- Жена считает, что это кризис среднего возраста, но не протестует. Если мужчину не волнуют классные буфера - неважно, от бога они или от хирурга, - ему лучше сразу наложить на себя руки.
- Ну, как скажешь. Если среди его пациентов так много важных шишек и знаменитостей, странно, что он держит кодированные файлы у себя в домашнем кабинете.
Она ввела его в курс последних событий и снабдила копиями этих файлов на тот маловероятный случай, если он вдруг обнаружит в них то, что она пропустила.
Вернувшись в свой кабинет, Ева из любопытства нашла в официальных записях Айкона дело Ясмины Фри.
Она внимательно изучила снимки. Как и говорила Луиза, их было много: до и после каждой процедуры, в нескольких ракурсах. По мнению Евы, с сиськами у Ясмины все было в порядке и до операции, но ей пришлось признать, что после они стали поистине великолепны.
Теперь, увидев лицо на снимке, она вспомнила кинозвезду. Наверное, люди этой профессии смотрят на накачку груди или губ как на дополнительную гарантию получения работы.
Многие девочки-подростки мечтают стать кинозвездами. Или звездами эстрады, как Мэвис.
Размещение.
Создать идеальные экземпляры, а потом разместить их в мире их фантазий. Но много ли найдется подростков с такими деньгами?
Вниманию богатых родителей: вот вам новейший метод исполнения заветного желания вашей дорогой малышки.
С днем рождения, дорогая! Мы тебе купили потрясающие новые сиськи.
Не такая уж безумная теория. Ничуть не более фантастическая, чем сказки Рорка про доктора Франкенштейна.
Дотошная, как всегда, Ева вызвала на экран официальные данные Ясмины Фри.
Родилась двадцать шесть лет назад в Луисвилле Кентукки, в семье, где было трое детей. Отец - городской коп на пенсии. Значит, к Ясмине Фри эта теория не подходит, решила Ева. Копы не в состоянии оплатить гонорар звездного хирурга из своих заработков.
Конечно, будучи человеком гуманным, доктор Айкон мог взять кое-кого из них бесплатно. Но она дочитала дело до конца и никаких зацепок не нашла.
И все же эту теорию следует внести в список. Надо будет с ней поработать.
Охваченная любопытством, Ева вызвала файл Ли-Ли Тэн. Ей показалось, что кинодива уж больно дружна с Уиллом Айконом.
Родилась в Балтиморе, братьев и сестер нет. Воспитывалась матерью после расторжения законно зарегистрированного совместного проживания с отцом. Первый опыт работы манекенщицей получила в шестимесячном возрасте.
"Шесть месяцев? - изумилась Ева. - Что можно демонстрировать в шестимесячном возрасте?"
Работала манекенщицей, снималась в рекламных роликах, в детских ролях в кино.
С растущим изумлением Ева осознала, что Ли-Ли Тэн работала буквально с рождения. Нет, тут ни о каком "размещении" говорить не приходится, решила она. В шифрованных записях Айкона не было размещений пациенток моложе семнадцати лет.
Но Ева все же прогнала имя по архивам клиники Айкона и отметила про себя, что Ли-Ли Тэн не раз проходила процедуру "настройки".
Неужели никто не может удовлетвориться тем, что дал им бог?
Ева подвергла несколько возможных сценариев вероятностному тесту, но ни один из них ее не удовлетворил. Она сварила кофе и вновь уселась за компьютер, чтобы проверить недвижимость Айкона, многочисленные филиалы его клиники, основанные им исследовательские центры и другие учреждения, связанные с его именем, в поисках места, где он мог проводить свои эксперименты.
Она нашла десятки мест: больницы, санатории, оздоровительные заведения, исследовательские институты, центры физической, психической, эмоциональной реабилитации, и все это в самых разных комбинациях. Некоторыми он владел напрямую, другие были зарегистрированы как собственность его фонда, в третьих, у него было долевое участие или совместное владение, в четвертых, он работал приглашенным специалистом.
Ева рассортировала все эти учреждения по приоритетному принципу и сосредоточилась в первую очередь на тех, где Айкон имел полный контроль.
Потом она встала и начал ходить взад-вперед. Она не могла отбросить учреждения, находившиеся за пределами страны. И она не была твердо уверена, что выбрала самый перспективный путь поиска. Возможно, она гонялась за призраком?
Нет, это не призрак, думала Ева, глядя в свое мутное маленькое окошко на угрюмое ноябрьское небо. Доктор держал что-то в секрете, а секреты имеют свойство выходить наружу. И причинять боль.
Уж ей ли не знать!
Он не давал им имен, думала она, он их нумеровал. Обезличивал их, лишал индивидуальности.
