– Акула, убившая моего брата, убила и всю мою семью.
– Она лишила вас руки.
– Она лишила меня сердца, – сказал Лаэм. – А вы с Роуз вернули мне его.
– Но вы же совсем нас не знали…
– В том-то и дело, в том-то и чудо. Я вас не просто не знал, я вас едва видел. И вдруг – эта глушь, хижина, рождается прекрасная маленькая девочка. И ваше доверие, позволившее помочь ей появиться на свет.
– Я действительно доверяла вам, – шепнула Лили. И это было так. К ней возвращалось то, что она вынуждена была оставить, бежав из дома, – то, что само по себе было чудом.
– Я хочу вам показать сегодня еще кое-что, – сказал Лаэм, – если вы согласитесь поехать со мной.
– Куда угодно, – прошептала она.
Место для пассажира в его грузовичке было завалено, поэтому Лили пришлось отодвинуть ноутбук, чтобы сесть. Они двинулись через парк, через каменные ворота, вниз по склону по направлению к городу. Бухта Мельбурна сияла огнями – деловой центр, гостиницы, рестораны и жилые дома. Лаэм проехал мимо крепости – старых военных укреплений, некогда оборонявших бухту, относящихся к тому времени, когда для французов эти земли назывались Акадией.
Они направились на юго-восток, вдоль побережья. Лили неудержимо потянуло домой; это случалось всегда, когда она ехала по дороге, ведущей по направлению к Новой Англии. Она вжалась в сиденье и наслаждалась дуновением бриза сквозь открытые окна. Сегодня это чувство было какое-то особенно острое, словно бабушка звала ее по имени.
В небе было полно звезд. Они висели прямо над горизонтом. Горная осыпь летела в Атлантику, а созвездия, казалось, возникали прямо из океана.
Они сделали поворот и вышли к маяку на окраине бухты. Его луч вспыхивал, рассекая небо. Лаэм свернул налево, на грунтовую дорогу у самой дальней оконечности мыса, где находился маяк. И потянулся за своим ноутбуком. Он пристроил его на коленях и включил. Лили увидела, как на экране забегали светящиеся точки пурпурного и зеленого цвета.
– Что это? – спросила она.
– Это акулы и киты, – объяснил он.
– Как же их удается увидеть? – поразилась она.
– У меня работает программа слежения, – сказал Лаэм. – Она позволяет отслеживать миграцию животных и хищников.
"Хищников". У этого слова были давние ассоциации, которые заставили ее содрогнуться.
– А где здесь акулы? – спросила она.
– Пурпурные точки, – ответил он.
– И где они находятся?
– Сейчас на экране показан участок прямо здесь, у побережья. Видите вот этот самый темный участок? Это масса суши – на юге Новой Шотландии, от Мельбурна до Галифакса.
– Я никогда раньше не замечала, что очертания Новой Шотландии напоминают омара, – сказала Лили, неотрывно глядя на экран и на силуэт острова на более светлом, сизоватом фоне моря, сплошь заполненного тревожными пурпурными точками.
Она посмотрела в лицо Лаэму. Он был так чуток и так мягок – и это при том, что море кишело акулами, подобными той, что убила Коннора!
– Зачем вы занимаетесь этим? – спросила она. – Зачем посвящаете жизнь изучению этого зла?
– Вы имеете в виду акул?
– Да.
– Это не зло, Лили. Они опасны, это верно. Однако зло и опасность не одно и то же.
– В чем же разница? – И она снова подумала о другом хищнике.
– Акулы убивают не ради того, чтобы причинить боль или страдания. Они убивают, чтобы прокормиться. Это инстинкт, это поддерживает их жизнь. Мне пришлось усвоить эту истину, что помогло мне избавиться от ненависти к ним.
Лили подумала о разбитых сердцах – своем и дочери. Акула в человеческом облике причинила им столько зла, нанесла такой удар! Этот хищник чуть не убил ее, вынудил бежать из родного дома; из-за него Роуз родилась с пороком сердца.
– Как можно избавиться от ненависти к тому, что несет гибель?
– Приходится, – сказал Лаэм. – Иначе вы тоже погибнете.
