Они вошли в лифт, и ей снова стало нечем дышать. Зак взялся обеими руками за медные перила, привалившись спиной к стене и не пытаясь сократить разделявшее их расстояние. Кабина дернулась и остановилась. Как только двери открылись, Одри выскочила из нее, как птица из клетки, и быстро пошла по коридору.
Понимая, что совершила серьезную ошибку, разрешив Заку зайти в номер, она открыла дверь, вошла внутрь, зажгла свет и замерла.
Ее испугала кровь на зеркале, но она подавила желание убежать из комнаты. Она медленно подошла к зеркалу и прочитала приклеенную к нему записку, забрызганную кровью.
"Убирайся из города, пока жива, жадная сука!"
Одри протянула руку, чтобы отклеить листок, но Зак помешал ей.
– Не трогай, полиция должна увидеть все как есть.
– Полиция? – недоумевая, повторила Одри. – Но я не хочу снова к ним обращаться. Но Зак был неумолим.
– Хочешь ты или нет, Одри, но у тебя нет выбора.
– Как он сюда вошел? – удивленно спросила она. Эта записка больше рассердила девушку, чем испугала.
– Это неважно.
Не ожидая ответа, Зак нашел карточку, которую ему дал в полиции детектив Нед Фиск. Фиск уже ушел со службы, но его напарница, Селия Стинсон, вскоре прибыла с целой командой экспертов, которые отклеили записку и принялись посыпать все порошком для снятия отпечатков пальцев. Стинсон оказалась очень серьезной миниатюрной женщиной со светлыми кудрявыми волосами. Она осмотрела комнату, прочла записку и посоветовала Одри немедленно переехать.
– И я не имею в виду переехать в другой номер. Уезжайте в другой отель, и чем дальше, тем лучше. Теперь, после вашего обращения к прессе, это, – она постучала пальцем по пластиковому пакету с письмом, – может оказаться опасным.
К тому времени, как полиция закончила свои процедуры, часы показывали два часа ночи, и Одри устала до предела. День заканчивался так же трудно, как начался. Зак потер рукой застывшие мышцы шеи.
– Я думаю, что ты должна последовать ее совету.
– Сегодня? – спросила Одри.
– Прямо сейчас.
– Утром я...
– Черт возьми, Одри, ты что, не понимаешь? Шутки кончились. Мы имеем дело с маньяком. Ты переедешь, и переедешь немедленно.
Зак открыл шкаф, вынул чемодан и бросил его на кровать.
– Прекрати! Ты не смеешь мне приказывать!
Когда он повернулся к ней, его лицо было мрачным, ноздри раздувались. Одри испуганно отступила назад.
– Послушай, кто бы это ни писал, он становится все опаснее.
– А по-моему, он просто злится.
– Называй это как хочешь, но он съехал с катушек. И никто не знает, что он сделает в следующую минуту.
Зак резко откинул крышку чемодана.
– Я не боюсь.
– Значит, у тебя еще меньше мозгов, чем я думал. Зак вытащил ящик из комода и опрокинул его содержимое в чемодан.
– Зак... – начала Одри, в ответ он взорвался.
Зак отшвырнул ящик и повернулся к ней. Его лицо выражало холодную ярость.
– Хватит говорить глупости, Одри! Я не мешал тебе общаться с журналистами, я стоял рядом, как чертов индеец с невозмутимым лицом, пока ты давала свои интервью. Я отвел тебя в полицейский участок, но я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось из-за того, что ты не видишь опасности там, где ее заметит даже слепоглухонемой идиот.
– Но подожди, я же не могу...
– Ты можешь, и ты переедешь сейчас же, черт тебя побери!
Одри твердо смотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он не выдержит ее взгляда и отступит, но он не отошел ни на дюйм. Его ноздри раздувались, в глазах сверкала ярость.
– Значит, так: или я ночую в этой комнате, или ты переезжаешь. Выбирай, что тебе больше нравится.
