– Чудесная идея, – отозвалась я.
ГЛАВА 15
Пожалуйста, показывай
дорогу без дальнейших разговоров.
У. Шекспир. Буря. Акт II, сцена 2
Когда Годфри наконец отвез меня обратно на виллу Форли, было уже совсем темно. Я попрощалась с ним у парадной двери, подождала, пока машина не исчезнет за деревьями, и поспешила в дом.
Огонек в кухне свидетельствовал, что либо Миранда, либо ее мать еще там, однако salotto утопало в прохладных густых сумерках, а из-под двери спальни – Фил не пробивалось ни лучика света. Буквально через миг мне стало ясно, чем это объясняется: войдя в дом, я направилась прямиком к телефону и, не успев даже поднять трубку, увидела на столе светлый прямоугольный листок. Включив лампу, я обнаружила, что это записка от Фил:
"Люси, дорогая, после обеда получила телеграмму, что Лео и дети приезжают в субботу и он сможет остаться на целых две недели. Тру-ля-ля! Во всякомслучае, мне пришлось поехать в Корфу, чтобы кое-что уладить. Если проголодалась, не жди меня. Если Годфри решит остаться, ему тоже хватит. С любовью, Фил".
Когда я дочитывала, в холл вошла Миранда.
– Ой, мисс Люси, это вы! Мне так и послышалось, что машина едет. Видели письмо от синьоры?
– Да, спасибо. Послушай, Миранда, тебе вовсе незачем оставаться. Мистер Мэннинг уехал домой, а сестра, очень возможно, вернется поздно, так что если для меня есть что-нибудь холодное...
– Я как раз пришла вам сказать. Синьора звонила несколько минут назад. Она встретила в Корфу друзей – итальянских друзей, они там всего на одну ночь – и останется обедать с ними. Она сказала, если хотите приехать к ней, возьмите такси и присоединяйтесь к ним в "Корфу-Палас", но, – на щеках Миранды появились ямочки, – никто из них не говорит по-английски, так что синьора думает, вы лучше останетесь здесь, да?
Я засмеялась.
– Со всей определенностью да. Что ж, в таком случае приму ванну и поужинаю, когда тебе удобней. Впрочем, знаешь ли, я вполне могу сама за собой поухаживать. Если хочешь, скажи мне, что где лежит, и можешь идти домой.
– Нет-нет, я останусь. Там есть холодный омар и салат, но я варю еще суп. – Она улыбнулась мне своей широкой сияющей улыбкой. – Я очень хорошо варю суп, мисс Люси. Вам понравится.
– Ничуть не сомневаюсь. Спасибо.
Однако вместо того, чтобы выйти, девушка замешкалась на самом краю отбрасываемого маленькой лампой светлого круга, хлопотливо, чуть ли не нервно теребя руками красную юбку. И тут я вдруг заметила то, на что до сих пор не обращала внимания, занятая своими мыслями: предо мной стояла уже не подавленная и заплаканная Миранда последней недели. К ней вернулась толика былого сияния, а лицо было оживлено, как будто ей хотелось что-то сказать.
Но она только и промолвила:
– Ну конечно, я останусь. После ленча у меня был выходной. Выходной? Так это называет синьора?
– Да, верно. Свободные полдня. И что ты делаешь, когда тебе выпадают свободные полдня?
Она снова замялась. Щеки ее потемнели от жаркого румянца.
– Иногда у Адони тоже бывает выходной.
– Понятно.
Я не смогла сдержать беспокойства в голосе. Так значит, она провела "выходной" с Адони. Возможно, одного этого факта хватило, чтобы заставить ее вновь засиять, но я сильно сомневалась, что такой молодой человек, как Адони, не расскажет ей про Спиро. Даже для меня искушение выложить все девушке и ее матери было огромным, тогда как для девятнадцатилетнего Адони, изнывающего, как всякий изнывал бы в его возрасте, от желания похвастаться своей ролью во вчерашнем подвиге, это побуждение могло стать неодолимым. Я добавила:
– Нет, побудь тут еще минутку, Миранда. Мне надо быстренько позвонить, а я не знаю, как попросить соединить с этим номером. Кастелло, пожалуйста, мистера Макса.