Лили неотрывно смотрела на пурпурные точки на экране. Затем выглянула в окошко грузовичка. Они ехали к югу. В нескольких сотнях миль отсюда прямо за водным пространством, лежал Бостон. А за ним был родной дом. Удивительно, как много акул отделяло ее от любимых мест!
– Я знаю, что такое ненависть, – сказала она.
– Мне это известно, – ответил Лаэм. – Именно поэтому-то я и хотел привезти вас сюда.
– Откуда вам это известно? Я как-то обнаружила это? По мне видно?
Он помолчал, глядя на темное море. Луч маяка блуждал по глади воды, освещая ее каждый раз на четыре секунды. Лаэм повернулся к Лили:
– Да, по вам это видно. Кое-кому вы доверились – Энн, своим мастерицам. Но от всех прочих вы с Роуз держитесь особняком, никого не подпуская к себе.
– Кто бы говорил, – улыбнулась Лили.
– Вот именно, потому-то я и в вас это увидел. Я установил в компьютер эту программу, чтобы как можно больше узнать о явлении, которое мне было наиболее ненавистно.
– Я приложила все усилия, чтобы изучить его, – сказала Лили. – Но он непохож на акулу, он причиняет зло сознательно. И я немного поняла схему действий этого хищника.
– Это очень затягивает, – сказал Лаэм, развернув ноутбук экраном к Лили. – Если не соблюдать осторожность, пурпурные точки поглотят вас, вы только их и будете видеть. И не заметите зеленых точек.
– Зеленых?
– Да, это киты. Самые нежные животные в океане.
Лили вгляделась в экран.
– Их здесь очень мало, – заметила она. – Смотрите, как много пурпурных точек и только три зеленых.
– Их труднее оснастить датчиком, – объяснил Лаэм. – Мы стараемся избегать их скоплений.
– Значит, здесь должно быть много непомеченных, невидимых китов? – улыбнулась она.
– Да, наряду с видимыми. – Он постучал по экрану указательным пальцем. – И один из них находится сейчас прямо здесь.
Он набрал что-то на клавиатуре, и на экране появился код кита.
– ММ 122, – прочла его вслух Лили.
Неделю назад этот кит находился поблизости от Кейп-Хок, – сказал Лаэм. – Потом исчез на какое-то время, но только потому, что я сузил территорию его поиска, ограничившись знакомыми ему водами, то есть территорией, на которой я всегда его ждал во время летних месяцев.
– Этот кит ушел южнее? – спросила Лили, чувствуя, как по ней прошел озноб.
– Да, причем по направлению к Мельбурну, – сказал Лаэм. – И сейчас находится в ближайших к Мельбурну водах.
– В этом есть что-то необычное? Что-то удивительное?
– Да, и очень.
– Почему?
– Потому что это белуга, – сказал Лаэм. – Белуги редко заплывают южнее Кейп-Хок. Это северные киты.
– А что тогда здесь делает этот кит? – прошептала Лили. Лаэм сдвинул в сторону ноутбук и наклонился, чтобы дотянуться и взять Лили за руку. Она почувствовала, как по ней снова пробежал холодок. Лаэм редко брал ее за руку. Его ладонь и пальцы были жесткими от работы, которую ему приходилось исполнять на судах. Она застыла: наверное, он собирается сообщить ей что-то страшное и потому взял ее за руку.
– Он приплыл, чтобы быть рядом с Роуз.
– Что это значит?
– Это Нэнни.
Лили смотрела на мерцающую зеленую точку ММ 122. Потом перевела взгляд на бескрайнее черное море. Луч маяка растянулся по воде, освещая барашки низких волн. Лаэм достал бинокль из кармана на дверце машины. Он попробовал сканировать поверхность воды, но вскоре опустил бинокль.
– Слишком темно, – объяснил он. – Тем не менее она здесь.
– Но не может же она оказаться здесь только из-за Роуз.
– Что тут невозможного?
– Но она же кит, какие у нее эмоции? Откуда ей знать, как Роуз ее любит, как она ей нужна?
– Почему нет? – шепнул Лаэм, коснувшись рукой лица Лили. Его ладонь была теплой, и Лили погрузилась в нее щекой.