Глава 17
Ад. Иначе нельзя было назвать то, что происходило с ним в последние три дня. Настоящий ад. Почти все время Зак проводил с Одри, присутствовал на ее интервью или караулил ее сон рядом с дверью в спальню в занюханном отеле в Эстакаде, далеко от города. Он занимал смежный номер и требовал, чтобы она не закрывала дверь между номерами на случай, если ей понадобится помощь. Каждую ночь он часами смотрел на эту незапертую дверь и думал об Одри, какой нежной и невинной она выглядит, когда спит. Один раз он все-таки не выдержал, открыл дверь и заглянул внутрь, чтобы посмотреть на нее. В окно светила полная луна. Одри вздохнула, ее губы раскрылись, и она повернулась на спину. Зак замер на месте, но Одри не проснулась. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы заставить себя уйти из ее номера.
Все это время он жил в напряжении, почти не спал и столько раз принимал холодный душ, сколько не принимал за всю предыдущую жизнь.
Пока, казалось, никто не знал, где она остановилась. Он не говорил этого ни одному человеку, и, если Одри сумеет держать закрытым свой очаровательный ротик, она будет в безопасности. Она говорила о постоянном месте, но Заку удалось убедить девушку, что мобильность – лучшая защита для нее. Иначе любезный корреспондент быстро разыщет ее и все равно заставит переехать.
Сейчас Одри сидела напротив него за столиком старого ресторанчика, в котором их вряд ли могли бы узнать, и улыбалась. Колдовская улыбка отражалась в ясных голубых глазах.
– Ты параноик, – заявила она, доедая суп из моллюсков.
Мужчины в рабочей одежде сгрудились у бара с бесплатным арахисом, солеными крендельками и попкорном. По телевизору шел футбол. Судя по крикам, побеждала "Денвер Бронкос".
– Фамильная черта. – Он отодвинул тарелку. – Если у тебя она отсутствует, значит, ты не Дэнверс.
– Думаю, нет, – ответила Одри с дразнящей улыбкой, от которой у него перехватило дыхание.
Черт, рядом с ней он становится полным идиотом. Неожиданно на ее лице появилось виноватое выражение, словно она что-то скрывала от него.
– Мне звонили по телефону, – наконец решилась на признание Одри.
Зак ждал продолжения, догадываясь, что она провела часы, а может быть, и дни, решая, стоит ли рассказывать ему об этом.
– Кто звонил? – спросил он, потеряв терпение.
– Марио Полидори.
– Он знает, что ты здесь?
Зак почувствовал опасность. Полидори! Вечно эти итальянцы, проклятье семье Дэнверс.
– Я думаю, многие знают, где я, – спокойно сказала Одри. – Твоя семья следит за мной, я в этом уверена. И наверное, не они одни. Кроме того, все эти журналисты...
– Господи!
Зак нервно потер шею, в желудке у него похолодело, верный признак того, что следует ожидать неприятностей. Это не так часто случалось, но опыт научил его серьезно относиться к этому предупреждению. Почему Одри не сказала ему о звонке Полидори раньше? Они могли бы переехать в какое-нибудь более безопасное место.
– Может быть, еще кто-нибудь звонил?
Одри покачала головой, и ее непослушные волосы рассыпались по плечам.
– Только Полидори.
– Чего он хотел?
– Очевидно, поговорить со мной.
Одри доела суп и положила ложку. Может быть, стоило сказать Заку о предложении Полидори? Она поколебалась и решила промолчать. Что хорошего могло из этого получиться? Если Зак узнает, что Полидори стремятся внедриться в бизнес Дэнверсов и купить с ее помощью предприятия "Дэнверс Интернэшнл", это сделает его еще более подозрительным. И ей совсем не обязательно по собственной глупости страдать от его плохого настроения.
– Держись от него подальше, – мрачно посоветовал Зак.
– Почему?
– У него дурная кровь.
– Не надо снова затевать разговор о старой вражде. – Кто-то опустил монету в музыкальный автомат, и в сигаретном дыму поплыла песня о несчастной любви.
– Она существует, Одри. И этот шрам не дает мне о ней забыть.
Одри посмотрела на тонкую линию, пересекающую его лицо, она была едва заметной, но, видимо, служила ему вечным напоминанием. Без сомнения, Зак по-прежнему считал, что нападение в отеле "Орион" было организовано семьей Полидори.