Ей тоже не дали имени, когда она родилась. Она так и прожила без имени первые восемь лет своей жизни, пока они использовали ее и измывались над ней. Они лишили ее индивидуальности. Они готовили ее. Тренировали побоями, изнасилованиями и страхом, чтобы сделать ее шлюхой. Она не была для них ребенком, она была потенциально прибыльным активом.
И это лишенное индивидуальности, не вполне человеческое существо, в конце концов, не выдержало и убило своего мучителя и тюремщика.
Нет, конечно, это не одно и то же. Рорк прав, тут нельзя проводить прямые аналогии. В заметках доктора не упоминалось об изнасиловании, о какой бы то ни было физической жестокости. Напротив, об участницах, судя по всему, заботились, держали их в идеальной физической форме.
Но существует много других видов жестокости, и некоторые из них со стороны выглядят как благодеяния.
Где-то в этих записях крылся мотив. Где-то существовала более подробная документация. Вот там-то, скорее всего, она и найдет Долорес.
- Ева!
Она повернулась на голос. Мира стояла в проеме открытой двери. Взгляд у нее был затравленный.
- Я пришла извиниться за то, что отказалась вас выслушать сегодня утром.
- Без проблем!
- Нет, проблема есть, и это моя проблема. Мне хотелось бы войти и закрыть дверь.
- Конечно.
- Мне хотелось бы увидеть то, что вы утром хотели мне показать.
- Я обратилась к другому медэксперту. Вам нет необходимости…
- Прошу вас! - Мира села и сложила руки на коленях. - Можно мне взглянуть?
Ева молча вынула бумаги и передала их Мире.
- Загадочно, - сказала Мира после нескольких минут молчания. - Неполно. Уилфрид был человеком последовательным, даже педантичным во всех отношениях. А эти записи намеренно отрывочны и непонятны.
- Почему они не названы по именам?
- Чтобы помочь ему держать дистанцию, сохранять объективность. Эти женщины проходили длительный курс процедур, Я бы сказала, он хотел избежать эмоциональной привязанности. Они проходили подготовку.
- К чему?
- Не могу сказать. Но их к чему-то готовили, учили, экзаменовали, им давали возможность изучать собственные сильные и слабые стороны, улучшать показатели, устранять недостатки. Те, кто набирал меньше определенного процента показателей, исключались из группы пациентов, поскольку возможность улучшить эти показатели, видимо, признавалась маловероятной. Он очень высоко поднимал планку. Это типично для него.
- Что ему могло потребоваться, чтобы все это устроить?
- Я не вполне представляю, что такое это. Но ему понадобились бы клиническое и лабораторное оборудование, палаты или номера для пациенток, кухонные зоны для приготовления еды, спортивные залы и игровые площадки на открытом воздухе, учебные аудитории. Он всегда требовал самого лучшего. Он на этом настаивал. Если эти девушки действительно были его пациентками, он хотел бы для них максимального комфорта, хорошего обращения, стимулирующей обстановки. - Мира подняла глаза на Еву. - Он никогда не стал бы жестоко обращаться с ребенком. Ни за что не причинил бы вреда. Я это говорю не потому, что он был моим другом, Ева. Я сейчас выступаю как эксперт по психологическим портретам. Он был врачом до мозга костей, верным принципу "Не навреди".
- Он мог проводить эксперименты вне рамок закона?
- Да.
- Это вы признали без колебаний.
- Научные достижения, блага и возможности, предоставляемые развитием медицины, были для него важнее закона. Нередко так оно и есть. И на каком-то этапе он мог поверить, что он и сам выше закона. Он не был жесток или склонен к насилию, но у него было огромное самомнение.
- Если он был инициатором или участником проекта "подготовки", как вы это называете, девушек к превращению в… ну, скажем так, в идеальных женщин, его сын был бы в курсе?
- Без сомнения. Их связывала искренняя и глубокая любовь друг к другу. Сын гордился отцом, а отец сыном.
- Учреждение того рода, что вы описали, долгосрочные, как видно из данных, процедуры, оборудование, охрана… все это требует огромных расходов.
- Да, конечно.
Ева подалась вперед всем телом.
- Он согласился бы встретиться с… ну, давайте назовем ее выпускницей этого проекта? Для него она была лишь номером в списке, объектом наблюдения, но он все-таки работал с ней в течение ряда лет, следил за ее успехами. Если бы она связалась с ним через какое-то время после своего размещения, он встретился бы с ней?
- Его профессиональный инстинкт подсказал бы ему, что нужно отказаться, но этому воспротивились бы и его эго, и просто любопытство. Медицина - это ежедневный риск. Я думаю, он пошел бы на этот риск ради того, чтобы полюбоваться на плоды своих трудов. Если она действительно была плодом его труда.
