Патрик внутренне напрягся. Он представил Лили с дочерью в дверях гостиницы, вспомнил, как Энн вернула на прежнее место стенд с постером. Такие стенды очень характерны для маленьких городков; их можно увидеть в закусочных и химчистках – везде, где какому-нибудь ребенку требуется медицинская помощь. Неприятный сюрприз для Мэйв – у ее правнучки проблемы с сердцем. Эта мысль на секунду вернула Патрика к Мэйв, но основное его внимание было приковано к Марисе.
– Еще… еще мне нравится группа "Спирит", – призналась Мариса.
– Всем нравится группа "Спирит", – сказал Патрик и промурлыкал несколько тактов из песни "Одинокая дочь".
– Недурно. – И впервые за все время с момента его приезда Мариса улыбнулась ему настоящей улыбкой.
– Вы играете их музыку на скрипке?
– Довольно часто. Но я не об этом хотела с вами поговорить….
– О чем же?
Улыбка исчезла с ее лица, когда она снова повернулась к компьютеру.
– Видите ли, существует сайт поклонников группы "Спирит". Мне неловко в этом признаться, но иногда я туда захожу. Уже несколько лет. Эти люди – в общем, они сами как единый ансамбль. Умные, шутливые, при этом очень социально заинтересованные. Мне нравятся такие люди.
"Умные, шутливые, социально заинтересованные". Патрик запомнил и кивнул. Ну, может быть, он и не такой умный, но ему вдруг захотелось самому попасть в число людей, которые нравятся этой женщине с бархатными карими глазами.
– Кроме того, многие продают диски и записи живых концертов, которые больше нигде не достать. Короче, я понимаю, что вы полицейский, поэтому не имеете отношения к подобным вещам, но, видите ли, иногда доской объявлений пользуются жулики.
Патрик с пониманием кивнул, стараясь выглядеть не столь суровым.
– Недавно я читала почту на доске объявлений и поняла, что там появился мошенник.
– Каким образом?
– Этот человек наврал, что его сестра потеряла дом во время урагана. Он объявил, что ураган "Катерина" прошел по местности, где она жила, снес ее дом и сильно поранил ее сына. Конечно, фанаты "Спирита" тут же откликнулись. Себя этот человек называет Секретный Агент. Я распечатала несколько записок… – Мариса протянула их Патрику, и тот принялся их читать.
Он моментально просек схему – наживки и подсечки. Понимающе покачал головой. Несколько лет назад ему довелось работать совместно с Федеральным бюро расследований по делу о мошенничестве в Интернете. Форумы и доски объявлений были самым лакомым куском для разного рода мошенников и хищников, идеальным местом для Джекиллов всего мира: никому не дано видеть сквозь экран, чтобы понять, что человек, с которым вы общаетесь, вовсе не доктор Джекилл, а Мистер Хайд.
– Посмотрите, как много людей откликнулось. С одной стороны, Секретный Агент имел текущий счет для поступлений от добровольцев. Вот он, семь тысяч долларов. Видите значок, похожий на термометр. В данном случае предел, к которому он стремился, – десять тысяч.
Это надо же, сколько народу ему пишет! – воскликнул Патрик, потрясенный доброжелательностью и доверчивостью совершенно незнакомых людей. Он снова припомнил совместное дело с ФБР, когда они с Джо Хоулмзом, агентом, женатым на местной жительнице Хаббардз-Пойнт Таре О'Тул, поймали супружескую чету, призывавшую пенсионеров вкладывать все свои сбережения в грошовые акции. Эта чета жила в огромном доме с видом на Сильвер-Бэй. Пенсионеры, попавшие к ним в сети, потеряли все.
– Мы доверяем друг другу, – объяснила Мариса.
– Фанаты группы "Спирит?"
– Нет, я вообще о людях, – ответила она. – Я тоже доверяла этому человеку.
– Вы перечислили деньги для его сестры?
Она покачала головой, и на ее глазах выступили гневные слезы.
– Я вышла за него замуж.
– Секретный Агент – ваш муж?
