- Что? - Люси заглотнула слишком много воздуха и закашлялась. Парк выглядел уныло и одиноко, серые линии низкопотолочных прицепов - домов размещались вдоль дешевой дороги усыпанной гравием. - Это ужасно.
- Ты жила здесь до того как тут сделали трейлерный парк, - сказал Даниэль, снижая скорость он остановился на обочине дороги. - До того как здесь появились передвижные дома. В той жизни твой отец перевез вас из Иллиноиса во время золотой лихорадки. - Казалось, что он смотрит куда-то глубоко внутрь себя, он грустно покачал головой. - Когда-то это действительно было хорошее место. - Люси смотрела как лысый мужчина с огромным животом тащил грязно рыжую собаку на поводке. Мужчина был одет в белую майку и фланелевые шотры. Люси не могла представить себя здесь.
Но это ясно представлял Даниэль. - У вас был двухкомнатный домик и твоя мама ужасно готовила, поэтому в доме всегда был едкий запах. У тебя были голубые полосатые занавески, которые я порезал, чтобы забираться к тебе через окно, когда твои родители засыпали.
Машина стояла. Люси закрыла глаза и старалась сопротивляться глупым слезам. История про них, рассказанная Даниэлем, заставила ее чувствовать что все как возможно так и невозможно. Это также заставило ее почувствовать себя очень виноватой. Он застрял с ней так на долго, в течении многих жизней. Она забыла, как хорошо он ее знал. Даже лучше, чем она сама себя знала. Знает ли Даниэль о чем она сейчас думает? Люси сомневалась что лучше, быть ей и ничего не помнить о Даниэле или быть им и проходить через все это снова и снова. Если он сказал что должен оставить ее на несколько недель и не может объяснить почему… она должна поверить ему.
- Как это было, когда ты впервые встретил меня? - Спросила она. Даниэль улыбнулся. - Я рубил дрова за еду в то время. Однажды вечером, во время ужина, я шел мимо вашего дома. Твоя мама готовила капусту, и воняло настолько сильно, что я чуть было не прошел мимо Но потом через окно я увидел тебя. Ты шила. Я не мог отвести глаз от твоих рук.
Люси посмотрела на свои руки, на свои бледные тонкие пальцы, на маленькие квадратные ладони. Ей было интересно, всегда ли они выглядели одинаково. Даниэль потянулся к ним через подлокотник. - Они такие же мягкие теперь, как и были тогда. - Люси покачала головой. Она конечно любила истории, и хотела услышать тысячу таких историй как эта, но это было не то, что она хотела услышать. - Я хочу знать про первый раз, когда ты встретил меня, - сказала она. - Про самый первый раз. Как это было?
После долгой паузы он наконец сказал, - Уже слишком поздно. В Береговой линии тебя ждут к полуночи. - Он нажал на газ сворачивая на лево в центр Мендосино. В боковое зерколо Люси наблюдала как Парк Передвижных Домов становился все меньше и меньше, пока совсем не исчез из вида. Но спустя несколько секунд Даниэль припарковал автомобиль перед пустой круглосуточной закусочной с желтыми стенами и стеклянной витриной от пола до потолка.
Квартал был полон необычных, причудливых зданий, которые напомнили Люси менее душном побережье Новой Англии, возле ее старого Нью-Гемпшира, о Дувре - ее подготовительной школе. Улица была вымощена булыжником, который неравномерно отсвечивал желтый свет от уличных фонарей над головой. Конец дороги, казалось, впадал прямо в океан. К ней незаметно подкрался холодок. Она должна игнорировать свою боязнь темноты. Даниэль все объяснил по поводу теней, не было ничего, чего можно было бы бояться, они всего лишь вестники. Это должно бы успокаивать, за исключением того что сложно игнорировать тот факт, который значил, что существуют более страшные вещи, которых следует бояться.
- Почему ты не можешь сказать мне? - Она не могла успокоиться. Она не знала почему, но чувствовала что это очень важно. Если уж она решила верить Даниэлю, когда он сказал, что он должен покинуть ее, после стремления всей ее жизни к этому воссоединению. Хорошо, но может она только хочет понять происхождение этого доверия. Знать когда и как все это началось.
