Поляков рассчитывал выйти из-под контроля Шоки, наладить свой канал продажи и тогда можно устранить надоевшего авторитета. Большие деньги "испортили" Алика, сделав жадным и жестоким. Правда, они не валились с неба. Приходилось делать верные ставки, отворачиваться от друзей, давить конкурентов, иногда прибегая к услугам киллера. Но всё окупалось чувством свободы, независимости, могущества и власти, которое могли дать только большие деньги. Благодаря вечным проблемам характер Анатолия закалился, он отсекал лишние сантименты и стал жестоким и безжалостным.
Вошедшая в кафе женщина прервала его мысли...
Зина устала. До мелкой дрожи и боли во всём теле. Провела два дня на даче, выкапывая картошку. "Будь она неладна!", - мысленно воскликнула Кондрашова, когда новая волна боли отдалась в пояснице. А по приезду домой узнала, что дочка снова попала в историю и только благодаря вмешательству Анатолия Полякова всё обошлось.
Когда-то давно, Зине сейчас казалось, что это было в другой жизни, у них с Аликом был роман. Потом Анатолий попал на зону из-за её отчима. Из тюрьмы она его не дождалась, вышла замуж за другого. А что ей ещё оставалось? Куда она могла убежать от отчима, у которого теперь были развязаны руки, ведь единственный защитник в тюрьме...
Зинаида знала, что Анатолий по-прежнему её любит, да и она любила его, но упрямо отвергала все его ухаживания и уговоры развестись с мужем. Зина ничего не собиралась менять в своей жизни. Она её устраивала во всех отношениях.
Только вот сейчас женщина не могла понять - зачем пошла на встречу с мужчиной, которого давно вычеркнула из своей жизни.
- Нам надо поговорить, - бросил Алик в трубку. - В семь в кафе на "Зелёной", - и повесил трубку, чтобы она не успела отказаться.
И вот Зина в кафе.
Анатолия она увидела сразу. Зинаида подошла к столику, за которым сидел он, и присела на диван, напротив.
- Здравствуй...
- Привет, - ответила она, упорно отводя глаза от его цепкого взгляда.
- Я рад... нет я счастлив, что ты пришла...
- Алик... не надо вот этих не нужных комплементов и всего остального...
- Прости... Я просто очень хотел увидеть тебя, - вдруг с жаром заговорил Поляков, накрыв руки Зины. - Завтра я стану хозяином завода. У меня будет много денег...
- Вот, значит, как, - вырвав свои пальцы из его рук женщина, помотала головой и горько посмотрела в полыхающие возбуждением глаза Анатолия. - Значит, всё, что происходит с заводом твоих рук дело? Значит, всё ради денег?
- Зиночка... Я не понимаю, в чём ты меня обвиняешь?
- Ты играешь людьми, оставил полгорода без работы. Люди сидят без денег, а всё это для достижения твоей цели? А я отказывалась верить слухам... Нет... я любила совсем другого Алика. Ты - не он! - женщина встала, чтобы уйти. - Ты мразь!
- Успокойся! - холодно приказал Анатолий. - Сейчас ты поедешь со мной. Это не обсуждается!
Он схватил Зину за руку и потянул к выходу из кафе...
Анатолий остановил машину в их дворе. Он сидел, барабаня пальцами по рулю, не решаясь заговорить. И только тогда, когда Зина потянулась к ручке дверей, Алик словно очнулся, перехватил её пальцы, развернул Кондрашову к себе лицом, решительно обнял, прижимая к себе, а потом, взяв её лицо в ладони, поцеловал.
Этот поцелуй был такой яркий, сильный, как будто они всю жизнь только этого и ждали, ради этого жили. Вот теперь наконец-то всё правильно, как и должно быть.
Анатолий, не прерывая поцелуя, расстегнул пуговицу на кофточке Зинаиды.
- Нет! - женщина вырвалась из его рук, размахнулась и влепила Полякову пощёчину.
Зина вышла из машины, громко хлопнув дверцей, и только дома, закрывшись в ванной, разрыдалась...