– Его там нет, он уехал.
– Знаю, но он должен был вернуться около шести.
Девушка покачала головой:
– Его не будет до самого позднего вечера, мне Адони сказал. Мистер Макс звонил в пять часов. Сказал, вернется домой сегодня, но очень поздно, и пусть его не ждут с обедом.
– А-а-а... – Я тяжело опустилась в кресло. Эти новости навалились на меня, словно физическая тяжесть. Я думала не о потраченных напрасно усилиях, но просто о предстоящем пустом вечере, без новостей... и без него. – А он говорил что-нибудь еще?
– Только что "ничего не изменилось".
Миранда повторила эти слова как бы в кавычках, и взгляд ее, озадаченный и вопросительный, сказал мне все, что я хотела знать. Похоже, Адони все-таки сдержал слово: Миранда и представления не имела, что происходит что-то необычное.
Мне же пока приходилось обходиться теми крохами информации, что удалось получить. "Ничего не изменилось". Значит, Макса, скорее всего, следует ожидать с последним паромом, но если ничего не изменилось, то вряд ли с ним будет полицейское сопровождение, так что он может и не привезти Спиро с собой. Больше ни о чем догадаться я не могла, но, несомненно, моя роль в этом деле на сегодня окончилась – я не могла больше отвлекать Годфри, да, похоже, это было уже и не важно.
– А откуда звонил мистер Макс?
– Не знаю. Наверное, из Афин.
– Из Афин? В пять часов? Но если он собирался вернуться сегодня...
– Я и забыла. Значит, тогда это не могли быть Афины, правда? Адони не сказал точно, сказал только, что с материка, – она неопределенно махнула рукой. – В общем, где-то там.
И, явственно читалось в ее тоне, что там, что где-либо еще – все едино, никакой разницы. За пределами Корфу все места одинаковы и недостойны внимания.
Я засмеялась, и она засмеялась вместе со мной – первый спонтанный взрыв веселья, что я услышала от нее после вести о гибели ее брата.
– Что такое, Миранда? – спросила я. – Сегодня у тебя такой взволнованный вид. Случилось что-нибудь хорошее?
Девушка уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг какой-то звук из кухни заставил ее резко развернуться:
– Суп! Надо бежать! Простите!
И она скрылась за дверью кухни.
Я приняла ванну и пошла в столовую, где Миранда как раз расставляла содержимое огромного подноса перед одиноким местом на конце стола. Она не проявила ни малейшего желания покинуть меня, а озабоченно следила, как я пробую суп, и опять просияла от похвалы. Пока я доедала первое и накладывала салат из омара, мы обсуждали исключительно кулинарные рецепты. Я не задавала больше никаких вопросов, просто ела, слушала и снова и снова дивилась, как изменила ее магия "выходного" в обществе юного Адони. (Сейчас я должна заметить, что английский Миранды, в отличие от Адони, был далеко не так хорош, каким я его передаю, зато довольно быстр и вполне удобопонимаем, так что ради ясности я буду излагать его нормально.)
– Этот гарнир я сделала по книге синьоры, – сказала она мне, протягивая тарелку. – Ей не нравятся греческие гарниры, так что я попробовала этот из французской книги. Вкусно? Вы хорошо провели день, мисс Люси?
– Спасибо, чудесно. Мы ездили в Ахиллеон.
– Я один раз там была. Там очень красиво, правда?
– Очень. А потом мы выпили чаю в Беницесе.
– В Беницесе? Зачем вы туда поехали? Там ничего интересного, в Беницесе! В Корфу лучше.
– Так, хотелось просто посмотреть, а потом вернуться обратно вдоль моря. Кроме того, я мечтала о чае, а до Корфу было далеко, и мы еще собирались по дороге посмотреть кое-какие памятники античности.
Она нахмурилась.
– Памятники античности? А, вы имеете в виду статуи вроде тех, на Эспланаде, прекрасные английские статуи?