– А он может посылать какие-нибудь сигналы – ну, как летучая мышь, например? Или испускать какие-нибудь звуковые волны? – спросила Лили. – Нэнни может чувствовать, как Роуз ее любит? Вряд ли…
Лаэм не ответил ей – по крайней мере не словами. Перегнувшись через ноутбук, он нежно притянул ее к себе, чтобы поцеловать. Его губы были жаркими, она совсем растаяла в них.
Волны били о скалистый берег, подмывая его, сглаживая острые камни. Лили слышала эти волны и чувствовала приближение землетрясения. Оно рождалось у нее в груди. Она протянула руку и погладила Лаэма по щеке.
Она слышала слова заданного ею вопроса, он еще звучал у нее в ушах. И уже знала – да, Нэнни чувствует любовь Роуз. Лили так долго пребывала в вечной мерзлоте, что забыла, что любовь накатывает волнами – загадочными, плавными, бесконечными. Если уметь их дождаться, то они непременно достигают отдаленного берега. Волны не предают.
Она вскинула руки, обхватила Лаэма за шею и поцеловала его со всем пылом прошедших девяти лет. Здоровой рукой он обнял ее за талию. За пределами грузовичка море било о гранит. Волны вздымались и влажным туманом ложились на их лица. Лили ощущала вкус соленой воды, смахивала ее с ресниц.
– Что это значит? – спросила она.
– Все, что мы захотим, Лили Мэлоун, – ответил Лаэм.
Снова включился маяк, осветив залив. Она взглянула на Лаэма. Она знала: если она сейчас обернется, то увидит Нэнни. Увидит белого кита, загадочную белугу, которая следовала за Роуз к югу. Но она не могла обернуться. Потому что утонула в глазах Лаэма, полных их собственных тайн и чудес.
Глава 19
Патрик Мерфи сидел у компьютера в каюте своей "Вероятной причины", Флора примостилась у его ног. Он смотрел китов в программе онлайн. Особенно его интересовали белуги. Все сайты, посвященные морским млекопитающим, были очень странными. Они предлагали морские туры к восточному побережью, западному побережью, в Мексику и Канаду. Но очень мало мест могло похвастаться наличием неуловимых белых белуг.
На палубе сидел Анжело; он курил сигару и слушал бейсбольный матч.
– Эй, не хочешь подняться?
– Через минуту!
– Пригласил меня на пиво и бейсбол, а теперь бросил тут одного. Чем ты там занят внизу? Зазнобу держишь в шкафу, что ли?
– Я занят полицейской работой.
– Какого черта, ты в отставке.
– Заткнись, а? – огрызнулся Патрик, составляя список мест, откуда отправляются морские экскурсии, чтобы посмотреть белуг. Он попивал коку, потому что уже восемь лет назад завязал с пивом и более крепкими напитками, но сегодня у него, наверное, был кофейный колотун. А может быть, его лихорадило от сознания того, что он вплотную приблизился к чему-то важному.
– Ты сказал "заткнись"? Твой лучший друг пришел к тебе в гости, принес начо, а ты говоришь "заткнись"?
– Извини, ты прав. Я ищу белугу.
– Белугу? Это у которой икра?
– Я тоже именно так и подумал. Нет. Это белые киты.
– Вроде Моби Дика?
– Возможно. Нужно спросить Мэйв. Она была учительницей, должна знать.
– Твою мать! Опять Мара Джеймсон? Только не говори, что нет. Чем бы ты там ни занимался, не говори мне, что потратил еще одну ночь на дело, которое ни к чему не привело, ни к чему не ведет и никогда не приведет. Лучше соври что-нибудь.
– Не могу, – отозвался Патрик. У него уже имелся список конкретных мест, и он начал изучать его. Летом белуг можно увидеть в нескольких местах в Канаде, в заливе Святого Лаврентия, в Ньюфаундленде, Нью-Брунсуике, Новой Шотландии и даже в Квебеке. Экскурсионные и прогулочные туры отправлялись из таких городов, как Тадуссак, Сен-Джон, Гаспэ, Кейп-Хок и Шетикам.