Глава третья
Этот день - седьмое октября для большинства жителей небольшого городка, где жила Аня не выделялся нечем. Обычный осенний, холодный день, который потом сольётся с остальными такими же. Только для Анны он был особенным.
День рождения полагается считать праздником. Большой стол, на котором салат оливье, натёртая морковка с чесноком, селёдка под шубой, на горячие - котлеты по фирменному рецепту мамы и непременно торт "медовик". Но ничего этого сегодня не будет, так же, как и подарков. На пиршество у семьи Кондрашовых не было денег.
Аня остановилась у школы, поправила локоны волос. Не зря она промучилась всю ночь на бигудях, новая причёска слегка изменила её внешность - светлые локоны, обрамляющие лицо, подчеркнули большие серые глаза, от чего сделали облик Аньки запоминающимся.
- ... его убили! - услышала Кондрашова сквозь свои грустные мысли, последние слова из бесконечного монолога подруги.
- Кого убили?
- Игоря Талькова! Ты что не слышала?
- Нет...
- Вчера на концерте в Санкт-Петербурге во Дворце спорта "Юбилейный".
В дни августовского путча Игорь Тальков пел на Дворцовой площади. Его песни "Война", "Я вернусь" немного грубые, но идущие от сердца стал для многих Россиян больше чем просто запоминающиеся тексты. Они затрагивали душу, в них не было затёртых слов, только чёткость изложения мысли, мысли бунтаря.
- Жалко... хорошо пел... - расстроено промямлила Аня, заходя в школу.
- Не просто хорошо, а так... Вот в каждом слове правда. Ты знаешь, как его называют?
Кондрашова помотала головой.
- Совестью России! - Юлька повесила пальто на вешалку.
- А кто убил? - Аня провела замёрзшими ладонями, по клетчатой юбке, купленной в секонд-хенде.
- Да, там какой-то скандал был. Вроде Азиза замешана.
- Азиза?
Девочки стали подниматься вверх по ступенькам.
- Привет Нюрка! - бросил Сергей, несясь вприпрыжку вниз. - Новая причёска? Тебе идёт. С днём рождения!
- Спасибо, - пробормотала Анна.
- Поляков ты куда? - насупилась Юлька.
- За ключом от кабинета Кларисса послала.
Аня села, одёрнула юбку, закрывая коленки. Не привыкла она к такой "свободной" одежде. Только в этом году разрешили свободную форму, и тут сразу же возник вопрос - что одеть? Раньше все проблемы заменяла строгая школьная форма, а теперь хотелось выглядеть не хуже одноклассниц.
Истошно зазвенел звонок, оповещая о начале урока. Кларисса Дмитриевна вошла в класс.
- Садитесь, - велела она, подходя к учительскому столу. - Первую часть урока мы посветим вашим сочинениям. И начнём мы с работы Кондрашовой.
Кларисса Дмитриевна замолчала и через несколько секунд продолжила:
- Кондрашова тебе разве неизвестно, что Булгаков - писатель упадочнический? Его религиозная пропаганда звучит в каждой главе книги "Мастер и Маргарита". А ты выбрала именно её.
- Кларисса Дмитриевна тема сочинения была - "Любимая книга". А моя любимая книга "Мастер и Маргарита". И нет там никакой пропаганды. Просто Булгаков по-своему интерпретировал Евангельские события. Он именно так истолковал идеи Льва Толстого о "непротивлении злу насилием", введя в романе именно такой образ Иешуа. Может вас смущает, что он открыто, критикует советский строй? Ну так мы же живём в свободной стране, где каждый имеет право на своё мнение.
- Так... - протянула учительница. - Значит дерзим...
- Всего лишь высказываю своё мнение, - Кондрашова понимала, что идёт на провокацию. - Мне больше нечего вам сказать, - ответила она. - Вы боитесь отступить от программы. А Михаил Булгаков есть и остаётся для меня самым лучшим писателем.
- Всё дискуссия закончена. Сядь на место. Два!
- Кондрашова абсолютна права, - вдруг сказал Сергей, вставая со своего места. - Роман очень интересный. И насчёт темы Кондрашова тоже права.
