Бросив пиджак у лифта (на мое счастье, поблизости никого не оказалось), я выбежала на улицу, спряталась в густом кустарнике метрах в пятнадцати от проходной и, торопясь, стала наматывать на себя бинты. Сначала ноги, потом руки, потом голову. Открытыми оставила только глаза и кончик носа – чтобы дышать. Бинтов хватило едва-едва, но получилось, надо думать, что надо. Мумия из ужастика – красотка по сравнению со мной. Впору "Оскара" за лучший грим получать.
Ну и за сыгранную роль, разумеется! Впрочем, фильм еще не закончился, господа, и каким окажется финал, не знает даже сам режиссер.
Мне не пришлось ждать слишком долго. Минут через десять из-за поворота вынырнула знакомая иномарка Зака. Ну, жмот, ну, жмот! – за три года тачку не мог поменять! Правда, и эта хороша, ничего не скажешь!
Сбавив скорость, машина свернула в лесок и остановилась. Фары Зак выключил, оставил только габаритные огни. Осторожный, черт! Выждав немного, я пробралась сквозь кустарник, подошла, открыла дверцу и села в салон.
Зак оторопело уставился на меня:
– Ленка, я не ожидал увидеть такое...
– Что, впечатляет?
– Вот уж не думал, что ты так безобразна...
– По-моему, ничего особенного. Бинты только...
– А эти бинты можно снять?
– Можно, но под ними действительно такое, что лучше не смотреть. На это нужны крепкие нервы.
– А ты лечилась все это время?
– Да, я лежала в ожоговом центре.
– А как насчет пересадки кожи?
– Зак, чтобы сделать операцию, нужны деньги, а денег у меня нет.
– А по-моему, тебе не надо делать никакой операции. Зачем тебе быть как все. В ожогах-то и есть самая фишка. На них мы сможем зарабатывать. Ленка, у тебя даже голос другой стал. Я бы и не узнал тебя, ей-богу.
– У меня все изменилось: и голос, и внешность. Долгое время я вообще не могла разговаривать. Произносила лишь гласные звуки. У меня была нарушена артикуляция.
– Да, здорово ты вляпалась, но это все ж лучше, чем мотать пожизненное или попасть под висяк. Слушай, а какого хрена ты этого миллионера грохнула?
– Видел бы ты этого извращенца! Еще немного, и он бы меня забил. У меня выхода не было.
– Получается, что тебя, Ленка, как бы и нет вовсе. Ты ведь признана официально умершей. Прям кино какое-то: "Восставшая из ада".
Зак выкинул сигарету и погладил меня по бинтам.
– Ленусик, показала бы, что под ними находится.
– Позже, Зак, не сейчас.
– Ты для меня – как подарок судьбы. Клиенты нынче пошли до ужаса привередливые. Всем какую-нибудь изюминку подавай. У меня друг один салон уродов организовал. Ты бы знала, какие деньги он заколачивает, офигеть. Но я его теперь переплюну. Обожженная девушка – это же сенсация! Слушай, а ты почему вещи с собой не взяла? – внезапно переключился он.
– Да у меня и вещей-то особых нет. Все в сумочке уместилось. Знаешь, Зак, я когда в тюремном лазарете в Греции лежала, познакомилась с одной девушкой. Очень симпатичная девушка, чем-то на меня прежнюю похожа. Тебе имя Маша ничего не говорит?
– Маша... Мария... – Зак забарабанил пальцами по рулю.
– Так вот, эта Маша, оказывается, была знакома с тобой.
– Со мной? – Зак заметно напрягся. – И что же она про меня говорила?
– Она говорила, что любит тебя. Еще она говорила, что ты слупил с ее отца большие деньги, а затем отправил ее в Грецию, предварительно подложив в сумочку наркотики. Ее взяли прямо на таможне. Странно, что она не засветилась еще в Москве.
– Сучка эта наделала мне столько проблем!
Папаша у нее и вправду крутой – в туалете задницу долларами подтирает. Деньги-то он дал, да потом перевернул кверху дном всю Москву, для того чтобы меня найти. Мне даже пришлось отсиживаться некоторое время. Я уж и не знал, как от этой Машки отделаться!
– Она сгорела, Зак.
– Как сгорела?