– Мартинес только что забил, – сообщил сверху Анжело. – Шикарный удар. Ты прозевал.
– Подожди чуть-чуть, я уже поднимаюсь, – сказал Патрик, пытаясь отыскать имена операторов туров. Что он собирался сделать? Позвонить каждому из них и спросить, нет ли в числе пассажиров китобойных судов некой особы, похожей на Мару Джеймсон?
– "Янки" ведут 6:1.
– Молодцы "Янки", – сказал Патрик и набрал в окне запроса: "Мара Джеймсон", "кит-белуга". Нажал "поиск". Ничего. Попробовал иначе: "Мара Джеймсон, Тадуссак", потом "Мара Джеймсон, Сен-Джон", и так далее. Полицейская работа по-прежнему часто оказывается работой неблагодарной. Только теперь ему еще и не платили за нее.
Мобильный телефон в каюте не работал, поэтому пришлось подняться на палубу. Анжело бросил на друга укоризненный взгляд, и это напомнило Патрику Сандру: таким взглядом она смотрела на него в период краха их супружества, когда все мысли и время мужа были подчинены единственно делу Джеймсон.
– Потерпи чуть-чуть, – сказал Патрик, направляясь на корму, чтобы ничто не мешало ему.
– Начо стынет, а пиво греется, – напомнил Анжело.
Одной рукой Патрик зажал ухо, чтобы приглушить шумы дока, в том числе и голос собственного друга, и набрал номер Мэйв.
– Алло? – ответила она.
– Мэйв, – заговорил он, – мне нужно у вас кое-что узнать. Вы с Марой когда-нибудь беседовали о китах?
– О китах?
– Да, о белугах, белых китах, вроде тех, что содержатся в "Мистик Аквариум".
Она помолчала, подумала, потом сказала:
– Что-то я не припомню.
– Уф.
– Спроси ее про Моби Дика! – крикнул с носа Анжело.
– Ты наконец заткнешься? – огрызнулся Патрик.
– Заткнешься??? – отозвалась потрясенная Мэйв.
– Я не вам, Мэйв, – поспешно ответил Патрик. – Мара когда-нибудь упоминала о каких-то местах на севере? Может быть, куда-то мечтала съездить? Например, в Канаду?
– В Канаду? – В голосе Мэйв прозвучало любопытство.
– А конкретно в район залива Святого Лаврентия?
– Как забавно, что ты об этом спрашиваешь, – сказала Мэйв. – Потому что на днях заезжал Эдвард и привез кое-какие вещи Мары…
– Эдвард Хантер? Заезжал к вам?
– Кхм-кхм-м. – Мэйв вдруг закашлялась и потому ответила не сразу.
– И он что, оставил вам ее вещи?
– Ну да, я и говорю. Я не придала этому значения, но там есть кое-что очень странное, действительно имеющее отношение к Канаде. Правда, никакого отношения к китам…
– Что именно?
– Кое-что, связанное с гибелью ее родителей. Меня это очень удивило.
– Можете меня дождаться, Мэйв? Я хочу сам посмотреть.
– Куда ж я денусь? – усмехнулась она.
– Я мигом! – крикнул он, глядя, как Анжело неодобрительно покачал головой, дожевывая последнюю лепешку начо.
***
Мэйв и Клара сидели в гостиной, играли в карты и слушали спортивный репортаж. Карты были очень старые, полинявшие под действием многих лет соленого воздуха. Мэйв задумалась, сколько же партий они с Кларой сыграли за свою жизнь, начиная с детства. Свечи горели в специальных лампах под колпаками, предохранявшими их от задувания бризом. Окна были раскрыты, и комнату наполнял аромат соленого воздуха и жимолости. У Мэйв немного кружилась голова, и ее слегка лихорадило, словно в предвкушении какого-то важного события.
– Когда он приедет? – спросила Клара.
– Сказал, что прямо сейчас. С учетом времени, чтобы доехать сюда от Сильвер-Бэй.
– Это не более двадцати минут. Интересно, с тех пор как он уволился из полиции, скучает он по сиренам и проблесковым маячкам?