- Что за реплики Поляков? Вы своё мнение выскажите, когда я вас вызову!
- Кларисса Дмитриевна, вы не правы...
- Садись, Поляков! Я поговорю с тобой потом! - учительница раздраженно кинула на стол Ане тетрадку.
Сергей и Аня продолжали стоять. Протестуя всем своим видом.
- Я, кажется, сказала, чтобы вы сели!
- Наша дискуссия ещё не закончена! - с вызовом ответил Поляков.
Весь класс молчал, все понимали, что назревает скандал, но никто вмешиваться не решался, боясь Клариссу Дмитриевну.
- Ты собираешься со мной спорить? - резко спросила учительница.
- Вы несправедливы и необъективны! Прочтите вслух сочинение Кондрашовой, и пускай класс решит, какую ей поставить оценку.
- Так... - Кларисса Дмитриевна напряжённо обвела глазами затихший девятый "А". - Поляков и Кондрашова пошли вон! - ледяным голосом проговорила она.
Аня выпрямилась и с гордо поднятой головой подошла к дверям и лишь там обернулась и поймала на себе взгляд учительницы. Холодный, неприязненный и злой. Девочка хмыкнула и вышла из кабинета. За ней поспешил Поляков.
- Зачем влез? - Анна села на подоконник.
- Хотел помочь...
- Помог?
Сергей засопел, встал напротив Кондрашовой, она болтала ногами и с улыбкой наблюдала за ним.
- Нюра ты очень рассердишься, если я... - вдруг смотря Ане в глаза, сказал он. - Нет, ... забудь...
- Что? - насторожившись, тихо спросила Анечка.
- Да так... ничего, - отмахнулся Сергей, отходя в сторону. - Ерунда.
Кондрашова слезла с подоконника и подошла к нему.
- Ну же?
- Можно тебя поцеловать?
Аня молчала, а Сергей чувствовал себя неуютно. Она смотрела на него, мучимая выбором, что делать - разрешить или влепить пощёчину. Анька не один раз представляла себе их первый поцелуй, и всё гадала, как это будет?
- Можно, - одними губами сказала она, неожиданно для себя.
Поляков набрал побольше воздуха, наклонился. Анна подалась к нему, подставляя туго сжатые губы. Он прижался к ним своими губами, одной рукой привлекая её к себе за плечи. Его атака была стремительной, но не то чтобы совсем неожиданной. Кондрашова слышала стук сердца только вот своего собственного или Сергея она не могла понять.
Поляков всё сильнее неумело прижимался к её губам. Они целовались долго, так казалось Аньке. Ей было хорошо, приятно... а от его модного свитера "BOYS" шёл такой жар, что девочке казалось, что она может обжечься.
- Пусти... - Аня оттолкнула Сергея, а он тяжело вздохнул и отступил назад.
- У тебя бьётся сердце? - шепотом спросил он.
- Мне страшно... - честно призналась Анька, дрожа всем телом от новых ощущений. - Со мной что-то происходит...
- Давай ещё разочек...
- Обойдешься!
Но Сергей отступать не собирался.
- Можно я тебя домой после школы провожу?
- Можно. Если поможешь в одном деле, и приставать больше не будешь...
***
- Эй ты, коза! - Сергей медленно поднялся со своего места. - Я сейчас тебя воспитывать буду!
Аня лишь успела пискнуть и нырнуть за парту, стоящую перед учительским столом. Разгневанный Поляков, опрокидывая стулья на своём пути, наступал на неё. Он рванул парту на себя и с неё полетели учебники на пол.
Анька изловчилась и прошмыгнула под растопыренными пальцами Сергея. Метнулась к столу учителя. Всё это время девочка прижимала к себе дипломат с тетрадками.
- Врёшь не уйдёшь, - рычал Поляков фразой героя из книги Толстова, продолжая надвигаться на одноклассницу.
Анька вновь оказалась под столом. Девочка заметалась на месте, дальше бежать было некуда. Она посмотрела на сумку Клариссы Дмитриевны и с ядовитой улыбкой крикнула, вторя Полякову:
- Врёшь не возьмёшь!