- Ты знаешь, что означает моя фамилия? - он спросил, удивив ее.
Люси закусила губу, пытаясь вспомнить те исследования которые они делали вместе с Пенни. - Я помню, мисс София говорила что-то о Наблюдателях. Но я не знаю, что это значит, если я вообще должна была верить ей. - Ее пальцы прикоснулись к тому месту на шее, где прикасался нож мисс Софии.
- Она была права. Григорис являются кланом. На самом деле, клан появился после меня. Потому что они смотрели и учились тому, что произошло, когда… возвращаясь назад, когда мне еще были рады на Небесах. И когда ты была… Ну, это все произошло очень давно, Люси. Для меня трудно вспоминать большинство из этого.
- Где? Где я была? - она настаивала. - Я помню, мисс София говорила что-то о том, как клан Григорис общался со смертными женщинами. Это то, что случилось? Вы…?
Он посмотрел на нее. Что-то изменилось на его лице, и в тусклом лунном свете, Люси не могла понять, что именно. Это было почти так, как будто он вздохнул с облегчением потому, что она угадала, поэтому он не должен быть тем, кто все это разъяснит.
- Когда я увидел тебя в первый раз, - Даниэль продолжал, - это нисколько не отличалось от другого времени, когда я тебя встречал. Мир был все новее, но ты была все той же. Это была…
- Любовь с первого взгляда. - Эту часть она знала.
Он кивнул. - Так же, как всегда. Разница была только в начале, ты была запретна для меня. Я был наказан, и я свалился на тебя в самый неподходящий момент. На Небесах была очень напряженная обстановка. Потому что от того, кто… я… я, как следовало, должен был держаться подальше от тебя. Ты отвлекла меня, мне нужно было сфокусироваться на победе в войне. Это была та же война, которая все еще продолжается. - Он вздохнул. - И если ты не заметила, я все еще очень отвлекаюсь.
- Значит, ты был высшим ангелом, - пробормотала Люси.
- Конечно. - Даниэль выглядел несчастным, он сделал паузу, а когда продолжил, было похоже, что он выдавливал из себя слова: - Это было падение с одной из самых высших высот.
Конечно же. Даниэль должно быть играл на Небесах очень важную роль, если был настолько ограничен. Его любовь к смертной девушке была под запретом.
- Ты бросил все это? Ради меня?
Он прикоснулся своим лбом к ее, - И я не собираюсь это менять.
- Но я была никем, - сказала Люси. Она чувствовала тяжесть, как будто она что-то тянула. Тянула его вниз. - Ты нужно было просто отказаться от меня! - Она чувствовала как ее живот крутит. - А теперь ты проклят навсегда.
Выключив зажигание, Даниэль печально ей улыбнулся, - Это не могло бы длиться вечно.
- Что ты имеешь в виду?
- Пойдем, - сказал он, выходя из автомобиля и обходя его, чтобы открыть ей дверь. - Давай прогуляемся. - Они прошлись до конца улицы, в конце которой был не тупик, а крутая, скалистая лестница, спускающаяся к воде. Воздух был прохладным и влажным от морских брызг. Всего несколько шагов влево и начинается обрыв. Даниэль взял ее за руку и подвел к краю утеса.
- Куда мы идем? - спросила Люси.
Даниэль ей улыбнулся, расправил плечи и развернул свои крылья.
Медленно они появлялись из-за его плеч, разворачиваясь с почти неслышной чередой шелеста и скрипа. Полностью согнутые, они были похожи на нежное, перистое пуховое одеяло, брошенное на кровать.
Впервые, Люси заметила заднюю часть футболки Даниэля. Были два крошечных, почти невидимых разреза, которые теперь разошлись, позволяя проскользнуть его крыльям. Неужели у всей одежды Даниэля были такие ангельские альтерации? Или у него были специальные вещи, которые он носил, когда знал, что планировал полет?
И все же его крылья всегда были в состоянии оставить Люси безмолвной.
