Одри всегда нравились парни, против которых возражала ее приемная мать. Импульсивные, мужественные, мятежные. Как Закари Дэнверс.
Именно Зак был единственным из семьи Дэнверс, к которому Одри инстинктивно тянулась, единственный, кому она готова была верить.
– Ты дура, – сказала Одри своему отражению. – Верить Заку – все равно что верить леопарду, выслеживающему добычу.
Девушка нашла копию видеокассеты, которая привела ее в Портленд, и положила ее в сумочку. Машинально застегивая "молнию", Одри задумалась, почему она никак не может усвоить такой важный урок о мужчинах.
Хотя Зак мог оказаться ее единокровным братом, но это не значило, что он безопасен для нее. Он был хищником с дикими замашками и животной привлекательностью, грубым и сексуальным. Рядом с ним так же безопасно, как в пороховом погребе с сигаретой.
Ничего удивительного, что Одри тянуло к нему. Всю жизнь ее привлекали именно такие мужчины.
– Только идиоты не учатся на своих ошибках, – объяснила она снова своему отражению, стоя босиком на потертом оранжевом коврике.
Но если она не может доверять Закари, тогда кому из оставшихся членов семьи? Ни одному из них. И никто из них не поверит ей.
Оставшись в белье, Одри отправилась в крошечную ванную, где на крюке, вбитом в дверь, висело ее платье. Она нашла его в магазине среди ношеных вещей; белое шелковое платье с меткой известного дизайнера идеально подходило ей. У нее никогда раньше не было ничего подобного, но Одри никогда и не платила столько за одно платье.
Ее приемная мать была суровой верующей женщиной, не признающей никаких украшений, кроме обручального кольца и креста. Одри одевали в неяркую практичную одежду и покупали ей прочную крепкую обувь.
Отец был совсем другим. В отличие от жены, Виктор был мечтателем, всегда ожидал большего урожая, чем могла дать его земля, и верил, что следующий год будет лучше нынешнего.
Но Одри поверила ему. Когда она узнала, что Виктор считал ее пропавшей дочерью миллионера Дэнверса, Одри проглотила блестящую наживку и до сих пор надеялась доказать это.
Она проделала огромную работу, прочла буквально все, что появлялось в печати о Дэнверсах и о похищении Ланден за эти годы на всем побережье. Изучила старые бумаги в столе отца, звонила бывшей секретарше своего умершего дяди Эзры, чтобы найти хоть какие-нибудь доказательства за или против. Именно Эзра Нэш, юрист, известный своим умением обходить закон, занимался в свое время ее удочерением. Но либо он не вел архивы, либо они были давно уничтожены, либо он намеренно стремился скрыть обстоятельства ее появления в семье Нэш.
Одри ощутила безумное возбуждение, когда узнала, что может оказаться Ланден Дэнверс, пропавшей дочерью миллионера. Наконец-то она узнает что-то о своих родителях, своей семье. И хотя Одри твердила себе, что шансы на это ничтожно малы, в конце концов она все-таки направилась в своем стареньком автомобильчике в Портленд, родной город Ланден. Девушка почти убедила себя, что она пропавшая когда-то Ланден Дэнверс, поверила, что обретет потерянную семью и, когда у ее родных пройдет первое потрясение от встречи, они откроют ей свои объятия.
Одри покачала головой, и циркониевые капельки в ее сережках засверкали, как настоящие бриллианты.
"Это дешевая подделка, – подумала Одри. – Может быть, как и ты сама?"
Нет, она не собиралась верить грязным слухам о своем происхождении, которые ей всю жизнь приходилось слышать в маленьком городке, где она выросла.
Одри с ожесточением потрясла головой, чтобы отогнать воспоминание о самом мерзком эпизоде своего детства. Ей тогда было одиннадцать, а Томми Синклэйру, крупному прыщавому подростку, на два года больше. Он загнал Одри в угол на школьной площадке для игр и пытался потискать ее на глазах у своих приятелей.
Она дралась, как разъяренная дикая кошка, царапалась, лягалась и кусалась, тогда он схватил ее под мышки и, зажав ей рот, утащил с площадки за мусорные баки на пыльный берег пересохшего ручья. Там не было ни души, и почти не слышны были крики и смех играющих детей. Томми бросил девочку на землю и уселся на нее сверху.