- Ну как? - прошептал Сергей, он уже успел обежать стол и нависал над Кондрашовой. - Всё получилось? Попалась!
- Ага, - Анька закрыла молнию на сумке Клариссы Дмитриевны. - Чего там делают остальные? Пощади!
- Собирают свои вещи с пола, и тут же театрально для остальной публики завопил: - Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
- Спасибо... - Кондрашова ещё что-то хотела сказать, но не успела, прозвенел звонок на урок.
Дверь класса открылась, впуская Клариссу Дмитриевну. Девятый "А" быстро разбежался по своим местам. Аня и Сергей тоже успели сесть за парты. Только Женька Ананьев не успел, он остался около доски с мелом руке.
- И что тут такое происходит? Ананьев, ты забыл, где твоё место? - от холодного голоса учительницы Женька попятился назад и припечатался к доске.
Журнал с грохотом опустился на стол.
- Ананьев ты ещё здесь?
Женька быстрым шагом направился на своё место. А весь класс затаился. Кларисса Дмитриевна была не в настроении.
- Кондрашова к доске.
Аня медленно поднялась.
- Зачем? - на лице Аньки появилось недоумение.
- Отвечать домашние задание.
- Так вы же меня спрашивали на прошлом уроке...
- Ну и что же, что спрашивала, - строго сказала Кларисса Дмитриевна.
- А что, теперь только меня спрашивать будите? А я поняла! Это так вы мне мстите за то, что я не соглашаюсь с вашим мнением...
- Не хами! Иди к доске.
Аня отделилась от парты и медленно пошла к доске. Она остановилась и повернулась лицом к классу.
- Я слушаю, - с усмешкой сказала Кларисса Дмитриевна, поднимая с поло свою сумку.
Как только она открыла сумку, оттуда выскочила крыса. Женщина с криком вскочила на стул ногами. Она несколько минут надрывала голосовые связки, истошно визжа от страха, а ученики бегали за грызуном, пытаясь его поймать.
Ножки стула подогнулись и с треском сломались, не выдержав веса Клариссы Дмитриевны...
- Кто? - тихо спросила директор школы, обводя девятый "А" строгим взглядом.
Ольга Борисовна терпеть не могла, когда в её школе происходили ЧП. А в девятом "А" они происходили регулярно и виной тому всегда становились два ученика, которые и в этот раз скорей всего были причастны к последнему происшествию.
- Кто это сделал? Кто довёл Клариссу Дмитриевну? Кто подложил ей крысу?
Если б директриса кричала или громко говорила, угрожала, всё было бы проще. От её совершенно спокойного тона у всего класса в жилах вся кровь сворачивалась в комочек страха.
Класс молчал, не было обычного шума, сопровождаемого смешками, не было острот и реплик, не было невзначай сброшенных на пол ручек. Молчание затягивалось, в кабинете стояла мёртвая тишина.
Аньке казалось, что именно сейчас можно было ощутить это слово - "мёртвая" в полной мере. В такой тишине слышно было, как в соседнем классе стуча мелом по доске, торопливо пишут.
Тридцать застывших учеников встревожено смотрели на директрису, пока она размышляла, как поступить.
- Я! - звонко сказала Аня.
- Я! - повторил за ней Сергей, поднимаясь со стула.
Вздох облегчения прокатился по рядам.
- Я устала от ваших диких выходок, - Ольга Борисовна отвернулась к окну. - Дневники ко мне на стол.
Класс загудел, переваривая новое происшествие.
Два дневника легли на учительский стол...
Анька переживала смешанную гамму чувств. В ней бунтовало всё. А возмущение зашкаливало - опять родителей вызывали в школу. "Что собственно говоря она сделала? Ну, подумаешь, сунула в сумку Клариссе крысу. Так она сама виновата...".
- Можно к тебе в гости напроситься? - влез в её мысли Сергей.
Поляков стоял рядом, держа Анькин дипломат. "Конечно!" - едва не крикнула она, но вовремя опомнилась.