– В некотором роде, хотя те недостаточно древние. Античное означает вещи, которым уже много сотен лет, как в музее в Корфу.
– А они ценные, эти памятники античности?
– Очень. Не знаю, можно ли сказать, что они много стоят в смысле денег, но я бы сказала, им просто цены нет. Ты их видела?
Девушка покачала головой и промолчала, но лишь потому, что закусила губы, словно чтобы силой не дать им заговорить. Глаза ее лучились.
Я остановилась, не донеся стакан до рта.
– Миранда, в чем дело? Явно что-то случилось, ты ведь не станешь отрицать: у тебя такой вид, как будто ты получила подарок. Ты мне не скажешь?
Она судорожно вобрала в себя воздух. Пальцы ее снова затеребили складки на юбке.
– Так, просто... просто Адони кое-что нашел.
Я поставила стакан на стол. Он тоненько звякнул. Молчание. Я ждала. Наконец Миранда порывисто выпалила:
– Адони и я, мы вместе нашли это сегодня после ленча. Когда я получила выходной, то сразу пошла к Кастелло... – Она покосилась в мою сторону. – Понимаете, иногда Адони работает в саду, пока сэр Джулиан спит, и тогда мы с ним болтаем. Но сегодня у сэра Гейла был в гостях мистер Каритис, и они сказали мне, что Адони ушел купаться. Вот я и спустилась вниз к бухте.
– Правда?
Она всецело завладела моим вниманием.
– Найти его мне не удалось, поэтому оттуда я пошла по тропинке вокруг скал к вилле Рота. И тут я его увидела. Он был на утесе, вылезал из кустов.
– Вылезал из кустов?
– На самом-то деле это оказалась пещера, – пояснила Миранда. – Все знают, в скале под Кастелло полно пещер, в них раньше держали вино. Адони сказал мне, что увидел расщелину, услышал плеск воды и понял, что там внизу должна быть еще и пещера. Да весь остров полон пещер...
– Адони нашел новую пещеру?
Девушка кивнула.
– Он раньше не ходил на эту часть утеса. Я и не знала, что он интересуется – как сказать? – исследованиями? Спасибо. Но он сказал, что сегодня хотел найти, откуда берется вода, которая протекает под Кастелло, и знал, что мистер Мэннинг уехал с вами, так что все было в порядке. По-моему, – на щеках у нее появились ямочки, – он мне не очень обрадовался. По-моему, услышав меня, он решил, что это мистер Мэннинг. У него был такой испуганный вид.
И неудивительно, подумала я. Сердце у меня забилось чаще.
– Продолжай. Так что он нашел?
Лицо девушки на миг стало торжественно-серьезным, а потом просветлело.
– Он нашел доказательства.
Я так и подпрыгнула.
– Доказательства?!
– Он так сказал. Я сама не думаю, что тут нужны какие-то доказательства, но он сказал именно так.
– Миранда! – Услышав, как пронзительно зазвучал мой голос, я постаралась взять себя в руки. – Объясни, пожалуйста. У меня нет ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Доказательства чего нашел Адони?
– Доказательства святого Спиридиона и его чудес.
Я снова опустилась на стул. Миранда торжественно глядела на меня. В наступившем молчании я чувствовала, как сердцебиение постепенно вновь приходит в норму. Меня разбирало полуистерическое желание расхохотаться, но я сумела сдержаться.
Наконец я ласково произнесла:
– Ну, продолжай. Скажи-ка... нет-нет, не суетись, я уже доела, спасибо. Послушай, а как ты смотришь на то, чтобы принести кофе, а потом сесть тут со мной и рассказать все по порядку?
Она торопливо вышла, но, когда вернулась с кофе, наотрез отказалась выпить его со мной или хотя бы присесть, а осталась стоять за спинкой стула, судорожно вцепившись в нее и явно умирая от нетерпения выложить мне свою историю.
Я налила себе кофе.
– Рассказывай. Так что насчет святого?
– Вы же были на процессии в Вербное воскресенье.