Одри сильно ударилась головой, и у нее перед глазами поплыли круги, но она пыталась кричать.
– Заткнись, – довольно засмеялся мучитель. – Тебе это понравится, маленькая грязная шлюшка!
– Пусти сейчас же! – закричала Одри в ужасе.
– Я только посмотрю, что у тебя там в трусиках и здесь в лифчике.
Он так сильно давил ей на ребра, что Одри не могла вздохнуть, но она пыталась извиваться и царапаться.
– Держите ее за руки, – крикнул поцарапанный Томми своим дружкам, Бену Уиттэкеру и Билли Аккерману, которые стояли в кустах и зачарованно глазели на развертывающуюся перед ними сцену.
Бен сказал неуверенно:
– Но, Томми, может, все-таки не надо?..
– Я сказал, возьми ее за руки и держи!
Неохотно Бен подошел и присел на корточки рядом с головой Одри. Томми схватил девочку за руки и прижал их к земле за ее головой.
– Держи крепче, – бросил он приятелю.
Бен послушался и сел Одри на руки. Как она ни пыталась вырваться, у нее ничего не получалось: парень был слишком тяжелым.
– Не делай ей больно, Том, мы же только шутим.
– Заткнись! Это вообще была твоя идея.
– Пустите! Помогите! – закричала Одри.
Но Томми закрыл ей рот ладонью и пересел с ее ребер на колени. Теперь она не могла ни двигаться, ни кричать. Она пыталась извиваться, но ее движения, видимо, только возбуждали. Свободной рукой Томми разорвал на Одри блузку и лифчик и обнажил ее крошечные грудки с большими розовыми сосками.
– Ой, – притворно засмеялся парень, потрогав соски, – у нее и сисек-то нет.
– Давай дальше, Том, – закричал тонким голосом Билли, другой парнишка. Он покраснел, как рак, и держался за ширинку. – Посмотрим, что у нее в трусиках.
Одри было так тошно, что она хотела умереть. Стыд и ярость душили ее. По щекам текли слезы. Она снова и снова пыталась высвободить руки, сбросить с себя тяжелое тело Томми или укусить его жесткую ладонь, но все было напрасно. Наконец ей удалось ущипнуть Бена между ног.
– Да она совсем дикая, – завопил он, подпрыгнув, но не выпустил ее рук.
Том в это время гладил ее грудки и щипал соски.
– Плоская, как доска, – сказал он. Билли захихикал.
– Ну кончай, Том, – опять предложил Бен.
– Как бы не так, веселье только начинается, – хрипло ответил приятель.
Одри согнула ноги и попыталась стряхнуть с себя Томми, но он посмеялся над ней и расстегнул "молнию" на ее шортах.
– Нет! – пыталась крикнуть Одри, дергаясь изо всех сил, но борьба была слишком неравной: он был гораздо сильнее и тяжелее ее.
– Ты незаконнорожденная, Одри; знаешь это? Одна шлюха залетела и родила тебя. Она даже не знала, кто твой отец.
Его толстые пальцы полезли к ней в трусы, а на губах появилась бессмысленная ухмылка.
– Точно знаю, – продолжал он бормотать. – Твоя мать была шлюхой и давала всем подряд за пару баксов. Переспала со всеми мужиками и не по одному разу. И ты будешь делать то же самое, как только у тебя вырастут сиськи.
Рука грубо раздвинула ей ноги, пальцы Томми царапали, нажимали, ей было больно, невыносимо стыдно и страшно.
"Господи, если ты существуешь, убей его! Умоляю тебя! Я всегда буду хорошей!"
– Слушай, может, все-таки хватит, – испуганно сказал Бен.
– Еще нет. Надо рассмотреть, что у нее здесь, между длинных цыплячьих лап. Что она будет предлагать нам всем..
Одри изо всех сил сомкнула челюсти, и ей удалось прокусить его ладонь. Томми взвыл и отшатнулся от нее. Девочка воспользовалась моментом, согнула ногу и ударила его коленкой.