– Не знаю, – ответила Мэйв и сглотнула. Похоже, что-то с желудком. Наверное, съела что-то не то. А может быть, сказывается легкий стресс ожидания приезда Патрика, после того как в его голосе по телефону звучало явное волнение. Протянув руку к старому вышитому футляру для очков, она достала из него бифокальные очки и надела их на нос.
– Ты приготовила вещи Мары, чтобы показать Патрику? – спросила Клара.
Мэйв бросила на нее негодующий взгляд:
– А ты как думала?
– Извини, просто я думаю – ну, что он найдет среди них такого, что никто до него не обнаружил? Похоже, бесполезный визит.
У Мэйв отпала челюсть от удивления на подругу.
– Как ты можешь так говорить?
– Просто… Просто я не хочу, чтобы ты обманулась в своих надеждах.
Мэйв закрыла глаза и плотнее закуталась в полотняную ирландскую шаль. Желудок вел себя скверно, и это не добавляло настроения. Уж Клара должна бы лучше других понимать, что надежда будет жить в ней до последнего вдоха. Ей казалось, что она поступает правильно.
Поежилась; две последние ночи выдались зябкие, пришлось включить отопление. Старость не радость, подумала она.
– Прошло уже столько времени, – проворчала она.
– Вот-вот, и я о том же, – неверно истолковала ее слова Клара. – Меня это тоже тревожит. Прошло уже столько времени, а ты все ждешь и надеешься. Милая моя, а что, если это снова окажется движением в ложном направлении?
Мэйв кивнула, словно согласилась с ней. Она надеялась больше никогда в жизни не встретиться с Эдвардом Хантером. Но он сделал ей великий подарок, привезя пакет. И Патрик Мерфи – верный себе и делу полицейский следователь, первоклассный сыщик – использовал каждую зацепку, да так, как никакой бабушке и в голову не могло прийти. Он по-прежнему упорно продолжал разыскивать Мару, не пропуская ни единого дня.
– А вот и он! – сказала Клара, увидев свет приближающихся фар.
Мэйв поднялась и через кухню направилась к парадному входу. Над фонарями снаружи вились мошки, под кустом роз стояла освещенная желтая лейка. Открыв дверь, она впустила Патрика в дом.
– Привет, Мэйв. Спасибо, что позволили мне приехать в такую поздноту.
– Привет, Патрик. Все равно мы с Кларой пьем чай и играем в карты.
– Прошу прощения за вторжение. Привет, Клара!
Клара уже успела налить ему чаю и подала чашку сразу, как он вошел в гостиную. У Мэйв закружилась голова, она слегка пошатнулась, и втайне от гостей постаралась вернуть себе устойчивость. В подобные вечера, когда летние звезды всходили над Лонг-Айленд-Саунд и у дверей появлялся гость, в ней всегда теплилась надежда, что вдруг это окажется Мара. Она увидела, что Патрик в нетерпении ждет сумки, и отправилась за ней.
– Это оно и есть? – спросил он.
Она протянула ему глянцевый пакет и кивнула.
– Он привез это в конце прошлой недели! Хватило наглости явиться в сад к Мэйв!
– Эдвард Хантер никогда не страдал недостатком наглости, – сказал Патрик. – Можно взглянуть?
– Разумеется, – ответила Мэйв. Она смела карты со столика, и Патрик выложил на его поверхность содержимое пакета. Мэйв уже сотни раз перебрала все это попредметно, как до нее это делала полиция. Она подозревала, что и сам Патрик все это уже видел.
– Так, – приступил он к делу, – телефонная книжка, ключи от машины, серебряная ручка, кожаный мешочек для рукоделия… это все мы уже видели. И все это он вернул вам – но почему?
– Мне кажется, ему хотелось повидаться со мной, – сказала Мэйв. И причина тому совсем иная. Это только предлог.
– И что за причина?
– Убедиться, ненавижу я его или же нет. Вся жизнь его посвящена одной-единственной цели – нравиться всем без исключения. Даже если для этого нужно переступать через людей.
– Это очень скользкий тип, – добавила Клара. – Раньше я этого не замечала. А теперь понимаю. Поэтому никак не возьму в толк, как Мара могла в такого влюбиться.