– Мой бывший муж, – уточнила она. – Да, я полагаю, что это именно он. Я знаю, что он вертелся вокруг досок объявлений. Иногда я лазала в его компьютер, чтобы выяснить, не завел ли он очередной роман. Мне известен стиль его почтовых заметок. Так что я говорю вполне серьезно. Забавно, конечно, но я уверена, что это Тед.
– А почему он выбрал именно этот сайт?
– Он знает, что я люблю эту группу. Наверное, надеялся найти меня. Дело в том, что "Секретный Агент" – название единственной их песни, которая ему нравится. Но он не знал, что я не выходила в онлайн и не отправляла почту вплоть до недавнего времени. Поэтому не мог меня найти.
– Молодец, – похвалил Патрик. – Умно.
– Вот три сообщения, которые я отправила на сайт под именем Белый Рассвет.
Патрик прочел первое, о том, что сестра должна получить деньги от правительства, если это зона бедствия. Затем прочел второе: "Берегись", – и улыбнулся. И, наконец, третье, с настоятельным советом уточнять данные на официальном сайте погоды NOAA.
– И это писали вы? – расхохотался он.
– Я.
– Ба-а! – воскликнул он, увидев обвал гневных реплик на сайте. – И тут разразилась буря.
– Да, именно буря. Скажите, это ведь мошенничество? Вы можете привлечь его за это?
– Так-так. – Патрик снова мысленно вернулся к расследованию ФБР. – Выходя в онлайн, вы всегда оставляете след. На сайте всегда есть подпись, номер IP, а это сродни отпечаткам пальцев.
Тут Патрик достал свой сотовый телефон, чтобы уточнить, сохранились ли у него позывные Джо Хоулмза.
– Мне кажется, это хорошая возможность, чтобы прижать его к ногтю, – сказал он.
– Кому вы собираетесь звонить? – спросила Мариса.
– В ФБР, – ответил он. – Но прежде, если вы не возражаете, я попытаюсь связаться еще с одной особой. Чтобы сообщить ей новости по совершенно другому делу.
– С бабушкой Лили? – улыбнулась Мариса. – Вперед!
Патрик нажал кнопку повторного набора, раздался гудок, но трубку так и не подняли. Он замер – было уже почти десять вечера, и Мэйв определенно должна быть дома. Но, прежде чем начать соображать, куда она могла деться, Патрик решил окончательно разобраться с Секретным Агентом. Пролистав список фамилий, он наконец нашел номер телефона Джо Хоулмза. Но, перед тем как набрать его, взглянул на Марису:
– Как на самом деле зовут вашего мужа?
– Тед, – сказала она. – Тед Хантер. Патрик едва не выронил трубку:
– Как вы сказали?
– Тед Хантер.
– Точно как в… Нет, не может быть. – Как его полное имя? Что написано в его водительских правах?
– Эдвард Хантер, – сказала Мариса.
Огорошенный Патрик плюхнулся на стул.
Глава 26
Теперь у Лаэма была семья. Таковы были его ощущения, когда он заботился о Лили и Роуз. После эпизода в гостинице он чувствовал, что они слишком уязвимы, чтобы возвращаться домой, поэтому он повез их в свой собственный дом на вершине холма. Лили, похоже, успокоилась, словно после долгого забега, во время которого приходилось постоянно принимать решения, почувствовала потребность в отдыхе.
Решительно настроенный обеспечить ей этот отдых, Лаэм миновал каменные столбы на границе своей собственности и поехал в гору по длинной извилистой дорожке. Он жил в еловом лесу, в большом каменном доме, который некогда принадлежал владельцу каменоломни. Из-за того что с дороги дом не был виден, Лаэм знал, что фантазия местных ребятишек обратила его в загадочный, окруженный тайнами особняк, обитель Капитана Крюка. Лаэм взглянул на Роуз в надежде, что ей не будет страшно. Но она почти спала и только слабо улыбалась тому, что наконец-то оказалась дома в Кейп-Хок.
Лаэм взял ее на руки, и все трое направились к парадному входу. Сердце Лаэма билось от возбуждения, волнения и гордости. Привести в свой дом Лили и Роуз означало для него все.
– Как давно я здесь не была! – устало улыбнулась Лили.
– А помнишь, как ты пришла сюда в первый раз? – спросил он.
