, ведь Аня уже почти принадлежала ему. Завтра или послезавтра они вместе вернуться в прошлое, и он снова будет ждать и, верить в то, что она сможет полюбить его.
- Я всё равно поеду с тобой.
- Нет! Я не хочу вмешивать тебя в то, что будет происходить дальше. Я крепко завязла во всём этом...
Евгений почувствовал, что она вся напряглась, намереваясь отстраниться от него.
- Разберёмся, - прошептал он, не выпуская её из своих объятий, успокаивая нежными словами...
***
Она возвратилась в этот город спустя всего пять лет. Но у Анны почему-то возникало чувство, что она здесь не была, целую вечность. Из такси устало, наблюдая за бесконечно возникающими зданиями, мимо которых ехала, не могла узнать ни улицы с новыми девятиэтажками, ни центральную площадь, ставшую на время овощной ярмарки, большим рынком. Нескончаемый поток машин и людей, напоминал большой муравейник. Город был чужим, мрачным и не знакомым.
Такси остановилось у подъезда дома. Молодая женщина рассчиталась с таксистом, аккуратно взяла на руки спящего сына и неуклюже вылезла из машины.
Мерзкая дрожь охватила её при воспоминании о том, как, она жила здесь после смерти мамы, как находила пьяного отца, в луже мочи и блевонтины. Слишком много страданий, страха и боли оживилось в памяти.
Она растерянно окинула взглядом знакомый двор. Вокруг всё было ярким и нереальным, как во сне, особенно кирпичный дом. В этом доме когда-то она жила и до какого-то момента была счастлива. Плохие воспоминания ушли, и Анне вдруг захотелось крикнуть: "Я вернулась!". Но вместо этого она резко подняла голову к солнцу, сделал шаг вперед, и пошатнулась, споткнувшись об камень.
- Под ноги смотри. А то и себя и дитё угробишь, - прокряхтела старуха со скамейки.
Как и пять лет назад около дома, на скамейке сидели соседки - пенсионерки. Они всегда и всё знали обо всех. Каждый день, обсуждали новые события или жильцов дома.
Кондрашова прижимая к себе Феденьку, с опущенной головой прошла, мимо них, не поздоровавшись. Не хотелось Аннушке ни с кем общаться.
Поднявшись на свой этаж, позвонила в дверь. Никто долго не открывал, потом заскрипел ключ в замке, на пороге появился бомж.
Только присмотревшись, Анна с трудом узнала отца. Грязные спутанные волосы, многодневная щетина, замызганная старая, дырявая футболка и ещё от него сильно тянуло перегаром. Черты лица Михаила от постоянного пьянства опухли и покраснели. Он опустился на самое дно.
Какое-то время, отец и дочь молча, смотрели друг на друга. Наконец Михаил отошел в сторону, пропуская Аню в пыльную, грязную прихожую.
Комната выглядела ещё хуже. Она больше походила на помойку - по полу валялись пустые бутылки из-под водки и пива, окурки, початые сигаретные пачки. В одном из углов возвышалась приличных размеров горка из мятых газет, консервных банок, пакетов и пластиковых бутылок. Оборванные обои. Из мебели только стол и старый диван. Всё остальное, очевидно, Михаил продал или обменял на выпивку.
Анна подошла к дивану и осторожно уложила на него спящего сына.
- Надолго? - Михаил с недовольством в глазах смотрел на дочь и внука.
- Пап... ты прости, что я вот так внезапно врываюсь, через пять лет... Но у меня такая ситуация... Я хотела на пару часов оставить с тобой Федю. Но, теперь вижу, что это была плохая идея...
Аня развернулась к дивану, чтобы взять сына.
- Погоди, дочка, - остановил её Михаил. - У тебя случилось что-то?
- Нет... - пробормотала Анна. - Да... я решила... вернуться... Сергей и Анатолий Васильевич в тяжёлом состоянии в больнице. Джип Полякова сегодня утром взорвали...