Они были огромны, в три раза больше Даниэля, и изгибались в небо, подобно широким белым парусам. Всем широтой они ловили свет звезд и отражали их настолько сильно, что сами словно пылали с переливами, и мерцали. Ближе к его телу, там где они встречались с мышцами плеча, они окрашивались в богатый земляной кремовый цвет. Но вдоль клиновидных краев, они были тонкими и пылающими, становясь почти прозрачными на конце.
Люси уставилась на них, увлеченная, пытаясь запомнить каждую линию великолепных перьев, чтобы держать все это в себе, когда он уйдет. Он сиял настолько ярко, что возможно само солнце позаимствовало у него свет. Улыбка в его фиолетовых глазах сказала ей, как приятно для него освободить его крылья. Столь же хорошо, как Люси себя чувствовала, обернувшись в них.
- Полетай со мной, - прошептал он.
- Что?
- Я не увижусь с тобой некоторое время. Мне хотелось бы дать тебе что-то, что напоминало бы тебе обо мне.
До того как он успел еще что-нибудь сказать, Люси поцеловала его, обхватив за шею, прижимая его к себе настолько сильно на сколько только могла, в надежде оставить воспоминание, которое тоже стало бы напоминанием о ней.
Прижав ее спину к своей груди, Даниель продолжил вычерчивать линию поцелуев по ее шее. Она затаила дыхание в ожидании. Он согнул ноги и грациозно оттолкнулся от края утеса.
Они летели.
Вдаль от скалистого берега, над бьющимися серебреными волнами, образовывая дугу на небе, как будто стремясь к луне. Объятья Даниеля защищали ее от каждого порыва ветра, каждого прикосновения прохлады океана. Ночь была абсолютно беззвучной. Будто они были два единственных человека, оставшихся в этом мире.
- Это Рай, не так ли? - спросила она.
Даниель засмеялся. - Хотел бы я, чтобы так оно и было. Может быть однажды.
Когда они отлетели так столько высоко, что ни с одной стороны не было видно земли, Даниель нежно уклонился на север, и они устремились вниз, огибая город Мендоцино, который тепло сверкал на горизонте. Они были выше самого высокого здания в городе и двигались невероятно быстро. Но Люси за всю свою жизнь никогда не чувствовала себя более защищенной, более любимой.
После этого, слишком быстро, они начали снижаться, постепенно приближаясь к другому краю утеса. Звук океана опять становился громче. Темная дорога в один ряд тянулась от шоссе. Когда они едва дотронулись до густой прохладной травы, Люси вздохнула. - Где мы? - спросила она, уже, конечно, зная ответ.
Школа Береговой линии. Она увидела большое здание вдалеке, но от сюда оно казалось абсолютно темным, всего лишь очертание на горизонте. Даниель все еще прижимал ее к себе, как будто они были в воздухе. Она повернула голову, чтобы посмотреть на его реакцию. Его глаза были влажными.
- Те, кто проклял меня, все еще наблюдают. Они наблюдали тысячелетия. И они не хотят, чтобы мы были вместе. Они сделают все, чтобы остановить нас. Вот почему мне не безопасно здесь оставаться.
Она кивнула, в глазах боль. - Но почему я тут?
- Потому, что я сделаю все что в моих силах, чтобы ты была в безопасности, и сейчас для тебя это самое безопасное место. Я люблю тебя Люси. Больше всего на свете. Я вернусь за тобой, так скоро как только смогу.
Она хотела возразить, но одернула себя. Ради нее он отказался от всего. Когда он выпустил ее из своих объятий, он раскрыл ладонь, и на ней появился маленький красный предмет, который постепенно начал увеличиваться в размерах. Ее туристический рюкзак. Она даже и не знала, что он забрал его из багажника, и нес всю дорогу в своей ладони. Всего за несколько секунд рюкзак принял свои прежние размеры. Если бы она не была настолько убита горем, из-за того, что он собирался ей его вернуть, то Люси понравился бы этот трюк.
Внутри здания зажегся одинокий огонек. Чей-то силуэт появился в дверном проеме.