– Роуз тогда было всего три недели, – ответила она. – У нее была простуда, и как раз в это время была гроза, и все телефоны вырубило, а поперек дороги ветром повалило дуб, и я никак не могла выбраться. И тогда я поймала попутку и доехала до тебя, чтобы попросить помощи.
– И он помог? – спросонья пробормотала Роуз.
Лаэм благодарно улыбнулся. Он включил в доме свет, надеясь, что холостяцкий интерьер не отпугнет милых ему гостей. Повсюду лежали стопки океанографических журналов, здесь же были навалены книги про акул, фотографии нападения акул на морских млекопитающих, видеопленки и записи свидетельских описаний нападения акул на человека. В доме стояла крепкая дубовая мебель с множеством красных подушек, красовался большой тебризский ковер, выданный Лаэму Камиллой из фамильного наследства, книжные шкафы, до отказа забитые книгами, и телевизор, примостившийся в углу, словно попал сюда после долгих раздумий о степени его нужности.
– Как здесь уютно, – заметила Роуз.
– Ты так думаешь? – обрадовался Лаэм, склонившись над ней. – Я рад.
– Только я не понимаю, почему мы приехали сюда, а не к нам домой.
Лаэм взглянул на Лили, желая, чтобы она ответила Роуз сама.
– Из-за того человека в гостинице? – допытывалась девочка.
– Да, милая, – сказала Лили. – Это человек, который знает другого человека, с которым я когда-то была знакома. Но сегодня это не важно. Сейчас важно одно – уложить тебя спать.
Лаэм понес Роуз наверх, в одну из просторных спален. Лили огляделась и увидела по соседству еще одну пустую спальню. Лаэм вынул из бельевого шкафа в холле чистые простыни и застелил широкую кровать. Роуз наблюдала за ним внимательнее, чем обычно. Всякий раз, поднимая глаза, он сталкивался с пристальным взглядом Лили. Она выложила лекарства для Роуз на бюро и пошла налить себе стакан воды.
– Что такое, Роуз? – спросил он.
– Этого-то я и хотела, – сказала она. – Тогда, на дне рождения.
– Хотела побывать здесь?
Но Роуз то ли слишком устала, то ли решила, что и так сказала достаточно. Лили вернулась с водой и приступила к долгому процессу выдачи дочери всех лекарств, которые необходимо было принять. Потом взрослые подоткнули ей одеяльце, и Лили сказала, что будет спать рядом, в соседней комнате.
– Там же, где и доктор Нил? – спросила Роуз.
– Моя комната находится внизу, – вмешался Лаэм. – Но если кому-то из вас что-нибудь понадобится, я услышу.
– Спасибо, – сказала Роуз, обнимая его за шею и поцеловав на ночь. То, что это дитя, пережившее такие трудности, появилось у него в доме, переполняло сердце Лаэма радостью и состраданием.
Когда Роуз угомонилась, они снова спустились вниз. Он поставил чайник на плиту и обернулся к Лили. Она стояла, облокотившись на кухонную тумбочку. Ее черные, как соболий мех, волосы мерцали в свете электрической лампы. Он подошел к ней, приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал – так, как хотел поцеловать ее весь день.
Они изголодались друг по другу, Лаэм даже не предполагал, до какой степени. Словно они оказались где-то далеко-далеко от реальной жизни и полностью погрузились в то, что происходило с ними. Но реальность, будучи слишком глубока и значима, подсказала Лаэму, что нужно оторваться.
– Как ты? – спросил он.
– Хорошо. Только я никак не могу осознать, что к чему. Операция Роуз прошла так на удивление хорошо, а потом вдруг меня вернули домой – в прошлое.
– Как же ему удалось тебя разыскать? – спросил Лаэм.
Лили прищурилась и улыбнулась, опустив голову,
Лаэм полагал, что это растревожит ее, разбередит, даже раздосадует, но она никак не проявляла признаков волнения.
– Это все моя бабуля, – сказала она.
– Она все знала?