- Думаете, не была? Исходя из способа убийства, можно предположить с большой долей вероятности, что он знал ее, и она его знала. Она должна была подойти поближе, она именно этого хотела. Единственный удар, прямо в сердце. Не из злости, а ради точности, контроля над ним. Как он когда-то контролировал ее. Медицинский инструмент как орудие убийства, чистая и точная работа. Строго по науке. Как и у него.
- Да. - Мира закрыла глаза. - О боже, что же он наделал?
7
Ева перехватила Пибоди у ее стола в "загоне".
- Мы будем крутить это колесико. Мира составляет психологический портрет убитого. Это придаст веса нашим козырям. Попробуем добыть ордер на обыск.
- Я ничего подозрительного не обнаружила в их финансовых делах, - доложила Пибоди.
- Невестка, внуки?
- Все в порядке.
- Деньги где-то есть. Человек работает с таким размахом, наверняка у него где-то что-то припрятано. А сейчас едем в клинику, будем опрашивать персонал. Начнем с секретарши.
- А можно мне надеть ваше новое пальто?
- Ну, конечно, Пибоди.
Лицо Пибоди засияло, как солнце.
- Правда?
- Нет.
Взметнув кожаными полами, Ева направилась к выходу. Обиженная Пибоди поплелась за ней.
- Нечего было подогревать мои надежды.
- Если их не подогревать, как же я смогу их остужать? Где ж мне тогда словить мой маленький кайф?
Ева посторонилась, давая дорогу двум патрульным, которые волокли по коридору буйного пьяницу. Пьяница распевал во все горло непристойные куплеты.
- Мотив доносит, - заметила Ева.
- Приятный баритон, - откликнулась Пибоди. - А можно мне примерить пальто, когда вы его снимете?
- Ну, конечно, Пибоди.
- Вы опять подогреваете мои надежды, чтобы потом их остудить?
- Быстро соображаешь. Действуй дальше в том же духе и когда-нибудь сдашь на звание детектива второго класса. - Шагнув на эскалатор, Ева принюхалась. - Пахнет шоколадом. У тебя есть шоколад?
- Если б и был, вам бы не дала, - отрезала Пибоди.
Ева снова принюхалась, а потом проследила ароматный след глазами и засекла Надин Ферст на встречном эскалаторе. В этот день эфирная звезда Канала 75 собрала свои мелированные волосы в замысловатый узел, из которого торчали во все стороны отдельные прядки. На ней был канареечного цвета плащ поверх темно-синего костюма. А в руках она держала ярко-розовую кондитерскую коробку.
- Если ты тащишь очередную взятку в мой отдел, - прокричала Ева, - советую оставить что-нибудь для меня!
- Даллас? - Надин, расталкивая людей, протиснулась к перилам. - Черт побери! Погоди. Подожди меня внизу. О, мой бог, пальто! Дождись меня. Мне нужно пять минут.
- Я ухожу. Позже.
- Нет-нет. - Когда они поравнялись, Надин встряхнула коробку. - Шоколадные пирожные! Обливные, с тройной шоколадной начинкой.
- Вот дрянь, - вздохнула Ева. - Пять минут!
- Надо было вырвать коробку у нее из рук и показать ей нос. Удивляюсь, как вы до этого не додумались, - съязвила Пибоди.
- Додумалась, но отвергла. Слишком много свидетелей.
К тому же Ева решила, что сможет использовать Надин. Ей не помешала бы любая помощь. Как не помешало бы и шоколадное пирожное с тройной начинкой.
Туфли Надин были того же цвета, что и плащ, причем и носки, и каблуки были настолько остры, что могли считаться холодным оружием. Но каким-то чудом она умудрялась передвигаться в них так же стремительно, как и Пибоди в своих удобных кроссовках.
- Покажи пирожные, - без предисловий начала Ева. Надин послушно подняла крышку коробки. Ева кратко кивнула - Хорошая взятка. Говорить будем на ходу.
- Пальто, - простонала Надин в молитвенном экстазе. - Это нечто запредельное!
- От дождя спасает. - Ева дернула плечом, обтянутым черной кожей, когда Надин провела по нему ладонью. - Нечего его гладить.
- Оно похоже на черный крем. Я удовлетворила бы любую сексуальную фантазию за такое пальто.
- Спасибо, но ты не в моем вкусе. Ты все пять минут собираешься говорить о моем пальто?
- Об этом пальто я могла бы говорить сутками, но нет, я хотела поговорить об Айконе.
- О мертвом или о живом?
- О мертвом. Мы получили биографические данные и скоро дадим их в эфир. Уилфрид Бенджамин Айкон, пионер пластической хирургии, целитель и гуманист. Филантроп и философ. Любящий отец, заботливый дедушка. Теоретик и практик и т. д. и т. п. Его жизнь будет расписана во всех подробностях всеми теле - и радиоточками планеты. Ты мне расскажи, как он умер.
- Заколот ударом в сердце. Дай пирожное.