– Ну, умерла.
– Умерла?!
– А ты разве ничего не знал?
– Но ведь она мне сегодня звонила! Буквально перед тобой! – Зак расширил глаза и открыл рот.
– С того света, что ли?
– Прямо чертовщина какая-то, – перекрестился Зак.
– Я сама видела труп. Родители забрали ее тело, чтобы похоронить на родине.
– Ты это серьезно?
– Конечно, а разве такими вещами можно шутить?
– Вот именно что нельзя! Но сегодня кто-то пошутил. Послушай, Ленка, а может, отец этой придурочной напал на мой след? Он же теперь не успокоится, пока не отомстит за смерть дочери... Ох, неспроста этот звонок раздался, чует мое сердце...
– Ты считаешь, что это было предупреждение?
– Конечно, – задергался Зак. – Нужно теперь быть начеку. И дернул меня черт связаться с этой ненормальной! Представляешь, Ленка, она думала, что я на ней женюсь! То, что у нее не в порядке с головой, это я понял сразу. Сплошные бредовые идеи, а не жизнь! Одно хорошо, я хоть бабки нормальные с нее поманал. Хоть я об этом уже тысячу раз пожалел. Потом были такие последствия... Ну, я рассказывал.
– Зак, а она и вправду в тебя влюбилась?
– Выходит, да.
– Она знала, что ты сутенер?
– Нет. Я сказал ей, что работаю коммерческим директором одной крупной компании, – по-лошадиному заржал Зак. – И эта дура поверила!
Я прижала локтем выпирающий из кармана пистолет. Не сейчас, не время. Позже...
– Говорят, ты и сам теперь крутым стал. Везде выступаешь. Являешься учредителем какого-то фонда. Растешь прямо на глазах.
Зак достал из бардачка начатую бутылку виски и сделал несколько глотков.
– А тебя это удивляет, дорогая? Профессионально растут не только политики, но и сутенеры. В сорок лет пора и остепениться. Всякое в моей жизни бывало: разборки, перестрелки, драки... Но все это осталось в прошлом и больше никогда не вернется. Теперь я уважаемый человек. Захочу, в Думу баллотироваться буду. С моими-то деньгами – пройду, можешь не сомневаться. – Зак замолчал и посмотрел на меня полупьяным взглядом.
– Ну что, Ленка, покатили?
– Покатили. Слушай, Зак, а может, ты на месте проверишь мой профессионализм?
– Что, прямо в машине?
– Ты так спрашиваешь, как будто никогда раньше не трахался в машине.
– Я уже и не помню, когда это было.
– Ну так давай вспомним.
Сложив брови домиком, Зак погладил мою перебинтованную голову, затем еще раз глотнул из бутылки и, закрыв ее, сунул обратно в бардачок.
– Зак, а ты что к этой Маше испытывал? Неужели только неприязнь?
– А тебе-то какая разница?
– Понимаешь, Зак, мы успели с ней подружиться. Она о тебе многое рассказывала.
– И что же она рассказывала?
– В основном глупости какие-то болтала, но мне показалось, что она по уши в тебя втрескалась.
– Да ну ее к черту! Привыкла от жизни одни конфетки получать. Папаша ее, я узнавал специально, при всех режимах как сыр в масле катался. Вот и избаловал дочку, вырастил примадонной. А по мне, так шизофреничкой сделал.
– А зачем ты посадил ее на иглу?
– А что мне оставалось делать? Не жениться же на ней!
– Ну хоть немного ты ее жалел?
– Я вообще не умею жалеть баб, потому что они законченные шлюхи.
– Но ведь Маша не была шлюхой. Она, кажется, художницей была.
– Какая разница! Не была, так стала бы!
Зак расстегнул "молнию" на брюках и погладил взбугрившийся член.
– Ну что, Ленка, обожженная ты моя. Давай проверим твою профессиональную пригодность.
– Давай, – сказала я, вытащила пистолет и, схватив рукоятку обеими руками, прицелилась в его грудь.
– Ленка, т-т-ты что это, – запинаясь, как ребенок из логопедической группы, произнес Зак. – Т-тты что надумала? Ш-ш-шуточки вздумала шутить?
– Какие шуточки, гад? А ну выходи из машины!