Лили утвердительно кивнула:
– Она не знала, куда точно я еду, но я не могла сбежать, не предупредив ее. Я никогда бы так не поступила с ней. Ты ее не знаешь, Лаэм, это самая умная, самая необыкновенная женщина в мире. Она воспитала меня сильной. Мне казалось, что я могу вынести все.
Лаэм слушал и смотрел, как горят столь любимые им глаза.
– Но оказалось, что не все. Эдварда я не вынесла. И поняла это накануне рождения ребенка. Я понимала, что он никогда не отпустит меня по доброй воле, но подвергать испытаниям Роуз я тоже не могла.
– Ты знала, что будет девочка, – сказал Лаэм. – Я помню, как в ночь, когда она родилась, ты протянула руки и сказала: "Дай мне ее" – еще до того, как я сказал тебе, что это девочка.
– Да, я это знала. Мне неоднократно делали ультразвук. Муж не раз сбивал меня с ног, я уже говорила. И валил вину на меня, старался убедить, что я нескладеха, каких поискать. Форменная корова.
– Я убью его, – прорычал Лаэм, и точно, сделал бы это. В нем все кипело от ярости и ненависти – подобного чувства он никогда в жизни не испытывал. Даже в отношении акул, еще в юности, до того как изучил их повадки и поведение хищников, он не чувствовал такого холодного огня ненависти.
– Я не могла допустить, чтобы он стал частью жизни Роуз, – объяснила Лили. – Если бы я дождалась ее рождения и решила бы уйти после, уже действовал бы другой закон и санкции. Вовсе не потому, что она была ему нужна. Напротив, он не хотел ребенка. И ясно давал это понять. Но я знаю и другое: он использовал бы ее, чтобы держать на крючке меня. Это стало бы пыткой для нас обеих, я сознательно употребляю это слово. Эдвард существует, чтобы причинять боль другим.
– Да что же это за человек такой?
– Человек, которому неведомо соучастие, сострадание, – спокойно ответила она. – Хуже того: он убийца.
– Как это понимать?
– Когда-нибудь я тебе расскажу. Не сегодня. Но очень скоро.
– Бабушка знала об этом?
Лили кивнула:
– Да, она знала многое, хотя и не все. Но достаточно, чтобы захотеть мне помочь избавиться от него.
– Это она подсказала тебе укрыться в Кейп-Хок?
– Нет, – сказала Лили. – Это место я разыскала сама. Выяснилось, что оно связано с Камиллой, а она, в свою очередь, связана с Эдвардом.
– Моя тетушка? Камилла Нил?
– Да. Мои родители погибли в той же катастрофе на пароме, что и ее муж, Фредерик. Я тщательно собирала все газетные заметки об этом событии и однажды наткнулась на заметку о том, что Камилла подарила городу камень для мемориала. Я почувствовала к ней такую благодарность за это!
– Она была бы счастлива узнать об этом, – сказал Лаэм.
– Я рада, – улыбнулась Лили. – Я знаю, как глубока рана в ее душе, так же глубока, как и моя. Страшно терять самых близких людей. Ты чувствуешь себя совершенно беззащитным… Мне кажется, что это облегчило задачу Эдварда, сделав меня легкой добычей. Я была сиротой, не важно, что мне уже стукнуло тридцать. Все равно это сказывалось.
– Но какое отношение Эдвард имеет к Камилле? – недоумевал Лаэм.
– У него на стене висела фотография в рамке с изображением китобойного судна зимой в доке. Прекрасное, просто завораживающее своей красотой, с обледенелыми мачтами и канатами зрелище. Эдвард всем рассказывал, что этим судном владел его прадед, капитан-китобой. Это ложь, как и выдумки насчет Гарварда; но он так часто ее повторял, что, по-моему, сам в это почти поверил.
– А как называлось судно? – спросил Лаэм.
– Оно называлось "Пик". – И глаза Лили заблестели.
– Это судно принадлежало моему прапрадеду, Текумзее Первому Нилу.
Теперь я тоже это знаю, – сказала Лили. – Так вот. Я часто смотрела на эту фотографию и чувствовала, словно лед в моем сердце прямо оттуда. Лед в жилах, ледяной холод, который я ощущала в себе, живя в Эдвардом. Эта фотография была ему нужна только для того, чтобы убеждать людей в своем происхождении из рода капитанов-китобоев. А меня завораживал сам пейзаж. Скалы, замерзший фьорд, состояние глубокой зимы – все такое чистое, суровое. Это очень отвечало моему внутреннему состоянию.