– Да.
– Тогда вы, верно, знаете про святого, покровителя нашего острова?
– Да, знаю. Я очень много читала про этот остров, прежде чем приехать сюда. Он ведь, если не ошибаюсь, был епископом Кипра, которого замучили римляне, а после смерти тело его набальзамировали и возили с места на место, пока оно не попало на Корфу. У нас в Англии есть похожий святой, его зовут Катберт. Существует множество легенд про него и чудеса, которые творит его тело.
– И в Англии тоже? – Было совершенно очевидно, что Миранда и поверить не могла, что столь холодная и туманная страна могла похвастаться чем-то таким согревающим душу, как настоящий святой. – Тогда вы понимаете, что мы на Корфу еще детьми учим все про нашего святого и много историй про всякие чудеса. И все они – правда. Я это знаю.
– Ну конечно.
Она сглотнула.
– Но есть и другие истории, – истории, которые сэр Джулиан рассказал мне о святом, а я никогда раньше их не слышала. Он – мой roumbaros – рассказы вал нам кучу сказок, когда мы были детьми, Спиро и я. Он очень ученый человек, такой же ученый, как papas (священник), и знает много преданий про Грецию, все, что мы учим в школе, про Перикла, и Александра, и Одиссея, и Агамемнона, а еще истории про нашего святого, которые произошли много-много лет назад на этом самом месте, которые papas никогда нам не рассказывал. Их я раньше не слышала.
Она замолчала.
– Да? – сказала я, хотя уже знала, что последует дальше.
– Он нам рассказал, как здесь в пещере жил святой, и с ним его дочь, принцесса, очень красивая. Ему подчинялись ангелы и демоны, и он много колдовал, поднимал и прекращал бури и спасал потерпевших крушение моряков.
Тут она снова замолчала, теперь с сомнением.
– Правда, насчет дочери мне все-таки не очень верится. Святой ведь был епископом, а у них не бывает дочерей. Наверное, она была святой монахиней... Возможно ли, чтобы сэр Джулиан чуть-чуть перепутал?
– Очень даже возможно, – согласилась я. – А эту дочь звали Мирандой?
– Да! Меня назвали как раз в честь этой святой женщины, корфиотки! Так значит, вы тоже знаете эту историю?
– Отчасти. – Я гадала про себя, слегка даже пугаясь этой мысли, как именно могла исказиться в сознании Миранды причудливая и богатая шекспировская теория сэра Джулиана. – В английской истории мы зовем его Просперо, и он был волшебником, но не епископом, а герцогом, родом из Милана, в Италии. Так что, понимаешь, это просто-напросто...
– Он жил в пещере за лаймовой рощей вдоль подножия утеса. – Она махнула рукой на север, и я узнала смелое толкование сэра Джулиана относительно места действия "Бури". – И там занимался всем своим колдовством, но в старости обратился к Богу и утопил свои книги и магический жезл.
– Но, Миранда... – начала я, однако тут же осеклась.
Не время вылавливать расхождения между этой историей и историей епископа Кипра, который (не говоря уже обо всем прочем) уже несколько лет почил в бозе к тому времени, как его тело попало на остров. Я надеялась, что ее слова помогут объяснить, как это легенды вырастают вокруг одной центральной фигуры, точно кристаллы квасцов вокруг нити.
– Да? – повторила я.
Девушка перегнулась через спинку стула.
– Адони говорит, что мистер Макс делает из этой истории пьесу, как... – Она порылась в памяти и, как настоящая гречанка, выудила наилучший пример: – Как "Эдип", это пьеса о старых богах, ее играют в Афинах. Я спросила сэра Джулиана об этой пьесе, а когда он мне ее рассказал, сказала, что ее должны знать священники, потому что я о ней не слышала, и papas в моей деревне тоже не слышал, а ему непременно надо ее рассказать, чтобы он мог спросить у епископа. Почему вы улыбаетесь, мисс Люси?