– Перестань, Ленка. Я ведь и разозлиться могу.
– Снимай штаны и выходи из машины. Одно лишнее движение – и стреляю без предупреждения.
– Ты что?!
– Считаю до трех. Раз...
Стянув с себя штаны, Зак открыл дверь и вышел из машины. Он был такой маленький, такой жалкий в длинной – почти до пят – шелковой рубашке, застегнутой на все пуговицы, кроме верхней. Даже в темноте было видно, как дергается его кадык.
Боже мой, неужели это Зак, участник многочисленных презентаций, тусовок, фуршетов, учредитель какого-то фонда? Известный в Москве сутенер...
– Зак, ты похож на маленького, запуганного зверька. На тушканчика. Скажи, тебе страшно? – рассмеялась я.
– Прекрати издеваться, Лена! Это совсем не смешно!
Не выпуская пистолета из правой руки, я размотала закрывающий лицо бинт и посмотрела Заку в глаза. Ночной ветерок слегка растрепал мои волосы. Думаю, в этот момент я выглядела обворожительно.
– Ну и как тебе мое обожженное лицо?!
– Кто ты? – спросил Зак и слегка попятился.
– Я Лена, Зак, неужели ты меня не узнаешь?
– Ты не Лена.
– Если я не Лена, то, значит, я Маша.
– Ты не Маша.
– А кто же я, по-твоему?
– Не в меру разыгравшаяся шлюха, вот ты кто, – осмелел Зак. – Дурак, какого черта я сюда приехал? Ведь я же прекрасно знал, что Ленка погибла при пожаре!
– Ленка не погибла, Зак. Она сейчас стоит перед тобой.
– Но... ты не похожа на нее.
– Еще бы, ведь мне сделали больше двух десятков пластических операций.
– Это не ты.
– Ладно, Зак, Лена я или нет, не имеет никакого значения. Я пришла сюда для того, чтобы тебя убить. Я пришла отомстить за проститутку Лену и за многих других девушек, которых ты заставлял работать на себя.
– Я никогда и никого не заставлял. Девушки сами обращались ко мне с тем, чтобы я устроил их на работу.
– А Маша?
– Маша законченная дура. Она, как пиявка, прицепилась ко мне со своей любовью. Стоило только один раз лечь с ней в постель, как она возомнила не пойми что. У меня создалось впечатление, что ее раньше никто не трахал.
– Ты поступил с ней жестоко!
– А как я должен был с ней поступить? Не мог же я на ней жениться. Если я на всех буду жениться, мне паспорт придется раз в две недели менять. Я же один, а баб много. Что же касается ее отца... Грех было не воспользоваться таким шансом и не подзаработать денег.
Неожиданно Зак подобрался и сделал шаг вперед:
– Послушай, а что ты ко мне прицепилась? Тебе-то я точно ничего плохого не сделал. Ты кто вообще такая?
– Стоять! – крикнула я, но опоздала. Зак прыгнул и повалил меня на землю, пытаясь выхватить из руки пистолет. Поскольку силы были неравными, ему это удалось.
– Ну вот и все, шлюха, – сказал он, приставив холодное дуло к моему виску. – Через несколько минут я отправлю тебя на тот свет. Хотя, если честно, мне совсем не хочется убивать тебя. Проститутка бы из тебя получилась – высший класс. Но таких вещей я не прощаю. Так что все, красавица. Твое время истекло. Розыгрыш не удался. Если хочешь, можешь помолиться перед смертью.
В этот момент раздался приглушенный хлопок.
Нелепо взмахнув руками, Зак упал, придавив меня оказавшимся тяжелым – намного тяжелее, чем я думала, – телом.
– Машка, ты жива? – услышала я голос Вадима и громко заревела.
Глава 23
Вадим помог мне встать и перевернул Зака на спину. Наклонившись, он попытался нащупать пульс. В принципе, он мог бы этого и не делать, так как на лбу, в самой середине, виднелась большая, с копеечную монетку, дырочка, не оставлявшая никаких шансов. Толик стоял чуть поодаль и наблюдал за происходящим настороженными глазами.