- Это не надолго. Как только станет безопаснее, я вернусь за тобой.
Его горячая рука обвилась вокруг талии и, прежде чем осознать, она погрузилась в его объятие, прильнула к его губам. Она оставила все позади, давая сердцу насладиться. Пусть она не помнит своих прежних жизней, но когда Даниель целовал ее, она чувствовала себя близко к прошлому. И к будущему.
Фигура стоявшая в дверном проеме направилась к ней, это оказалась женщина в коротком белом платье.
Поцелуй Даниеля, слишком сладостный, чтобы так быстро закончиться, оставил ее задыхающейся, как и все его поцелуи.
- Не уходи, - прошептала она, ее глаза закрылись. Все происходило слишком быстро. Она еще не готова отпустить Даниэля. Еще нет. И она не уверена, что когда-либо сможет.
Она почувствовала порыв ветра, который означал, что он уже улетел. Ее сердце ушло вслед за ним, когда она открыла глаза и увидела, как его крылья исчезают в облаках, в темной ночи.
2
Семнадцать дней
Хлоп.
Люси вздрогнула и потерла свое лицо. Ее нос щипало.
Хлоп. Хлоп.
Теперь скулы. Ее веки распахнулись и, почти немедленно, на ее лице отразилось удивление. Коренастая выбеленно-белокурая девочка с мрачной линией рта и крупными бровями, склонилась над ней. Ее волосы неаккуратно уложены на голове. На ней были штаны йоги и ребристая камуфляжная майка, которая соответствовала ее зелено-испещренным ореховым глазам. Она держала между пальцами шар Пинг-понга, готовясь его подбросить.
Люси снова забралась под простыни и прикрыла свое лицо. Ее сердце итак уже болело из-за пропавшего Даниэля. Хватит с нее боли. Она посмотрела вниз, все еще пытаясь разобраться в своем поведении, и вспомнила кровать, на которую рухнула без сил ночью раньше.
Женщина в белом, которую Люси увидела после того как рассталась с Даниэлем, представилась Франческой, она была одной из учителей Береговой линии. Даже находясь в смятении, Люси могла сказать, что женщина была прекрасна. Ей было чуть больше тридцати, ее светлые волосы спадали на плечи подчеркивая скулы, и много других отличительных черт.
Ангел, тут же решила Люси.
Франческа не задавала вопрос на пути к комнате Люси. Она, казалось, ждала наступления следующей ночи, и она, должно быть, ощутила чрезвычайное истощение Люси.
Теперь эта незнакомка, которая забрасывая Люси вернула ее в сознание, смотрела, готовясь кинуть следующий шарик. - Хорошо, - сказала она сиплым голосом. - Ты проснулась.
- Кто ты? - сонно спросила Люси.
- А кто ты? Конечно не незнакомка, которую я разбудила, пролезая в свою комнату. И не малыш, прерывающий мою утренею молитву своим странно личным бормотанием во сне. Я Шелби. Очаровательно.
Не ангел, догадалась Люси. Просто калифорнийская девушка с сильным чувством своих прав.
Люси приподнялась с кровати и осмотрелась вокруг. Комната была немного тесновата, но достаточно мило обставлена, мягкого оттенка деревянный пол, рабочий камин, микроволновка, два темных широких стола и встроенный книжный шкаф, который удваивался с помощью выдвижного ящика. Люси поняла что получила верхнюю полку.
Она могла видеть персональную ванную комнату за деревянной раздвижной дверью. И ей пришлось несколько раз поморгать, прежде чем убедиться что из окна виден океан. Не так уж и плохо для девушки, которая потратила несколько предыдущих месяцев, рассматривая заброшенное старое кладбище из комнаты, которая больше походила на больницу, чем на школу. Но заброшенное кладбище и та комната хотя бы значили, что она была с Даниэлем. Она только начала привыкать к Мечу и Кресту. А теперь она должна все снова начинать сначала.
- Франческа не упоминала, что у меня будет соседка. - Люси сразу же по выражению на лице Шелби поняла, что этого не стоило говорить.