– Сука! – завопил он. – Шуток не понимаешь! Сейчас я сделаю это с тобой по-настоящему.
Он схватился за "молнию", и Одри, к своему ужасу, заметила, что его брюки в паху словно надуты. Она завизжала, получила сильный удар по голове и почти отключилась.
– Прекрати, Том! – закричал Бен, вскакивая на ноги и освобождая ее руки. – Оставь ее.
– Ну, нет. Она такая же шлюха, как ее мать. Ей это понравится.
– Нет! – закричала Одри, вырываясь.
– Пошли, ребята, хватит. – Голос Бена дрожал.
– Он прав, – присоединился к приятелю Билли. – Пошли. О, черт!
Одри увидела мальчика, который налетел на Томми как торпеда и ударил его ногой в зад, освобождая ее. Девочка вскочила и в ужасе смотрела, как маленький Марк Кеннеди сцепился с крупным Синклэйром. От сильного удара Марк отлетел в сторону и упал, но быстро перекатился на живот и встал между Томом и Одри.
– Оставь ее в покое, жирный придурок!
– Вали отсюда, Кеннеди! – тяжело дыша, закричал Том, размазывая рукавом кровь по лицу.
Со стороны игровой площадки послышался свисток.
– Черт! Перемена кончается. – Билли перепрыгнул через низкую ограду и побежал к школе, Бен поспешил за ним.
Но Томми задержался. С ненавистью глядя на Одри, он выпалил:
– Весь город знает, что твоя мать тебя не хотела. Она отдала тебя этим старикам-фермерам, потому что ей было насрать на тебя.
– Нет!
– Она была шлюхой, ей нравилось давать всему городу. Она даже не знала, кто твой отец.
– Заткнись! – закричал Марк. Томми переключился на него.
– Ты ее защищаешь, потому что такой же, как она. Твой отец пьяница, а мать пошла по рукам!
Марк сжал кулаки и бросился на Томми, но тот перемахнул через ограду и убежал. Кеннеди несколько раз лягнул загородку, выплескивая накопившуюся злость, затем повернулся к Одри.
– Ты как, в порядке?
Она кивнула, пытаясь не плакать.
– Не обращай внимания на Томми, он просто козел. Сам не знает, что говорит.
Одри проглотила слезы.
– Это правда? Что все знают, кто моя мама? Марк вытер нос тыльной стороной руки.
– Нет, конечно. Он просто кусок дерьма. Ты сама знаешь, какой он придурок.
– Я его ненавижу!
– Знаю. Я тоже его ненавижу. Одри не могла смириться с обидой.
– Я докажу, что он врет!
– Конечно, докажешь. А потом я его убью.
– Я... – Неожиданно ей не хватило слов. – Спасибо тебе, ты...
Марк шмыгнул носом и покачал головой.
– Нечего меня благодарить, я давно хотел вытрясти дерьмо из Синклэйра.
С этого началась любовь Одри к Марку Кеннеди и ее поиски настоящих родителей. Ей всегда хотелось узнать о своем прошлом, хотя она ничего не предпринимала для этого. Но после издевательств Томми эта цель захватила девочку, и Одри начала действовать.
Она начала приставать к родителям с расспросами о своей настоящей семье, но Шэрон Нэш ничего не собиралась рассказывать приемной дочери. Ее вопросы служили источником вечного раздражения. Иногда Одри казалось, что Виктор готов что-то поведать, но сердитый взгляд жены заставлял его придержать язык. И обстоятельства ее рождения оставались для девушки тайной. Одри постоянно чувствовала неудовлетворенность, ее мучили догадки, мерещились страшные тайны. Она никогда не забывала о том, что чужая на этой ферме, и попеременно представляла себе родной дом в виде то бедной хижины, то роскошного дворца. Если бы она только знала правду!
Одри перерыла все документы, хранившиеся в нижнем ящике отцовского письменного стола, но не нашла ничего интересного. В ее жизни наступило сложное время. Отношения с Марком начали принимать сексуальный характер, и ей все время приходилось бороться со своими желаниями. Но особенно ее выматывали постоянные стычки с матерью.
Шэрон, казалось, ненавидела Марка, как и всю его семью. Она запретила Одри встречаться с ним, хотя и не объяснила почему.