Внезапный хриплый хохот Михаила привёл Аню в замешательство, она даже испугалась за отца. Но Кондрашов перестал смеяться так же неожиданно, как и начал. Он серьёзно посмотрел на дочь и сказал:
- Значит, все-таки сынок грохнул своего отца...
- Кто и кого грохнул? - не поняла Кондрашова, смотря на отца как на безумного.
- Валера Татаринов сын Анатолия и твоей матери, - не весело усмехнулся Михаил. - Вижу ты в курсе этой истории?
- Как... мама же говорила, что малыш умер...
- За деньги можно сделать и свидетельство о смерти и могилку... Зинаида была в таком состоянии, что подписала бумаги об отказе не прочитав.
- Почему ты говоришь, что Валера убил Полякова?
Михаил подошёл к столу, откупорил бутылку водки, наполнил до краёв стакан и осушил до дна.
- Когда он появился на пороге нашей квартиры - злой, жаждущий мести, я испугался, а потом понял, как надо поступить, куда направить эту злость, - Кондрашов захмелел, глаза затуманились. - Представляешь, Татарин думал, что я его отец... - Михаил вновь засмеялся. - Ты не представляешь себе, какое у него было лицо, когда он узнал полуправду... Тогда я точно понял - этот парень грохнет Полякова. Он убьёт эту мразь... и мне ничего не придётся делать...
- Папа! - она схватила отца за руку и, ища ответы, заглянула в лицо. - Зачем... зачем?
- Потому что я его ненавижу! Любил я её. А она жила со мной, а любила его, - глаза отца были холодные и чужие. - Ну, чего ты на меня так смотришь?
- Что же ты наделал... - обессилено вздохнув, вмиг обмякла Аня.
- Мама... - заплакал проснувшийся от громких голосов Фёдор.
- Ну, что ты... испугался? - Анна подхватила сына на руки и направилась к дверям. На пороге оглянулась и с жалостью посмотрела на Михаила. Хотела бы она вырвать отца из этой ямы, в которую он сам себя загнал, хотела бы простить, да только ненужно ему ничего - не прощение, не помощь...
***
Аня специально медленно поднималась по лестнице на второй этаж больницы. За ней неторопливо следовал Фёдор, рассматривая по пути незнакомых людей в белых халатах.
- Не спеши! Не беги!
- Мама мы к папе идём?
- Мы обязательно к нему пойдём, - сглотнув застрявший в горле ком, ответила Анна. - Только сначала заглянем к дедушке...
Рядом с палатой реанимации дежурила Людмила. Она не сразу заметила Аню и Фёдора.
- Здравствуйте Людмила Валентиновна... - растерянно пробормотала Кондрашова, наткнувшись на взгляд женщины - жёсткий, раздражённый, ненавидящий.
Анне захотелось скрыться, спрятаться, забиться куда-нибудь в угол или хотя бы стать невидимкой. Она отступила назад, на несколько шагов, оттягивая за собой сына.
- Мама, мама, а кто эта тётя? - тут же задёргал Анну Феденька, разглядывая незнакомую красивую тётеньку.
Людмила перевела взгляд на ребёнка и с нескрываемым интересом стала рассматривать уменьшенную копию Сергея. Такие же непослушные русые волосы, яркие карие глаза, и ямочки на щеках.
- Ну, что давай знакомиться... - хмурость и недовольство исчезли, на лице женщины появилась натянутая улыбка. - Я твоя бабушка... Людмила Валентиновна...
Малыш вырвал свою ладошку из Аниных рук и подошёл Людмиле.
- Фёдор Сергееевищ, - убрав руки за спину, деловито и не выговаривая буквы, представился он. - А мы к дедущке и папе прищли.
- Здравствуй, Феденька, - ласково произнесла Полякова, сдерживая вдруг подступившие слёзы. Она протянула дрожащие руки и обняла внука, чувствуя, как пустота в груди заполняется теплом.
- Бабушшка, я так рад, щто увидел тебя, - прошептал Федя, обнимая её за шею.
- К ним можно? - Анна настороженно смотрела на Людмилу.