Поэтому, вместо того, чтобы продолжать, она быстро осмотрела убранство Шелби. Что касалось оформления интерьера, Люси никогда не доверяла своим инстинктам, либо у нее просто не было возможности их проявить. Она не находилась в Мече и Кресте достаточно долго, чтобы украсить свою комнату, но даже раньше, стены ее комнаты в Довере были белые и пустые. Стерильный шик, как однажды выразилась Кэлли.
С другой стороны, в этой комнате было что-то странное… рутинное. Разнообразные комнатные растения, которых она никогда раньше не видела, выстроились вдоль подоконника; молитвенные флаги висели поперек потолка. Покрывало из лоскутков сдержанных тонов, весящее с верхней койки, загораживало вид на астрологический календарь, подвешенный над зеркалом.
- Ты что же думаешь, что они собирались освободить покои декана, только потому, что ты Люсинда Прайс?
- Э, нет? Люси покачала головой. - Это вовсе не то, что я имела ввиду. Постой, а откуда ты знаешь мое имя?
- Значит ты и вправду Люсинда Прайс? - Девушка остановила взгляд своих зеленых глаз на жалкой серой пижаме Люс. - Поздравьте меня!
Люси оставалась безмолвной.
- Прости. - Выдохнула Шелби и изменила свой тон, подойдя к концу кровати Люси. - Я единственный ребенок. Леон, мой психиатр, пытается сделать меня не такой грубой, когда я знакомлюсь с людьми.
- И как, помогает? - Люси тоже была единственным ребенком, но она не грубила всем незнакомцам, с которыми сталкивалась.
- Я имела ввиду…. - Шелби смутилась. - Я не была расселена. Можем ли мы - она мотнула головой - начать сначала?
- Это было бы здорово.
- Окей. - Глубоко вздохнула Шелби. - Франки не упоминала тебе о соседке вчера ночью, так как ей пришлось бы либо заметить, либо, если она заметила, обнаружить, что меня не было в кровати, когда ты приехала. Я влезла через окно, - указала она, - около трех.
Через окно, Люси могла видеть широкий выступ, который тянулся до угловой части крыши. Она представила, как Шелби ловко пересекает всю систему выступов на крыше, чтобы добраться сюда среди ночи.
Шелби сделала вид, что зевает. - Видишь ли, когда в Береговой линии дело касается детей-Нефилимов, единственное, в чем они строги - притворная дисциплина. Самой дисциплины здесь почти не существует. Хотя, конечно, Франки не будет этим афишировать новой девушке. Только не Люсинде Прайс.
Снова. Это странная интонация, когда она произносить имя Люси. Люси хотелось бы знать, что это значит. И где была Шелби до того как пробралась по дереву. И как она пробралась через окно в темноте не затронув ни одного растения на подоконнике. И кто такие дети - Нефилимы?
К Люси внезапно нахлынули воспоминания о психически неуравновешенной Арриане, как та потянула ее на спорт площадку, при их первой встрече. Ее соседка в Береговой линии своей грубостью во многом напоминала Арриану, и Люси вспомнила свою первую мысль 'как мы можем вообще быть друзьями' которая посетила ее в первый день в Мече и Кресте.
Но в остальном Арриана выглядела пугающей и даже немного опасной, а ее взбалмошность очаровывала с самого начала. Новая же соседка Люси в остальном казалась надоедливой.
Шелби вскочила с кровати и заняла ванную, для того чтобы почистить зубы. Перерыв всю спортивную сумку, чтобы найти зубную щетку, Люси последовала за ней и застенчиво глянула на зубную пасту.
- Я забыла упаковать свою.
- Без сомнений, ослепительный блеск твоего величия затмил мелкие жизненные потребности, - ответила Шелби, но взяла тюбик и протянула его Люси.
Они молча чистили зубы около десяти секунд, пока Люси это не надоело. Она сплюнула пену. - Шелби?
Наклонившись к фарфоровой раковине, Шелби сплюнула и сказала, - Что?
Вместо того, чтобы задать один из вопросов, которые крутились у нее в голове минутой раньше, Люси, удивив саму себя, спросила, - О чем я говорила во сне?