– Этот крендель мертв. Ему хватило одного выстрела. – Подняв пистолет с земли, Вадим небрежно сунул его в просторный карман брюк и ласково приобнял меня за плечи. – Машка, я из сауны вышел, гляжу, пиджака нет. Понятное дело, я к охраннику подступился, а тот от страха чуть ноги не протянул. Говорит, мол, жена приходила, вещи хотела забрать. Я сначала не понял, какая жена, а потом въехал, что это ты. Короче, пиджак я в коридоре обнаружил, но пистолета в нем не было... Я тогда в номер бросился. Нашел твою записку и чуть не рехнулся: какие прогулки с пистолетом? Мало ли что тебе на ум взбрело. В общем, почуял неладное, схватил Толика и бросился тебя искать. На территории нет никого. Толик говорит: давай в лесок. Хорошо, успели. Я чуть с ума не сошел, когда увидел этого гада верхом на тебе с пистолетом в руке. Выхватил у Толика пушку и выстрелил. Попал, однако...
Вадим перевел дух, помолчал немного, а затем спросил:
– Машка, а ты зачем перевязалась? Может, он тебя ранил?
– Ага, и сразу первую помощь оказал, – засмеялась я и принялась разматывать бинты.
Вадим хлопнул меня по рукам и потянул за свободные концы. Поснимав бинты и убедившись в том, что они совершенно чистые, он бросил их на траву.
– Выходит, это обыкновенный маскарад?
– Ну да, – отмахнулась я.
– А зачем он тебе понадобился?
– Долго объяснять.
– Ребята, а что мы будем делать с трупом? – кашлянув, спросил Толик.
"Сейчас предложит инсценировать убийство с целью ограбления", – почему-то подумала я.
– А ведь с ним действительно что-то надо делать, – изменился в лице Вадим. – Не оставлять же его здесь. Рядом автобусная остановка, значит, утром его и обнаружат. Понаедут менты, оцепят пансионат, начнут трясти всех подряд. Зачем нам такие проблемы? Тут, кажись, Москва-река неподалеку протекает? Вот и скинем в нее этого жмурика.
– А что будем делать с машиной? – Толик подошел к красавцу-"Крайслеру" и посмотрел на него с нескрываемым восхищением. – Может, оставим ее себе?
– Эту машину знает каждая собака в Москве, – помотала головой я.
– Может, и ее утопим? – предложил Вадим.
– Ты что, в бане перепарился? Как ты машину утопишь? Это не труп. Машину нужно отогнать в Москву в ночной клуб.
– В какой ночной клуб? – удивился Вадим. – Может, этот пельмень сроду в ночные клубы не ходил.
– Такой не ходил, как же, – вздохнула я и посмотрела на часы. – Все, мальчики, надо шевелиться, а то так до самого утра можно проковыряться.
Толик с недовольным видом сел в машину Зака, включил мотор и вырулил на шоссе. Примерно через час он будет в Москве. Что ж, удачи, как говорится. Встреча с ГИБДД ему сейчас совсем ни к чему. Нам в этом отношении куда как проще – река-то рядом.
Вадим, чертыхаясь, затолкал труп Зака в багажник, предварительно устелив днище какими-то тряпками – кровью боялся запачкать. Хотя крови в тщедушном теле и не было почти.
Странно даже – маленький такой, как воробей, а девчонки его до ужаса боялись. И я в том числе... Было за что – и лупил нещадно, и на наркотики мог посадить, как Машу, например, посадил. Да разве ее только? О Заке в нашей среде шепотом разговаривали. Он ведь из воздуха мог возникнуть, в самый неподходящий момент. Он мог такое заставить делать... Страшный, страшный человек был... Был да сплыл... Одной сволочью на свете стало меньше. И не заплачет никто, порадуются только. Хотя – кто и чему?
Светка и ей подобные на какое-то время потеряют работу – богатеньких клиентов еще поискать надо. Тем более – за бугром, с выездом. Ничего, как-нибудь перетопчутся первое время, а потом найдут себе другого покровителя – надеюсь, таким же, как Зак, садистом он не будет. А в свободный полет в нашем деле уйти почти нереально... Впрочем, мне-то какая печаль? За себя я отомстила, за Машу – тоже. На проституции поставлен жирный крест...
– Машка, а ты с этим мужиком где познакомилась? – спросил Вадим.