– А как ты узнала, где была сделана эта фотография?
– Отследить источник оказалось чрезвычайно просто. Это был оригинал, сделанный известным фотографом. В коричневатых тонах, на желатиновой дощечке, очень ценный. На обратной стороне имелась марка студии, и я туда позвонила. Выяснилось, что некогда фотография принадлежала Камилле.
– У нее довольно внушительная коллекция морских пейзажей наших краев – настоящие творения искусства, – сообщил Лаэм, изумленный подобным совпадением.
– Я была потрясена, прочитав имя заказчика на квитанции, потому что это было имя той самой женщины, которая ставила памятник жертвам паромной катастрофы. Я еще помню, как тогда подумала: какое странное, непривычное имя – Камилла Нил. И уж совсем не могла представить, что однажды встречусь с ней.
– Так вот почему ты приехала именно сюда? По этим двум причинам?
– Отчасти да. Меня подкупило, что это место как-то связано с родителями, а потом мне казалось, что я никогда не видела такой красоты, как в Кейп-Хок. Во мне родилось чувство тайной, мелкой мести, заменившее тот комплекс ощущений, который я испытывала рядом с Эдвардом ежедневно. Я решила воспользоваться тем же изображением, которое он использовал для поддержания легенды о своих предках. Причем он говорил всем, что Кейп-Хок находится где-то в Ньюфаундленде, потому что не имел ни малейшего представления об этом месте.
– Хорошая была мысль! – засмеялся Лаэм и обнял Лили.
– К тому же это очень далеко.
– От Эдварда, – уточнил Лаэм.
Что само по себе было замечательно, – кивнула Лили. – А вместе с тем и ужасно, потому что и от бабушки тоже было очень далеко. Она хотела, чтобы я сбежала и просто исчезла; дала мне денег и помогла замести следы – врала полиции, это уж точно.
– А именно Патрику Мерфи, – снова уточнил Лаэм.
В тот момент, когда в гостинице все бросились поприветствовать Роуз и столпились вокруг Лили, Лаэм вдруг увидел глаза этого человека – они светились счастьем при виде женщины, которую он называл Марой. Но было и что-то еще – какая-то грусть, будто его предали. И Лаэм проникся к нему симпатией.
– Да, – сказала Лили. – Как ты думаешь, он сказал правду? Моя бабушка действительно хочет, чтобы он меня нашел?
– Я думал, она знает, где ты. Почему бы ей тогда просто не позвонить?
– Она не знала, куда я уехала. Мы решили, что это единственный способ по-настоящему защитить нас с Роуз. Я послала ей несколько пустяковых вещиц: газетную вырезку, очечник почетного члена "Нанук", членский билет в местном "Аквариуме". Я просто думала, что если Нэнни доставляет такое счастье мне и Роуз, то, может быть, между нами и Мэйв установится какая-то связь через собратьев-китов.
– Почему ты не называешь ее бабушкой? – спросил Лаэм. Про себя он отметил, что Лили упомянула Нэнни, но не хотел выказывать волнения по поводу ее местонахождения – она по-прежнему двигалась на юг и, когда он последний раз получал о ней данные, кормилась где-то в районе Блок-Айленда.
– Я бы с удовольствием ее так называла, – ответила Лили. – Но у меня по-прежнему нет твердой уверенности в том, что мы в безопасности. Если Эдвард узнает, что мы живы, он явится за Роуз, я уверена. Наверное, я уже дала ему основания требовать с меня законных гарантий – тем, что сбежала и исчезла. Лаэм, что будет, если он станет требовать Роуз?
Я не просто так сказал, что сказал, а вполне сознательно, – отчеканил Лаэм с небывалой для него серьезностью. Он знал точно, что, если Эдвард Хантер – или еще кто-то – попытается причинить Лили и Роуз зло, он убьет этого человека не моргнув глазом. После всего, что тот сделал с Лили, Лаэму это даже доставит искреннее удовольствие.