Со стороны бара донеслись громкие одобрительные крики футбольных болельщиков. Любимая команда выигрывала.
– Расскажи мне об этой вражде, – попросила Одри, когда шум в зале вернулся к обычному уровню. – Тогда я смогу решить, стоит ли мне встречаться с Марио.
– Это длинная история, – неохотно ответил Зак.
– Я уже кое-что знаю.
– Я и не сомневался в этом.
– Давай, Зак, рассказывай.
Задумчиво глядя на нее, он покатал в ладонях бутылку пива, слегка нахмурился, затем пожал плечами.
– Ладно, почему бы и нет. Ты, скорее всего, знаешь уже почти все. Наши семьи враждовали очень давно, я был еще ребенком, когда узнал об этой странной ненависти к семье, которую даже никогда не встречал. Ты наверняка об этом читала, – добавил он, и Одри кивнула, решив, что ей лучше не рассказывать о встрече с Марией Сантьяго.
Официантка принесла новую бутылку пива для Зака. После того как она собрала пустые стаканы и бутылки, вытерла стол, выписала счет и наконец ушла, Зак продолжал:
– По-моему, эта вражда не имеет никакого смысла. Она началась с Джулиуса Дэнверса и Стефано Полидори. Короче говоря, Энтони, единственный сын Стефано, поверил, что Джулиус виноват в смерти его отца, который погиб при пожаре отеля Полидори. Этот отель конкурировал с "Дэнверсом", и якобы Джулиус подстроил пожар и убийство. Кто знает, что в этой истории правда, а что выдумка? Энтони поклялся отомстить, и двое из сыновей Джулиуса погибли. Уитт считал, что за всем этим стоял Энтони, хотя, на мой взгляд, такие обвинения притянуты за уши. Я имею в виду, что один из них убит немцами.
– Да, трудно поверить в сговор Полидори с фашистами. Он отхлебнул пива, поставил бутылку и заплатил по счету. Они вышли на улицу. Вечер был холодным, но ясным. На черном бархатном небе сверкали миллиарды звезд. Вокруг темнели мрачные силуэты елей, тишину нарушал только плеск воды.
Вся ее настороженность растаяла, Одри казалось, что нет ничего естественнее, чем быть рядом с Заком. Странно, что они познакомились так недавно, она чувствовала себя с ним так, словно знала его всю жизнь.
Они поехали к подножию гор, повторяя извилистый путь реки. Зак остановил машину на небольшой площадке и помог Одри спуститься по горной тропинке к реке, которая с ревом прорывалась сквозь скалы. В каньоне дул холодный ветер, и Одри поежилась. Зак снял куртку и набросил девушке на плечи, стараясь не прикасаться к ней.
– Я подумал, что тебе здесь должно понравиться, – сказал он. – Когда мне приходится туго, я всегда уезжаю из города к дикой природе. Иногда это помогает. Если я недалеко от океана, то иду на берег и смотрю, как волны разбиваются о скалы. На ранчо я скачу в горы, к водопаду. А когда я в городе, то приезжаю сюда.
Жалобно простонала ночная птица, и темный лес с мрачными обросшими мхом елями, казалось, придвинулся ближе, отделяя их от всего мира.
– Ты мне рассказывал о вашей вражде с Полидори, – напомнила Одри и тут же заметила, что Зак снова напрягся.
– Она была, есть и будет. Добрый старый Уитт, этот великий человек, который, как ты надеешься доказать, был твоим отцом, мыслил и действовал так же грубо и примитивно, как Джулиус. Однако Уитт был совсем неглуп, и он был готов на все, чтобы защитить и преумножить богатство Дэнверсов. Как и его отец, он приручил многих политиков, судей и полицейских.
– Ты его не любил, – неожиданно сказала Одри.
– Никогда, – признался Зак.
– Но ты уважал его?
– Я ненавидел сукиного сына. – Зак смотрел на реку, но в бледном свете луны Одри могла видеть выражение его лица, жесткое и непримиримое.