- Перебьёшься! - спокойно ответила Аня, открывая ключом дверь.
- Пусти, а? - Сергей решительно шагнул в квартиру.
- Сказала же - перебьёшься! - Кондрашова выхватила у Полякова свой дипломат и вытолкала его обратно на площадку, захлопнула дверь. У девочки дрожали колени, и чтобы не упасть она подошла к тумбе, стоящей в коридоре и села на неё.
Сергей опустился на пол, прижался спиной к двери и громко рассмеялся. Анька снова обвела его вокруг пальца, он стал её сообщником, а в награду она позволила всего лишь донести свой дипломат до квартиры. А он - то ждал нового поцелуя.
- Осёл! - усмехаясь, пробормотал Поляков. - Но ничего. Будет и на моей улице праздник.
***
Зинаида никогда не была верующей, но что-то опустилось в груди, когда терапевт выписала направление на приём в онкологический диспансер. Зине захотелось помолиться попросить у Бога ещё немного времени.
Женщина провожала глазами проходивших по узкому коридору людей с потускневшими грустными глазами. Сегодня ночью она не спала совсем, и утром терзаемая сомнениями и переживаниями совершенно забыла о дне рождении дочери. Все мысли были только о возможной болезни.
Болезнь налетела внезапно. К такому повороту Зина не была подготовлена.
- Вы Кондрашова? - в дверном проёме кабинета стояла женщина лет сорока в белом халате.
Не в силах, что-либо ответить, Зинаида только кивнула.
- Проходите...
Женщина вошла в кабинет, протянула врачу карточку и села на стул.
- Вам надо лечь к нам, - просматривая карточку и результаты анализов, пробормотала врач.
- Но ведь у меня не рак? - с надеждой спросила Кондрашова. Ещё были сомнения - вдруг это ошибка.
- Вы пока не пугайтесь... мы сделаем операцию, глядишь и всё обойдётся. Главное, что вы вовремя пришли, - принялась её успокаивать врач, исписывая страницы в истории болезни. - Завтра вы поступите к нам, а операцию сделаем в понедельник.
- Как завтра? Я не смогу завтра...
- Дорогая моя, я не советую вам затягивать. С каждым днём шансов на положительный исход остается мало. Так что подумайте...
- Доктор, но я не могу... - Зинаида всхлипнула.
- Только вот мне слёз ваших и не хватало, - устало возмутилась врач. - Ну ладно, не можете завтра, приходите послезавтра.
- Спасибо, - промямлила Зина и поторопилась к выходу из кабинета.
Только на улице невероятное облегчение прокатилось по всему телу Зинаиды, и тут же сменилось растерянностью и страхом. Сердце заколотилось, пульсируя в ушах звоном. Ей надо было всё обдумать и осознать, понять, как быть дальше.
Зина обессилено села на скамейку, закрыла лицо руками.
- Я там умру, - прошептала она, вынося себе приговор.
***
Очередной телефонный звонок застал Анатолия на кухне, где он в одиночестве расправлялся с борщом. Бросив в тарелку ложку, он направился в гостиную - там стоял телефонный аппарат.
- Слушаю, - грубо сказал Поляков в трубку.
- Здравствуй Алик... - прозвучал тихий женский голос.
- Зина? - сердце Анатолия заколотилось.
- Да... мы можем встретиться?
- Сегодня? - Поляков практически не дышал.
- Лучше завтра... на нашем месте... около волейбольной площадки... в девять вечера...
- Что-то случилось?
- Нет... просто я хочу увидеть тебя... До завтра...
Глава четвёртая
Аня пребывала в мрачном расположении духа с самого утра. Точнее с того момента как открыла глаза и увидела на стуле, рядом со школьным платьем, тёплые, голубые байковые трусы-панталоны с начёсом.
Схватив панталоны, Анька в одной сорочке ринулась на кухню.
- Мама! Я уже не маленькая чтобы носить вот... вот это - девочка брезгливо помахала панталонами.
- На улице холодно, - невозмутимо сказала Зинаида. - Пора носить тёплое бельё.