- Анатолий без сознания. Три часа назад операция закончилась, - скорбно пробормотала Полякова, переводя дыхание, но при этом, не отпуская внука. - И Серёженьку вчера прооперировали... ходить не будет... позвоночник повреждён...
- Я всё равно зайду?
- Как хочешь, - женщина посмотрела на внука. - А мы тут с Феденькой пока поговорим... если ты не возражаешь?
- Федя останешься с бабушкой?
- Да, - малыш уселся на кушетку рядом с Людмилой.
Анна подошла к палате, осторожно открыла дверь и вошла.
Она так и не сделала больше ни одного шага, застыла на месте.
- Боже! - вырвалось у неё.
Аня прислонилась к стенке, чтобы не упасть, сердце сжалось. Настолько трудно было смотреть, на открывшуюся перед ней картину: на кровати с перебинтованной головой и лицом лежал Анатолий. Не тронутыми бинтом остались только глаза. Он был укрыт одеялом, из-под которого торчала рука с наложенным гипсом. Вокруг кровати стояли разные мониторчики, к ним с помощью проводов и трубочек был подключен Поляков. Аппаратура попискивала, диагностируя работу сердца.
Анне трудно было поверить в то, что этот человек-мумия и есть Анатолий Васильевич Поляков.
- Больно... - хрипло прозвучало из-под бинтов. - Всё тело горит... в ушах звенит...
- Анатолий Васильевич это я Аня... - она коснулась его рукой.
- Знаю, - не открывая глаз, с трудом сглатывая, произнёс Поляков. - Духи...
Он замолчал, переводя дух и собираясь с силами.
- Я хотел извиниться перед тобой. Я очень виноват. Но и ты пойми меня... в тот момент я думал только о сыне... хотя должен был поступить не так, по совести... - Анатолий вновь замолчал, приоткрывая глаза.
- Не вините себя, - Анна вздохнула. - Я, то же перед вами виновата. Завещание... которое вы подписали... я не думала, что так получиться. Я только хотела справедливости...
- Знаю... всё знаю. Ты что думаешь, я не читал завещание, которое подписывал?
- Но тогда зачем?
- Потому что так, по совести. И про Валерку всё знаю. Он мой сын... - Алик устало вздохнул и закрыл глаза. - Если бы он только позволил мне помочь ему... если бы раньше сказал, что он мой сын...
- Валера не должен был... он думает, что это вы... ведь не знал, что его отдал в детский дом мой отец.
- Всё, так как получилось. Никто не виноват, что так судьба сложилась, - Поляков сжал её ладонь, уцелевшей чудом рукой. - Пообещай мне, что спасёшь завод и банк, не оставишь Сергея. Он слабый... а Валерка... он его оставит без всего... ведь эта его цель?
Анна согласно кивнула головой.
- Простите...
Она встала, чтобы уйти, но неожиданно пальцы Анатолия сжались сильней, удерживая Аню.
- Спаси... - едва слышно прошептал он. - Завод должен остаться... он наследство моих сыновей и внука. Только ты сможешь спасти их всех... Пообещай мне...
- Я постараюсь...
Анатолий удовлетворённо кивнул.
- Не верь никому...
Это были последние слова, которые смог произнести Анатолий, прежде чем потерять сознание. Он уже не слышал, как засвистел аппарат, показывая на мониторе остановку сердца, он не видел, как в палату ворвались врачи, он только чувствовал, как его тело падает в бездну. Боль отпустила, но Поляков боялся открыть глаза, страх сковывал его, но сделав над собой огромное усилие, Алик всё же открыл их. Перед ним стояла фигура в белом - Зинаида. Она, молча, манила его к себе, звала за собой...
***
Людмила всё поняла без слов, по хмурому лицу врача. Она почувствовала, что задыхается, что вот-вот потеряй сознание. На слёзы не было сил.
- Мы ничего не смогли сделать, - растерянно оправдывался врач, отводя глаза. - Травмы не совместимые с жизнью. Я вас предупреждал...
- Да... да... конечно... - женщина тупо смотрела перед собой. - Надо Серёже... сказать...
Анна положила на её плечо руку, их взгляды встретились.
- Я... я ему скажу.