– Да нет, ничего. – Я думала, что, в общем-то, мне вряд ли стоит волноваться. В конце-то концов, это ведь греки изобрели цинизм. Каждый грек рождается с пытливым умом, точно так же, как каждый фокстерьер – с пронырливым характером. – Продолжай. Так что ответил сэр Джулиан?
– Засмеялся и сказал, что эта история – с волшебством и книгами – не настоящая правда, или, может быть, лишь отчасти правда, измененная временем, и что поэт, который ее написал, добавил туда всякие вещи из других историй или из головы, чтобы она стала еще красивей. – Миранда пылко поглядела на меня. – Так бывает. Мой roumbaros говорит, что это вроде истории Одиссея – это еще одна история нашего острова, которую мы учим в школе, но вы ее не знаете.
– Знаю.
Девушка остолбенела.
– Вы тоже ее знаете? А все англичане такие ученые, мисс Люси?
– Это очень знаменитая история, – рассмеялась я. – Мы тоже учим ее в школе.
Миранда чуть не задохнулась. Вот это действительно слава!
– Мы учим все ваши греческие предания, – продолжила я. – Знаешь, рассказ сэра Джулиана про волшебника, может, и заключает в себе крошечную частицу правды, вроде легенд об Одиссее, но, честно говоря, думаю, что не больше. Я уверена, он вовсе не хотел, чтобы ты поверила в каждое слово. Та история, которую он тебе рассказал и к фильму по которой мистер Макс пишет музыку, просто что-то вроде поэтического вымысла и, скорее всего, не имеет с настоящим святым Спиридионом ничего общего. Ты сама должна понять, что та часть про пещеру и принцессу не может быть правдой...
– Но это правда!
– Но послушай, Миранда, когда святого привезли на остров в тысяча четыреста восемьдесят девятом году, он был уже...
– Много лет как мертв, я знаю! Но в истории сэра Гейла и вправду есть какая-то правда, и про это надо непременно рассказать священникам. Мы можем это доказать, Адони и я! Я же вам говорю, сегодня мы нашли доказательства!
– Доказательство того, что "Буря" – правда?
Настал мой черед непонимающе глядеть на собеседницу. После нарастающего возбуждения рассказа Миранды это последнее заявление прозвучало апофеозом, но каким-то в высшей степени неуместным.
– Не знаю я ни про какую бурю, но сегодня мы их нашли, в пещере за лаймовой рощей. Там проход, а за ним пещера, глубоко-глубоко в утесе, с водой, и там-то он и утопил свои книги. – Она еще сильнее подалась вперед над спинкой стула. – Вот что нашел сегодня Адони, а потом он взял и показал мне. Они лежат в воде, их хорошо видно, на том самом месте, как и говорил нам сэр Джулиан, – волшебные книги святого!
Голос ее поднялся к драматической паузе, которой позавидовала бы сама Эдит Эванс. Лицо девушки сияло, просветленное и полное благоговения. Добрых полминуты я так и сидела в оцепенении, оторопело глядя на нее и обдумывая осторожные фразы, которые могли бы что-либо объяснить и поставить под сомнение, но так, чтобы разочарование не было для бедняжки слишком жестоким. Ведь с ней же был Адони, нетерпеливо говорила я себе, и о чем, во имя всего святого, он думал, что позволил ее фантазии так разыграться? Уж явно он не разделяет ее детской веры, и от него она вполне приняла бы объяснения, тогда как от меня...
Адони. Внезапно это имя пронзило омрачившую мое сознание пелену, как наконечник копья пронзает легкий муслин. Все поступки Адони обычно имели самые веские основания. Я резко подалась вперед и требовательно спросила:
– Адони нашел эти... вещи в пещере под утесом? Где вход туда?
– За выступом, на полдороге вверх по утесу, над эллингом.
– Ага. А его видно из бухты – из нашей бухты?
Миранда покачала головой.
Надо подняться на полдороги вверх к вилле Рота. А там над тропой, в скалах, за кустами.
– Понятно. – Сердце у меня снова заколотилось как бешеное. – Ну-ка, а когда Адони увидел тебя, что он сказал? Постарайся вспомнить точно.