– А тебе-то что?
– Не хамила бы ты, а? Лучше бы всю правду рассказала. Я пойму. Я же тебе не чужой. Я ведь тебя чуть было опять не потерял. Представляешь, что бы со мной сделал твой отец?
– "Отец", "отец", – только и слышно. Ты, по-моему, за него больше переживаешь, чем за меня.
Это тот самый мужик, который посадил меня на наркотики и отправил в Грецию.
Вадим крутанул руль так, что машину чуть не вынесло на обочину.
– Машка, ты это серьезно?
– Вполне.
– А как же ты его нашла? Ты же ничего не помнишь...
– Как видишь, вспомнила, у меня был его телефон.
– А почему ты мне ничего не сказала? Почему решила действовать сама? Наврала с три короба: голова болит, голова болит. Зачем ты меня обманывала?
– Какое это имеет значение?
– Большое, Машка. Сама подумай, что было бы, если бы я не подоспел вовремя? Тебя бы уже не было в живых... – Вадим испуганно посмотрел на меня, словно хотел убедиться в том, что я никуда не исчезла.
– А что же ты в сауну проституток заказал? – усмехнулась я.
– Машуль, ну прости. Это все Толик... – Вадим, как улитка, втянул голову в плечи. Казалось, он сейчас расплачется. – Я против был. Толик для себя заказал.
– Толик?! Он что, половой гигант?! Ведь было несколько девушек.
– Машка, я ей-богу, не хотел. Прости.
– Еще скажи, что больше так не будешь.
Вадим покраснел как вареный рак и пропыхтел:
– Я больше никогда не буду, честное слово.
– Эх ты, – рассмеялась я и отвернулась к окну.
Машина свернула с шоссе, спустилась к реке и остановилась. Вадим вытащил тело Зака из багажника и положил на землю. Затем присел на корточки и стал внимательно его рассматривать в мертвенно-белом свете ближних фар.
– Маш, выходит, ты к этому мужику сбежала?
– К этому.
– И что ты в нем нашла? Ни рожи ни кожи.
– Когда тебя посадят на иглу, урод и тот красавцем покажется.
– Вот гад! Жалко даже, что я его с одного выстрела уложил. Нужно было ему придумать что-нибудь такое, чтобы он подольше мучился. Машка, я тебя очень прошу, никогда ничего не предпринимай в одиночку.
В сумочке, заставив нас вздрогнуть, громко зазвонил мобильный. "Мама, конечно", – поняла я.
– Доченька, как твои дела? – Это действительно была она.
– Мамочка, не волнуйся, я скоро приеду. Мне очень нравится в Москве. Мы ходим по театрам, выставкам, галереям. Москва замечательный город.
– Возвращайся побыстрее, доченька. Мы с папой тебя ждем.
Закончив разговор, я тяжело вздохнула и уставилась на мертвого Зака.
– Машка, ну ты и врешь! Где ты так научилась?
– Учись, студент, пока я жива, – невесело пошутила я. – Послушай, а что мы на этого жмурика любуемся? Повесь ему груз на шею и брось в воду.
– Как скажешь.
Вадим походил нагнувшись вдоль прибрежных кустов темного ивняка в поисках большого камня.
Обнаружив наконец подходящий – замшелый округлый валун, чем-то похожий на бейсбольную биту (мне приходилось видеть такие), он подтащил тело Зака поближе к воде и, привязав груз веревкой к его ногам, волоком потащил в глубину.
Я наблюдала за его действиями издалека. Картинка показалась мне смутно знакомой. Ночь, покойник, река... Ну конечно же! Дружок Драного, которого я так лихо, с одного выстрела (ни дать ни взять – заправский киллер), уложила в собственной квартире... Едва дождавшись ночи, мы с Максом привезли замотанное в покрывало тело на пустынный берег и бросили в воду. Макс точно так же тащил его за собой. А потом мы с ним... Нет, не буду я ничего вспоминать. Больно же! До сих пор душа болит...
Вадим выскочил из воды, трусцой пробежался к машине, достал полотенце, растерся досуха и сел рядом со мной. Я уткнулась носом в прохладное широкое плечо и жалобно всхлипнула.
– Успокойся, солнышко мое, все уже позади, – ласково сказал он.