Однажды, когда их маленькая семья собралась за крашеным кленовым столом и мать разлила кофе, Одри набралась храбрости и спросила:
– Мама, что ты имеешь против Марка?
Кровь бросилась Шэрон в лицо, она часто заморгала и чуть не уронила чашку.
– Ничего я против него не имею. Одри надоели постоянные недомолвки.
– Это неправда, мама, – сказала девушка, пытаясь сохранить спокойствие. – Ты позвонила его отцу и сказала, чтобы Марк держался от меня подальше.
– Я ничего такого не...– Шэрон оборвала оправдания на полуслове, выпрямилась и строго сказала: – Я не должна ничего объяснять тебе, Одри. Я потратила много лет, чтобы вырастить тебя достойным человеком. Я ничего для тебя не жалела. Даже позволяла тебе больше вольностей, чем считала нужным. Ты скакала на лошадях и лазила по горам, и я не возражала. И теперь ты просто не имеешь права, – ее голос дрожал от гнева, – подвергать сомнению мой авторитет!
– А ты не имеешь права скрывать от меня правду!
– Я ничего не скрываю!
– Тогда скажи, за что ты ненавидишь Марка? И кто мои настоящие родители? Ты ведь знаешь, кто они?
– Господи! – Шэрон буквально трясло. – Я отдала тебе всю свою любовь...
– Мы сейчас говорим не о любви, мама. Я хочу знать правду. Ты всегда твердишь о боге, я думаю, что он хотел бы, чтобы я знала правду!
Зарыдав, Шэрон вскочила и выбежала из комнаты.
– Черт побери, – пробормотал отец и побежал за ней.
Одри понимала, что должна пойти за ними и извиниться перед матерью, но не смогла себя заставить. Она была в бешенстве.
Одри поднялась к себе в комнату и устроилась на широком подоконнике. Отсюда ей были видны звезды, и легкий ветерок остужал ее горящие щеки.
Родители были в саду, недалеко от окна. Одри слышала, как Шэрон тихо плачет и жалуется мужу:
– Я всегда старалась делать как лучше. Бог знает, как я была счастлива, когда Вирджини привезла девочку. Это было ответом на мои молитвы.
Одри вся обратилась в слух. Кто такая Вирджини?
– Я знаю, дорогая, успокойся, – утешал Виктор.
– Все эти годы я боялась, что она вернется и заберет девочку. Я так боялась, Виктор, я постоянно молилась.
Одри старалась не упустить ни слова. Значит, ее мать звали Вирджини? Девушка замерла. Она знала, что ее удочерили, что документы оформил дядя Эзра, но никогда не слышала имени своей матери. Вирджини. А фамилия?
– Никто не собирается забирать ее. Ты, Шэрон, напрасно беспокоишься. Никто не знает, что случилось с Вирджини. Она пропала.
Шэрон громко всхлипнула.
– Неважно, Вирджини ее заберет или кто-то другой, вроде этого ужасного парня. Я столько мечтала о ее будущем, Виктор. Я знала, что Одри когда-нибудь выйдет замуж, у нее будет своя семья, и я этого хочу, но...
– Но ты не хочешь, чтобы она вышла за Марка.
– Да, не хочу!
Виктор снова начал успокаивать жену:
– Не волнуйся, дорогая, они же еще дети, они просто радуются жизни и...
– Я думаю, что она уже спит с ним!
Одри виновато покраснела. Хотя они с Марком не перешли еще последней черты, но были близки к этому: он настаивал, а она любила его и готова была уступить.
– Ну как тебе только пришло это в голову!
– Этот парень такой же испорченный, как и его мать. Все, что ему надо... ну, здесь нечего объяснять. Если они еще не спят вместе, это скоро случится.
– Иисус! Подумай, что ты говоришь, Шэрон!
– Не поминай имя господа всуе, Виктор! – гневно воскликнула Шэрон.
– Извини, дорогая. Все совсем не так плохо. Одри – хорошая девочка. Мы просто должны верить ей, вот и все.