– А как ты относишься к своей матери? Он презрительно хмыкнул:
– Юнис? Это сложная натура, – сказал Зак. Видно было, что он тщательно выбирает слова. – Она говорит одно, а делает другое.
Одри знала историю Юнис Патриции Прескотт Дэнверс Смит. В свое время она казалась семье Дэнверс подходящей невестой для Уитта. Единственная дочь богатых родителей, она имела собственное состояние, острый ум и царственную осанку. Впрочем, отмечали также ее упрямый, неуступчивый характер. Многие считали ее избалованной и надменной. В жизни Уитта постоянно возникали другие женщины. Мария, их служанка, говорила, что любовные похождения Уитта были известны всему городу, и Юнис тоже знала о них. Даже после того, как она родила ему сына и дочь, Уитт не удовлетворялся своей верной женой и часто проводил ночи вне дома.
Мария рассказала Одри, что слышала, как Юнис обвиняла Уитта в импотенции, но, скорее всего, это были всего лишь слова обиженной женщины, это не могло быть правдой, ведь после этой ссоры она родила от него еще двух сыновей, Закари и Нелсона. Чтобы отомстить мужу за бесконечные измены, Юнис вступила в связь с Энтони Полидори. Именно в этот период она забеременела Заком, и многие отмечали, что он совсем не похож на своих братьев и сестру. На этот счет ходило много неприятных шуток, и широко обсуждалась возможность того, что настоящим отцом Закари был Энтони Полидори, заклятый враг Уитта. Когда брак Юнис и Уитта был расторгнут, все домашние оказались во власти его вспыльчивого характера. По словам Марии, они все страдали от этого. Мстительный, несдержанный, властный, Уитт требовал от всех полного подчинения.
Юнис и Уитт развелись вскоре после рождения Нелсона. Уитт, используя все свое влияние и богатство, добился, чтобы все дети остались с ним. Юнис получила достаточно денег, чтобы смириться с этим. Среди незамужних дам, стремящихся к богатству, немедленно открылся сезон охоты на Уитта. Неожиданно он женился на Кэтрин Ларуш и в возрасте почти сорока шести лет снова стал отцом. Когда родилась Ланден, Уитт и сам словно родился заново, почувствовал себя новым человеком.
Закари задумчиво смотрел на темную ревущую реку.
– Мне кажется, твоя мама вас любит, – нерешительно сказала Одри.
– Она нас оставила.
– Но ведь у нее не было выбора. Зак нахмурился.
– Именно это она говорит.
Он нагнулся, поднял камень и со всех сил бросил в реку.
– Ты хотел бы, чтобы она осталась с твоим отцом?
– Нет, – ответил Зак, бросая следующий камень. Затем, словно осознав бесполезность своих усилий, он подошел к старой ели и прислонился к шершавому стволу.
– Я хотел бы, чтобы она забрала нас с собой.
– Но она же не могла.
– Ты хочешь сказать – не хотела. В то время судьи на бракоразводном процессе всегда поддерживали мать, даже если отцом был такой могущественный человек, как Уитт Дэнверс. Но Юнис слишком боялась огласки и не хотела потерять репутацию. Она не хотела, чтобы все узнали, что Уитт бабник, а у нее была связь с Энтони Полидори.
Зак пристально посмотрел на Одри, оценивая ее реакцию, и продолжил:
– Ты, конечно, не думаешь, что я настолько наивен или глух, чтобы не знать, что говорят за моей спиной. – Его улыбка была холодной, как вода в реке. – Сколько я себя помню, люди говорили, что я сын Полидори. Но это неправда.
Одри подошла к нему ближе и встала под опущенными ветвями огромного дерева. Запах мокрой земли и родниковой воды смешивался с естественным мужским запахом. Ночь соблазняла их и окутывала легким черным облаком.
– Тогда уже существовал анализ крови. Можно было доказать, что ты сын Уитта.