- И не мечтай. - Надин обхватила коробку обеими руками, чтобы не дать себя ограбить. - Шоколад нынче дорог. Я отдала одно пирожное за голосовой диск с его школьным табелем. И теперь меня больше интересует тема загадочной красавицы подозреваемой. Охранников, медперсонал и секретарш подкупать не надо, они задаром все выложат. А вот что у тебя есть на нее?
- Ничего.
- Да брось. - Надин приоткрыла коробку и помахала рукой, чтобы соблазнительный аромат достиг ноздрей Евы.
Ева невольно рассмеялась.
- Следствием установлено, что женщина, которая предположительно последней видела Айкона живым, предъявила поддельное удостоверение личности. Следователи по делу при поддержке отдела электронного сыска работают не покладая рук с целью идентификации упомянутой женщины, чтобы допросить ее об обстоятельствах смерти Айкона.
- Неизвестная женщина с поддельным удостоверением проскользнула мимо сверхмощной охраны клиники Айкона, вошла в его кабинет, заколола его ударом в сердце и вышла. Так?
- Заметь, это твои голословные утверждения. Я сказала только то, что сказала. Полиция крайне заинтересована в опознании, нахождении и снятии показаний с упомянутой женщины. А теперь дай мне это чертово пирожное.
Когда Надин подняла крышку, Ева выхватила сразу два и, заглушая возможные протесты, передала одно Пибоди.
- Далее, - заговорила она, набив рот мягким шоколадом, - мы рассматриваем версию о том, что убитый был знаком с убийцей.
- Он ее знал? Вот это новость. Пирожное стоило этой новости.
- Мы еще не установили, был ли убийца мужчиной или женщиной. Однако смертельный удар был нанесен с близкого расстояния, следы борьбы или принуждения, а также оборонительные ранения отсутствуют. Имеющиеся улики, безусловно, указывают на то, что он не ощущал угрозы.
- Мотив?
- Мы над этим работаем. - Они уже добрались до подземного уровня. - Без протокола.
- Ненавижу, - прошипела Надин. - Без протокола.
- Я думаю, доктор был негласно замешан в каком-то скользком деле.
- Секс?
- Возможно. Мы идем по следу, и если он приведет к этому, новости будут горячи. Репортер, первым сообщивший такие новости, может и обжечься.
- Я раздобуду себе пожарный костюм.
- Лучше откопай для меня кое-какую информацию. Мне нужно все, что есть на Айкона в ваших архивах, и кое-что сверх того. Любые отклонения в любых сферах деятельности, имеющих отношение к медицине.
Надин задумчиво поджала губы.
- Отклонения? В какую сторону?
- В любую. Найдешь для меня что-нибудь полезное, и, когда придет день предать все это гласности, я тебе брошу мячик. Полный набор для прессы еще до того, как о нем прознает вся свора.
Кошачьи зеленые глаза Надин горели жадным интересом.
- Ты думаешь, он замазан.
- Я думаю, тот, кто на вид так чист, успел смыть с себя всю грязь. Но в каком-нибудь водостоке она наверняка застряла.
Когда они сели в машину, поставив трофейную кондитерскую коробку на заднее сиденье, Пибоди извлекла из своей сумки салфетки.
- Вы не верите, что кто-то может вести праведную жизнь? - спросила она. - Быть честным и бескорыстным с рождения?
- Нет, если это человек из плоти и крови. Никто не бывает безупречно чистым, Пибоди.
- Мой отец никогда никому не делал зла. Вот вам хотя бы один пример.
- Твой отец не претендует на звание святого. У него нет своей пиар-фирмы, рисующей нимб у него над головой. У него была пара арестов, верно?
- За незначительные нарушения. Он ходил на несанкционированные митинги. Когда он был молод, люди считали участие в демонстрациях протеста своим долгом. И они не считали нужным спрашивать разрешения. Но это не…
- Это метка, - перебила ее Ева. - Небольшая, не спорю, но все-таки метка. Он не пытается ее стереть. А если в досье нет ни единого пятнышка, значит, кто-то его отмыл.
Досье Айкона оставалось безупречно чистым, пока они опрашивали персонал клиники. Они опросили всех - от секретаря до лаборантов, от врачей до санитаров. "Не досье, а алтарь", - подумала Ева.
Она вернулась к личной секретарше Айкона, попыталась зайти с другой стороны.
- Я просмотрела расписание доктора Айкона, его личный ежедневник, и вижу, что у него было много свободного времени. Как он его использовал?
- Он много времени тратил на посещение пациентов в этой клинике и в других, куда его приглашали. - Пия была в черном с головы до ног и комкала в кулаке бумажный носовой платок. - Доктор Айкон свято верил в персональный подход.
- Но, судя по его расписанию, у него было не так уж много консультаций. А операций и того меньше.