– И молиться за нее. Она всегда была дикой, Виктор, ты сам знаешь. И ты ее поощрял. Она носилась по округе, как дикий индеец, а ты вел себя так, словно у тебя не дочь, а сын. А какая она упрямая! Господи, я никогда не видела такой упрямой девчонки. Она совсем не похожа на эту милую Элис Уэбер.
Одри думала, что ее стошнит. Элис была двуличной подлизой. Последний человек, на которого Одри согласилась бы быть похожей.
– Элис Уэбер просто притворщица, – ответил отец.
– По крайней мере, она не огорчает своих родителей, встречаясь с таким негодяем, как Марк Кеннеди. Я не удивлюсь, если узнаю, что именно он скачал бензин на колонке Причарта две недели назад и залез в июне к Макалистерам, когда они уезжали навестить родных в Канзас-Сити.
Одри прикусила язык, чтобы удержаться от ответа на эту возмутительную ложь.
– Никто не знает, кто это сделал, Шэрон, – возразил Виктор.
– Все равно. Мы оба знаем, что от него одни неприятности и что он нравится Одри. Виктор, мы должны молиться. Много молиться.
Несмотря на запреты, Одри не прекратила видеться с Марком и не перестала выяснять правду о своей настоящей семье. Обрывки разговоров, которые она подслушивала, шепот за закрытыми дверями, виноватые взгляды, которыми обменивались родители, когда она снова затрагивала запретную тему, – все это только разжигало ее азарт. И наступил момент, когда она не смогла больше терпеть неизвестность.
Однажды утром она спустилась в кухню и села за стол на свое место.
– Давно пора, ты уже опаздываешь в школу, – неодобрительно встретила ее мать. Она посмотрела на тесно облегающие джинсы, но в первый раз за все время смолчала. – Садись, отец прочтет молитву.
Пока отец читал молитву, мать постоянно поправляла его.
– Пусть он читает, как считает нужным, – не выдержала Одри, после этого Шэрон замолчала, но сверлила девушку холодным взглядом, пока Виктор не закончил.
Намазывая тост маслом, Одри размышляла о том, как несправедлива к ней жизнь.
– Почему вы никогда не рассказывали мне о моих настоящих родителях? – неожиданно выпалила она.
Шэрон уронила желток на тарелку, и он растекся желтой лужицей.
– Мы же сказали тебе, что ты родилась в семье, которая не могла тебя содержать.
– Как их фамилия?
Мать нервно облизала губы.
– Мы ее никогда не знали.
Одри посмотрела на отца, который не отрывал глаз от тарелки.
– Папа?
– Все сделал твой дядя Эзра.
– Я хочу знать своих настоящих родителей! – упрямо сказала Одри. Она хотела сделать им так же больно, как больно было ей.
Наступило тяжелое молчание. У Одри было тяжело на сердце, она вела себя эгоистично и жестоко по отношению к людям, от которых не видела ничего, кроме добра.
– Я посмотрю, что можно узнать, -пообещал Виктор.
– Но все архивы сгорели при пожаре, – быстро вмешалась Шэрон. Ее лицо было бледным, как бумага.
– Я хочу знать.
Одри делала им больно, но не отступала. Ей нужна была правда.
– Мне кажется, вы знаете имя моей матери. Я слышала, как вы говорили о Вирджини.
– О боже! – Шэрон закрыла лицо руками.
– Кто она?
– Одри, хватит, – попросила Шэрон слабым голосом, для нее это было адской пыткой. Виктор положил вилку и наконец поднял на Одри глаза.
– Вирджини – это моя родственница, троюродная сестра. Она не могла растить тебя одна.
– А кто мой отец?
– Этого я не знаю.
– А она? Она знала, кто мой отец? – с замиранием сердца спросила Одри.
– Мы ее никогда об этом не спрашивали, – сказал Виктор.
– А где она сейчас? Как мне с ней увидеться?
– Ты не можешь с ней увидеться, – отрезала Шэрон. – Это невозможно.
– Я старался найти Вирджини, – спокойно ответил дочери Виктор, – но не смог. Честное слово.
– Но я имела право знать! – Одри безумно разозлилась. – Вы никогда не рассказывали мне об этой женщине, вы говорили, что мои родители умерли.
– Мы твои родители, – прошептала Шэрон.