– Ты, наверное, шутишь? Чтобы Уитт Дэнверс пошел к врачу проверять, кто отец его сына! – Его голос звучал резко, перекрывая шум воды. – Ты даже не представляешь, каким он был! Он мог ударить жену, бил детей ремнем. Разорял мелкие предприятия, чтобы выкупить их по дешевке. Он был упрямым и безжалостным. И гордился своей властью. Уитт никогда, ни при каких обстоятельствах не согласился бы определять свое отцовство с помощью теста. Ты должна понять, Одри, что его не волновало ничего и никто, кроме его самого, прибыли, его гордости и Ланден. Да, еще он любил Ланден.
Зак повернулся, и луна осветила его горящие бешенством глаза.
– А ты ее не любил.
– Она была испорченной и вертела всеми, как марионетками.
– Ей было всего четыре.
– Это неважно, – ответил Зак, глядя Одри прямо в лицо, словно он искал какой-то изъян, доказательство того, что она не может быть той маленькой девочкой, которую он помнил. Сердце Одри часто забилось, и ей стало трудно дышать. Зак провел пальцем по ее щеке, не отводя взгляда.
– Ланден была развита не по годам, упрямая и хитрая. Она могла заставить Уитта сделать все, что захочет, и знала это. Мне тогда было шестнадцать, и она бегала за мной, как собачонка. Меня это раздражало. Но я не могу сказать, что не любил ее. Мне даже нравилось наблюдать, как старик превращается рядом с ней в дурака.
Зак взял в руки прядь ее волос.
– Я не знаю, Ланден ты или нет, – медленно сказал он. – Но если это так, это очень усложняет жизнь.
Зак замолчал и медленно наклонился к ней. В темноте его губы нашли губы Одри. Теплые, жадные, они взяли в плен ее рот. Зак обнял ее и прижал к себе. Она почувствовала жар его тела и силу его желания. Его язык скользнул в глубь ее рта, жадно исследуя и лаская, сводя ее с ума. Она знала, что должна остановить его, но грубое, животное желание лишило ее разума. Одри не хотела ни о чем думать, в ее жизни существовала только эта минута, и ей хотелось, чтобы она длилась вечно.
Она обняла Зака за шею, словно боясь, что ноги не удержат ее. Его руки проникли под ее свитер. Ее набухшие груди ждали их. Он просунул руку под шелковый лифчик и потрогал сосок. Одри застонала, ожидая продолжения, игнорируя слабеющий голос разума.
– Одри, – прошептал Зак и снова поцеловал ее, еще более страстно.
Ноги не держали Одри, и она мягко опустилась на мох под елью. Зак оторвался от нее, поднял голову и посмотрел ей в глаза. Она почувствовала, что растворяется в них.
– Я хочу тебя, – прошептал он.
– Я знаю.
– Мы не должны этого делать.
– Я знаю.
Зак начал ласкать ее грудь. Одри закрыла глаза и откинула голову назад, говоря себе, что она не может, не должна позволять ему этого.
Опасные мысли взяли верх над осторожностью: "Я хочу его. Я никогда не испытывала ничего подобного. Может быть, он мне и не брат".
– Одри, что мы делаем, – выдохнул Зак, прижимаясь лицом к ее животу.
Его дыхание было сухим и жарким, как воздух в пустыне, оно опаляло ее кожу. Одри поцеловала его в волосы. Неожиданно Зак резко откатился в сторону. Он повернулся к ней спиной и тихо выругался.
– Зак?
– Замолчи!
– Послушай...
– Оденься и забудь о том, что произошло.
Он вскочил на ноги, не глядя, бросил в ее сторону фонарик и исчез на темной тропинке. Натягивая куртку, Одри злилась, не испытывая ни жалости, ни раскаяния. Она не собиралась соблазнять его, просто сексуальное напряжение, которое копилось всю последнюю неделю, достигло критической массы, и произошел взрыв. Одри знала, что должна была вести себя благоразумно. И в глубине души понимала, что Зак прав. Она не могла заниматься любовью с единокровным братом, но будь она проклята, если она может справиться с желанием, которое лишило их разума.
Подобрав фонарик, она побрела по дорожке наверх. Шум воды становился все тише, а рокот моторов все слышней. Преодолев последний поворот, Одри увидела джип. Его фары отбрасывали два луча на ствол огромного дерева. Кто-то выцарапал на нем инициалы и обвел их сердечком. Ирония судьбы.